All you need is love. «Город потерянных душ», режиссер Миике Такаси

«Город потерянных душ» (Hyoryuu-gai)

По роману Сэйсю Хасё Автор сценария Исиро Рю Режиссер Миике Такаси Оператор Наосукэ Имаизуми Художник Акира Исугэ Композитор Кодзи Эндо В ролях: Теа, Мишель Рейс, Кодзи Киккава, Мицухиро Ойкава, Акира Эмото и другие Daici Motion Picture Co., Tohokashinsha Film Co., Tokuma Shoten, Tokyo FM Broadcasting Co. Япония 2000

Калейдоскоп (от греч. kalos — красивый, eidos — вид и …skop — смотрю): оптический прибор-игрушка, быстрая смена лиц, событий. Титр фильма появляется спустя двадцать пять минут после его начала. Можно сколько угодно теоретизировать, почему это так. Но наверняка самая верная причина такова: до этого момента было некогда остановиться.

Пролог «Города потерянных душ» рифмуется с лучшими образцами таких гениально затянутых экспозиций, как в «Однажды на Диком Западе» Серджо Леоне. Однако есть существенная, если не сказать, космическая, разница в количестве информации. Если Леоне искусственно растягивает пространство-время, томительно медленно убивая его, как назойливую муху, то Миике Такаси сжимает, как пружину с большим числом витков. За эти двадцать пять минут он буквально выстреливает целой обоймой сюжетов для небольших рассказов: мелодраматиче-ское письмо маме в Китай про фатальную любовь к бразильцу (на фоне обнаженного мужского торса, к которому так и льнут маркесовские бабочки из Макондо), вестерн про предательство и месть (жестокий, но справедливый Марио бросает на ветер грязные деньги), поэма о рождении нового человека (убийца срывает с себя одежду и, оставшись голым на сквозном ветру, находит на помойке классный кожаный плащ — в нем он и будет ходить весь фильм), жанровая зарисовка о транспортировке наркотиков (получение через унитаз), эмигрантская драма (Кей среди других неудачников депортируют из страны), крутой боевик про освобождение преступника (Марио с вертолета расстреливает охрану автобуса), кинокомикс (Марио и Кей выпрыгивают из вертолета прямо на улицу Токио), бытовая комедия (комментатор с «ТV-Пиранья», брызгая слюной, кричит о необычном происшествии). После этого и появляется титр «Город потерянных душ».

Миике делает кино про людей, которым некогда и незачем останавливаться. Это естественно для человека, снимающего по четыре-пять фильмов в год. Не менее естественно и то, что подобные фильмы по преимуществу предназначены тем, кто легко может прожить целую жизнь, ни разу не сменив место работы.

Кстати, на ту же аудиторию нацелены и «мыльные оперы». Конечно, нет ничего удивительного в том, что первой съемочной площадкой в жизни Миике Такаси была сериальная. Еще менее странно, что он там отчаянно скучал. Оттого все его фильмы — а их уже полсотни — можно рассматривать как ответ тому штампованному развлечению, которое, как говорится, «без мыла» входит в каждый дом. И поэтому его мчащийся на дикой скорости entertainment, которым следовало бы хорошенько взгреть по отсиженным задницам всех служащих с девяти утра до шести вечера, попадает в совсем другую лузу. Миике Такаси точно как Чацкий: шел в комнату, попал в другую. С веселым цинизмом он работает индустриальными темпами в сфере жанрового кино. Однако, к счастью, ему некогда было всерьез влюбляться в туповатую Софью (публику), которая всегда предпочтет сладкоречивого Молчалина (152 серии про терзания сироты-миллионерши). Поэтому, делая то, что не скучно ему самому, он попал в арт-хаус, заменив для интеллектуалов 90-х молодого Альмодовара, Джона Ву гонконгского периода и, главное, полностью излечив сердечную рану от несбывшихся надежд на Тарантино. В своей жизни помню только три примера, когда готова была пересказывать фильмы в мельчайших подробностях: в далеком детстве — индийские мелодрамы, в юности — «Кику» Альмодовара и вот теперь — любую картину Миике Такаси. Причем во всех этих случаях желательно, чтобы собеседник наводящими вопросами подлил масла в огонь — как соседка, слушая рассказ подруги о пропущенной серии.

— А они-то как туда попали?

— С неба свалились.

— Как это?

— Ну, летели на вертолете, когда он ее похитил из автобуса, и спрыгнули прямо на улицу.

— Что, вертолет так низко летел?

— Да нет, высоко. Когда они упали, даже взрывная волна была — двух мужиков из переулка на улицу, под колеса так и вынесло.

— А они чего?

— А они ничего, встали и пошли паспорта делать, чтобы уехать.

— Куда?

Откуда и куда? Вот вопросы вопросов, типичные для неостановимых героев Миике Такаси. В данном случае, кажется, на Тайвань. Но для фильма, снятого на пяти языках (японский, китайский, португальский, русский, английский), это не так уж существенно. Важно, что на месте привычной, как бы знакомой нам этнографически-хайтековской Японии — настоящая стройка Вавилонской башни.

Она же — Город потерянных душ.

Марио — бразилец с японскими корнями, лихой одиночка, связанный с наркоторговлей. Кей — китаянка с японскими корнями, сбежавшая из дому и в другой части земного шара встретившая Марио, свою любовь на всю жизнь. Но ни на Тайване, ни в Бразилии, ни в Японии, куда они упали с неба, им места не найти. Они, в сущности, бомжи, которым волей-неволей приходится улицу считать домом, а закон улицы — порядком вещей.

Однако — стоп. При всей серьезности заявленной темы для самого Миике Такаси эти стилизованные изгои — всего лишь символические носители темы «социального брака», неправильно расфасованных «национальных единиц». Гламурный шик (он — весь в черном и пестром, она — вся в белом и розовом), героический имидж («самый мужчинский мужчина», «самая крутая девушка») и совершенно невероятные приключения отделяют их от реальности напрочь. Словно кто-то тщательно вырезал фигурки всех героев по контуру и выдавил из окружающего пейзажа — так в дорогих книжках для детей картинкам придают видимость трехмерного объема.

Детское зрение, легко готовое поверить в реальность сказки, — совсем не лишнее на фильмах Миике Такаси. Как психоаналитик, он проверяет своими «тестовыми рисунками», насколько глубоко внутрь себя удалось нам загнать свой первый в жизни страх, или первую брезгливость, или первое бесстыдство, или первую безнадежность. Эпизод с тем же самым «комиксовым» прыжком с небес заканчивается на кадре, где выпавшие из кузова автомобиля крабы копошатся в городской пыли. Ясное дело, из прямого entertainment’а — типа «Миссия: невыполнима» — такой скромный и случайный символ, на несколько секунд переводящий события в масштаб реальности, вылетел бы уже при черновом монтаже. Зато сюда его, возможно, специально доснимали. Впрочем, пока речь идет все о тех самых двадцати пяти минутах до титра с названием фильма. По сути, это абсолютно чистый звук камертона, по которому потом настраивается любая самая заковыристая и неправдоподобная сюжетная линия «Города потерянных душ». А их тут немало. Китайская мафия: высокомерный красавец босс с подведенными тушью глазами, который живет в подземелье, любит деньги, пинг-понг, садо-мазо с куклой Барби и девушку Кей. Японская мафия: озверевшая «шестерка» Фусими, перестрелявший своих боссов, когда Марио у него из-под носа украл чемодан кокаина. Полиция: группа клоунов во главе с шефом, ненавидящим иностранцев и мечтающим, чтобы они все друг друга перестреляли. Бразильская община в Токио: ресторанчик Карлоса, телестудия «TV-Пиранья» и проститутка Лусия, воспитывающая слепую сироту Карлу. Петушиные бои, сделанные как пародия на фильмы кунфу: анимированные в технике «пластилиновой вороны» кочеты и вечно проигрывающий коротышка лузер, окончательно потерявший национальную идентификацию со своим ноющим «please».

Надо отдать должное трезвости Миике Такаси, который никогда не позволяет себе великолепным артистическим жестом отбросить не связавшиеся концы сюжетных нитей. Навороченность его фильмов вполне может произвести на растерявшегося зрителя впечатление некоего хаоса, неструктурированной жизни — в принципе, он этого и добивается. Однако прочность этих с виду шатких конструкций необычайна. Мы с коллегой, тоже страстным поклонником Миике Такаси, однажды решили, что нашли типичную goof (небрежность при монтаже), на которую режиссер махнул рукой: и так сойдет. Нам показалось, что в перестрелке-мясорубке упал один персонаж, а на крупном плане был уже другой. Ничего подобного. Поражает точность его монтажа, уникальная для человека, который всегда готов ради самой игры поиграть разными приемами — фазовкой движения, стоп-кадрами, переводом позитива в негатив, использованием анимации, вздыбленной линией горизонта, резкими склейками встык никак не связанных сцен.

Эта уникальность Миике Такаси в сегодняшнем кинопейзаже, конечно же, состоит не столько в свободе прихотливых поворотов сюжета, смешения жанров, владения стилями и опосредованными цитатами (кого этим сейчас удивишь?), сколько в редкостной свободе отношения к самому кинематографу. Эрик Ромер в одном из интервью сказал важные слова: «Кино — инструмент открытия мира, и это открытие может зайти чрезвычайно далеко». Похоже, будто говорил он именно о Миике Такаси, а не о себе. Европеец, каким бы сюрреалистом, каким бы auteur он ни был, наверное, никогда (да нет, точно ни-ког-да) не сможет забыть о смысловой наполненности кадра. Именно поэтому европейское изображение само по себе не звучит, как музыка (ее навязывают: подкладывают), не кодируется памятью в виде звука — только вербально. А вот нелепейшая с точки зрения смысла вклейка вереницы бесшумных велосипедистов, одетых во все белое, в сцену, где Марио и Кей получают липовые паспорта в темном проулке, — это явно пронзительный, но нежный звук флейты, оборванный резким монтажным стыком со сценой избиения на помойке. Через весь «Город потерянных душ» проходит еще и нить, на которую нанизаны мгновения «отдыха от сюжета»: повар-китаец, цитирующий Конфуция, паук, превратившийся в татуировку на плече, смешные блондинки японочки, негр рэпер в окне, мальчик с футбольным мячом, цветок туалетной бумаги, превращающийся в шарик для пинг-понга, голый парень в борделе, кричащий: «Я дилер, я продаю себя, очень дешево!» Это урбанистический калейдоскоп, понятный всем. Там есть даже прямая параллель с диалогом из фильма «Москва» про американскую норку, которая затрахивает русскую до смерти, — когда Фусими со своим подручным рассуждают о живучести американских красноухих черепах и бесплодности простых японских. И опять же, ни в Москве, ни в Токио дешевого кокаина, да еще незамаранного кровью, не достать.

В целом, конечно, Миике Такаси делает развлекательное «кино стиля», а не философское «кино идей». Но в его сверкающем калейдоскопе где-то между перестрелками, взрывами и погонями всегда находится место, вернее, пространство для очень емких образов. Фусими, похитивший слепую девочку, чтобы на нее, как на живца, ловить Марио, смотрит на город с какого-то небоскреба, спрашивая ее: «Правда, Токио красив?» — как будто знает, что в конце фильма, когда его уже не будет в живых, Карла прозреет.

Когда Миике Такаси говорит, что главное в его фильмах не насилие, а любовь, он нисколько не кокетничает. В «Городе потерянных душ» он даже расписался в этом кровью: балетная дуэль Марио и Фусими поставлена так, чтобы после нее оставалось слово «love» на асфальте. А чтобы самые внимательные зрители его поняли до конца, в финальных титрах (когда большая часть публики уже вышла из зала) появляется пара маргинальных персонажей, японец и китаец, ласково целующие друг друга.