Ингмар Бергман: «Ингмар, Лив и Лена»

Хотя восьмидесятидвухлетний классик стал жаловаться на здоровье, он по-прежнему полон творческих планов, говорит о них с волнением, темпераментно. Весной 2000 года он закончил телеверсию своей постановки пьесы Пера Улуфа Энквиста «Создатели образов», в которой рассказана история встречи Сельмы Лагерлеф и Виктора Шестрема во время работы над шедевром немого кино — фильмом «Возница» («Призрачная повозка»). После этого сразу же занялся подготовкой к постановке «Марии Стюарт» Шиллера в Королевском драматическом театре в Стокгольме, главные роли в спектакле поручил своим любимым актрисам Пернилле Аугуст и Лене Эндре, сыгравшей героиню в фильме Лив Ульман «Неверные» по сценарию Бергмана.

Стиг Бьеркман. Репетиции «Марии Стюарт» начались две недели назад¹.

Ингмар Бергман. Подготовительный период оказался куда продолжительнее, чем я предполагал. Но я не люблю говорить о своей работе в театре, пока идут репетиции. А «Неверных» я отдал Лив… Это ее фильм.

Стиг Бьеркман. Во время премьеры ты сказал, что если бы Лена отказалась играть роль Марианны, то не было бы фильма. Ты давно работаешь в театре с Леной. Начиная с пьесы Бото Штрауса…

Ингмар Бергман. … «Пространственное время». Да. Мы уже работали над ней в 1992 — 1993 годах. Не помню, было ли это первым опытом нашего сотрудничества. Но это была наша первая большая совместная работа. Я давно восхищался Леной. Вспоминаю ужасный сериал — мыльную оперу «Универмаг», который показывался по шведскому телевидению в 80-е годы; у Лены в нем была большая роль. Она тогда только что закончила драматические курсы в Мальме. Я смотрел эту ужасную штуку из чистого любопытства, чтобы увидеть Лену Эндре. Я нашел ее потрясающей — живой и выразительной. В ней чувствовался огонь. И я подумал: придет время и она станет хорошей актрисой.

Когда Лена пришла в Королевский драматический театр, я сразу стал подыскивать для нее роль. Именно тогда я прочитал пьесу «Пространственное время», которую написал Бото Штраус. И полюбил Бото Штрауса. Я непременно хотел, чтобы Лена сыграла Фриду Странд, невесту Хенрика Бергмана в «Благих намерениях», о чем и сказал Билле Аугусту, он тогда приступал к съемкам.

В фильме есть сцена, которая дорогого стоит. Это встреча героинь Перниллы Аугуст и Лены в кондитерской. Странная, полная взаимного доверия встреча бывшей возлюбленной и будущей жены. Эта сцена произвела на меня огромное впечатление, я ее запомнил, да ее и невозможно забыть. Я считаю, что Билле хорошо снял картину, правда, в ней есть некоторая сентиментальность.

Позднее, в 1995 году, мне страшно захотелось в третий раз поставить «Мизантропа», чтобы добиться лучшего результата, чем в Копенгагене. Было совершенно ясно, что Лена сыграет Селимену. А на роль Альцеста я по глупости взял плохого актера. Репетировали мы нормально, но после премьры он стал играть каждый вечер по-разному. Конечно, зря я его пригласил: Лена оказалась без партнера, это очень сложно, но она была великолепна, обворожительна.

Стиг Бьеркман. Приходила ли Лена в твое логово, где ты писал «Неверных»? Так, во всяком случае, поступает в фильме Марианна, которая приходит повидать Бергмана.

Ингмар Бергман. Нет, Лена меня не навещала. Я давно размышлял над этим проектом. Начав писать, я никак не мог справиться с сюжетом и отложил сценарий в стол. Потом я подумал, что все получится, если Лена сыграет главную роль. Стал писать снова и довел дело до конца. Я писал «Неверных» на Форе и все время думал о Лене. Она меня очень вдохновляла, ибо я восхищаюсь ее техникой, которой она владеет в совершенстве, все ресурсы собственной личности, все психофизические средства выражения, все нюансы ей доступны. Когда Лена согласилась сниматься, барьеры рухнули: за полгода до этого ее решения я безуспешно бился над сценарием, а тут закончил его за шесть недель. Работал поразительно быстро.

Стиг Бьеркман. Мысль сделать себя персонажем фильма — в этой роли снялся Эрланд Юсефсон — пришла вместе с Леной?

Ингмар Бергман. Нет. В первом варианте сценария этот пишущий что-то человек не имел имени. Был просто человек за письменным столом в кабинете. Внезапно к нему является вымышленный персонаж, актриса. Постепенно герой обрел имя, стал реальным, живым — я назвал его Бергманом. В сценарии у него второстепенная роль. Это Лив придала ему такое значение в картине.

Стиг Бьеркман. Есть нечто общее между конструкцией повествования «Неверных» и твоим непоставленным сценарием «Любовь без любовника». Там были два главных персонажа, продюсер и монтажница, которой ты дал имя Анна Бергман. Она пытается собрать картину из семисот бобин отснятого материала. Режиссер отсутствует, и сценария у героев нет.

Ингмар Бергман. Этот сценарий был отвергнут несколькими продюсерами, среди которых были и мои близкие друзья. Мне не советовали браться за фильм, говорили, что на подобном материале трудно сделать картину, она обойдется очень дорого. Слишком странный сюжет. Я же страстно хотел снять «Любовь без любовника», эта история давала возможность показать самые разные вещи, не ограничивая себя. В центре семейная катастрофа. Но главное, меня привлекала мысль о том, что можно попытаться сделать фильм, в котором отсутствует сценарий, что-то такое базовое, реальное, на что можно было бы сослаться. Перед зрителем, а до этого — или в то же самое время — перед создателями фильма в фильме проносятся фантасмагорические события, возникающие словно в мозгу дьявола. Я был заворожен этим проектом и очень хотел его осуществить. «Любовь без любовника» могла стать продолжением «Персоны».

Стиг Бьеркман. Некоторые персонажи из этого неосуществленного сценария выжили — они появились в картине «Из жизни марионеток».

Ингмар Бергман. Да. Несколько эпизодов из «Любви без любовника» я вставил в этот фильм. Я сумел спасти супругов Петера и Катарину и продолжил в «Марионетках» описание матримониального ада, в котором они живут.

Стиг Бьеркман. Вернемся к «Неверным» и твоему alter ego в фильме. Кабинет героя скопирован c кабинета, который ты себе устроил в доме на Форе?

Ингмар Бергман. Мой кабинет был воссоздан во всех деталях. Вся команда Лив приезжала на остров снимать натуру. Природа вокруг дома не имеет аналогов, нигде нет такой суровости и такого совершенства. Нигде больше не найти таких красок и подобного света. Это потрясающее место — и для жизни, и для съемок.

Стиг Бьеркман. «Неверные» рассказывают историю кризиса в отношениях между супругами, вашу с Лив Ульман историю…

Ингмар Бергман. Я никогда еще не использовал так непосредственно обстоятельства своей личной жизни при написании сценария. Это очень болезненный эпизод, особенно из-за того, что в опасности — по вине взрослых — оказался ребенок. Возможно, я просто почувствовал, что эту историю можно рассказать только так.

Стиг Бьеркман. Но отдельные автобиографические откровения появлялись и прежде — в «Женщине без лица», в «Прикосновении».

Ингмар Бергман. Да, верно, но прежде я никогда не был так откровенен, как в «Неверных». Этот фильм говорит о пережитом прямо и жестко.

Стиг Бьеркман. Представляя «Неверных», ты заговорил о старой мечте — снять фильм на одном длинном крупном плане. Этот замысел может быть осуществлен?

Ингмар Бергман. Я считаю вполне возможным искать новые формы в кино. Лена Эндре присутствует во всех эпизодах «Неверного», но намерение сделать картину на одном крупном плане я оставил, решив, что в данном случае это слишком рискованно. Сначала весь сценарий был написан от первого лица, позднее я переписал его, чтобы фильм стал более условным. Но в принципе я считаю, что можно снять картину на одном плане. Я совершенно заворожен недавним очень странным фильмом Роя Андерсона «Песни со второго этажа».

Он и в рекламе, и в короткометражных фильмах успешно использует свои формальные находки. «Песни» — это завершение поиска стиля, это гениальный фильм.

Я знаю, что ты обожаешь Ларса фон Триера. Хотя его кинематограф полон жестокости, искусственности и цинизма, Триер невероятно талантлив. Вот если бы он сумел быть проще, вырваться из окружения агентов по связям с общественностью и освободиться от прочего вздора, он мог бы стать великим режиссером. В конце «Идиотов» есть сцена с Карен, единственной благоразумной, мудрой, теплой женщиной, и тут фон Триер внезапно успокаивается, снимает просто и точно.

Когда я смотрел «Танцующую во тьме», мне хотелось блевать. Я презирал режиссера за то, как он использовал эту танцовщицу — Бьерк. Ведь сюжет фильма мерзкий. А финал гениальный. И фон Триер, и само повествование успокаиваются. С того момента, когда Сельму осудили и поместили в тюрьму, кинематографический рассказ ведется мастерски. Эпизод в камере, когда она запевает My Favourite Things, чтобы как-то утешиться, когда Бьерк играет на грани слез, — этот эпизод волнует бесконечно. Просто потрясающая сцена.

Точно так же потрясают лаконизм и точность в показе казни. Он здорово талантлив, этот фон Триер. Надеюсь, он бросит делать глупости.

Но вернемся к тому, с чего мы начали… Лена Эндре и Пернилла Аугуст — лучшие актрисы шведского театра. За ними следует целая вереница талантливых девушек, например Эдин Клинга, Надя Вейс, Мелинда Киннаман. Скоро о них заговорят, вот увидишь. И еще Лена Олин, которая, правда, изменила своему призванию, уехав в Голливуд, где она играет в ужасных фильмах. Гениальная театральная актриса! Как и Эва Фрелинг — мать в «Фанни и Александре», — которая внезапно исчезла со сцены. В Швеции работают уникальные актеры, самые разные, и у них, уверен, есть все возможности раскрыть свой талант. Я нахожу, что это замечательно.

Les cahiers du cinйma, 2000, novembre

Перевод с французского А.Брагинского

¹ Интервью было взято 7 октября 2000 года. — Прим. редакции.