Дмитрий Лесневский: последний искренний

Лев Карахан. Ваш канал, REN TV, входит сейчас в пятерку самых рейтинговых и потеснил даже те, которые принято называть центральными. Может ли в обозримом будущем вообще исчезнуть различие между сетевыми и центральными каналами?

Дмитрий Лесневский

Дмитрий Лесневский. Не думаю. Дистанция может сократиться, но она не может исчезнуть совсем. Сейчас очень быстро меняется СТС, ТНТ находится в стадии активного поиска, развивается и REN TV — мы все очень гибкие ребята и быстро растем. Соревнуясь друг с другом, мы на самом деле отнимаем аудиторию у центральных каналов.Когда мы начинали, у REN TV была доля полпроцента. Сейчас стабильно 5-6 процентов. Потихонечку набралось или, точнее, отобралось у больших каналов. И дальше их доля будет долго-долго падать — тридцать лет, сорок лет. А у нас медленно расти. Но как бы хорошо ни шли дела, REN TV никогда не станет таким каналом, как ОРТ, — абсолютно разные масштабы бизнесов. Этому есть очень конкретное объяснение. Мы по-прежнему существуем в эфирной ситуации, которая сформировалась в советские времена, когда была создана техническая монополия государства, исключающая по сей день какую-либо серьезную конкуренцию частного бизнеса с тотальным вещанием двух общероссийских каналов. Советский Союз вкладывал в развитие коммуникаций сотни миллионов инвалютных рублей, но к каждой квартире были подведены только два-три основных канала, чтобы легче было контролировать эфир. И это называлось телевидением. Аналогов подобной эфирной структуры просто не существует. При любых схемах телевидение — это много каналов, это выбор. В Америке четыре крупные сети и еще десяток мелких, сотни кабельных каналов и нет ситуации «первой кнопки», «второй кнопки». У нас, в силу неразвитости коммуникаций, сети — это не норма, а альтернатива и единственный способ как-то ограничить эфирные монополии.

Л. Карахан. Не захочется ли в таком случае центральным каналам и государству слегка притормозить столь бурное развитие отечественных сетей, снять ненужную конкуренцию и более определенно указать сетевым каналам на их второстепенное, служебное место в системе телевидения. Вот, например, ОРТ активно насыщает СТС своим экранным продуктом. Что это — дружеская поддержка или умелое формирование сателлитной зависимости? Говорят, есть у больших каналов свои интересы и в конкурсе, на который выставлен после нескольких предупреждений Минпечати канал «Дарьял-ТВ». Что в этом смысле происходит на REN TV? Чувствуете ли вы, что вместе с рейтингом растет и давление со стороны больших каналов, со стороны государства?

Д. Лесневский. Да нет. Что касается больших каналов, мы не чувствуем какой-либо агрессивности. Наоборот, сотрудничаем. У нас налаженные отношения, например, с ОРТ и РТР, которые получают наш продукт. Сериалы, в частнос-ти. А государство?.. Конечно, опасность существует. Но так ведь и на улицу выходить опасно. Сложились определенные правила игры, согласно которым все, кто хоть чем-нибудь у нас владеет, находятся в бесконечной зависимости от государства как с точки зрения возможной полной потери бизнеса, так и в смысле постоянного или «сезонного» давления, которое может быть оказано государством при помощи различных структур. Скажем, Антимонопольного комитета или законодательных органов. Любой депутат, который по своей воле или по чьей-то указке решит побороться с рекламой пива, может лишить телевидение миллионов долларов. Это же абсолютная глупость, когда страна стремится усилить капитализацию. По-настоящему надежной защитой смогут стать только устойчивые правила, действующие внутри индустрии, соблюдением которых будет заниматься специальный индустриальный комитет. Сейчас такой проект обсуждается. Хорошо, если дойдет до дела.

Л. Карахан. А как складываются отношения с частным бизнесом? Нет ли какого-то давления с этой стороны? Или, наоборот, частный бизнес — это гарантия вашей самостоятельности и в политическом, и в экономическом смысле?

Д. Лесневский. Ни то, ни другое. Со стороны частного бизнеса мы не чувствуем давления. Скорее интерес, который проявляют и крупные западные компании, стремящиеся укрепиться на российском рынке, и представители отечественных политических и бизнес-элит. Но это не какие-то принципиально новые отношения, поскольку большой бизнес уже давно сотрудничает с нами как рекламоносителями. А когда начали расти рейтинги, эффективность рекламы на каждый затраченный доллар стала даже выше, чем на больших каналах, так как минута рекламы стоит у нас дешевле. Вот вам и интерес, и внимание. У сетевых каналов гораздо больше возможностей и с точки зрения политического маневра. У каналов непосредственного вещания, как ОРТ, РТР, эти возможности серьезно ограничены из-за участия государства. У них существует определенный набор табу, запретов, которых нет у нас. Все ограничения на REN TV диктуются только соображениями здравого смысла, иногда личных пристрастий, но не более того. Пока мы по-настоящему свободны.И сами — продолжаю отвечать на ваш вопрос — эту свободу, эту самостоятельность обеспечиваем. Прежде всего, благодаря тому, что уже два года являемся прибыльной компанией. У нас нет необходимости прятаться за чью-то широкую спину. REN TV на сегодня не имеет долгов, развивается на свои деньги и не потребляет деньги акционеров. Действующая сейчас экономическая схема компании очень проста: расширяется сеть наших региональных партнеров — растет рейтинг программ, растет рейтинг — повышается доходность за счет рекламы, повышается доходность — улучшается качество программного продукта. Чем больше средств, тем больше возможностей, тем эффективнее работает весь бизнес-механизм. Сетевым каналам легче быть эффективными, чем центральным. Средства, которыми располагает, к примеру, ОРТ, несравнимы с нашими, но Первый канал — громадная структура, которая, как печка, требует еще и еще, все больше и больше. Мы же не позволяем себе быть расточительными и поэтому привлекательны для акционеров. Сейчас не нас выбирают, а мы выбираем. Но вектор этот в любом случае необходим, потому что надо ориентироваться в окружающем пространстве, надо определять партнеров по бизнесу.

Л. Карахан. Не так давно вы сменили партнера. С чем это было связано?

Д. Лесневский. Основным партнером довольно долго был «Лукойл». Это время вспоминается как хороший, спокойный, нормальный период. И все-таки медленно, но верно у партнеров росло непонимание смысла нашего бизнеса. Сначала «Лукойл» хотел выкупить канал и более активно войти в бизнес, а потом, наоборот, продать свою долю и выйти из непрофильной ситуации. В конце концов они выбрали второй путь, и мы помогли «Лукойлу» найти решение внутри России, не прибегая к западным капиталам. Это был добровольный развод в результате вполне цивилизованной дискуссии хозяйствующих субъектов. Акции «Лукойла» были проданы РАО ЕЭС.

Л. Карахан. Но РАО ЕЭС во главе с Анатолием Чубайсом куда более ангажированная в политическом смысле структура, чем «Лукойл». Ваш выбор партнера, таким образом, очень трудно расценить как сугубо хозяйственный. В нем чувствуются и определенные идеологические пристрастия.

Д. Лесневский. А мы и не скрываем это пристрастие. Вопрос не в Чубайсе, вопрос в том, по какому пути пошла вся страна. О выборе можно было говорить в 91-м году, а сейчас демократическая, правоцентристская ориентация — это реальность нормально развивающейся страны. Не с коммунистами же модернизировать Россию.

Л. Карахан. И что, РАО ЕЭС использует ваш канал как политическую трибуну?

Д. Лесневский. Нет, никто нас не использует. Мы, как и раньше, осуществляем свою программную политику. В своих основных направлениях она мало изменилась с тех пор, как у нас появился новый акционер. Просто наращиваем профессионализм, растем вместе с каналом. Что же касается непосредственных интересов РАО, то в отношениях с нами они скорее не политические, а корпоративные и связаны с разъяснением тех реформ в компании, которые пытается осуществлять А. Чубайс. Но у нас нет никаких специальных программ, к примеру, об энергосистеме в России. Мы откликаемся на то, что происходит в РАО ЕЭС только на уровне информационных поводов. Как и все.

Л. Карахан. И все-таки такое ощущение, что ваш канал сильно неравнодушен к политике, от которой все стараются теперь открещиваться. Политика уже не в моде, а вы не отказываете себе даже в такой непозволительной для сетевого канала роскоши, как собственная служба информации. Как это объяснить? Может быть, сказывается боевой перестроечный, точнее даже, шестидесятнический настрой, о котором нередко вспоминают именно в связи с REN TV?

Д. Лесневский. Именно что вспоминают. Потому что все ассоциации канала с поколением шестидесятников уводят в прошлое REN TV. Тогда, в начале 90-х, у нас в эфире работали Эльдар Рязанов, Юрий Рост, Григорий Горин и другие востребованные этим поколением советской интеллигенции знаковые фигуры. Мы очень благодарны и нашим зрителям той поры, и нашим телезвездам. По-прежнему с величайшим почтением относимся к шестидесятникам — одному из самых ярких поколений российского XX века. Но время идет, и канал меняется. Сегодня он ориентируется на аудиторию двадцатипяти-сорокапятилетних, на людей, которые строят себя, строят свою жизнь, не рассчитывая на государство. Они не озабочены тем, чтобы соорудить себе памятник при жизни, и прочими монументальными затеями. В них говорят азарт, непокорность и хорошая жадность до дела и успеха в своем деле. Они буквально врываются в жизнь, в индустрию и на глазах формируют ту мощную, опорную социальную группу, которую принято называть «средний класс». О которой мы без конца говорим и вот только сейчас видим ее воочию.

Особое внимание стараемся уделять детскому вещанию, четыре часа в день — это самая большая детская сетка в российском эфире. Через восемь-девять лет мы хотим вырастить своего взрослого зрителя. Дети и подростки, которые полюбят наш бренд сейчас, к тому времени как раз войдут в пору активности и будут уже многое определять в жизни. Показывая качественные американские и отечественные мультфильмы, мы обеспечиваем будущее канала.

Л. Карахан. Четыре часа в день для детей — это, наверное, и в самом деле очень много. Но, в принципе, все ваши адресные установки: средний класс, дети — прогноз на будущее — совпадают с ориентирами других каналов. Как, чем вы собираетесь побеждать конкурентов в борьбе за большую, но, в сущности, одну на всех новую зрительскую аудиторию?

Д. Лесневский. А очень просто. Мы стараемся браться только за то, от чего сами получаем удовольствие. В этом нет какой-либо позы или, тем более, претензии на особую миссию. Но делать канал, где все только для денег и рассчитано на чистый приход, неинтересно. Мы не стараемся работать на некую абстрактную, сконструированную социологами аудиторию, не пытаемся угадывать ожидания больших социальных групп, о которых имеем очень приблизительное представление. Мы исходим из того, что наши зрители — это мы. Точнее — и мы тоже. И если что-то нравится, интересно нам, значит, понравится и нашему зрителю.Вот вы утверждаете, что политическая информация выходит из моды. Но кто это сказал? Кто вынес приговор? Нам интересно говорить о политике, интересно представлять новости в более широком спектре, чем это позволяют себе большие каналы, и мы делаем это. И пока никто из наших зрителей (подтверждением тому рейтинги) не проголосовал против информации на REN TV. Более того, в ближайшее время у нас появится ежедневный час специальной экономической информации — все о реальном бизнесе, финансах, корпорациях. Время в сетке: 8.30 — 9.30 утра. О высоком рейтинге не может быть и речи, но мы, по крайней мере, начнем говорить с нашим зрителем на языке цивилизованного рынка и почему-то не сомневаемся, что такое усилие, такой риск будут оценены нашей аудиторией, хотя, понимаю, скорее всего не сразу. По свидетельству многих экспертов, у нас один из самых лучших в России кинопоказов. Почему? Потому что мы не заполняем экран исключительно текущим американским более или менее качественным продуктом. Мы пытаемся сбалансировать кинорацион, и у нас есть «Иллюзион», есть европейский и восточный артхаус. На это мало кто отваживается. Но наши зрители нас понимают и благодарят за то, что мы им доверяем, что строим с ними неоднодневные отношения. Хочется, чтобы канал отличался необщим выражением лица. Но это не значит, что мы неадекватно воспринимаем коммерческую реальность телевидения. Иначе мы не смогли бы окупаться. Прайм-тайм мы, естественно, отдаем деньгам. Но опять же стараемся сохранять самостоятельность и находить собственные решения. Иногда более удачно, иногда менее. Но мы принципиально не идем по пути приобретения лицензий или закупки готового продукта. Не хочется участвовать в толкотне, которую устраивают пять-шесть голодных ребят из Москвы, всегда старающихся прилететь чуть раньше тебя и скупить на Западе успешные телеформаты. Никого из них не волнует, что, как правило, это клоны каких-то уже давно существующих форматов. Никто не анализирует и качество. Я лично не вижу на западном телевидении каких-то уникальных находок, которые заслуживают механического внедрения в отечественный эфир. Последнее из успешных, на мой взгляд, заимствований — это «Окна» Петренко и Комиссарова, которые сделали русский аналог шоу Шпрингера. Их программа из немногих, которые могут конкурировать с качественным кинопоказом. Западные форматы, прижившиеся у нас, можно пересчитать по пальцам. Так не лучше ли пофантазировать, поизобретать самим? В жанре реального телевидения мы представляем сейчас эксклюзивный формат «Русское чудо», использующий эффект съемки скрытой камерой. Человек интересен, когда органичен, хотя, конечно, наши съемки часто на грани фола. Пока не знаю, что получится — или полный успех или полный провал1. Мы рискуем. Долгое время у нас работает американская анимационная серия, рассказывающая о семействе Симпсонов. Сейчас мы открыли свою анимационную студию и делаем свой сериал, который, надеемся, даст рейтинг не хуже, чем американский продукт. Сериалы из «Русской серии» — это тоже наш эксклюзив, который пользуется спросом. Ставка на мини-сериалы и приближение к кинематографу, которую мы сделали, оправдывается теперь не только у нас, но и на других каналах. Мы не стремимся «забивать» эфир, лишь бы получить рейтинг. Мы делаем все, чтобы эфир был насыщенным, а не просто укомплектованным, чтобы ощущение наполненности сетки не было внешним, преходящим.

Л. Карахан. Мне кажется, что ваш главный эксклюзив не в тех или иных конкретных программах и форматах, созданных в результате самостоятельного поиска, а в общих программных установках канала. По сути, вы упрямо продолжаете стремиться к штучному производству, тогда как все вокруг уже давно перешли к конвейерному. Не слишком ли это рискованно в условиях рынка? Или, расставшись с шестидесятничеством, вы все-таки не можете перестать быть «последними романтиками»?

Д. Лесневский. Для того чтобы как-то сфокусировать позицию канала, я уже лет пять ношусь с идеей слогана. И вот недавно появилось предложение: «Последнее искреннее телевидение». Немножко весело, немножко грустно, немножко нагло. Хотя есть же «Первый развлекательный» канал, почему в таком случае не быть «Последнему искреннему»? Слоган мне нравится, но, конечно, и он не исчерпывает нашу идеологию. Точка опоры, окончательное кредо все-таки не найдены. Мы ищем, ищем… Но про себя я точно знаю, что когда в один прекрасный день исчерпывающий наши устремления слоган будет все-таки найден, мне придется уйти с канала и начать какое-то новое дело на новом месте.

1 Интервью состоялось в октябре 2002 года. — Прим. ред.