Капитуляция. «Даун Хаус», режиссер Роман Качанов

«Даун Хаус»

Авторы сценария Р.Качанов, И.Охлобыстин
Режиссер Р.Качанов
Оператор М.Мукасей
Художник Е.Залетаева
Композитор DJ Грув
Звукооператор В.Каплан
В ролях: Ф.Бондарчук, И.Охлобыстин, А.Букловская, А.Баширов, Б.Брыльска, Е.Штур, А.Троицкий, Ю.Будрайтис и другие
Film studio.ru
Россия
2001

Перед началом премьерного показа картины в Доме кино исполнитель заглавной роли Федор Бондарчук посетовал со сцены, дескать, после предварительных пресс-просмотров в печати не появилось ни одной сочувственной рецензии. Постановщик Роман Качанов оперативно возразил пораженцу, сеанс начался…

Не знаю, что там писали, за что ругали, и на самом ли деле ругали, а только мне хочется высказать свое глубокое, искреннее восхищение! Съемочная группа «Даун Хауса» (кстати, похоже на «Микки Мауса») произвела на свет максимально непрофессиональное, почти никому не нужное зрелище, оттянулась по полной программе отнюдь не за карманные деньги и — самое главное — не постеснялась предложить свою пленочную продукцию общественности. Уважаю. Завидую. Поздравляю пресловутую общественность: наконец-то нас перестали дурачить, наивно или злонамеренно обзывая борьбу за социальную власть сражением за художественное качество. «Даун Хаус» — важнейшая веха на историческом пути постсоветской культуры. Искренность картины граничит с неприличием. Эпоха отмывания символического капитала закончилась, мальчики стали взрослыми и недвусмысленно заявили о том, что социально-психологическая позиция романтического Мышкина (может, картину следовало назвать «Даун Маус»?) ими успешно превзойдена и, напротив, позиция лихого русского человека Рогожина воспринята в качестве базовой.

Они говорят нам: с этой минуты эстетические категории, критерии и оценки работать не будут, будут работать железная воля, эффектная (она же сегодня — эффективная) поза, сильная (а не выразительная, как на территории искусства), повелительная интонация. «Даун Хаус» cделан будто бы лихим (заметьте, как часто приходится употреблять это слово!) кавалерийским подпоручиком, с бодуна начитавшимся Фридриха Ницше. Сабля в ножнах, пистолет, снятый с предохранителя, бутылка «Бургундского» или «Хенесси», цыгане с медведями. Понял или нет, Бог весть, но подчеркнул только про силу и сверхчеловека.

Ну, еще, положим, про вечное возвращение (вот почему Федор Достоевский). Словом, выделил и вызубрил все то, что уже добрый десяток лет принято в России подчеркивать, выделять, культивировать.

А разве сам Достоевский работал не с той же проблематикой? Сам Достоевский работал со сверхчеловеком, а художники наших удивительных дней — как сверхчеловеки. И я сам вроде бы сочувствую этой всепобеждающей силе, этой несгибаемой Воле, отменяющей искусство, законы восприятия, зрителя и пресловутый зрительский интерес. Отныне узаконен другой интерес — к символической власти, о которой я не устану писать до тех пор, пока у нас не появятся, что называется, «в количестве», фильмы, инспирированные не интенцией власти, а чувствами ответственности и любви.

Повторюсь: манеру поведения этих сильных парней уважаю («Этим сильным парням и беда — не беда, путеводная им помогает звезда!» — группа «Браво»). Тоже ведь я человек. Каюсь, грешен. Скажет сверхчеловек: хочу «Даун Хаус», будет ему «Даун Хаус». Неувязка вот где: зачем сверхчеловеку сочувствие? Зачем Федору Бондарчуку, Роману Качанову, Ивану Охлобыстину, Филиппу Киркорову положительная рецензия? Зачем оценка современника?

Я так понимаю, сверхчеловеку положено быть последовательным, как никому другому. Плевать на критерии. Закинув ногу на ногу, тянуть гремучие коктейли. Во время работы над картиной на это хватает и мужества, и воли, и сверхчеловеческих сил. Отчего же такое малодушие перед премьерой, перед зрительской аудиторией? Если бы после этой статьи авторы фильма заочно, но искренне и глубоко полюбили ее автора, я, в свою очередь, стал бы завидовать их сверхчеловеческим способностям еще больше. Вряд ли полюбят, скорее, обидятся, а за что?

И вот еще. Господа, разве кинематографист — все еще престижная профессия? Разве только по недоразумению. Ну чего вам неймется? Мы вас и так уважаем, безо всякого там кинематографа. Сегодня любой сверхчеловек способен на широкий жест в формате 35-мм. «Что гадать нам: удалось, не удалось?» Верной дорогой идете, товарищи! Не сомневайтесь.

Травестия классики — первая примета, выдающая целеустремленного борца за символическую власть. Помните, Борис Гребенщиков распевал:

«Краса-авец, Дубро-овский!» Балалайка, пародийное трень-брень — от полного, всеобъемлющего ужаса. Власти много, а реальность все одно непонятна, не дается в руки реальность, не продается до конца, не вмещается в схемы. Не та реальность, которая расчислена и взята под контроль телевизионными аналитиками, а та, что доподлинная реальность, которая и до, и после телевизора — живая жизнь, последняя правда. Вот почему пытают, препарируют Пушкина, Достоевского и других. Рассуждают (бессознательно!): но ведь эти признаны, канонизированы, эти безупречны, оседлаем и въедем в рай на спинах чемпионов. Пригов и Рубинштейн, Юфит и братья Алейниковы, успешно паразитировавшие на классике, еще предполагали несомненный,неотменимый уровень мастерства, безусловное художественное качество и профессионализм. «Даун Хаус» — манифест новой генерации, демонстративно отказавшейся от всякого качества. «Новые русские» окончательно капитулировали перед реальностью, отказавшись от ее художественного осмысления.

Играют сами себя, куражатся сами для себя. Подобно Настасье Филипповне, бросили в топку сотни тысяч долларов, чтобы мы, зрители, критики, подивились, поскрежетали зубами — деньги горят! Деньги!!!

«Даун Хаус» — это стильно!» — трубит телевизионная реклама. Верное замечание, уверенный в себе, размашистый почерк. Недавно Владимир Познер, стильный телеобозреватель («Времена», ОРТ) улыбнулся на всю страну: «Быть может, Маркс не во всем ошибался?» (В связи с победой на итальянских выборах олигарха Берлускони, дескать, капитал все же чего-то значит!)

Признаюсь, потерял дар речи: Познер прощает Маркса! Познер разрешает Марксу быть!!! Качанов и Охлобыстин разрешили Достоевского. Отныне лейбл для успешного человека таков: «Мышкин, Рогожин, русская духовность». Сегодня носят Достоевского, завтра, быть может, снова Маркса. Оно и к лучшему, ставки сделаны, а маски сорваны. Большое искусство кончилось. Большая политика — тоже. Остались фарс, комические куплеты, общество спектакля. Теперь с чистой совестью можно не участвовать, сэкономив время для личной гигиены, дружбы и любви.

В конечном счете, «Даун Хаус» — это вот что. Небрежно грассируя, Иван Охлобыстин восклицает: «Федор, братэлло!» «Не брат я тебе, я тебе дедушка!» — удивляется известный писатель позапрошлых лет, по недоразумению принимая широкий речевой жест на свой счет.

Дедушка, отныне ты тоже станешь братэллой. В стиле хаус, в стиле хип-хоп, брассом и на спине. Дедушка, сдавайся, капитулирен зи зихь. Русские идут: пострелять, покуражиться, поснимать.

«Посмотрите, господа, как красивее — с головой или без головы?»

Как скажешь, начальник, так и будет. Во всех ты, душенька, нарядах хороша.

Даун Хаус?

Аллес капут.