Век невинности остался в прошлом. «Займемся любовью», режиссер Денис Евстигнеев

«Займемся любовью»

Автор сценария А. Алиев
Режиссер Д. Евстигнеев
Оператор И. Клебанов
Художник В. Аронин
Композитор Д. Атовмян
Звукорежиссер Е. Попова
В ролях: К. Малов, Е. Цыганов, А. Новиков, Е. Коломиец,
О. Левкова и другие
«Ангел-фильм» при участии киноконцерна «Мосфильм»,
«Русский проект»
Россия
2002

Декларативное и очень красноречивое название последнего фильма Дениса Евстигнеева звучит скорее вопросительно, нежели утвердительно. Так называемый «новый» зритель, выросший и сформировавшийся в вольнолюбивые 90-е, свободный от былых запретов и комплексов и не сомневающийся в том, что «секс у нас есть», ответит на предложение Евстигнеева радостным согласием.

И с первых же кадров попадет в атмосферу пубертатной горячки в коридорах студенческого общежития. Студенты больше похожи на старшеклассников, отвязавшихся по полной без родительского присмотра. Снующие по коридорам едва одетые девушки не строят из себя недоступных, а совсем наоборот. И выглядят куда полноценнее парней, для которых проблема дефлорации стоит гораздо острее и неразрешимее.

Действие вроде бы начинается с места в карьер, и ретивая камера едва ли не бегом ведет зрителя из коридора в общую кухню, из кухни в тесные, на две койки, комнаты и снова в коридор, где проходящая мимо красотка игриво задирает топик, обнажая конкурентоспособную грудь. Но это еще только завязка, разминка, время на то, чтобы освоиться в координатах фильма и принять или не принять предложенную авторами конвенцию. Новую для российского кино, но уже встроенную в систему зрительской рецепции благодаря «американским пирогам». Зритель не шарахается при виде постельной сцены, как и сосед главного героя, который погружается в работу над конспектом, покуда парочка напротив «занимается любовью». Нет чтобы выйти в коридор или пойти прогуляться. Сегодня подглядывать не запрещено, значит — разрешено.

И вопрос, хорошо это или плохо, не обсуждается, он переведен в безоценочную плоскость. Эту новую реальность, где сняты едва ли не все табу на изображение, и отражает фильм. Но не стихийно. Это поступок, и авторы совершают его с сознанием некоей миссии — поэтому в кадрах завязки есть что-то лихое и забубенное, что-то от праздника непослушания с его непременным эпатажем.

«Любовь» — так назывался дебют в большом кино Валерия Тодоровского, сверстника Евстигнеева. То был едва ли не единственный фильм переходного времени, сумевший не только поведать о «наболевшем» и «насущном», но и не растратить, не пустить на самотек родительский (в широком смысле) опыт — чувств и профессии. И без перестроечной пошлости рассказать о традиционно запретном (для советского кино) как о никогда не запрещавшемся. Оставив в стороне «еврейский вопрос», центральный в картине, заметим, что в «Любви» есть очень важные — в сравнении с «Займемся любовью» — вещи. Главный герой фильма Тодоровского никак не может «уложить в постель» свою девушку, на вид скромную и целомудренную, в то время как его друг регулярно «занимается любовью» на всю катушку, да к тому же чуть ли не на глазах бабушки своей партнерши. Нехитрая коллизия обыгрывалась режиссером достоверно, точно и узнаваемо, но и не без трогательной «ералашевской» наивности.

Тодоровский снял кино про себя и про свое поколение, не способное — после распада времен — связать конец одной эпохи с началом другой. Но цепляющееся за спасительную, хотя и маленькую, веру в себя, отказывающееся растрачивать последние иллюзии детства и совершать неизбежные — непредумышленные — преступления против «отцов». Показательно, что чуть позже состоялась и первая режиссерская работа Евстигнеева — «Лимита», «новое кино» новой России, парализованное страхом обернуться назад, а потому смотрящее, словно под дулом пистолета, исключительно вперед. Но, появившись в первом действии, ружья имеют особенность выстреливать в последнем. И драматургия постсоветского времени не оказалась исключением из этого правила.

Прошло десять лет. «Любовь» инволюционировала в «Займемся любовью». Знаковое название обозначило закономерную смену понятий, взглядов, восприятия, обретение нового опыта etc. Немыслимое еще десять лет назад, оно слишком явственно прочертило диаграмму ментальности homo postsoveticus.

Наши дни. Студенческое общежитие. Понять, что же изучают обитающие здесь молодые люди, весьма непросто. Впрочем, не важно. «Займемся любовью» совсем не про это. Главный герой, Игорь Тюленев по прозвищу Тюлень (К.Малов), мечтает поскорее расстаться с позорной невинностью. Лиза Гордеева (Е.Коломиец), объект «тюленьих» вожделений, — девушка с опытом, упорно ищет богатого мужа, а вовсе не бедного студента. Точилин, он же Точило (А.Новиков), — студенческая любовь Лизы и местный половой гигант — посвящает Тюленя в тайны женского тела. Но полезные советы не помогают. Попытка сексуального раскрепощения оборачивается очередным позором. Для визита к проститутке сначала не находится денег, потом, когда заветные восемьсот рублей заработаны ночным «грузоподъемным» трудом, — места, а заканчивается все вообще полным крахом — ограблением и избиением. Короче, не везет парню. Мало того, что опять ничего не вышло, так вдобавок еще деньги отобрали и физиономию расквасили. Но Тюлень не отчаивается. Теперь уже по рекомендации другого приятеля, дембеля Постникова, он отправляется на призывной пункт к тамошним медсестрам. И тут невезуха: вместо обещанных удовольствий — каблук в глаз. Последний шанс — разыскать будущего судмед-эксперта, попросту одинокую девушку в окне, в свое время любезно угостившую голодного героя сочным фруктом. Здесь уж, разумеется, все будет хорошо, герои встретятся и познакомятся, зрители поймут, что вначале возникнет чувство, а потом уж будет все остальное, и под попсовую мелодию годов этак 80-х пойдут титры.

Итак, простой сюжет с неглубокими (исторически), но очень мощными жанровыми корнями. А жанр этот — «американская тинэйджеровская комедия» — для нашего кино в новинку. История взросления подростка была недавно поведана Сергеем Соловьевым в «Нежном возрасте». Но Соловьев снимал время, а потому жанр у него — вещь гиперусловная, непостоянная, изменчивая. Евстигнеев же пытается про время ничего не говорить, дабы удержать, укротить чужеродный жанр. Стратегия верная и уже опробованная (довольно удачно) в «Поклоннике» Николая Лебедева и в его же «Змеином источнике». Но хичкоковский триллер — это не молодежная комедия. Да и киноведческое — аналитическое — знание жанра помогло Лебедеву не сбиться с ноги. Евстигнеев, думается, про выбранный жанр знает «вообще» и упускает конкретные вещи. Он полагает, на мой взгляд, ошибочно, что наша национальная инаковость не повредит искомому жанровому сходству, разве что придаст фильму необщее выражение. Это замечание лучше бы перевести в сослагательное наклонение. Культура жанра у нас все еще не сложилась и, судя по фильму Евстигнеева, сложится не слишком скоро.

Прежде всего, это проблема не столько индивидуальной режиссуры, сколько коллективного мышления. Ведь чужими являются и мифология, и реальность, которым наш кинематограф стойко сопротивляется и безропотно отдается одновременно.

Бесчисленные «американские пироги», вдохновившие, по-видимому, и сценариста «Займемся любовью» Арифа Алиева, — явление отнюдь не случайное, а значит, социально мотивированное. Так называемое «психоаналитическое» кино никогда не ответило бы потребностям зрителя, не лечило бы комплексы массового человека, не будь в нем подорван сам принцип «психоанализа», отрефлексирована его мнимая польза и эффективность. А для этого необходимо совершенно особое видение материала — не как проблемы, но как способа ее разрешения. Именно этого видения лишен не только Денис Евстигнеев, но и весь постсоветский народ в целом. Желание снять свободное, незакомплексованное и при этом прибыльное кино продолжает казаться запретным и до конца неосуществимым. Но греховность намерений только подхлестывает желание. Дабы оправдать смысл названия, Евстигнеев показал «обнаженку» и сопроводил эти планы соответствующей лексикой. Но напряжение, скованность, тяжесть и далекая от естественности ироничность «голоса», которым все это произносится, создают непреодолимый внутренний барьер между свободой и ответственностью художника, его стремлением быть самим собой и обязанностью следовать потребительской моде. Этот камень преткновения мешает нашим режиссерам сделать качественный шаг вперед — в сторону адекватного жанра и здоровой масскультуры.

Или же проблема в том, что за кино вроде «Займемся любовью» берутся фильммейкеры, не только мало что знающие о воссоздаваемой ими реальности, но и не испытывающие к ней ни малейшего интереса?

Максимально упростив сюжетную конструкцию, не озаботившись закадровыми, хотя бы и пунктирно обозначенными, биографиями героев, так или иначе сопоставимыми со зрительскими, словом, урезав форму и содержание до прожиточного — потребительского — минимума, создатели фильма постарались снять его на полном серьезе. И сняли — героически доказали свое право быть Авторами. По мне уж лучше нахальный и не скрывающий своих «шариковских» амбиций «Даун Хаус»…

«Займемся любовью» — очень серьезный фильм. Несмешная комедия про сексуальную озабоченность подростков приблизительно на середине переходит в социальную драму о «потерянном поколении», а потом — к финалу — возвращается обратно. Лиза, та, что замуж рвалась, находит наконец-то «старого и богатого», но сбегает со свадьбы вместе с Точилой, после чего ее находят убитой (женихом и его «ребятами»), а ее возлюбленного — перевязанным с ног до головы на больничной койке. Вот к чему приводят в наше время «занятия любовью».

Очевидно, что этот инцидент родом из совершенно другой жанровой и социальной «оперы», из другого контекста. Другого — в смысле нашего родного, обоснованного не чуждой режиссеру и драматургу реальностью (сюжетная линия Гордеевой — типичный образец чернушной романтики). Тогда как центральный — невинно-комедийный — сюжет фильма не имеет под собой, как мне представляется, реальных социопсихологических мотивировок. Он знаком авторам исключительно по американским фильмам, но все равно одерживает над ними верх: уже через минуту и герои, и зрители счастливо забывают о произошедшей трагедии. Она растворяется в лирической атмосфере долгого финала. Двое парней бредут по ночной Москве, поливальная машина окатывает их с ног до головы (привет Марлену Хуциеву!), и жизнь становится невыносимо прекрасной…

Судить победителя бессмысленно. Что толку сетовать на невменяемую, за редким исключением, игру актеров-дебютантов, на беспорядочную работу камеры: то ее трясет и носит из угла в угол, то она совершает стремительные наезды на героев и так же стремительно отъезжает от них, то просто не знает, что бы такое снять позадиристей. А главному герою не удержусь и скажу: «Лох, парень, это судьба». Извините за грубость. Хочется спросить и сценариста: кино, конечно, про молодых и для молодых, но почему герои, все такие малоимущие, живущие друг на друге в общаге, работающие по ночам и погибающие на чужих или своих свадьбах, — почему они ни разу не помянут своих предков? Или это развернутый ролик «Позвоните детям», призывающий к безопасному сексу?

Если в фильме все так серьезно, то полное отсутствие таких важных для нашего менталитета общественно-нравственных понятий, как «родители», «семья», «дом», озадачивает. Зато с очевидностью наглядного пособия демонстрирует трансформацию, произошедшую в умах и чувствах наших современников за последнее десятилетие, условно закольцованное двумя фильмами с перекликающимися названиями, но полярными векторами. Ведь у Тодоровского и семья, и дом, и родители играли важную — сюжетную и смысловую — роль.

В фильме Евстигнеева эта священная связь поколений прервана. Причем без видимых причин. Из чего следует довольно неутешительный вывод: тотальное забвение прошлого наложило печать неполноценности на настоящее, а беспамятство, видевшееся преходящим и исторически оправданным, оказалось неизлечимой генетической болезнью.

Сверхсюжет «Займемся любовью» — это, без шуток, очередная история соблазнения и публичного изнасилования невинного российского тела инородной мифологией. История потери невинности. Отдались, не успели опомниться, как снова отдались.

Нынешняя готовность российского зрителя к восприятию некогда подцензурной информации бесспорна и сомнений не вызывает. Фильм Д.Евстигнеева имеет шансы на успех на своем пока еще пустующем в отечественном кино жанровом этаже и у публики «до шестнадцати, но не старше». Другое дело, что без необходимого потребительского опыта качество производимого продукта, как в эпоху дефицита, принципиальной роли не играет. Не только для потребителей, но и, увы, для производителей.