Алексей Михалев: «Я теперь очень знаменит…»

А. Михалев

Алексей Михалев, будучи по-настоящему требовательным к себе и не терпя пустого славословия (это не значит, что добрые слова ему не были приятны, как любому нормальному человеку), никогда не стремился быть на виду и во что бы то ни стало выйти из тени «закадрового существования». Поэтому я, честно говоря, удивился, когда в конце октября 1992 года Михалев согласился дать телеинтервью мне и режиссеру Юрию Минзянову из Киева. Не очень качественная видеозапись нашего разговора была использована на телевидении лишь частично. Но, публикуя сейчас эту беседу, я отчетливо понимаю, что на бумаге теряется особое обаяние голоса и личности замечательного переводчика. В стихах тайна содержится между строк, в кино — между кадрами, а в переводах Алексея Михалева — в модуляциях его голоса.

Алексей Михалев. …Мне часто задают странные вопросы…

«— Вы переводили фильмы такому-то?
— Нет, никогда не переводил.
— Так, а кому переводили?
— А собственно, кого это касается?
— Скажите, а порнографию переводите?
— Нет, честное слово, не перевожу и никогда не переводил.
— Но вы видели порнографические фильмы?
— Видел.
— А где вы их видели?
— За границей.
— А в Советском Союзе видели?
— Смотря что называть порнографией.
— Например, вы видели фильм «Эмманюэль»?
— Видел.
— В Советском Союзе?
— Да.
— Где?
— В Госкино».

После чего наступает пауза, потому что фильм показывали на закрытом просмотре в Комитете по кинематографии.

Мои собеседники часто пытаются выяснить, какая разница между эротикой и порнографией…

Перевод в кино — это моя вторая работа, мне это интересно, я люблю кино, люблю сам процесс перевода и с удовольствием им занимаюсь. Естественно, бывают периоды, когда я выпадаю на год или на несколько месяцев из этого процесса, потому что сижу дома и работаю над какой-то книгой…

Сергей Кудрявцев. Но, честно говоря, я не замечаю вашего отсутствия на видеорынке.

А. Михалев. вы знаете, видеопродукция копится… Например, сейчас многие люди смотрят фильмы, которые я перевел три года назад. То есть получается, что они периодически всплывают из небытия. Тут нет какой-то системы. По-моему, видеорынок в Советском Союзе наиболее приближен к тому, что во всем мире является рыночными взаимоотношениями, когда спрос определяет предложение. Кому-то понадобилась хорошая комедия — и ее извлекают…

С. Кудрявцев. Происходит стихийная саморегуляция?

А. Михалев. Конечно. По интересам и даже по средствам. Кто-то может позволить себе купить фильмы, кто-то нет и так далее…

Юрий Минзянов. Какую литературу вы переводите, каких авторов?

А. Михалев. Перевожу хорошую литературу. Так, по крайней мере, мне кажется. А начинал я с персидской литературы. По образованию я вообще-то востоковед… Закончил Институт стран Азии и Африки при МГУ, Институт восточных языков. Сначала переводил с персидского, потом целиком переключился на английский. Теперь перевожу англо-американскую литературу, канадскую… какую угодно. Среди моих переводов романы Мюриэл Спарк «Мисс Джин Броуди в расцвете лет», Джеймса Джонса «Отныне и вовеки веков», большая такая, толстенная книга… Недавно в моем переводе вышла повесть Фолкнера «Старик». Я даже перевел два детектива, хотя терпеть не могу читать детективы в наших переводах… Мне захотелось попробовать себя в этом жанре и вообще выяснить — можно ли в России хорошо перевести детектив.

Много книг вышло в моем переводе… И членом Союза писателей я являюсь уже несколько лет, а туда попасть можно, только когда у тебя переведено много книг…

Ю. Минзянов. Как вы пришли к переводу видеокартин?

А. Михалев. Началось это очень давно, на кинофестивале. Причем началось тоже с персидского языка. Мне позвонили из «Совинтерфеста», есть такая организация, Дирекция международных фестивалей. И предложили перевести иранский фильм. Я перевел. А как-то раз один из иранских фильмов оказался на английском. Я, сидя за микрофоном, сказал: «Ой, это на английском!» и продолжал переводить. Это понравилось. И так постепенно пошло дальше. Я работал почти на всех кинофестивалях. Постепенно вошел в фестивальную переводческую орбиту.

Кино переводить очень интересно, и я люблю это делать. Приятно, когда переводишь на живую аудиторию. Мне гораздо интереснее переводить в зале, чем для видео, когда ты сидишь один на один с экраном, у тебя микрофон в руках и ты не слышишь реакции зрителей.

Ю. Минзянов. Алексей, а не могли бы вы вспомнить ваш первый фильм?

А. Михалев. вы знаете, я не могу точно вспомнить первый, но одним из них был фильм Формана «Пролетая над гнездом кукушки».

Как только возникло видео, где-то в 79-м, один из наших семейных знакомых предложил мне попробовать. Он слышал, как я перевожу в кино. И мы попробовали. После «Кукушки» была картина «Из жизни марионеток», тоже умопомрачительное кино… Кстати, тогда подряд шло много хороших фильмов. Люди как-то интересовались достойными картинами и не закупали сплошняком эти «кровавики» и «пифпафы»…

Ю. Минзянов. А сколько времени уходит на перевод? Вам достаточно посмотреть фильм один раз, и вы сразу включаетесь в работу, или происходит как-то по-другому?

А. Михалев. Все зависит от сложности фильма. В принципе, я смотрю один раз. А потом перевожу. Иногда кое-что записываю во время просмотра. Например, имена бывают сложные. Или неожиданная игра слов, которую очень обидно терять, но которую так вот сразу никак не перевести, нужно немного подумать. Но самая большая головоломка — это название фильма.

Ю. Минзянов. Да, название почему-то переводчики часто меняют. Мне понравилось, как вы перевели фильм «Пляж»: не в лоб, а несколько иначе, но, по-моему, более точно — «У моря».

А. Михалев (слева) на переговорах в Кремле

А. Михалев. В американском кино есть традиция. Часто название фильма возникает из слов песни, которая звучит в нем. Просто слова из песни, хотя песня может не иметь никакого отношения к сюжету. В частности, в фильме, о котором вы говорите, тоже звучит песня: «Где тебя искать? Я найду тебя у моря, ты сидишь на одеяле, и твоя малышка рядом». Очень хорошая пляжная песня. И, кроме того, действительно, завязка происходит у моря.

С. Кудрявцев. Я был восхищен, как вы перевели картину Майка Николса Heartburn. Вы назвали ее «Оскомина».

А. Михалев. Если перевести точно, это «изжога». Но у нас этот смысл передает именно слово «оскомина». То, что ты уже видеть не можешь, набивает оскомину. Пусть это прекрасно, вкусно, сладко, но для тебя уже приторно. Семейные отношения, которые набивают оскомину…

Я считаю, что переводить кино так же трудно и ответственно, как переводить художественную литературу. А в переводе литературы есть один закон — переложенная на русский язык книга должна стать произведением русской словесности. Читатель не должен спотыкаться и угадывать сквозь русский язык английский. То же самое правило я стараюсь соблюдать и в кинопереводах, люди должны говорить нормальным, живым языком, а не «выньте руки карманов из…». Это трудная работа, и я собою постоянно недоволен, без всякого кокетства… Я терпеть не могу свой голос. Я его ненавижу! Когда его слышу, я начинаю…

Ю. Минзянов. В отличие от вас, мы предпочитаем слышать на видео именно ваш голос.

А. Михалев. Это уже дело хозяйское.

С. Кудрявцев. По-моему, это самое нормальное состояние творческого человека, когда он собою недоволен.

А. Михалев. Просто я знаю, что всегда можно сделать лучше. Но есть фильмы, которыми я все-таки бываю доволен. Например, «Опасные связи».

С. Кудрявцев. Да, это было артистично, изящно…

А. Михалев. Нельзя играть, это большая опасность. Есть очень хорошие переводчики, которые почему-то начинают петь и изображать из себя актеров. Конечно, нельзя переводить сухо и бесстрастно, но необходимо чувствовать грань, за которой начинается фальшь… Иногда я ловлю себя на том, что меня тоже подводит чувство меры. С этим начинаешь бороться, но довольно трудно уследить за собой… В переводе нужно создавать контур характера только интонацией, потому что играет все-таки актер. А я должен лишь донести его интонацию до зрительного зала. Чем плох советский дубляж? Они там играют заново, сами по себе, не думая о том, как играли те актеры. У меня такое ощущение, что люди, занятые на дубляже, не слышат оригинальный звук, и наш режиссер почему-то начинает заново ставить актерам задачи, и они уже разыгрывают новые страсти, новые чувства… по-своему … И получается что-то не то…

С. Кудрявцев. Даже голоса часто не соответствуют голосам голливудских актеров.

А. Михалев. Это ужасно… Хотя бы повторяйте рисунок, созданный оригинальным актером! Переводчик должен всего лишь повторять рисунок, а не создавать его сам. И уж тем более ничего не наигрывать. Тогда получается хорошо.

С. Кудрявцев. У меня на этот счет своя рабочая формула. Когда на наши экраны выходят дублированные фильмы Бертолуччи или Бунюэля, я говорю — одним Бунюэлем меньше…

А. Михалев. Да, ведь главное — не испортить, а это труднее всего.

Ю. Минзянов. Ваш любимый фильм не только на видео, но и в кино? Ваш любимый актер?

А. Михалев. Одного любимого фильма не бывает и не может быть. Я несколько лет любил фильм «Рокко и его братья». А сейчас выясняется, что его трудно смотреть, потому что он немного устарел. Очень люблю кино Милоша Формана. «Кукушка» — один из моих любимых фильмов. Люблю американцев. Как ни странно, иногда у них хорошо получаются экранизации, порой даже лучше, чем сама книга. Меня глубоко потряс фильм «Легенда о Нарайяме». Настоящие киноведы, наверное, сотрут меня в порошок, когда я скажу, что не люблю "Броненосец «Потемкин»… Но это не мое кино, понимаете? Я предпочитаю хорошие остроумные комедии. Люблю мюзиклы.

С. Кудрявцев. А, допустим, интеллектуальное направление, Вуди Аллен… Или вульгарные комедии Мела Брукса?

А. Михалев. Мне нравится и то и другое. Я очень люблю Вуди Аллена, особенно его «Манхэттен». Мне кажется, что этот фильм — квинтэссенция Вуди Аллена. Мел Брукс — это фарс, хотя и очень смешной, где-то на грани капустника в нашем понимании… Я люблю разные жанры. Прохладно отношусь к триллерам, к фильмам ужасов, хотя такой эстетский и рафинированный вариант, как «Голод», смотреть интересно. Из актрис очень люблю Мерил Стрип, из актеров отдаю предпочтение Доналду Сазерленду и Джеку Николсону. Совершенно равнодушен к Тому Крузу.

Ю. Минзянов. вы переводили «Рискованный бизнес».

А. Михалев. Да, переводил. А что тут такого? Милый молодежный фильм без больших претензий. Много хороших актеров. Кстати, что меня всегда подкупает в американском кино — много хороших профессиональных актеров.

С. Кудрявцев. У них совершенно нет зажима, они абсолютно естественны.

А. Михалев. Да, но я не знаю — техника это или они такие.

Ю. Минзянов. вы переводили и комедийное каратэ…

А. Михалев. Да, я переводил и Брюса Ли… На мой взгляд, это очень интересный кинокич, сделанный с серьезным лицом. Ведь на самом деле там мало серьезного… У Ли всегда какая-то псевдоромантика, какой-то мачо-комплекс.

С. Кудрявцев. Я лично воспринимаю Брюса Ли как восточный вариант мифа Джеймса Дина.

А. Михалев. Наверное, только это уже сошедший на нет миф. Можно переводить разное кино. Есть кино заведомо плохое, но ведь всегда есть люди, которые такое кино любят. Что же тут поделаешь?

Ю. Минзянов. К чему вы испытываете наибольший интерес — к переводу литературы или к переводу видеофильмов?

А. Михалев. Если честно, то кино — это хобби. Может быть, больше чем хобби… не страсть, конечно. Но сильный интерес… Перевод кино — не для видео, а именно в кинозале — это нечто, рождающееся сейчас, почти спонтанно. Это импровизация в заданных рамках. В литературе я не могу импровизировать — я не могу текст придумывать сам, не могу добавить, убавить, уничтожить каких-то лиц…

Знаете, бывает, что тебя приглашают перевести на фестивале фильм. Приезжаешь, и оказывается, что он на венгерском, а рядом лежит шведский текст. И сидят сотни зрителей. Отменять сеанс нельзя, и уже никто не придет и тебя не заменит… Ты смотришь на экран и начинаешь рассказывать, что там происходит, сочиняя на ходу. Это ужасно! Унизительно! Это надувательство и непрофессионализм. Настоящая халтура…

Ю. Минзянов. Если можно, расскажите о нецензурных выражениях в кинопереводе…

А. Михалев. Если сюжет построен на сплошной нецензурщине, мы обязаны соответствовать ей; в конце концов, все взрослые люди, и когда слышишь те же слова в подворотнях — то ничего. А если с экрана — многие просто в обморок падают. Я говорю о принципе. То, что у нас воспринимается как грубый физиологизм и откровенный мат, в Америке и в Европе — обычное «черт возьми». Но часто переводчики начинают смаковать это, работая на потребу зрителей. Такому переводчику благодарная публика говорит: «Какой молодец, перевел все как есть». Ничего не как есть!!! Он переврал саму идею!

Но то, что эти словечки просачиваются и в печать, и в кино, — хороший знак. Мы постепенно кончаем с ханжеством. Действительно, пора с этим кончать. Однако в русской литературе есть традиция — и в этом нет ничего лицемерного. Нам эти слова режут ухо и производят совсем не то впечатление, какое производит американская ругань на американцев. Нужно с этим считаться. Моя задача вызвать у зрителя ту реакцию, которая наблюдается у зрителя в Америке. То есть мы должны отреагировать на нецензурщину так, как отреагировали бы американцы. И ни в коем случае не форсировать ненужную реакцию, особенно нездоровую…

С. Кудрявцев. Я заметил — чем хуже переводчик, тем он нахальнее…

А. Михалев. Это относится не только к переводчикам. Это наблюдение общечеловеческого характера. Я на днях говорил со своим коллегой, который мне сказал: «Ты знаешь, меня все время приглашают переводить видео, но я сразу предупреждаю, что не буду это делать, как Михалев». Я спрашиваю: «А почему?» Он отвечает: «Ты слишком тщательно все переводишь, так же нельзя… Зачем время терять?» Видите, есть разные подходы. Я не умею халтурить. Мой приятель как-то сказал мне: «Знаешь, я вот смотрю на тебя и думаю… Бывают проститутки разного рода. Вот ты из тех, которые мало того что деньги берут, но еще хотят каждый раз сами удовольствие получить». Но ведь неинтересно заниматься работой, если она тебе не приносит удовольствие. Для меня всю жизнь было так! Кстати, мой рабочий стол не дома. Дома у меня нет видеоаппаратуры.

Я считаю, что иметь видео в доме — это лишнее, это неинтересно.

Ю. Минзянов. Что в ваших ближайших планах?

А. Михалев. Жду, когда придет фильм «Молчание ягнят», хочу посмотреть, а потом и сделать его перевод. Я об этой картине много читал, она мне интересна.

Кстати, вот режиссер «Синего бархата» Дэвид Линч и его последний фильм «Дикое сердце»… На мой взгляд, «Дикое сердце» — это совершенно идиотский перевод. Он должен называться «Безумцы». В картине есть прекрасная фраза: «Весь мир обезумел, а мы больше всех». Поэтому именно «Безумцы»!!! Линч как режиссер мне не до конца понятен. Он близок к культуре американского кича, на мой взгляд. В его фильмах слишком сильны традиции американских комиксов. Я не всегда уверен, что он так уж ироничен. Думаю, его ироничность критики преувеличивают. А для Линча — это большая игра. Это американская сказка, американская мифология. Ведь комиксы уже вошли в жизнь Америки, там уже появились конкретные, узнаваемые типажи… Мы с вами легко угадываем в жизни то, что нам рассказывает Жванецкий. Нам понятны все его ассоциации. А американцам понятны все ассоциации Линча. Нам же не всегда. Потому что нужно родиться и вырасти там, чтобы наверняка понимать. Но угадывать тоже очень интересно.

С. Кудрявцев. Я помню, как вы с ходу перевели фильм Гринуэя, где все построено на словесных играх, — «Отсчет утопленников».

А. Михалев. Есть разные переводы. У нас первый перевод — «Отсчет утопленников», но это не «отсчет»… Это кого-то насильно погружают в арифметику, в числа… Цифры в этой картине Гринуэя играют очень важную роль. Они подавляют все, командуют всем сюжетом. Я бы перевел — «Утопая в числах». Я переводил этот фильм несколько раз. Знаете, все каламбуры Гринуэя как-то легко ложились на русский язык. Может быть, менталитет сценариста и режиссера совпал с моим. Мне были очень хорошо понятны ходы Гринуэя, что помогало находить русский эквивалент… Хотя переводить Гринуэя, конечно, трудно.

Я бы с удовольствием перевел его фильм «Повар, вор, его жена и ее любовник»…

С. Кудрявцев. Как вы относитесь к усилиям некоторых ваших коллег-переводчиков, которые стали вдруг выступать, а может быть, и не вдруг, в области кинокритики?

А. Михалев. Кинокритиков у нас, на мой взгляд, более чем достаточно. Но есть еще такая вещь, как неутоленное честолюбие. Многим хочется вступить в Союз кинематографистов. Как будто бы это что-то меняет. Были разные статьи… и Петя Шепотиник писал, и еще кто-то… о том, что переводчиков можно было бы принимать в Союз…

С. Кудрявцев. Да, была идея создать Союз переводчиков…

А. Михалев. Пока это витает в воздухе, но ничего не сделано. Да и зачем? Все эти союзы, объединения должны служить только одной цели — помогать в бытовых вопросах, обеспечивать людей продуктами, если на то пошло… Творчество вещь сугубо индивидуальная. Каждый из нас занимается им сам. Поэтому рваться в Союз кинематографистов к переводчикам? Мы пропагандируем кино, но прямого отношения к кинопроцессу не имеем. Мы имеем отношение к процессу перевода. Хотите — давайте объединяться в Союз переводчиков.

С. Кудрявцев. Я мечтаю о тех временах, когда на видеокассетах, на киноафишах будет называться и фамилия переводчика…

А. Михалев. Да, было бы неплохо. Это повышало бы ответственность…

С. Кудрявцев. Часто переводчики пользуются своей анонимностью…

А. Михалев. Конечно, в темноте встал и ушел. Никто никогда не узнает, кто да что…

Кстати, недавно на радио было интервью со мной, так что я теперь очень знаменит. Это было «Российское радио» — мы с ними говорили о переводческом труде… Я когда-то в Кремле переводил, и это их тоже интересовало. Получилось большое интервью. Симпатичное. Ну что, Вам хватит?