Абсолютно невозможное положение фигур

В романе «Защита Лужина» есть страничка, где автор, подозрительно оживившись, весело рассказал, как Лужин ходил в кино. Набоков описал и добрые морщинки благородного отца, и бедного скромного доктора, балующегося на досуге шахматишками, и знаменитую актрису, годы спустя вернувшуюся блудной дочерью в отчий дом. Маэстро Лужин растроганно хлюпает в зале носом, и вдруг на белизне экрана возникают любители-шахматисты, раздумчиво склонившиеся над доской. «В темноте раздался отрывистый смех Лужина. „Абсолютно невозможное положение фигур“, — сказал он».

«Абсолютно невозможное положение фигур» — после фильма Марлин Горрис кажется, что хитрец Набоков, будто заправский кинокритик, заранее заготовил рецензию с таким названием на возможные опыты кинематографистов с его романом. Все-то предвидел Владимир Владимирович. Картину Марлин Горрис и вправду хочется разбирать скорее как нелепый шахматный этюд, где ровно через два хода белому королю настанет каюк, чем как этюд эстетический.

Вот как расставлены фигуры. Бедный Лужин (Джон Туртурро) белым королем забился в угол один-одинешенек. Никого-то у него нет, и силы черных злобно гнетут его абсолютно со всех сторон. Хотя, к счастью, есть у него белая королева (Эмили Уотсон), грудью защищающая от всяких шахов. Опаснее всех негодяй Валентинов, черным конем выпрыгивающий на Лужина из-за каждого угла (буквально!). Где-то бегают безликие пешки-близнецы в одинаковых цилиндрах (организаторы турнира), а в другом конце доски краха белых молчаливо дожидается черный король Турати — итальянский гроссмейстер, главный супостат Лужина в борьбе за шахматную корону. (Вот, кстати, забавное совпадение, которому, верно, посмеялся бы Набоков: он-то ведь пошутил, дав итальянцу фамилию, связанную с простоватым названием ладьи, а в фильме Горрис сыграть Лужина пригласили меж тем человека с фамилией, где слово «тура» слышится подряд два раза!)

Лужин в трактовке Джона Туртурро, как и положено шахматному королю, смотрится в фильме беспомощным младенцем. Бродит с отсутствующим видом, натыкается на окружающих, косноязычит, сверкает глазами и вообще ведет себя, как настоящий гений, вызывая священный восторг Натальи. Русским именем в фильме назвали безымянную у Набокова жену Лужина, которая и становится главной героиней всей этой истории. Иногда даже кажется, что правильнее было бы назвать фильм не «Защита Лужина», а «Атака Лужиной».

Как намекает нам режиссер, это Наталья силой своей любви побеждает противного Турати и незримо водит рукой Лужина на турнире, когда тот стучит в сердцах фигурами по доске. Вообще, шахматы в интерпретации Марлин Горрис делаются необыкновенно сексуальной игрой, а шахматные комбинации чем-то оказываются схожи с комбинациями из «Камасутры». Дело в том, что Марлин Горрис быстрым параллельным монтажом чередует сцены секса и шахматной игры. «Быстрее, милый!», «Выше, милый!», «Сильнее, милый!» — сладострастно постанывает Наталья, а Лужин в это время яростно шахует, вкладывая всю свою мужскую силу в удары по доске. В зале в это время в бессильной злобе кусает губы Валентинов, выглядящий в этом контексте, очевидно, аллегорией побежденной импотенции.

С самого начала картины не оставляет ощущение, что Туртурро на кого-то неуловимо похож. Потом соображаешь: ну, конечно, на Дастина Хофмана. Лужин — натуральный «человек дождя», но только с русским акцентом. Может быть, «человек снега», если принять в расчет национальную экзотику, — камера то и дело умиленно возвращается в русское детство Сашеньки Лужина с никогда не тающими рождественскими снегами. Аутист Реймонд Бэббит ездил с братом в Лас-Вегас «считать карты», а Марлин Горрис снаряжает аутиста Лужина на итальянский курорт «считать шахматы». Еще оба пациента одинаково любят танцевать, иногда, правда, наступая по рассеянности на ноги партнерше.

В интерпретации Марлин Горрис роман Набокова выглядит как история одной несостоявшейся шахматной карьеры. Впрочем, в фильме все кончается вполне хэппи-эндно. После самоубийства Александра Ивановича белая королева Наталья едет к черному королю Турати и, сверяясь с корявыми записями мужа, доигрывает за него отложенную партию. Ура! Лужин становится чемпионом мира (посмертно). Белые начинают и выигрывают, благодаря тому что пожертвовали на предпоследнем ходу королем. Ну абсолютно невозможное положение фигур.

В романе Набокова Александр Иванович, все время с ужасом чувствующий себя пешкой в чьей-то шахматной партии, ухитрился выпрыгнуть из коробки с фигурами, перед тем как ее захлопнули. Но Марлин Горрис ни за что не позволит такой вольности своим героям и победоносно доведет до конца партию. Выходишь из зала, и кажется: работники кинотеатра скатают сейчас простыню экрана и в ней, в этой простыне, будут до следующего сеанса лежать завернутыми Джон Туртурро и Эмили Уотсон. Но как только застрекочет проекционный аппарат, они снова выскочат бледными тенями на экран и примутся за свою игру: е2—е4, е7—е5.