Пленарные мысли о молодом кино

Никита Михалков, режиссер, председатель правления Союза кинематографистов России

Сегодня мы обсуждаем чрезвычайно насущный вопрос — кинообразование. Средний возраст нашего зрителя в три раза меньше, чем средний возраст тех, кто снимает кино. И это серьезная проблема. Вопрос стоит не столько о спасении молодежи, сколько о спасении кино как такового.

Говоря о новаторстве, мы предполагаем, что молодой художник, прежде всего, должен обладать просто ремеслом. Лентулов, Пикассо, Кандинский, Сальвадор Дали — великие, сделавшие новый шаг в неведомое новаторы, вошедшие в историю мировой культуры, — были замечательными рисовальщиками, великими профессионалами.

У нас упал средний культурный уровень кинематографиста. Если человек не умеет внятно рассказать историю, если на монтажной «восьмерке» у него возникают проблемы, если его мысль исключительно в соображении: «Я так вижу», о чем можно говорить? То, что ты видишь, должно дойти до тех, кто сидит в зале и заплатил за это деньги. Меня могут обвинить в традиционности. Но традиция начинается с изучения азбуки, а не с того, что человек снимает кино только потому, что нашел спонсора.

И здесь огромное значение имеют не только основы профессии и ремесла, но еще и воспитание характера, потому что режиссура — это не просто и не только мастерство, это черта характера, это и умение общаться с людьми, и энергетика, и способность к компромиссу.

Владимир Хотиненко, режиссер

Только что закончился конкурс «Святая Анна». Я все гадал, придет хотя бы кто-нибудь из взрослых кинематографистов полюбопытствовать, что же происходит в молодом кино. К сожалению, никого я не увидел.

В рамках этого конкурса я провел мастер-класс, который начал с кадров из фильма «Ганди», когда безоружные люди надвигаются колонна за колонной на вооруженных палками приспешников английского колониализма. Те бьют их, они падают, их относят в сторону, но накатывает новая волна людей. Их тоже бьют, тоже относят, и все повторяется снова и снова. Процесс, который происходит в нашем кино сейчас, напоминает мне именно эту картину.

Когда я набирал новую мастерскую во ВГИКе, на 7 мест прислали около 450 работ. Ну, думаю, ладно, это инерция романтических времен кино. Но то же самое было и во второй раз, такое же количество молодых людей захотели заниматься тем, что уже вроде бы потеряло всякую прелесть. Это меня поразило больше всего. Какое-то невероятное, мистическое, необъяснимое желание учиться режиссуре!

Недавно ВГИК организовал мне поездку в Италию на семинар ведущих киношкол Европы и Америки. Работы наших студентов не просто произвели там благоприятное впечатление, а в чем-то даже удивили аудиторию.

Но что происходит с выпускниками? Наши молодые ребята, которым хватает энтузиазма на небольшие вещи, не продвигаются дальше. У них нет методики. Они не умеют сотрудничать ни со сценаристами, ни с другими профессионалами. Иллюстрация — конкурс «Святая Анна». Что ни фильм, автор сценария и режиссер — одно и то же лицо. На определенном этапе такое вполне возможно, но режиссеры должны заниматься своим прямым делом.

Александр Новиков, ректор ВГИКа

Сергей Михайлович Эйзенштейн, готовясь к очередному занятию со студентами, записал, что атмосфера, в которой должны проходить все занятия, — это атмосфера погружения в веселье творчества. Но сегодня очень трудно ощущать себя творчески веселым человеком, когда нет денег на ремонт парализованного цеха обработки пленки, когда у нас дефицит по всем позициям, связанным с техникой съемки. Во ВГИКе нет ни одной современной камеры.

Приведу несколько цифр, чтобы было понятно, в каких условиях работает институт. По статьям «Приобретение оборудования» и «Капитальный ремонт» ВГИК получил 0,0 рублей. Вместе с тем, на эти же цели из собственных средств израсходовал почти 4 миллиона рублей и плюс 1 миллион рублей на погашение коммунальных задолженностей. Нас подталкивают к тому, чтобы учебные заведения переходили на самообеспечение. И это очень тревожный симптом.

За три последних года институт подготовил 404 специалиста, причем трудоустроились из них 349, а по профилю подготовки — 321 (79 процентов). Но вот что интересно, режиссеры и операторы, выпущенные ВГИКом, в основном работают на телевидении. Иначе говоря, деньги, адресованные государством бывшему Госкино, а ныне Министерству культуры, фактически используются для подготовки работников телевидения, которое никоим образом финансово в этом процессе не участвует.

Хотелось бы сказать и о том, что, конечно, деньги — это презренная материя, но что зарабатывает наша уважаемая профессура? Ставка профессора ВГИКа ниже ставки московского дворника.

Людмила Голубкина, директор Высших курсов сценаристов и режиссеров

Мой учитель Евгений Иосифович Габрилович когда-то любил говаривать в зависимости от настроения: «Жизнь прекрасна, друзья мои!» или «Жизнь ужасна, друзья мои!» И то и другое он произносил с одинаковой уверенностью. Мы улыбались, но чем больше проходит лет, тем больше понимаю, как он был прав.

Три года назад, когда государство оставило нас без финансирования, мы были в отчаянии. Однако выжили. Но ведь каждый раз, набирая мастерскую, мы знаем, что вот этот и этот абитуриенты не в состоянии заплатить за учебу. И они, может быть, самые талантливые, остаются в стороне.

На втором курсе часто выясняется, что у ребят, к которым привыкли, которые себя проявили, на которых уже потрачены силы и надежды, кончились деньги. Мы ждем, сколько можем, но потом студентов все равно приходится отчислять. А ведь это вопрос не только их личной судьбы, но и уровня Высших курсов. И в конечном счете, может быть, всего нашего кинематографа. Нужны гранты на обучение. Нужна централизованная программа.

Уже много лет я говорю о том, что для кинематографических вузов закон о втором платном образовании губителен. Режиссуре должны учиться люди с опытом. Нас же ориентируют на то, чтобы брать мальчиков и девочек после школы. Мы, как всегда, задрав штаны, бежим за Западом. Да, там платное обучение, но там есть фонды, есть бесплатные стипендии, есть кредитование, в конце концов.

И последнее, о чем я хочу сказать, — о необходимости возобновления семинаров. Когда-то в «Болшево» общались все кинематографические поколения. Блейман, Вольпин, Эрдман — сколько они нам дали! И речь не о лекциях, не о каких-то наставлениях, а об атмосфере, когда мы вместе смотрели фильмы, когда сидели за одним столом. Это общение с мастерами было великой школой для молодых.

Ирина Павлова, критик

Конечно, я разделяю беспокойство высокого собрания, которое заявляет, что средний возраст кинематографиста в три раза превышает средний возраст зрителя. Но когда с высокой трибуны говорят, что 50 процентов финансирования кинопроизводства должно уходить на дебюты и плюс к тому необходимы особые условия для дебютантов, то я посмею напомнить, что сегодня молодой оператор, закончивший ВГИК и уже зарекомендовавший себя во время учебы, идет нарасхват. Им не нужен режим благоприятствования, они уже востребованы. Если сегодня человек, не имеющий вгиковского образования, принесет сценарий хорошего качества, никто не спросит у него диплом, а сценарий не уйдет — улетит. И молодых хороших актеров разбирают в секунду. А вот что касается режиссеров — извините. Раньше процесс выглядел следующим образом. Даже если молодой человек завершал свое режиссерское образование в двадцать четыре года, то к самостоятельной режиссуре он приходил лет пять-шесть спустя, повертевшись на студии, научившись вещам, которым не научат на вгиковской скамье. И только после этого вступал в профессиональную деятельность. В результате к дебютам предъявлялись самые строгие требования, куда более строгие, чем к картинам зарекомендовавших себя мастеров. Режиссура — занятие зрелых людей.

Я знаю как преподаватель одну вещь. Мастерством, профессионализмом всегда можно прикрыть недостаток таланта. И никогда мне еще не доводилось увидеть, чтобы полное отсутствие профессии прикрыли гениальностью.

Когда я знакомлюсь с первым курсом, мне не нужно читать их анкеты, я на третий день понимаю, кто платный, а кто бесплатный. По качеству их интереса к учебе, желанию, отношению к профессии. Бесплатные всегда учатся лучше, чем платные. Они умнее.

Вспомните, Соловьев, Климов получили право сразу же дебютировать после окончания ВГИКа. Они были отличники по всем предметам, не только по мастерству. Это были люди, которые хотели и умели учиться. Так с какого же перепугу мы сегодня должны устроить «детский сад» для дилетантов, чтобы наш кинематографический контекст превратился в нечто еще более ужасающее, чем мы имеем сегодня?!

Марлен Хуциев, режиссер

Новейшие технологии не должны уничтожить фундаментальное искусство, потому что искусство совсем в другом. Когда пришел звук, все говорили: «То умрет, это умрет». Чаплин боялся звука, но потом у него были шедевры и в звуковом кино.

И я вспоминаю одно замечательное четверостишие Гафта. Это к вопросу о технологиях.

В чернила окунул перо,
Перо гусиное, простое.
Листа коснулося оно и:
«Буря мглою небо кроет».

Роланд Казарян, завкафедрой звукорежиссуры ВГИКа

Как практик я могу четко сказать, что подавляющее большинство наших режиссеров не готовы работать в новых форматах. И проблема не в том, что они неталантливы, просто они не знают те особенности, которые открывают современные технологии. Поэтому творческие семинары, о чем многие сегодня говорят, крайне необходимы. К сожалению, у нас был единственный всероссийский семинар по звукорежиссуре. И вы представляете, никто из режиссеров к нам не пришел. Сами с собой сидели, разговаривали, показывали, обсуждали.

Дело в том, что пространство в кино совершенно иначе работает в новых форматах. Это новая идеология, основы которой должны учитываться на стадии написания литературного и разработки режиссерского сценария. Нужны проблемные семинары — это тот механизм, который у нас не использован.

Ирина Шилова, критик

Все знают, что кино — это искусство коллективное. Сегодня молодые сценаристы не могут найти своих режиссеров. Мы жили в другое время — дружелюбие и восторги встреч просто утром в буфете или на первой лекции. А сегодня выросло поколение прагматичное, которому из общения надо извлечь какую-то пользу для себя. Ничего плохого я в этом не вижу. Но раз естественного дружелюбия нет, значит, нужно измениться тому же ВГИКу. Нужны способы взаимодействия отдельных кафедр, чтобы человек со второго, третьего курса знал, с каким звукорежиссером он будет работать, какой оператор соответствует его настрою, какой сценарист способен написать диплом именно для него.

Словом, я призываю — такое родное и старомодное слово — сплотить ребят, готовить внутри ВГИКа проекты, представляя их в Министерство культуры. Но при этом не надо настаивать на любительщине или биться за пятнадцать проектов. Пусть ежегодно будет один-два.

Виктор Лисакович, режиссер

Сегодня телевидение поглощает те кадры, которые готовит институт. Операторы сразу же вовлечены в процесс. Хуже с режиссерами, потому что в рамках современного телевидения они становятся просто подсобниками, людьми без прав, просто обслуживающими весь этот гигантский организм.

Борис Айрапетян, режиссер, продюсер

Представьте, что все денежные проблемы решены, все снимают и во ВГИКе, и на Высших курсах, и везде. И что же дальше? Я пришел к выводу, что российское кино сегодня — это сила разрушительная, а не созидательная. И разве можно эту ситуацию исправить деньгами? Давайте подумаем, как это вообще возможно: снято 198 картин, и почти все режиссеры снимали по собственному сценарию. При чем тут деньги, товарищи?!

Для молодых нужно организовать команду менеджмента. Если не будет менеджмента сегодня, никогда вы их проблем не узнаете и не сможете решить.

Эдуард Розовский, оператор, завкафедрой киноискусства Санкт-Петербургского университета кино и телевидения

Мне всегда казалось, что кинематограф — это искусство изобразительное. Но у меня возникли кое-какие сомнения, когда я посмотрел фильмы, награжденные на фестивале «Святая Анна». Все, кроме одного — «Под наркозом» Ирины Колисниченко, снятого оператором Ириной Уральской, — произвели на меня просто странное впечатление: некие туманные картинки, нечто невразумительное, абсолютно неслышное, неразборчивое. Наверное, авторы заложили в фильмы чрезвычайно серьезные и глубокие мысли. Но все-таки мне хотелось бы видеть киноизображение.

Нельзя выйти из стен ВГИКа или нашего университета и сразу стать за камеру. Студенты не знают элементарных вещей, не знают технологий, сколько бы мы их ни обучали. У нас нет возможности посылать ребят на практику, потому что ее не существует.

Какие ориентиры? «Менты». Набирается группа, те, кто может семь съемочных дней с утра до ночи вкалывать. И все! Мне стыдно смотреть наши отечественные картины на телевизионном экране, потому что как только появляется мутная, невыразительная картинка, я точно знаю — это отечественное кино.

Юлий Файт, режиссер

Мы все время слышим, что нет новой техники, не хватает денег, что на старой пленке снимаем. Но я хочу просто напомнить об одной картине — об «Аталанте». Молодому Жану Виго был дан на пять дней павильон, никакой современной на тот момент кинотехники у него не было. Но было стремление обратиться к людям с высокими мыслями и с высокими чувствами, которые не зависят ни от аппаратуры, ни от финансов. И когда есть замечательная аппаратура и снимается изобразительно хорошо, в подробностях учебный фильм о том, как делать аборт, да еще этой картине дается вторая премия «Святой Анны», я совершенно не понимаю, что происходит.

А у сегодняшних молодых я не вижу никаких устремлений.

Игорь Масленников, режиссер

Спасибо, Юлик. «Тени» Кассаветеса вообще снимались на 8-миллиметровые камеры.

Геннадий Поличко, председатель правления Ассоциации кинообразования и медиапедагогики

Почему наши зрители так хорошо смотрят американское кино? Да потому что там текст и подтекст абсолютно равны. А наше кино — я имею в виду отечественную классику — всегда отличалось глубоким подтекстом. Нужно учить ребят смотреть кино. И в этом смысле наша Ассоциация сделала очень много. Есть лицейские классы, есть учебники, есть книга Юрия Усова «В мире экранных искусств», готова к изданию еще одна — «Киноязык, объясненный студенту».

Восприятию кино необходимо учить с детства. Сегодня выросло несколько поколений детей, которые не знают отечественной детской киноклассики.

Борис Молочник, продюсер и гендиректор студии «Голос»

Самый великий режиссер ничего никогда в жизни не сделает без квалифицированных специалистов среднего звена. Мы с Виталием Мельниковым снимали «Царевича Алексея» в Польше, для нас была очевидной огромная разница между тем, как умеют работать в Польше, и тем, как работают в России. Сравнение было не в нашу пользу.

В нашем кинопроизводстве происходит абсолютная деградация профессии второго режиссера, операторов, ассистентов операторов, ассистентов художников, ассистентов режиссеров, режиссеров-администраторов …

Никита Сергеевич, вы счастливый человек, у вас фантастическая киногруппа. Когда я смотрю ваше кино, я вижу, как качественно работают ваши сотрудники. И это вызывает зависть. Пожалуйста, помогите среднему звену кинопроизводства, чтобы мы опять воспитали ту удивительную, фантастическую школу, которая была в советской стране.

Н.Михалков

Вы сейчас лестно отозвались о нашей группе, но ведь дело в том, что мы этих людей воспитали сами. Они пришли не с улицы. Не потому они появились, что мой папа депутат и автор гимнов (это сейчас так обсуждается и волнует общество). Они появились потому, что есть Леонид Верещагин, генеральный директор студии, есть Саша Яковлев, который работает с нами много лет. Это люди, которые мало того что вкалывают сами — они вокруг себя собрали тех, кто ценит свою профессию.

Сегодня мы работали с американцами, и Леня Верещагин сказал мне: «Никита Сергеевич, мы бы выгнали всех их из нашей студии, они ничего не умеют». Может быть, правда, они не умеют работать в наших условиях, потому что есть чемпионат по бегу, а есть чемпионат мира по бегу в мешках. Мы всю жизнь бегаем в мешках, но в том-то и дело, что каждый в нашей группе дорожит своей должностью, какой бы она ни была. Я всем им сказал: «Братцы, вы занимаетесь любимым делом и должны им дорожить. В противном случае мы в ваших услугах не будем нуждаться». И уже ни партком, ни профком, никто не поможет здесь.

И.Масленников

Все в принципе согласны с тем, что государство обязано, как в иных цивилизованных странах, помогать молодым, обеспечивать выход в свет дебютантов, талантливых людей. Других денег молодой человек поначалу найти не может. И я настаиваю: именно полнометражный дебют. Почему? Потому что короткометражка — это другое искусство. Короткометражный фильм — это удел дипломных работ, но надо, чтобы появлялись полнометражные фильмы, сделанные дебютантами. Обязательно. Мы настаиваем на том, чтобы каждый год минимум две полнометражные картины делались новыми режиссерами. Даже в том случае, если будут провальные варианты, отрицательный опыт — это тоже опыт.

Фрагменты из выступлений на IV пленуме правления СК России, посвященном проблемам кинообразования и будущего отечественного кино (21 марта 2001 года).