Сказка дядюшки Абеля. «Наше Рождество», режиссер Абель Феррара

«Наше Рождество» (R-Xmas)

Авторы сценария Скотт Пардо, Абель Феррара
Режиссер Абель Феррара
Оператор Кен Келш
Художник Фрэнк Де КTртис
Композитор Скули Д.
В ролях: Дри Де Маттео, Лилло Бранкато-мл. , Айс-Ти,
Лайза Веленс, Виктор Арго
Pierre Kalfon, Studiocanal
Франция — США
2001

В фильме Абеля Феррары R-Xmas — вопреки всему, что принято думать и говорить об этом режиссере, — почти нет насилия, секса и наркомании. Стреляют всего дважды, и то не по людям — так, попугать. В первый раз — по волейбольному мячу, во второй — в землю, рядом с головой похищенного героя. Правда, похитители бьют его, но умеренно, не нанося тяжелых увечий. Даже жена узнает об избиении, когда он, завершив тяжелый трудовой день, стянет на краешке супружеского ложа рубашку и обнажит впечатляющий кровоподтек на торсе. Секса нет вообще, разве что намек на то, что герои — образцовая семейная пара ньюйоркцев — нежно любят друг друга. Даже в постели они говорят не о чем-нибудь, а о воспитании дочурки: когда и как объяснить ей, подросшей, некоторые деликатные стороны бытия. Что касается веществ, определяемых действующим законодательством как наркотические, то их на экране не употребляют. Так что Феррара чист даже перед российским Уголовным кодексом, приравнивающим информацию о способах употребления наркотиков к их пропаганде. Это, допустим, если журналист напишет, что гашиш курят, а героин колют. Но это так, к слову.

Того круче: король трэш-триллеров снял фильм, жанр которого традиционен, патриархален и благостен, — рождественскую сказку. Фрэнк Капра переворачивается в гробу, восхищенный чистотой замысла и исполнения. Его рождественские чудеса носили всегда чересчур публичный и глобальный характер, над чем отменно посмеялись в свое время братья Коэн в «Зиц-председателе». У Капры то прогрессивная общественность мешала разочарованному Джону Доу кинуться ровно в полночь с городской башни, то ангелы, повернув время и пространство вспять, убеждали отчаявшегося филантропа в его незаменимости. У Феррары все проще, интимнее, тише. Он снимает фильм об обыкновенном чуде, на которое способен каждый, кто бескорыстен, любит и любим. Фиксирует чудо почти «догматически», репортажно. Феррара один из пионеров разрекламированного «нового реализма». В «Затемнении» он вел репортаж из перевернутого кокаином сознания. В «Отеле „Новая Роза»» с его десятицентовыми спецэффектами — из киберпанковского будущего, столь же убедительного, как десятисантимовое будущее Годара в «Альфавиле». R-Xmas — репортаж из чуда. Обыденность чуда ненавязчиво отстраняется возвышенно отвлеченным списком действующих лиц. Никаких имен. Только: Жена, Муж, Дочь. Столь же конкретно и одновременно абстрактно и место действия. С одной стороны, это документалистски снятый обожаемый Феррарой Нью-Йорк, чуть подернутый печальным ностальгическим флером. Дело происходит в 1993 году, когда мэром был чернокожий Дэвид Динкинс, а зловещий Джулиани еще только готовился к броску на вершины городской власти, еще только лелеял планы тюремного заключения для тех, кто переходит улицу в неположенном месте, и уничтожения районных сквериков. С другой стороны, волшебное пространство Рождества.

Андерсен протягивает Ферраре букетик фиалок, почтительно снимает перед ним цилиндр. В фильме Феррары практически нет недобрых людей. Жена приехала в Нью-Йорк в погоне за американской мечтой из Пуэрто-Рико, Муж — из Доминиканской республики. Каторжным трудом — семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки — они добились своего скромного, покойного счастья, квартиры, автомобиля, возможности баловать Дочь, дать ей в будущем пристойное образование. Они никогда не забывают и о том, что семья — святое: нельзя бросить на произвол судьбы многочисленных, никак не отвыкающих от своих карибских повадок родственников, пусть и транжирящих их потом и кровью заработанные деньги. На Рождество-93 Дочь мечтает о суперкукле, названной — мягкая ирония Феррары — Party Girl в честь гангстерской куртизанки из фильма Николаса Рея. Но последний экземпляр Куклы прямо под носом у Мужа увела злобная мегера, не иначе нью-йоркская Баба Яга. Поиски Куклы (а она вполне заслужила право считаться одним из главных персонажей фильма) оборачиваются сказочным странствием-инициацией. Мужу и Жене приходится спускаться в подземное царство, где вороватый и скандальный черт сторожит последнюю доступную в Нью-Йорке Party Girl. Мужа похитят очень странные похитители, и Жена будет лихорадочно собирать выкуп за него. Но, как и положено в рождественской сказке, все будет хорошо (Дмитрий Астрахан переквалифицируется в управдомы). Муж и Жена воссоединятся, увидят в телевизоре арест банды похитителей, отправятся на вечеринку, где пожертвуют деньги на обездоленных детишек. И — что самое главное — Дочь не узнает о том, сколь опасен был поиск Куклы, рядом с которой она проснется утром.

Или — что будет точнее — которая проснется рядом с ней. Уж больно вампирически, зомбиобразно, что твоя «невеста Чаки», выглядит эта кукла, когда — вместе с Женой — путешествует по сумеречному Большому Яблоку. И название фильма, которое рекомендуется переводить как редуцированное «Наше Рождество», звучит хрипловато, уркагански, с блатным шепелявым акцентом. Это Рождество не для всех, а для тех, кто ботает по-уличному, кто, даже выползя из грязи в князи, останется уличным шпаненком, грязным латиносом. «Наше» имеет здесь такое значение, как в классическом «а не ходи по нашей улице».

Каторжный труд героев — фасовка героина на конспиративной квартире — ничуть не более легкий, чем бдения у конвейера в «Новых временах». Сверхурочные не оплачиваются, дополнительных проблем — уйма. И в финальной сцене супруги в постели обсуждают, как объяснить дочурке вовсе не про пестики и тычинки, а про то, чем занимаются родители: в хорошей школе, куда она пойдет, одноклассницы будут интересоваться. Заметим, что Жена и Муж сами запретными веществами не балуются, к фасовке приступают в респираторе.

Революционная оригинальность Феррары (а этот поразительно тихий фильм революционен) в том, что для него совершенно не важно, торгуют его герои героином или подержанными автомобилями, цветами или пивом. Драг-дилерство в современном мире — такой же бизнес, как и любой другой. Более того, бизнес не самый позорный. Торговля оружием или водкой, монополизированные государством, не говоря уже о нелегком труде политиков, финансистов или генералов, гораздо страшнее и постыднее, убивают почище любого белого порошка. Феррара констатирует факт. Но при всей революционности интонации Феррара впервые не слишком опережает кинематографический мейнстрим. Тотальная «наркотизация» современного общества принимается значительной частью современного кинематографа как данность. В «Спасите Грейс» посадки марихуаны — идеальный выход из социально-психологического кризиса. А чем, собственно говоря, они отличаются от мужского стриптиза или мечты Билли Эллиота о танце? Стивен Содерберг в «Траффике», эпопее, построенной по канонам Юрия Озерова, фактически признает поражение государства в борьбе с наркомафией. В «Чужом вкусе» Аньес Жауи косячки так и порхают. И абсолютным анахронизмом на этом фоне смотрится уже «Кокаин», повторяющий давно не эффективные благоглупости антинаркотической пропаганды.