НТВ: итоги. Анкета «ИК»

Вопросы анкеты были составлены заведомо тенденциозно, чтобы максимально развести сторонников и противников команды НТВ. Хотелось прояснить итоговый баланс сил. Но и «сторонники» и «противники» неожиданно объединились — всем показалась неуместной как раз тенденциозность в обсуждении событий, связанных с НТВ. Попытка жестко поставить людей по разные стороны баррикад не удалась — ни во время конфликта, ни теперь. Как видно, диктат, навязывание с какой-либо из сторон единой и неделимой правды вызывают очевидную неприязнь.

При некотором сходстве конкретных суждений ответы наших респондентов трудно сопоставить по сути. В них преобладают не групповые политические пристрастия, а сугубо индивидуальные точки зрения. Наверное, после десяти лет свободы именно так — разноголосо — и должен был прозвучать отклик на злобу дня. Или прав Вадим Абдрашитов, и мы еще просто не доросли до общества, имеющего определенное общественное мнение по актуальным вопросам современной жизни?..

1. Как вы оцениваете исторический смысл происшедшего с НТВ? Есть ли вооб— ще значительный масштаб у этих событий, или мы были свидетелями частной внутрицеховой разборки?

2. Считаете ли вы бесславным финал борьбы за свободу слова на НТВ? Мож-но ли отнести скоропостижное превращение «борцов за свободу» в « могильщи-ков собственных коллег» (с канала « ТВ-6. Москва») к проявлению конкретных характеров в конкретных обстоятельствах? Или же дело в том, что оскандалил-ся тираноборческий пафос как таковой?

3. Стоило ли принимать за «чистую монету» гражданскую страсть, которую де-монстрировали в прямом эфире энтэвэшники и поддержавшие их Г.Явлинский, М.Горбачев, Ю.Афанасьев, Е.Яковлев и другие недавние политические звезды? Не преследовал ли каждый из них прежде всего свои личные интересы?

4. Возможна ли в обозримом будущем после прецедента с НТВ борьба за сво-боду и демократию «на голубом глазу», или же общество и интеллигенция преж-де всего получили мощную прививку осторожности по отношению ко всяческим правозащитным инициативам?

5. Можно ли говорить о том, что Большая телерокировка (НТВ — « ТВ-6. Москва») послужила очередному (финальному для новейшего этапа российской истории?) расставанию общества с любезными ему мифами, иллюзиями и кумирами? Или, наоборот, она поспособствовала рождению новых героев и легенд? Что, в прин-ципе, кажется вам более плодотворным и живительным для специ-фической рос-сийской ментальности?

Вадим Абдрашитов, режиссер

Все вопросы анкеты сводятся, на мой взгляд, к следующему: как изменилось (или не изменилось) общественное мнение в России после истории на НТВ.

Но именно на этот вопрос ответить труднее всего, ибо, как я полагаю, у нас пока еще нет общественного мнения.

Александр Архангельский, литературный критик

Если можно, я отвечу на все вопросы разом — и кратко. Потому что сами события вокруг НТВ ушли в невозвратное прошлое, а итоги этих событий уже кристаллизовались и стали очевидными. То, что случилось с самым профессиональным каналом российского ТВ 1990-х годов, драматично и в то же время поучительно.

Драматично, потому что есть политическая составляющая и в том, как он возникал и развивался, и в том, как он скукоживался и разваливался. И существовать, и не существовать качественное — и неподъемно дорогое — ТВ в нашей небогатой стране может только по воле власти, которая дает приказ финансировать заведомо убыточный (и пропорционально этой убыточности стильный) проект или дает приказ потребовать долги обратно. Разумеется, кредиты надо возвращать, а если ты брал, не считая, то не жалуйся и на свободу слова не кивай. Но и давать их нельзя по приказу сверху.

Драматично, потому что в очередной раз умные и жесткие пастыри сумели внушить овцам иллюзию, будто ради них, овец, все и происходит — борьба, сражения, героические жесты. А на самом деле так удобнее вести овец за собою, в новую овчарню — и продавать их оптом новому владельцу. Пастырь без овец никому не нужен… Единственное моральное утешение в этих обстоятельствах — сознание того, что Михаил Пономарев и его новостная служба, место которой заняли пришельцы с НТВ, в свое время точно так же вытеснили с ТВ-6 другую команду, ТСН во главе с Александром Гурновым. Схема захвата была та же самая: в течение одного дня, нахрапом, без предупреждения. А пришедший с мечом от меча и погибнет.

И все-таки случившееся не только драматично, но и поучительно. Прежде всего потому, что колосс на глиняных ногах устоять не может — и мы в этом убедились. НТВ после кризиса стало хуже ровно настолько, насколько беднее, и в то же время оно стало лучше ровно настолько, насколько стало хуже. Радужный и очень дорогой мыльный пузырь лопнул, телевизионная корзина, которая к этому пузырю была прикреплена, спустилась на грешную землю, стала ближе к той самой реальности, которую ТВ призвано отражать и которую презирало до глубины души.

Может быть, главной, хотя и скрытой, причиной тотального поражения, которое потерпело НТВ в борьбе роковой, — это его нараставшая бессодержательность, неумение и нежелание говорить с людьми о главном, о больном, о радостном, а не только о кремлевских интригах и посольских тайнах.

Что же до свободы слова… случись что серьезное, на митинг людей трудно будет вывести. Единожды солгавши, кто тебе поверит?

Б.С.Л.¹

Уже который век принято считать, что все русские беды от одного — разрыва между народом и просвещенным обществом. В этой максиме народ всегда — нерасчленяемое целое, мутное и вязкое, но богоизбранное и животворное.

А просвещенное общество, будь то кающееся дворянство или совестливое разночинство, — все сплошь рыцари без страха и упрека, проповедующие гражданские свободы и ценности отдельно взятой личности. Cобытия вокруг НТВ показали: пропасть та же, но только все в ней ровно наоборот. Последним бастионом вязкой общинности в России стала интеллигенция.

Крестьянин возделывает свой огород, везет на базар укроп, флоксы и бычка, сторожит свои владения от воров, возводит и укрепляет ограду, а если одолжил тысячу у соседа, то знает, что ее придется отдать. Все это какой-никакой, а рынок. Интеллигенция клянется в любви к рынку, но к рынку абстрактному, где-то там, за горизонтом. Любое столкновение с рынком реальным повергает интеллигенцию в замешательство. Вот, например, прогрессивная журналистка Марианна Максимовская. Не один год вела она на канале НТВ новостные программы, где среди прочего попадались сообщения из мира бизнеса. Марианна Максимовская не раз и не два произносила словосочетания «собрание акционеров», «совет директоров», «контрольный пакет», «голосующие акции». Глядя на эту умную, смелую женщину, прыгавшую с форта Байярд и задававшую собеседникам бойкие вопросы из самых разных областей экономики, можно ли было предположить, что она совсем ничего не понимает в том, что произносит?

А вот поди ж ты. Сидит тетенька в костюме и страшно кричит на дяденьку в костюме: «По какому праву вы собираетесь менять генерального директора?!» «По праву акционеров», — тихо отвечает дяденька. «Да какое же это право, если его выбрал коллектив?!» — кричит тетенька. «Генерального директора не выбирает коллектив акционерного общества. Генерального директора назначает собрание акционеров», — сообщает дяденька. «Но ведь это же цинизм!!» — вопиет тетенька. Неужели эта тетенька — Марианна Максимовская?

Григорий Кричевский тоже не раз вел новостные программы, и ему тоже приходилось произносить без запинки словосочетания, для многих зрителей скрытые под загадочными аббревиатурами ОАО или ЗАО. Но вот господин Кох говорит: «Акционеры хотят знать, куда направляются инвестиции. Это нормально. Это капитализм. Теперь на НТВ будет капитализм». И Кричевский горько иронизирует: «Вы это капитализмом называете?!»

Похоже, что капитализм в представлении этих людей — это когда тебе хорошо платят и никак не нервируют. А ведь капитализм — не только возможность получать много денег, но и такая же возможность в любой момент потерять всю зарплату. Капитализм — это когда тебя, такого хорошего, выгоняют с работы не потому, что ты провинился, а потому, что больше не нужен. Есть польза дела, и ты в нее не вписываешься. Вишневый сад вырубают не затем, что купцу неприятно нюхать цветы, а затем, что он любит деньги, а они не пахнут. Капитализм — исключительно бесчеловечный, несовершенный и в высшей степени неприятный строй. Но лучший из всех возможных. И г-дам Максимовской и Кричевскому вроде бы хорошо известна эта банальность. Так что же случилось?

Ладно, Максимовская и Кричевский знали капитализм по сводкам информационных агентств. Но Дмитрий-то Дибров? Он блистательно вел игру

«О, счастливчик!», в оригинале имеющую название «Как стать миллионером». Ему-то хорошо были ведомы все переживания людей, жаждущих внезапно разбогатеть: он вблизи наблюдал эти красные пятна на лицах, слышал, как пересыхало во рту у игроков. Он сочувствовал их надеждам и ловко сбивал участников игры с мысли, заманивая и провоцируя. Он стойко защищал деньги спонсора: миллионером так никто и не стал. И вдруг этот же самый человек на пресс-конференции журналистского коллектива говорит: «Господа, какие долги! Да что Газпрому эти несколько десятков миллионов?! Он же их даже не заметит!»

Вот Валерия Ильинична Новодворская, пламенная революционерка. Валерия Ильинична всегда была непримирима к чекистам, всегда ненавидела советское жулье. Что должно было произойти в ее буйной голове, чтобы выпускника восточного факультета, пошедшего работать в КГБ, и человека с повадками отсидевшего москонцертовского администратора она на многолюдном собрании называла светочем чего-то там прекрасного, не то мысли, не то свободы? А вот и Григорий Алексеевич Явлинский, известный либеральный экономист. При большом стечении народа он заявляет, что, будь даже у акционеров 150 процентов акций, никак нельзя им позволить посягать на святое в принадлежащем им акционерном обществе. Не дадим, не допустим! Что уж говорить о журналистах, не являющихся специалистами в экономике. Деньги? Какие деньги? Ха-ха-ха !

Кох — энтэвэшникам: «Вы как работники не обеспечили возврат кредита». (Смех.)

Актеры, колесящие в антрепризах, кинематографисты, пылко призывающие отечественный бизнес вкладывать деньги в отечественное кино, музыканты, ищущие и находящие спонсоров для своих концертов, журналисты негосударственных СМИ — словом, все те, кто с большим или меньшим удовольствием давно уже отряхнул с ног своих прах плановой экономики, подписывают обращения и письма против экономики рыночной. Телезрители, с удовольствием смотрящие дорогие иностранные сериалы, игры и фильмы из года в год, вдруг приходят на митинг протестовать против тех, кто дал деньги на эти сериалы, игры и фильмы. Это что все такое? Это что означает? Как это назвать? Да и есть ли в природе подходящее слово, которым можно было бы воспользоваться, не выходя за рамки приличий? Есть такое слово, граждане. Диктуем по буквам: Соломенцев, олигофрен, целина, Ильич, Аббакумов, Ленинград, индустриализация, Зимянин, мамалыга — с-о-ц - и-а-л - и-з-м.

Это не крестьяне мечтают об общине, это интеллигенция вновь и вновь разыгрывает чудесный миф о коллективном, коммунальном, общинном, братском житии. Это она призывает: «Возьмемся за руки, друзья», — крестьянину за руки браться некогда, руки нужны в хозяйстве. Кстати, Федор Шаляпин, из крестьян, говаривал: «Бесплатно только птички поют». Интеллигенции же больше нравится мысль, что птички небесные не сеют, не жнут, не собирают в житницы, скажем, лилии полевые не ткут, не прядут, а Господь наш небесный кормит их. Интеллигенция, происходя из семинаристов, поповичей и расстриг, перенесла на общественные институты всю истовость катакомб, весь пыл ранних, гонимых цезарем вероучителей. Поэтому власть — зло по определению, а цезарь — будь то Император, Генеральный Секретарь или всенародно избранный Президент — всегда Антихрист, Князь тьмы, Люцифер. Только если русские староверы размещали Антихриста на Западе (Петр съездил в Голландию, и царя там подменили), то для интеллигента Запад — обитель всего прекрасного, Царство Божие, наступившее на земле.

Сама лексика журналистов НТВ выдает семинаристское происхождение: «подвижники», «святые», «мученики за веру», «храм» (науки, знаний, искусства). К этому же примыкает культ старчества — Сахаров, Лихачев. Есть своя дева Орлеанская — В.Новодворская, мечтающая погибнуть в узилище и резво бегущая на любой костер, даже если жгут кучку мусора. Есть свои вероотступники — Миткова и Парфенов, которому в лицо так это и бросили. Есть своя Магдалина — Максимовская у креста, до конца претерпевшая с Учителем.

Все это случилось на Страстной неделе, что добавило желчи и ладану. Вся драматургия, вся образность происходящего строились на классических христианских мифологемах. Киселев с верной командой — как отроки в пещи огненной. Они уходят в катакомбы ТВ-6. Римские солдаты Коха захватывают бухгалтерию, Киселев не может сдаться, ибо он должен быть распят — так речено через пророков. Гусинский, как Яхве, невидимый, сидит в Испании. Кстати, ждали псевдо-НТВ, кричали о поддельной студии, о лжепророках, о дьявольском соблазне. Предупреждали: не поклоняйтесь пророкам ложным. Перед концом света (то есть сигнала НТВ) всегда приходят лжепророки. Тут же страх перед чужеземцами, иноверцами: Кох — немец, Йордан — «американец».

Отчего такое яростное отрицание финансовой составляющей конфликта? Оттого что царство Киселева — не от мира сего. Им говорят: вы должны нам миллиард, они отвечают: погибаем за свободу слова. Их спрашивают: где деньги-то, куда дели? Они говорят: вот они! воплотились в любовь народную! смотрите на эти толпы! на эту студию! И недаром «Глас народа» — глас Божий. Божий! Пастырь добрый Киселев. И те, кто верует в него, несмотря на свое разбойное прошлое, нынче же будут с ним в раю. А Путин, говорят, все умывает и умывает руки. Это ведь главная претензия к нему: умыл руки с Курском, с Пал Палычем, теперь с НТВ… В суд, говорит, идите — но суд-то земной. А правда светит сквозь все завесы лжи! Суд-то должен быть небесный, наперсники разврата!

Путин, по Киселеву — то Пилат, то сам Сатана, находящийся в ледяной сердцевине Дантова ада — Кремля. А от центра расходятся адовы круги, где располагаются Президентская администрация, ФЭП, фракция «Единство» в Думе и т.д. Так было не всегда: в 1996 — 1997 годах Кремль, наоборот, был царскими вратами, откуда лился сплошной свет. Для этого сознания бывает только два состояния — свет и тьма. Они легко обратимы: свет делается тьмой, тьма — светом, кто был ничем, тот станет всем.

Гусинские мученики за веру кричали, что их поддерживает половина интеллигенции. Но другая половина их не поддержала. Они кричали, что есть угроза свободе их слова. Но у другой половины, той, что в марте прошлого года проголосовала за Путина, нет вообще никакого слова. Страна изменилась кардинально, а СМИ остались такими, как пятнадцать лет назад. Другая половина общества сидит у себя на кухне с кляпом во рту. Но без правоконсервативных СМИ никаких правоконсервативных реформ не бывает. И семинаристская истерика не отменяет христианских истин: в начале было Слово. Все, кто заинтересован в реформах — и русское общество, и русский бизнес, — должны наконец уяснить это.

Владимир Вигилянский, священник

Несколько лет назад я написал публицистическую работу о противостоянииЦеркви показу по НТВ богохульного фильма Мартина Скорсезе («Последняя грань. «Последнее искушение Христа» и споры вокруг него». М., 1998). В ней я попытался доказать журналистам светских СМИ, вставших мощной стеной на защиту либерально-атеистических ценностей от «цензурных» требований Православной Церкви не демонстрировать на НТВ скандальный фильм Скорсезе («Известия» и «Независимая газета» опубликовали за короткий срок более двадцати материалов каждая; «Московский комсомолец», «Сегодня», «Московские новости», «Общая газета», «Новая газета», «Комсомольская правда» более десяти материалов каждая), что демократия, развитие свободного общества заключаются как раз в том, чтобы уважать религиозные чувства каждого гражданина, что цивилизованное государство обязано строиться на евангельской заповеди: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Мф. 7, 12). Справедливости ради надо отметить, что два автора Александр Кабаков ( «Ъ-Власть», 18 ноября 1997 года) и Латавра Дуларидзе («Русская мысль», № 4173) мужественно возвысили свой голос в защиту верующих. Не случайно, что руководители ведущих конфессий страны были солидарны с Патриархом Алексием и были возмущены тем, что НТВ не прислушалось к просьбе православных верующих не показывать на общероссийском канале кощунственный фильм. В своем заявлении от 1 декабря 1997 года (кстати в «демократических» СМИ не опубликованном по цензурным соображениям) Патриарх писал: «Церковь вправе сказать со всей пастырской решительностью, что… всякий, совершивший грех оскорбления, кощунства, если не покается, понесет наказание от Бога не только в будущей жизни, но и жизни земной. Таков непреложный закон, и именно он обличает тех, кто принял решение о показе этого фильма».

Мне кажется, сегодня НТВ в некотором смысле оказалось в положении тех, против которых оно недавно выступало. Но в отличие от православных, для которых «Бог поругаем не бывает» (Гал. 6, 7), для работников НТВ надменное отношение к значительной части своих сограждан обернулось драмой.

Сложность ситуации состоит в том, что разбирательство между собой собственников НТВ, действительно, выдавалось за события мирового масштаба, но активное участие в этих событиях М.Лесина и Генпрокуратуры дали повод говорить о заинтересованности государства в уничтожении НТВ. Не исключаю, что Кремль не без удовольствия наблюдал позорный для Генпрокуратуры арест В.Гусинского. Именно это, а не что-то другое спровоцировало спекуляции на тему зажима свободы слова. С другой стороны, пафос борцов «за нашу и вашу» свободу и борцов с наследием коммунистического прошлого как-то не совсем сочетался с тем, что в руководстве НТВ были люди, запятнавшие себя сотрудничеством с советскими карательными органами. Хочу быть правильно понятым, я не против того, чтобы эти изменившие свои взгляды люди работали или даже руководили демократическими СМИ, но я против того, чтобы они публично вершили свой идеологический и нравственный суд над другими людьми. Мне, например, очень симпатичны бывший член Политбюро КПСС N. или советский журналист-международник NN., но мне не очень приятно, когда они постоянно учат моих соотечественников, пострадавших в прошлом от действий и этого Политбюро, и той организации, которая посылала журналиста-международника за границу, нравственности, принципиальности, честности.

Итак, экономическая беспечность, политическое манипулирование и нравственная вседозволенность руководства НТВ поставили под угрозу реальные профессиональные достижения и сделали двусмысленной ту роль, которую сыграло НТВ в истории нашего телевидения. Мне было жаль смотреть как на тех сотрудников этого канала, которые были втянуты в политическую интригу и с праведным негодованием уходили, гордо подняв голову, так и на тех, кто оказался в роли «купленных» новыми хозяевами. Я очень сочувствовал журналистам в их жалобах на то, что разбивалась дружная команда, сплотившаяся во время работы над созданием нового телевидения (я сам испытал такое же чувство, когда уходил в начале 1991 года вместе с тринадцатью журналистами из «Огонька», четверо из нас были членами редколлегии журнала). Но цена этим жалобам оказалась через короткое время очень низкой, когда выяснилось, что одна команда разрушила не менее сплоченную и не менее талантливую другую команду, работавшую на ТВ-6.

Единственный урок, который мы все должны извлечь из этой истории, — журналист в сегодняшней ситуации не менее зависимый человек, чем в советские времена. Если раньше он был пешкой в руках Лаптева — Яковлева — Суслова, то сегодня он такая же пешка в руках Гусинского — Яковлева — Березовского. Если раньше за его личной жизнью тайно наблюдал, собирал досье и следил за отклонениями от генеральной линии начальник 5 отдела КГБ товарищ Ф.Д.Бобков, то сегодня то же самое делает уже советник Гусинского господин Ф.Д.Бобков. И цензура сегодня не менее жестокая, чем раньше: при уникальной вседозволенности есть темы, авторы, трактовки событий, которые никогда не могут появиться в тех или иных СМИ.

Тем не менее, повторюсь, заслуги НТВ перед отечественным ТВ неоспоримы. Оно ввело на наш экран новые интонации, которые сегодня слышны и на других каналах, новые телевизионные жанры, новые способы подачи материала, изменило в лучшую сторону подход к новостям, существенно омолодило корреспондентский корпус, расширило наше представление о теледизайне, заимствовало и творчески перерабатывало достижения зарубежного ТВ. Высокий эстетический уровень программ на НТВ заставил другие каналы соответствовать этому уровню.

Трагедия НТВ очень схожа с человеческой трагедией. Разве мы не видим рядом с нами талантливых людей, возгордившихся своими знаниями и своими способностями, но из-за своей спеси и надменности превращающихся в героев фарса?

Алексей Герман, режиссер, Светлана Кармалита, сценарист

Наше отношение к НТВ, как в анекдоте про грузина и помидор. Грузина спросили, любит ли он помидор. Грузин долго думал и ответил: «Кушать — да, а так — нет».

Игорь Золотусский, литературный критик

1 — 2. Внутрицеховая разборка, само собой, имела место. В компании назревал кризис (истощение идейное, уход О.Добродеева) , он не мог не привести к расколу и сведению счетов.

Но главное, из-за чего она рассыпалась, — общее погружение «демократической» интеллигенции во тьму.

На чем идейно держалось НТВ? С одной стороны, на оппозиции к власти, с другой — на том, что само уже стало властью, причем властью политической, манипулирующей перемещениями наверху. Третий конек НТВ — антикоммунизм. Четвертый — ориентация на Запад. Ориентация всяческая: от игр на чеченском поле до пересоздания отечественного менталитета.

И одного — наиболее важного — не поняли идеологи НТВ: того, что Россия после ухода Ельцина неминуемо будет «подморожена». И — что еще более важно — другого выхода у нее нет. Замораживание — единственное средство от гниения, разложения и распада. И сегодня это не политическая метафора, а медицинский термин. Не оценив этого, НТВ пошло на новый виток «борьбы с тоталитаризмом».

Вместо того чтобы поддержать государственные усилия Путина или, по крайней мере, понять, что дело не в нем, а в требовании истории, началась атака на нового президента. На его личность, на его поступки, на его прошлое.

Рост убеждения в том, что компания уже оказывает влияние на мировые дела, очень быстро привел к ослеплению и упоению собой. Я думаю, г-н Гусинский и г-н Киселев — явные жертвы этого ослепления. Что они и продемонстрировали, когда отношение власти (и зрителей!) к НТВ изменилось.

Мгновенно обнаружилась их незначительность. Такие капитан и штурман не могли отвести удар НТВ о скалы. Кораблекрушение было предсказано.

Конечно, за этим стоит полный и окончательный провал эры Ельцина. Ранний Ельцин и поздний Ельцин — это раннее НТВ и позднее НТВ. Первый на подъеме и видит цель. Второй — стремительный спуск и разбалансирование курса.

Теперь о Чечне. На первой чеченской войне (справедливой, по мнению НТВ, со стороны чеченцев и несправедливой со стороны «федералов») корреспонденты канала сидят в штабах воюющих против России бандитов и ретранслируют их толкование событий. Вопреки многовековой традиции, согласно которой тот, кто переходит на сторону противника и ведет — пусть словесную — войну против «своих», есть уже не свой, «свои» из НТВ пасутся в блиндажах

Дудаева, Басаева и других и оттуда «мочат» этих самых «федералов». Заметьте, не русских, не «наших», а каких-то абстрактных «федералов», у которых нет ни государственной принадлежности, ни лица.

Потом, когда бандиты, уже не нуждающиеся в их услугах, начинают сажать корреспондентов в ямы, издеваются над ними и требуют за них выкуп, главный замполит НТВ г-н Малашенко (в прошлом преуспевающий работник ЦК КПСС) называет министра пропаганды Чечни Удугова (до этого торчавшего каждый день в эфире НТВ) Геббельсом. Он в бешенстве, ибо надо выкладывать за заложников миллионы долларов.

Что это как не компрометация верхушки НТВ?

Попробуй объясни простому человеку, что сейчас время «новых ценностей», что свобода слова, например, выше патриотизма (смыкание с чеченской пропагандой), он тебя не поймет. Да и любезный г-ну Малашенко рядовой американец, не знающий другого Бога, кроме свободы, не поймет тоже. Для него Америка превыше всего.

На чеченской войне, особенно второй, когда Басаев вторгся в Дагестан и посыпались общедемократические ценности — этот идейный аккумулятор НТВ, — стало ясно: они весьма далеки от того, что думает большинство населения России.

Конечно, большинство против войны, ибо там (и сейчас) погибают наши дети и внуки, но объятия с теми, кто убивает их, — не для него.

Свежий пример — история с Бабицким. Как бы ни были неуклюжи действия спецслужб, то якобы отдающих его в руки бандитов, то якобы ловящих по поддельному паспорту, факт есть факт: Бабицкий работал с бандитами и на бандитов. А этого никакая общечеловеческая мораль оправдать не сможет.

НТВ ринулось на его защиту против кого? Против своей армии и своего государства. И это внизу (там, где обитают непросвещенные массы) тоже не поняли.

Наконец, Путин и война на истребление с Путиным.

Несмотря на то что Путин: 1) фактически устранил с политической арены коммунистов, 2) укрепил расшатавшуюся власть (без которой государству не выжить), 3) освободился (не до конца) от наглого нажима на власть денежных мешков…

Но, стоп, денежные мешки у НТВ в почете.

Путин задел не идейные интересы Гусинского и Киселева, а их деньги.

И тут г-н Киселев на всех парах повел свой корабль на скалы.

Деньги — это святое. Денег мы не отдадим. А всем скажем, что это налет не на деньги, а на свободу. И — взбунтуем народ. И — поднимем Запад.

Народ не взбунтовался (в нищей стране кто согласится защищать толстосума?), Запад чуть-чуть приподнялся и спекся. А главари НТВ — капиталист

Гусинский и его замполит Малашенко — смылись за границу.

Так завершилась великая идеологическая революция, развязанная сначала Горбачевым, а затем (по терминологии Новодворской) нашими «светильниками». Помнится, «светильником» назвал угасшего от чахотки Добролюбова Н.А.Некрасов. «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало!» — писал он. При всем моем уважении ко многим журналистам НТВ, все же «светильниками разума» я их назвать не могу.

И тут выплывает еще одна сторона вопроса. О месте журналиста и журналистики в обществе. При очевидном унижении, которое претерпели в последние десять лет литература, история, философия — одним словом, гуманитарная мысль, журналистика заняла ее нишу, превратившись из поставщика новостей чуть ли не в совесть нации. Она расставляла акценты в истории, формировала идеал и строго спрашивала с тех, кто не соответствует ему. До того строго, что в определенный момент (когда пало гусинско-киселевское НТВ) сравнялась с известными «тройками» НКВД: люди, не ушедшие с Киселевым, были объявлены «изменниками» и «предателями».

Что же говорить об остальном? О быстрой переброске войск Киселева под знамя другого финансового туза — г-на Березовского? Про фактический налет (только без масок) на ТВ-6 и изгнание оттуда ни в чем не повинных работников?

Как и все демократическое движение, которое в первые годы, может быть, и работало на народ, а не на себя, а в последние — исключительно на себя, НТВ в конце концов эгоистически замкнулось на себе. Оно работало на свои амбиции, на свои политические штампы и, что уж тут скрывать, на свой карман.

Знаменательным фактом стал не только уход Добродеева, но и исчезновение с НТВ самого талантливого аналитика и литератора Павла Лусканова. Лусканов был фирменной маркой НТВ, маркой его интеллигентности и способности подняться над думскими дрязгами и войной партий. И в один прекрасный день его голос (он редко сам появлялся в кадре) улетучился с НТВ.

Случилось это года два назад, и то было начало профессионального падения канала.

Раньше Лусканов и такие, как он, уравновешивали и пошлую программу «Про это», и другие шоу, рассчитанные на рейтинг, на массовый низкий вкус, а также разрастающееся словоговорение Киселева в «Итогах».

Апогея достигло самомнение последнего, когда он, полемизируя с Кохом, бросил тому в лицо: «А у меня другая репутация, чем у вас». Подразумевалось, что его реноме чище слезы ребенка.

Меж тем если Кох и не скрывал, что он циник (что делало его даже привлекательным), то Киселев, также будучи циником, изо всех сил притворялся праведником. Первый отталкивал от кассы второго и говорил — я отнимаю твои деньги, второй, хватаясь за те же деньги, кричал — у нас отнимают свободу!

Неужто он не знал, что ему платят из воровских сумм, что никакой «чистоты» в накоплениях его хозяина нет? Знал и принимал как status quo эту данность. Какая уж тут репутация!

Именно в силу человеческой деформации и смогли Киселев и его команда, перейдя из-под зонтика Гусинского под зонтик Березовского, выбросить на улицу собратьев по телевидению.

3. Что же касается Явлинского, Афанасьева, Е. Яковлева и других (Горбачев не в счет — он как был политическим колобком, так и остался), то я в их душах не читал, но нельзя не обратить внимание на следующее обстоятельство. Почти одновременно падает интерес к этим фигурам и к их противникам — коммунистам (впрочем, все вышеназванные товарищи тоже бывшие члены КПСС).

Им перестали верить.

4. В том, как сформулирован этот вопрос, содержится уже и ответ.

5. Специфика российской ментальности определена, в частности, Пушкиным. Говоря об опасности «влияния чужеземного идеологизма», он ссылался на записку Карамзина «О древней и новой России», где содержалась критика петровских реформ. В статье «Джон Теннер» Пушкин писал: «С некоторого времени Северо-Американские Штаты обращают на себя в Европе внимание людей мыслящих. Не политические происшествия тому виною: Америка спокойно совершает свое поприще, доныне безопасная и цветущая, сильная миром, упроченным ее географическим положением, гордая своими учреждениями. Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских… Уважение к сему новому народу и его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве. Все благородное, бескорыстное, все возвышающее душу человеческую — подавленное неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)».

Тем более Пушкин был против революционного способа приближения западных образцов. Не только «тайные общества», «заговоры», «замыслы более или менее кровавые и дерзкие» в характере русского человека, но и «долговременное приготовление», «подвиг улучшения» в «соединении с правительством». Лимит заговоров и кровавых замыслов был исчерпан Россией в ХХ веке. Хотя, кто знает, может, кто-то и лелеет их еще. И последнее. А были ли мифы? Был высокопрофессиональный телевизионный канал (хорошо платили — хорошо работали), а с последней легендой (Ельциным) распростились, когда он расстрелял все-таки «своих» в 1993 году.

Андрей Зорин, историк, литературовед

1. Масштаб этих событий довольно значителен. Они очень четко обозначили тот тип общества, по направлению к которому мы движемся, — систему управляемой демократии. Параметры такой демократии задаются сверху, существует она в отведенных ей границах. Более того, за произошедшим можно было разглядеть и приблизительные очертания этих границ.

2. Разумеется, итог борьбы вокруг НТВ абсолютно закономерен. Силы были исходно неравны, а по известной русской поговорке «Против лома нет приема». Когда одна из сторон располагает неограниченными ресурсами, как квазиправовыми, так и силовыми, другая, естественно, обречена на поражение. Что касается «тираноборческого пафоса», то, действительно, в интонациях и суждениях сотрудников НТВ было много фальцета, дурного тона и аффектированной риторики, но, как по этому поводу точно написал Лев Рубинштейн, когда человека насилуют, он ведет себя неэстетично и даже царапается и кусается. Найти верный тон в подобной ситуации задача не из простых, и трудно этого требовать от журналистского коллектива.

Коллизии вокруг НТВ и ТВ-6 были качественно различными. Из-за ТВ-6 конфликтовали две группы журналистов и администраторов, чьи взаимоотношения для меня не слишком занимательны. Честно говоря, я и до этого скандала не был особенным любителем НТВ, и мне по большому счету все равно, как его сотрудники проявили себя, придя на другой канал. Кроме того, по отношению к телевидению у меня есть индивидуальный защитный ресурс — я всегда могу выключить передачу, которая мне не нравится. Однако по отношению к государству я таким ресурсом не располагаю. Мне приходится иметь с ним дело на каждом шагу, хочу я этого или нет. Поэтому для меня чрезвычайно важно, как оно себя ведет, и именно явное участие государства в битве за НТВ и делает эти события общественно значимыми.

Самое интересное для меня во всей этой истории — реакция общества, та обстановка всеобщего сочувствия, с которым наша пишущая среда восприняла разгром НТВ. Рядовые телезрители, включая тех, кто радовался происходящему, ясно понимали, что кредиты Газпрома Гусинскому, выданные в качестве вознаграждения за поддержку президентской кампании Ельцина в 1996 году, были лишь предлогом для силовых действий, и только интеллектуалы умудрились перенять оруэлловский новояз, на котором национализация называлась «защитой священного права частной собственности».

3. Конечно, преследовали. Каждый человек, а уж тем более политик, в своей деятельности преследует личные интересы. Я не вхожу в число преданных поклонников названных здесь политических деятелей, но в данном конкретном случае их личные интересы совпали с моими личными интересами как гражданина России.

4. Борьба за свободу и демократию «на голубом глазу», действительно, невозможна. История с НТВ показала, что свобода слова в нашей стране была личным капризом Ельцина, которому она была чем-то дорога. Увы, выяснилось, что эта прихоть первого президента не выражала глубокой общественной потребности. Путин очень осторожный политик. Если бы он чувствовал, что действия власти наткнутся на организованное сопротивление гражданского общества, он бы на них не решился. В этой ситуации, как мне кажется, в ближайшее время борьба за свободу слова в России широких перспектив не имеет. Товар, не пользующийся спросом, исчезает с рынка. Однако взрослеют новые поколения, и рано или поздно такой спрос будет предъявлен. В отношении долгосрочного будущего нашей страны я очень далек от пессимизма.

Что касается правозащитных инициатив, то по отношению к ним сейчас существует не только осторожность, но и враждебность. Самое позорное, что есть в нашей сегодняшнем языке, — это привычка произносить слово «правозащитник» с ухмылкой. Конечно, правозащитная риторика, как и любая другая, часто эксплуатировалась у нас в дурных целях. Но дело не в том, насколько мудр или наивен, симпатичен или антипатичен тот или иной правозащитник, а в том, что правозащитное наследие — это почти единственное в нашем советском опыте, на что мы могли бы опереться при построении цивилизованного государства. Энтузиазм, с которым мы отряхнули этот прах с наших ног, говорит о печальном состоянии нашего общества. Я не говорю, что под каждым правозащитным заявлением непременно надо подписываться, но презрение к этому наследию дурно пахнет в моральном отношении и бесперспективно в политическом.

Не думаю, что журналисты НТВ были такими уж кумирами. Безумных фанов Киселева очень немного. Лично я редко смотрел «Итоги», не считал Гусинского героическим борцом за свободу и, честно говоря, никогда не видел ни одного человека, который бы так считал. Придя на митинг в Останкино, я защищал не Гусинского и Киселева, а свои интересы. Мне как зрителю, и думаю, что и стране в целом, нужен оппозиционный канал, чтобы власти не распоясывались, чтобы постоянно выслушивалась альтернативная точка зрения. Не питая никаких надежд, что этот митинг принесет какие бы то ни было практические результаты, я хотел все же обозначить свою позицию.

Сомневаюсь, что вся эта история послужит расставанию с идеалами демократии. Идеалы демократии в полном порядке. В России они тоже будут востребованы. Жаль только, как говорил Некрасов, «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе».

5. Судьба иллюзий меня не беспокоит. Идеологическая мифология — важнейшая часть любой культуры, что русской, что американской. Какие-то мифы себя изживают, но им на смену приходят другие. Свято место пусто не бывает. Пафос героического поражения имеет в России глубокие корни и давние традиции. Не исключено, что власть сделала серьезную ошибку, навязав этику героического поражения своим оппонентам и тем самым поддержав бытование этого мифа в национальном сознании.

Михаил Кураев, писатель

Поскольку все пять вопросов равнонаправленны, отвечу на них, в меру понимания разыгранной на наших глазах истории, разом. Происходившие на НТВ и вокруг НТВ демонстрации заставили вспомнить Иокогаму. По главной улице шла колонна девушек и молодых женщин. Колонну сопровождали полицейские. Демонстрация была разрешена и проходила в рамках демократических свобод империи Восходящего солнца.

Демонстрантки несли плакаты с иероглифами и изображением… женских грудей. Женщины были опалены гневом, свои требования выкрикивали громко и дружно. Наболело! Демонстрантки требовали сохранить американскую военную базу на Окинаве.

Кто же были эти темпераментные женщины?

Это были проститутки из многочисленных борделей, обслуживавших именно американцев. Дело в том, что с уходом американских защитников свободы и демократии труженицы, так сказать, тыла рисковали остаться без работы. У американцев, понимаешь ты, спрос на девок с титьками, и девчата накачали их силиконом в Сингапуре, а японскому клиенту эти украшения как бы и ни к чему, мешают контакту…

Печалующиеся о смене хозяев на НТВ не были так откровенны, как труженицы первой древнейшей, плакатов, извещающих нас об интимной стороне вопроса, они нам не предъявили. Все больше о свободе, о демократии, о дружной команде профессионалок и профессионалов… А в интимной-то стороне дела вся суть!

Москвичи рассказывали, как после митинга у памятника Пушкину в защиту НТВ, то есть доходов Киселева и интересов Гусинского, то бишь свободы слова, для голосивших в защиту и поддержку была устроена кормежка с выпивкой типа банкета… Как тут не вспомнить дуэт приставов из оперы Шостаковича «Катерина Измайлова»: «А у Измайловых-то пир горой, а нас с тобою и не позвали…» Как дело пошло дальше, всем известно.

Вот когда те, кто стрижет хорошие деньги со «свободы слова», и нас пригласят на свой пир, поделятся с нами не только своими проплаченными мыслями, но и барышом, тогда и мы пойдем хоть с плакатами, изображающими развевающийся на свободе язык, и будем требовать возвращения Гусинскому или Гусинского, Киселеву или Киселева… В общем, скажут, что требовать. А пока меня в рядах стригущих золотое руно с демократического барана нет, то и умирать за свободу Доренко или Киселева, обслуживающих своих кормильцев, я не буду. Они свободу задаром любить не хотят, а мы чем хуже?

В оценке сегодняшнего телевидения я с глубоким доверием отношусь к мнению Светланы Сорокиной, имевшей возможность наблюдать ТВ изнутри: «Часто спрашивают: чистое ли дело телевидение? У меня на этот счет были иллюзии, но они рухнули в один день, когда я поняла, что дело это довольно грязное, более того, кровавое».

Не помню, чтобы кто-то выступил с опровержением этого мнения, опубликованного в «Общей газете» (1996, № 31). Включая саму Сорокину.

Вот и у нас нет больше иллюзий.

Иллюзий нет, а вопросы есть, в частности: читают ли «Общую газету» те, кто призывает нас включиться в дело «довольно грязное, более того, кровавое»?

Павел Лунгин, режиссер

1. Вся драматургия конфликта вокруг НТВ как раз и заключалась в том, какую интерпретацию удастся навязать обществу: внутрицеховая разборка или борьба за свободу слова. В процессе перехода НТВ из рук в руки у меня, как и у основной части общества, было ощущение чего-то значительного и негативного. Прошло время, оптика изменилась — сейчас мне все больше кажется, что это частный случай, не имевший определяющего влияния на политическую жизнь страны.

2. Когда-то был такой анекдот времен Брежнева: «Мы будем бороться за мир, пока камня на камне не останется». Проблема жизни и работы коллег, действительно, никого не интересовала, казалась маленькой и ничтожной рядом с пафосом борьбы за свободу слова. Снова интеллигенция, встав перед дилеммой «оправдывает ли цель средства?», оказалась несостоятельной. Поэтому в оправдание Киселева могу сказать, что вряд ли журналисты ТВ-6 оказались бы более щепетильными, если бы им предложили перейти на НТВ.

3. Гражданская страсть — это некоторое экстатическое состояние. Оно не может быть ни до конца естественным, ни в то же время абсолютно фальшивым. Просто когда твои личные цели совпадают с общими проблемами, бороться за них легче.

4. Пока интеллигенция существует, она будет бороться «на голубом глазу», иначе она не интеллигенция. Параллельно пытаясь решать свои мелкие материальные задачи. И все равно пусть она, интеллигенция, сохранится как можно дольше, со всеми своими очевидными недостатками. Эта вечно юная часть нашего общества, состоящая из немолодых людей, — основная двигающая сила нашего общества. Это питательная среда, это кефир, в котором вырастает все мало-мальски интересное. Не применяйте к кефиру нравственные оценки, любите его.

Юрий Пивоваров, историк

1. У меня нет сомнений: все это очень серьезно, все это имеет и исторический смысл, и значительный масштаб. Была ли это также внутрицеховая разборка? Возможно. Но цех социально столь важен, что происходящее в нем существенно для общества.

Существенно и то, как повела себя власть. Она действовала в соответствии со знаменитой и всем нам хорошо знакомой логикой: если враг не сдается… Это главное. А в этом главном на первом месте следующее: в русской политике отношения по-прежнему строятся на экзистенциальном различении «друзей» и «врагов», на экзистенциальной оппозиции «друг — враг». Кстати, в рамках такой политики места для политической оппозиции нет (во всяком случае, для влиятельной, значимой оппозиции). Кроме того, в рамках такой политики принципиально разрешены любые средства борьбы.

Все это, безусловно, шаг назад по сравнению с эпохами М.Горбачева и Б.Ельцина. Оба они показали, что русская политика не обязательно должна и может строиться по принципу «кто не спрятался, я не виноват» (эта присказка действующего президента напомнила мне детство — что же, мы из одного поколения). Конечно, и Михаил Сергеевич, и Борис Николаевич были непоследовательны и временами «мочили» своих врагов. Но интенционально их политика не была ориентирована на реализацию завета великого пролетарского писателя-гуманиста.

2. Не знаю.

3. Думаю, что гражданская страсть сотрудников НТВ, М.Горбачева, Г.Явлинского, Ю.Афанасьева, Е.Яковлева и других была «чистой монетой». Негодовали они искренне. Но одновременно это был для них «бесплатный» шанс напомнить о себе. И все же хорошо, что они поддержали НТВ. Очень важно, что не все колеблются вместе с курсом партии (власти), что не все «за», есть и «против». А преследование личных интересов, повторю, само собой, ну и ладно.

4. Конечно, обществу сказали (власть сказала): «Молчать». Конечно, многие становятся осторожно настороженными. Замечаю это и по близким, знакомым людям. Но теперь дело за обществом, то есть за нами. Не захотим бояться — и не будем. А забоимся… так что ж… Недостойны тогда мы свободы.

5. Не знаю.

Кирилл Разлогов, культуролог

Вопросы, сформулированные редакцией журнала, носят отчетливо тенденциозный и преимущественно публицистический характер. Они настраивают на любезную русскому духу дискуссию о смысле жизни и отношении к властям.

Я позволю себе проанализировать короткую историю НТВ в несколько ином ключе, я бы сказал, более академичном и строгом, не претендуя на раздачу оценок, а скорее, пытаясь понять логику эволюции этого канала и, возможно, его дальнейшую судьбу.

В истории НТВ есть три взаимосвязанных, но различных по степени влияния фактора. Первый, остающийся, как правило, на периферии внимания наблюдателей, — творческий: каков художественный облик канала, каковы эстетические критерии, которыми руководствуются создатели программ, какова логика (если таковая есть) построения не только передач, но и межпрограммного пространства и, наконец, какова аудитория, на которую эта творческая продукция рассчитана и которую она потенциально может охватить.

Может показаться, что проблема аудитории — по преимуществу социологическая — не имеет отношения к делу. На мой взгляд, имеет, и прямое, коль скоро, как мне уже не раз доводилось писать, художественный процесс — это своего рода замкнутый круг, который не только ведет от творческого замысла к аудитории, но и через эту аудиторию и творца — обратно к творческому замыслу.

Второй круг вопросов, связанных с НТВ, носит идеологический и, в несколько иной формулировке, политический характер. Идеология и политика, как известно, в значительной степени взаимосвязаны, и именно парадоксы этой связи могут высветить наиболее публицистически выигрышные аспекты короткой истории НТВ. Наконец, третий фактор, сыгравший решающую роль в ликвидации канала, — экономический. Я не случайно называю его последним, хотя бы для того, чтобы противодействовать распространенной ныне тенденции рассматривать общественную жизнь по Марксу, считая экономику ведущей силой социального развития.

Итак, не претендуя на создание монографии, которая, быть может, получилась бы в результате подробного рассмотрения всех трех названных аспектов, я позволю себе остановиться на основных силовых полях эволюции эфирного вещания НТВ.

Творческий аспект был поставлен во главу угла в самом понятии НТВ как «независимого телевидения», ибо независимость мыслилась и воспринималась не только и не столько как независимость экономическая (первый частный канал), не только как независимость политическая (в данном случае независимость от государства), но и как специфическая творческая позиция. Первоначальная концепция канала, о чем неоднократно писалось, основывалась на двух китах: новости и кино. Последнее — для престижа и привлечения аудитории, первое — для обеспечения необходимой идейно-политической действенности.

В основе и той, и другой конструкции лежала по преимуществу американская практика. В нашей и зарубежной прессе неоднократно отмечалось, что образцом для построения программ НТВ было СNN: новости как каркас сетки, как основные силовые поля, вокруг которых формируется все остальное. Однако, в отличие от СNN, новостей оказалось недостаточно для функционирования нового канала. Бесспорным козырем первых шагов НТВ стали массовые закупки выдающихся произведений киноискусства опять-таки у тех же крупных американских компаний. Именно их коллекции составили основу того блестящего по художественному качеству кинопоказа, который вызвал закономерные восторги у определенной части зрителей. Именно эта относительно небольшая, но влиятельная аудитория была сознательно избрана создателями канала в качестве целевой группы.

В конъюнктурных целях она характеризовалась как нарождающийся средний класс, наиболее образованная часть населения, которая способна оценить, во-первых, художественное качество продукции, а во-вторых, качество подачи новостей, методы их обработки, построенной первоначально на квалифицированных комментариях и своеобразной идеологической нейтральности, которая опять-таки была заимствована у СNN. Сразу оговорюсь, что речь идет не о реальной нейтральности, а о нейтральности в манере подачи материала. Естественно, в этой технологии уже на первых этапах существовали некоторые приемы, которые в дальнейшем обернулись прямой тенденциозностью.

Самостоятельные программы НТВ так или иначе базировались на том же представлении о своем зрителе как относительно более продвинутом, нежели массовый зритель других каналов, с чем была связана общая установка на формирование и создание своей аудитории, которую, видимо, разделяли и Гусинский, и Малашенко, и Киселев.

По мере развития вещания в творческом облике канала, в особенности после того как он получил не только вечерние часы, а полную сетку вещания в течение дня, стала обнаруживаться новая тенденция, вызванная обострением конкурентной борьбы за внимание зрителей и естественным стремлением НТВ расширить свою аудиторию. Как только эта тенденция возобладала, эстетические и политические критерии профессиональной квалификации и качества были вытеснены существенно иным кредо, для телевидения, в особенности для эфирного вещания, естественным, а именно стремлением к максимизации аудитории, при котором не качество, а количество стало выноситься на первый план. Поясню, что количество зрителей тоже является индикатором качества программ, но определенного рода качества, качества с точки зрения принадлежности к массовой культуре и соответствия критериям этого типа культуры.

Такая установка в корне отличалась от установки на продвинутую аудиторию и, разумеется, пришла с ней в глубокое противоречие. Наиболее ярко, как мне уже доводилось писать, это проявилось в постепенной метаморфозе кинопоказа, где место голливудских и отдельных европейских шедевров стали занимать бесконечные серии с Чаком Норрисом, которые, как оказалось, приводят к значительно более высоким рейтингам, нежели выдающиеся произведения киноискусства даже популярных жанров.

Естественно, что критерии творческие здесь переплетались с интересами экономическими, но, на мой взгляд, опять-таки творческий аспект, то есть ориентация вещателя на завоевание возможно более широкой аудитории, а это ориентация всей современной массовой культуры, был важнее. Следуя опыту СNN, НТВ аналогично трансформировало и подачу новостей, где захватывающий сюжет начал играть большую роль, нежели объективный анализ событий. Образцом информационно-сенсационно-развлекательного гибрида может служить такой цикл, как «Криминальная Россия». Стремление обращаться к базовым потребностям любой аудитории, основанным, как известно, на лицезрении и переживании секса и насилия, вызвало к жизни и ночные передачи «Про это», и эскалацию насилия в американских приключенческих фильмах и сериалах в вечернее время. Поскольку инерция обращения к избранным и образованным в какой-то мере сохранялась, НТВ в этом своем обличии не позволяло себе полной дешевки, подобной «Историям красной туфельки», которые параллельно пышным цветом расцветали на ТВ-6, и маскировалось под проблемность разговоров «про это» и показа «этого» на экране.

В этом сугубо творческом смысле переход команды НТВ на ТВ-6 по-своему закономерен. Это дальнейший шаг к еще более популярным формам массовой культуры с неизбежно сопутствующим ему отказом от претензий на «элитарность», которая оказывается уделом спутниковых каналов НТВ+ просто в силу достаточно высокой стоимости этой услуги². Таким образом, творческую траекторию канала можно определить как плавное движение от Голливуда к продукции категории “B” или даже “Z”, которая в наших условиях оказывается экономически более эффективной, во всяком случае, на телевидении.

Каким образом та же эволюция давала о себе знать в идейно-политической плоскости? Очевидно, что идеология либерализма и гражданского общества в западном понимании этих терминов и ориентация на те тенденции, которые в нашем политическом лексиконе получили название «правых», диктовали вполне определенную манеру поведения, повторяю, на первых порах программно не ангажированную. Не случайно объективистский принцип в информационных программах и даже в публицистических циклах еще долгое время оставался господствующим, чем, скажем, программа «Сегодня» выгодно отличалась от «Итогов». Более того, такая манера подачи материала сохранилась даже тогда, когда само содержание выпусков новостей становилось все более и более очевидно тенденциозным.

Узкий круг зрителей, которых можно в той или иной степени отнести к нарождающемуся среднему классу, долгое время предпочитал новости НТВ другим, в первую очередь государственным каналам ( ТВ-6 тогда, и слава богу, вообще обходилось без новостей), даже когда, к примеру, российские «Вести» сохраняли известную притягательность для массовой аудитории.

Первая существенная трещина в этом облике канала появилась, что весьма закономерно, в ходе президентских выборов 1996 года. Напомню, что НТВ, как и следует каналу ограниченной сферы распространения и весьма узкой собственной аудитории, первоначально поддерживало «безнадежного» кандидата Явлинского, в той или иной степени выражающего интересы и позиции именно этой прослойки образованных профессионалов. Перелом в позиции канала произошел в одночасье сразу после включения Малашенко в команду Ельцина. Не сделав даже попытки объяснить столь резкую смену вех, НТВ на следующее же утро стало поддерживать Бориса Николаевича Ельцина.

Именно в этот момент в силу суровой жизненной необходимости на смену пусть псевдо, но все же объективизму в новостийных и еще более в аналитических программах на первый план вышли методики активной агитации и пропаганды, а то и откровенного промывания мозгов, в корне расходившиеся с декларируемым олимпийским спокойствием. Рекламные ролики первого президента России были построены на активизации ужаса перед перспективой возвращения к власти коммунистов. Методика «черного пиара», которая получила столь яркое воплощение в последующих парламентских битвах, по существу, впервые после сталинских процессов была опробована здесь, на экранах телевидения, и в первую очередь на канале НТВ. Разразилась борьба между двумя первобытными инстинктами: чувством ненависти к новым властям и чувством страха, что если они уйдут, всем угрожают концлагеря и гибель. Именно НТВ показывало полуразложившиеся трупы и всячески пугало аудиторию пришествием новых вандалов, которые впрямую ассоциировались со скромными бюрократами отечественного неосоциализма.

Трудно себе представить нечто более противоположное предшествующей ориентации на просвещенную и просвещаемую аудиторию. В пылу боев вряд ли кто-нибудь задавался вопросом, как конкурентное и усиленное педалирование ненависти, с одной стороны, и ужаса — с другой, скажется на духовном здоровье нации.

Очевидно, что эта пропагандистская кампания (как и большинство ей подобных) не имела ничего общего с какой бы то ни было реальностью, но оказалась она в результате значительно более эффективной, чем любая объективистская информация. Это и был тот самый слом, который в дальнейшем предопределил падение НТВ как источника информации именно в тех кругах, на которые первоначально рассчитывало руководство канала.

То, что произошло в дальнейшем, было по-своему закономерным. В качестве благодарности за оказанные, действительно, неоценимые услуги НТВ получило в свое распоряжение вещание в течение полного дня, что, как я уже отмечал, по-своему отразилось на творческих концепциях, которые уже не могли оставаться элитарными, ибо не было гарантированных эксклюзивным прайм-таймом высоких рейтингов. Была запущена пирамида расширения вещания, не только эфирного, но в первую очередь спутникового, и соответствующее разделение аудитории на «быдло» (боюсь, что именно так характеризуют своих подопечных приверженцы «черного пиара») и тех «избранных», которые пользуются услугами и являются абонентами НТВ+.

Почувствовав свою причастность к власти (быть может, даже более непосредственную, чем государственных каналов), НТВ в идейно-политическом плане совершило своеобразный пируэт: из заинтересованного наблюдателя первых лет через верноподданничество идейной поддержки режима в ходе предвыборной кампании Ельцина канал постепенно превратился в могущественное лобби. Четвертая власть почувствовала в себе силу навязывать определенные позиции уже не только избранным и даже не обществу в целом, но и — самое главное — властным и силовым структурам. Это своеобразное опьянение от успехов, помноженное на действительный профессионализм команды ньюсмейкеров под руководством Олега Добродеева, превратило НТВ в могучее орудие политического влияния, на которое, собственно говоря, и был ориентирован в первую очередь владелец канала Владимир Гусинский.

Лоббирование конкретных проектов и конкретных интересов становилось все более и более очевидным, пока наконец не разразился конфликт, вполне естественный в ситуации, когда четвертая власть хочет поставить себя над первой, политической. И краткосрочная и по-своему впечатляющая кампания по укрощению строптивого канала (и его хозяина) дала тот результат, на который была рассчитана. Разумеется, впечатляющая не значит блестящая, ибо в ходе ее было допущено огромное количество ошибок, на которых НТВ, и в первую очередь Евгений Киселев, отыгрывалось, а порой и набирало очки. Подробное обсуждение этого фехтования, весьма занятного для стороннего наблюдателя, выходит далеко за рамки предлагаемой анкеты. Скажу только, что понадобилось определенное время, для того чтобы понять, каким именно способом можно придушить зарвавшегося лакея. Такой удавкой и стала экономика, в основе которой, естественно, лежали сугубо политические интересы.

Это приводит нас к третьему аспекту истории НТВ, аспекту экономическому. Экстенсивное развитие холдинга «Медиа-Мост» неминуемо должно было привести к экономическому краху в том случае, если ему не удастся встроиться в международное разделение мира на сферы влияния могущественных информационных и коммуникационных монополий. Причиной краха стала замкнутость России, на которую была сделана ставка старого-нового руководства страны и которая явилась и причиной, и результатом произошедшего с НТВ, если не по содержанию, то по форме.

Со стороны может показаться, что речь шла именно о мышиной возне.

В какой-то степени так оно и было, но эта возня не была лишена глубокого политического, а в какой-то степени и творческого смысла. Она выявила своеобразие текущих процессов в культуре: притом что в творческом плане канал настойчиво ориентировался на охват все большей и большей аудитории, доверие к нему у этой аудитории столь же стремительно таяло. Источником этого сокращения зоны доверия была, конечно же, гипертрофия политической ориентации на «высший средний класс», то есть в первую очередь на группы влияния и государственное чиновничество. Сами группы влияния были предельно раздражены тем, что на них так активно давят, а простой зритель недоумевал, а порой и негодовал, глядя, как новоявленная прослойка VIP решает свои задачи за его счет. Ведь именно потребители являются первопричиной появления на экранах рекламы, а соответственно, и благосостояния канала.

Наиболее ярко этот разлад между «новым средним классом» и основной массой населения проявился в ходе кризиса 1998 года, в результате которого первыми проигравшими оказались именно наиболее продвинутые, но не самые богатые и самые бедные. Подавляющее большинство населения с издевательством взирало на «белых воротничков», оказавшихся без работы и пусть не сравнявшихся, но приблизившихся к тому состоянию, которое давно уже характеризовало все три основных социальных слоя, унаследованных нашим обществом от советского периода, а именно: трудовое крестьянство, рабочий класс и народную интеллигенцию.

90 процентов населения радовались разорению банков и банковских служащих, хотя первое абсолютно не свидетельствовало о реальном ухудшении жизненного уровня олигархов, скорее наоборот. Этот синдром злорадства по поводу тех, кто воображал себя властителем мод, в полной мере проявился в реакции на насильственную переориентацию НТВ. В свое время великий американский режиссер Орсон Уэллс, говоря о поведении некоторых своих коллег в годы маккартизма, заметил, что люди шли на предательство своих идей ради сохранения собственных бассейнов. В данном случае предательство идей ради создания бассейнов стало очевидным уже в 1996 году. В начале нового тысячелетия оно превратилось в готовность предать (или поддержать) любые идеи ради построения латифундий латиноамериканского образца.

Вновь оговорюсь, что я имею в виду вовсе не реальные устремления конкретных людей, которые работали на НТВ и сплотились вокруг Евгения Киселева в стремлении отстоять свою журналистскую независимость. Я анализирую общественную мифологию, в рамках которой развивалась вся эта ситуация. Именно коллективное мифотворчество общественного бессознательного, собственно говоря, и представляет основной интерес для наблюдателей этих процессов и тем более для их исследователей, к коим я имею некоторые основания относить и себя, и своих коллег культурологов.

В контексте этой общественной мифологии противники НТВ умело сыграли на уже существующем чувстве неприязни к привилегированным слоям и группам населения, которое всегда характеризует массовое сознание не только у нас, но и, пожалуй, в любой стране мира. В силу этого бунт на коленях был обречен, как и бесплодная попытка отстоять свою независимость, попытка, к которой присоединились именно те, кто эту независимость сохранить не мог ни при каких обстоятельствах, в первую очередь в условиях нынешнего режима, руководители которого наконец-то поняли действенность псевдонейтральных экономических рычагов воздействия на массовое сознание.

Последовавшая серия рокировок лишь оттеснила бывшую команду НТВ на периферию и вещания, и общественного сознания, заставив ее занять свое скромное место в контексте канала ТВ-6, который до сих пор отличался завидной непривередливостью и сознательной ориентацией на молодежь, не обремененную ни комплексами, ни чрезмерным образованием.

В этом данная ориентация в корне отличалась от политики НТВ, обращенной именно к образованным слоям населения, а сохранение внешней оболочки НТВ при новом начальстве свидетельствовало о том, что и здесь господствует технология брендов, которая оказывается значительно более сильной, чем конкретный состав людей, эти бренды в тот или иной период репрезентирующих. Собственно говоря, именно эта имперсональная сила сложившегося имиджа того или иного канала и была нам продемонстрирована в ходе кризиса НТВ от самого его начала — ухода Добродеева на ВГТРК, не повлекшего за собой никаких существенных изменений в имидже этого канала при всем бесспорном таланте и даровании идейного вдохновителя НТВ классического периода, — до прихода Бориса Йордана и компании на новое НТВ, принявшее в свое лоно Александра Олейникова из ТВ-6 и продолжившее эволюцию к популярной массовой культуре отечественного розлива. То есть более национально ориентированной, нежели программный американизм предшественников, но обернутой в ту же самую оболочку, а посему и воспринимающейся аудиторией как та же самая. Наконец, произошло новостийное вливание в ТВ-6, при котором инерция канала пока еще остается более сильной. Последнее не случайно, ибо именно творческое, а не политическое кредо оказывается здесь важнейшим фактором, а творческое лицо НТВ уже давно определялось Чаком Норрисом, который лишь случайно телом оказался на Четвертом канале, оставаясь душою именно на Шестом.

Максим Соколов, журналист

1. Величие и падение медиакратии, уверовавшей, что с любимым кличем т. Гусинского «Будем мочить!» наезд по полной программе является политическим сверхоружием, — безусловно, важный эпизод новейшей российской истории, ибо медиакратия предполагала всерьез контролировать политический процесс в стране. В смысле же исторической традиции довольно важным представляется то, что России удалось выскочить из наезженной колеи. «Медиа-Мост» успешно воспроизводил кадетски-революционное беснование русской общественности начала XX века, беснование, в итоге беспрепятственно захватившее всю империю и приведшее к известным тяжким последствиям. Тогдашнее беснование не получало серьезного отпора ни от общества, ни от власти, беснование гусиное этот отпор получило. Усвоение нацией тяжких исторических уроков — событие, конечно же, исполненное исторического смысла.

2. Главный ресурс тираноборческого пафоса — это реальная возможность отдать свою жизнь в борьбе с тиранией или, по крайности, поиметь в этой борьбе очень серьезные неприятности. Когда максимум неприятностей может заключаться во временных перебоях с зарплатным черным налом (да и этой беды, похоже, удалось избежать), тираноборческий пафос начинает выглядеть чрезмерным, а Е.Киселев или А.Венедиктов с их напевом заученным смотрятся как разрумяненные трагические актеры, махающие мечом картонным.

Что же до «бесславного финала» и «могильщиков», то это смотря с какой точки зрения. С позиций стороннего наблюдателя, в минимальной мере признающего наличие этических универсалий («не делай другому того, чего не желаешь себе, а если все-таки делаешь, то хотя бы осознавай смысл и значение таковых действий»), славы в финале немного, да и против «могильщиков» не возразишь. Но это взгляд профанный, с точки же зрения верных-праведных. Применительно к язычникам, к числу которых принадлежали и сотрудники ТВ-6, нормы, обязательные для членов хлыстовского корабля, совсем не действительны. Представления о своей чрезвычайной богоизбранности вообще присущи представителям СМИ, стремительная карьера, сделанная в 90-е годы многими сотрудниками т. Гусинского, могла лишь укрепить их в этом мнении, а сам т. Гусинский, будучи талантливым режиссером, хорошо играл на этом гипертрофированном тщеславии. Поэтому вопрос о том, уместно ли выгонять прежних работников ТВ-6, занимающих нужные нам места, для членов корабля, людей божиих, они же сотрудники лучшего в мире телевидения, просто не стоял. А если не хватало сектаторского сознания, то помогало сознание чрезвычайности ситуации. Команда НТВ ведет священную войну за свободу слова, а на войне солдаты не задаются же вопросом, прилично ли им стать на постой в деревне, которую командование объявило пунктом сосредоточения их войсковой части, и не потревожит ли это покой обывателей.

Некоторый эффект сумасшедшего дома, возникавший при наблюдении за крайне неадекватным поведением борцов, объясняется тем, что они уже достаточно давно создали для себя весьма герметичную модель мироздания, которую можно было бы назвать «новодворским космосом», но искренно полагали ее универсальной. Неадекватность «новодворского космоса» очевидна и в применении к иным коллизиям (та же Чечня), но казус с ТВ-6 оказался последней каплей, ибо здесь двойная мораль не была размазана во времени, но разыграна на глазах у всей почтенной публики по всем классицистическим канонам единства места, действия и времени. Своим апрельским спектаклем Е.Киселев воскресил Корнеля гений величавый, и величавость гения не могла не произвести на публику потрясающего душу действия.

3. М.Горбачев — отдадим ему должное — не был особенно страстен, а произносил всего лишь дежурно бессмысленные речи, так хорошо памятные по концу 80-х годов. Г.Явлинский и Е.Яковлев не примыкали к энтэвэшникам, но составляли с ними единое целое. «Общая газета» денежно спонсировалась т. Гусинским, а Г.Явлинский спонсировался тем же персонажем информационно. А поскольку сотрудники «Медиа-Моста» уже не первый год пели под началом регента И.Малашенко исполненную мученического экстаза песнь «Киньте жертву в пасть Ваала, бросьте мученицу львам», опыт наведенного психоза давно уже имелся (см. п. 2).

4. Прививку осторожности хорошо иметь по отношению ко всяческим инициативам. Если после инцидента с НТВ человек совершенно разочаровывается в различных превосходных идеалах, возникают известные сомнения в глубине и серьезности его прежней идеалистической веры. Да, разрушен автоматизм реакции на звук набатного колокола, но когда в этот колокол почему-то все время бьют люди, насчет ответственности и добросовестности которых существуют самые серьезные сомнения, такой автоматизм уже не представляется столь серьезным благом. После мученической борьбы т. Гусинского с кровавыми жидочекистами необходимость жить своим умом и самому решать, где ложь, где правда, где истинная угроза свободе, а где грязный гешефт с использованием чистых слов, оказывается совершенно настоятельной. В связи с претензиями интеллигенции на обладание особо богатыми умственными дарами таковая необходимость, как можно надеяться, не покажется для нее чрезмерно обременительной.

5. Расставанию, разумеется. Успешным кумиротворчеством так не занимаются. Возможно, злой чернец И.Малашенко (вариант — злой чернец Борис Абрамович) и полагал, что «глупый наш народ легковерен, рад дивиться чудесам и новизне», но не до такой же степени и не таким же чудесам. А для специфической российской ментальности (равно как и для неспецифической нероссийской) разоблачение самозванства является, безусловно, более плодотворным и живительным, нежели преклонение перед самозванцем.

Валерий Тодоровский, режиссер

Я потерял нить происходящего на НТВ. Мне был близок канал, я был его зрителем. Но в какой-то момент все смешалось в этом доме: Кремль и Киселев, Йордан и Гусинский. Возник хаос. И самое худшее — то, что никто не был убедителен в этом хаосе, поскольку митинги митингами, но право собственности нужно уважать. Никто не смог объяснить мне как телезрителю и другим тысячам телезрителей, что же произошло на самом деле, кто хороший, кто плохой.

В такой ситуации я не беру на себя смелость выносить аналитическое суждение. Я несколько раз переходил в своих симпатиях и антипатиях то на одну, то на другую сторону. И порой несимпатичный мне Кох нравился больше, чем симпатичные журналисты. А продолжение истории с ТВ-6 еще больше усложнило морально-этическую сторону происшедшего и заставило еще раз изменить взгляд на ситуацию. Да и раскол внутри коллектива журналистов НТВ тоже наводит на грустные мысли.

Конечно, я за свободу слова, но я и за свободу собственности. По-моему, конфликт на НТВ по-настоящему так и не разрешен.

Виталий Третьяков, журналист

1. Отвечая уже на первый вопрос, должен заметить, что вопросы, предложенные редакцией журнала «Искусство кино», на мой вкус, слишком пристрастны. Для своих ответов я, с вашего позволения, переведу их в нейтральную форму, а потому не буду реагировать на оценки, что справедливые, что несправедливые, содержащиеся в тексте и контексте вашей анкеты.

Итак, отвечая на первый вопрос, вынужден повторить то, что много раз писал и говорил публично.

С точки зрения собственно экономической, все произошедшее с НТВ — заурядная, хотя и громкая история.

Далее необходимо коснуться трех аспектов этой истории — политического, профессионального и морального.

Конечно же, с НТВ, а точнее, с НТВ как с оружием Гусинского, боролись по политическим соображениям. Гусинский (и во многом справедливо) рассматривается Кремлем как политический противник нынешней администрации и России в целом. Потому, кстати, и победить он не мог — корпорация не может победить государство.

2. К проблеме СМИ и их свободе вся история с НТВ имеет косвенное отношение просто потому, что НТВ — это СМИ. Однако, во-первых, НТВ не было единственным источником свободы слова в России. Во-вторых, давно уже не было примером объективности. В-третьих, общенациональный телеканал при неразвитости демократических институтов и партийной системы является в сегодняшнем мире непосредственной политической силой (реально, а не метафорически четвертой властью). Но политической силой, в общем-то, нелегальной, ибо, строго говоря, политической деятельностью закон разрешает заниматься не СМИ, а партиям и самому государству.

Таким образом, исторический смысл того, что произошло с НТВ, — в демонстрации реальной политической силы общенациональных электронных СМИ в сегодняшнем мире и тех пределов, до которых легальная государственная власть может позволить этой силе себя демонстрировать. Профессионально же журналисты НТВ, пусть многие невольно, уронили ими же самими когда-то заданный нормальный уровень объективности до низшей отметки.

Морально они оказались (что неудивительно) не выше тех критериев, которые характерны для других журналистов, до того публично претендовавших на высшие оценки (которые, правда, сами себе и выставляли). Моральное поражение — сильнейшее из поражений, которое понесли журналисты НТВ. Это случай предельно некритического отношения к себе и своей профессии. Журналист, особенно политический, не может всегда поступать морально. Но он, по крайней мере, должен хотя бы самому себе в этом трезво признаваться. И уж тем более не обвинять в аморальности других, если сам не способен гарантировать моральность собственного поведения.

Да, финал закономерен, ибо, как я уже отмечал, НТВ боролось не с тираном, а с государством. Кроме того, тиран с величайшей и вполне искренней народной поддержкой — это уже не вполне тиран. Если, конечно, он избирается народом и может быть смещен на выборах. Он уже называется президент (в системе президентской республики). К тому же Путин — не тиран, в крайнем случае — авторитарный президент. А пафос тираноборчества куда логичнее было бы использовать против Ельцина в период 1993 — 1998 годов. Но тогда НТВ его поддерживало.

3. У политиков гражданская страсть никогда не может быть «чистой монетой». Часть из перечисленных вами политиков (включая «и других») просто недалекие, часть — «сидят на игле» СМИ, а потому не могут бороться против тех, кто им выдает очередную дозу наркотика, то есть эфира, часть руководствовалась еще более прагматическими мотивами. Но политик, как и просто человек, часто даже будучи предельно пристрастным, способен произносить правильные слова и делать правильные дела. Кроме того, иногда участие в скандале вокруг даже не вполне праведного дела — единственная для политика возможность заявить некоторое справедливое недовольство существующим положением.

4. Безусловно, «борьба за НТВ» дискредитировала формы демократического протеста. Кроме того, современная евроатлантическая модель демократии находится в глубоком системном кризисе, а правозащитнические идеи конструктивны и находят отклик в обществе только тогда, когда защищены права большинства (реально или в самоощущении большинства). А этого сейчас в России нет.

5. У российского общества нет сегодня общих мифов и иллюзий, ибо общество крайне атомизировано. И фактически мы живем в период «войны всех против всех». Кумиры уровня телезвезд — это вообще не кумиры, а в лучшем случае модные люди, и им хорошо бы это понимать, как и то, что мода проходит.

Новых героев и легенд из истории НТВ не родится, ибо для того и другого необходимо наличие героического времени, а мы живем в эпоху «выживания». Тут может родиться только один герой с неприятным и опасным титулом «вождь» (в немецкой транскрипции это звучит еще более определенно). Для российской ментальности даже в ее специфике более всего плодотворны как раз иллюзии (чаще всего весьма благородные). Но время иллюзий прошло безвозвратно, ибо в эпоху глобального информационного манипулирования даже религия, не говоря уже о фольклоре и идеологиях, не способна противостоять тому, что сегодня застенчиво называют пиаром… Человеческая цивилизация в кризисе, и к чему это приведет — тема отдельного разговора.

В подготовке материалов участвовала Д.Смирнова
В подборке использованы фотографии М.Зильбера

¹ Автор этого текста предпочел остаться неизвестным. Он лишь уведомил редакцию, что в своем ответе использовал материал аналитической записки от 9-16 апреля 2001 года, подготовленной закрытой консалтинговой группой «Б.С.Л.-рекомендация».
² Содержания и творческих принципов спутниковых каналов мы здесь не касаемся. Отметим лишь, что и они строились по уже существующим образцам тематического вещания и в силу этого обладали неизбежной для такого рода конструкции вторичностью.