Когда березы были большими. «Олигарх», режиссер Павел Лунгин

Послесловие

Когда березы были большими

Я не кинокритик, поэтому, когда «ИК» неожиданно обратилось ко мне с предложением написать рецензию на «Олигарха», понял свою задачу в двух смыслах.

Во-первых, взгляд на фильм обыкновенного зрителя.

Во-вторых, взгляд политического журналиста на реальную историю Березовского и то, как она отражена в фильме о нем.

Академик Королев и член-кор Березовский

«Олигарх» навязчиво старается копировать «Гражданина Кейна» — историю жизни олигарха, собранную по кускам после его смерти. Разница между этими картинами в том, что «Кейн» — драма, которая определяется внутренней логикой характера героя, «Олигарх» — перечисление баек, которые просто механически следуют за всем известными политическими скандалами 1992-2002 годов. Лунгин, как видно, хотел бы снять свой вариант «Кейна», но, как в старом анекдоте, сколько ни собирай пылесос, все равно получается пулемет — нормальный соцреалистический «производственный фильм».

В каком-то смысле «Олигарх» вообще музей истории советского кино, причем «экспонаты» в этом музее далеко не самые плохие. Гонка на теплоходах — помесь «Жестокого романса» и «Волги-Волги». Молодой Платон в первых эпизодах (поездка в зимнюю школу-семинар) вдруг смахивает на Баталова, эдакая помесь Гоши («Москва слезам не верит») и физика Гусева («Девять дней одного года»).

Но больше всего «Олигарх» похож на «Укрощение огня». Оно и немудрено — две истории про олигарха советского и постсоветского, две истории большой карьеры «интеллигента-волка». Совпадают — почти текстуально — даже отдельные эпизоды. Сказка про сына Платона, которого он случайно узнает при свидании с любимой, — та же байка в «Укрощении огня». «Укрощение» (сцена, где Башкирцев с пафосом толкает тост «за нас, за нашу партию, за наш прекрасный народ») узнается и в тосте Платона — тоже «за нас», с тем же пафосом, правда, без партии и прекрасного народа (кому они сейчас нужны?!), зато с бодрой беготней, невозможной для обвешанного златыми звездами Генерального конструктора.

Что ж, сравнение с классикой советского кино, с киноэпопеей, снятой вполне профессионально (хотя и профессионально лживо тоже), мне представляется очень высокой оценкой. «Олигарх», хоть и совсем уж не эпопея, но фильм тоже вполне профессиональный. Впрочем, меньшего от Лунгина и ждать было бы странно. У меня как у зрителя не возникло никаких сомнений в его абсолютном профессионализме — немного, как мне кажется, старомодном, немного скучноватом, но, что называется, «крепком» (это вам не «Антикиллер», к примеру). С учетом этого обстоятельства, этой исходной высокой планки, взятой фильмом, я и прошу воспринимать мои критические соображения.

Что касается Машкова, то вполне естественно после вора играть олигарха. Но вора он играл смачно и свободно, а олигарха — как будто на довольно коротком поводке и с полным фужером, стоящим на голове. Я, конечно, точно не знаю, на деньги этого олигарха снимался фильм или на какие-то другие, но, судя по всему, бедняга Машков боится обидеть нежную душу своего реального героя, он из кожи вон лезет, чтобы «сделать ему красиво».

Еще о художественных особенностях фильма. Ну, вот коронный номер Лунгина — вечный и вечно горячий рассказ о русском антисемитизме (или, что действует еще сильнее, намек на этот антисемитизм). И «вечный враг» Платона, генерал-дворянин-кагэбэшник-взяточник Корецкий, и кандидат в президенты Коля Ломов (странноватый вариант генерала Лебедя), оба в самые кульминационные моменты клацают зубами на еврейское происхождение бедняги олигарха. Обычно разговоры «про это» («Такси-блюз», «Луна-парк») у Лунгина получались действительно живыми. На сей раз даже любимый прием не помогает — выглядит дохло. «Не верю!» А почему, собственно? Антисемитов среди начальников точно хватает, а для Борис Абрамыча (как и для Лунгина, как для меня, как для любого из моих соплеменников) его происхождение — вполне больной пунктик, так что можно было бы сделать очень даже вкусно. Не удалось, не сделалось — все ключевые слова и жесты имеются, а эффекта нет.

Дальше перетирать «художественную ткань» фильма я не берусь — честно говоря, просто потому, что нащупываю ее (не в обиду авторам фильма будет сказано) все-таки с большим трудом.

Свободный вор в царстве совков

Переходим ко второй части программы: «Борис Березовский и его жизнь, запечатленные со слов его подчиненного».

Конечно, Платон — не совсем уж один только БАБ. Внешне Машков больше похож все-таки не на Борис Абрамыча, а на Романа Абрамовича, подробности его киножизни отчасти напоминают и геройский путь Гусинского. И все-таки «Большая пайка» написана замом Березовского Ю. Дубовым, конечно же, про шефа и только про шефа (и если и не для шефа, то уж точно написано так, чтоб не обидеть шефа).

Сама по себе идея снять фильм (сериал) про самое модное и интересное явление современной России, про олигархов, абсолютно правильна. Но хорошо бы снимать этот фильм не на деньги самих этих олигархов и не про такого политического олигарха, как БАБ. И если я не уверен, что деньги БАБа прямо или косвенно вложены в «Олигарха», то роковая роль второго обстоятельства никаких сомнений не вызывает. В истории жизни БАБа огромную роль играют такие люди (и он сыграл огромную роль в жизни таких людей), как Ельцин Б. Н., Путин В. В., Дьяченко Т. Б., Волошин А. В., Чубайс А. Б., Коржаков В. В., Абрамович Р. А. Понятно, что так можно уверенно перечислять весь «who is who in Russia». Понятно и то, что правду о жизни и удивительных приключениях этих людей сказать, написать, тем более снять невозможно, нечего и дергаться. Поэтому, чтобы снять, ну не «честный», так хоть правдоподобный фильм на эту тему, надо выбрать какого-то провинциального олигарха из условной области — и вперед! Вот тут мог бы быть настоящий большой успех… Но вернемся к нашим играм.

Итак, г-н БАБ. Как сказал бы Маяковский, «я миллиардер, этим и интересен». Об этом и снимайте.

Надо сказать правду, «Олигарх» в основном об этом и снят. Автор не пошел по легкому пути охотничьих рассказов о «прекрасных незнакомках» и других всем известных подробностях жизни БАБа из глянцевых журналов. Но всерьез раскрыть «секрет фирмы» удалось не больше, чем в «Укрощении» раскрыть секрет фирмы Королева. В «Укрощении» не сказано (и не могло быть тогда сказано) ни об аресте Генерального, ни о роли Берии в создании его КБ, ни о зверской конкуренции с другими конструкторами, да, честно говоря, ни о чем реально серьезном не сказано. Есть лишь так — общий «марш энтузиастов». Примерно по той же логике сделан и «Олигарх».

Из «Олигарха» вы не узнаете о том, как БАБ вдруг «получил» компанию «Сибнефть». Не узнаете о его роли в избирательной кампании-1996. Не узнаете о его роли в кампании Путина, в чеченской войне, о его дружбе-войне с Гусинским. Впрочем, перечислять все, что там не сказано, так же глупо, как перечислять важных знакомых БАБа, которые там не показаны. Зато вы узнаете упоительные подробности о том, как у него в Кремле вымогают взятку в 10 миллионов долларов наличными (эти «наличные» весят примерно тонну), как он без всякой поддержки Кремля, напротив, вопреки воле Кремля берет вот так и покупает себе телеканал, как он ведет избирательную кампанию «независимого кандидата» в президенты (увидел БАБ его в Париже по ТВ — он ему понравился, хотя имени его он не запомнил — и стал вести его кампанию) и т.д. и т.п. Конечно же, все это обсуждать даже не смешно.

Впрочем, фильм не диссертация. Он и не должен перечислять все эти подробности. Но он должен дать ответ на другой вопрос: как, почему, в силу каких личных качеств доктор наук стал миллиардером? И здесь сделана попытка сказать некоторую полуправду.

Основная идея «Большой пайки», «Олигарха» и всех интервью самого БАБа — рассказ о его духовной свободе (в переводе на современный — «отмороженности»). Он абсолютно раскованный, физически, морально и интеллектуально бесстрашный, абсолютно свободный человек, он и подобные ему — первые свободные люди в несвободном, только освобождающемся обществе. Отсюда его успех у мужчин и женщин. Поэтому он как человек самодостаточный и свободный и от дедушки, и от бабушки, и от воров в законе, и от чиновников, и от президентов ушел, живет по своим законам, им самим над собой поставленным. БАБ при этом как будто и не идеализирует себя, с удовольствием бравирует, так же абсолютно свободно режет правду про себя, любимого: да, я абсолютно невозможный человек, абсолютный эгоист, абсолютный эгоцентрик. Вольный корсар, конкистадор эпохи первоначального накопления. И в этом качестве я сталкиваюсь с жесткой и регидной госмашиной, бьюсь с ней и… посмотрим еще, кто кого!

Открытый финал фильма.

Самый аморальный

В рассказах о «свободном мужчине Березовском» есть большая правда, большая ложь и, что самое обидное, очень большое упрощение.

Большая правда в том, что отношения БАБа и государства всегда были далеки от полной гармонии.

Большая ложь в том, что он изображен каким-то идеалистом, почти Дон Кихотом, штурмующим мрачные мельницы государства, мельницы, перемалывающие свободных людей. В крайнем случае, он — Остап Бендер, говоривший о себе: «Вот навалился класс-гегемон на миллионера-одиночку». Ну а класс-то гегемон — это же, очевидно, не пролетарии какие-нибудь, а Его Величество Бюрократия.

Большое упрощение в том, что БАБ — не враг государства, не слуга государства. У них вообще были другие отношения.

Сила БАБа (как и многих других русских олигархов) была, действительно, в его абсолютной свободе — абсолютной свободе от «поповской выдумки, называемой «моралью». В своем полном аморализме он впадал уже почти в инфантилизм — «вы во всем неповинны, как дети». БАБ (и ему подобные) просто не знает, что есть понятия «хорошо» и «плохо». Вкусно — невкусно, опасно — безопасно, дорого — дешево, смешно — несмешно, красиво — уродливо, успешно — безуспешно — это все в его системе координат есть. Хорошо — плохо, правильно — неправильно, морально — аморально просто отсутствуют «по факту».

Это и есть первая особенность русского капитализма — его отцы-основатели знать не знали буржуазно-ханжескую мораль. Великий Макс Вебер написал, как известно, «Протестантскую этику и дух капитализма». Там он объяснял, что капитализм построен вовсе не на одном стремлении к голой наживе, как думал геноссе Маркс. С таким неограниченным стремлением хорошо заниматься киднэппингом и наркоторговлей, но серьезный бизнес, тем более производство, так не создашь. Капитализм же построен на вполне определенных религиозно-этических принципах, полнее всего выраженных в протестантской религии, — отсюда и США как столица мирового капитализма. По крайней мере, так было в XIX веке, когда капитализм зарождался. Паршивая экология мира сильно изменила капитализм, но отчасти старые гены еще работают.

Сегодня должен найтись какой-то социолог, который напишет «Атеизм и дух русского капитализма». Русские олигархи — эти еврейские научники, кавказские «законники», экс-комсомольские работники, отставные чекисты и «крепкие хозяйственники», обвешанные крестами, что твои Георгиевские кавалеры, понастроившие церквей больше, чем казино и бань, — абсолютные атеисты. И опыт построения капитализма без Бога, без всякой религии, без всякой традиции, без всякого ханжества, без малых намеков на «буржуазные добродетели» — довольно уникальный русский опыт.

Интересно при этом не то, какое безобразие получилось, а то, что и при таких аморальных принципах наш капитализм не выродился в голое разграбление, а оказался большой созидательной силой (ну, скажем условно, на триллион баксов разграбили, но миллиардов на пятьдесят создали новых ценностей). Это отдельный и интересный вопрос: как же на таком нравственном фундаменте можно строить что-то, кроме малины? Может быть, дело в том, что не мы сами себе создаем законы капитализма, а уже существующий мировой капитализм диктует свои «волчьи» законы — прозрачность финансовых потоков, соблюдение прав миноритарных акционеров, решение вопросов в судах, в общем, насоздавали, понимаешь, законов, по той самой «протестантской этике»… Может быть, и наши люди понемногу начинают подстраиваться (внешне, конечно же, внешне!) под «их мир», а что делать? С волками жить, по-волчьи выть! В любом случае, этот вопрос выходит за рамки данной статьи. Я могу его лишь обозначить — и пойти дальше.

БАБ отличался от своих коллег не просто большей болтливостью, той наклонностью к резонерству и нарциссизму, благодаря которой он с утра до вечера транслирует свой цинизм, торгует своим воинствующим цинизмом оптом и в розницу — распродажа по рождественским ценам круглый год. Православный гражданин Израиля, либерал — покровитель Проханова, русский государственник — лучший друг Удугова… Но БАБ не только кокектничает, он и вправду циничнее и аморальнее всех своих коллег. Он — та воровка, которая, действительно, «никогда не станет прачкой». И руки даже макать в корыто не станет, посчитает — «западло».

БАБ — разрушитель в чистом виде, разрушитель sui generis. Он лидер и символ целого этапа русской истории, он сыграл огромную роль на этом этапе, этапе крушения. Ни на чем, кроме торговли воздухом, он, в принципе, делать деньги не мог и не хотел. Да, абсолютная аморальность — таков был главный моральный капитал БАБа. В нужный момент (приватизация) и в нужном месте (Кремль) он сумел этот моральный капитал конвертировать в один миллиард долларов (минимум).

Приватизатор приватизаторов

В «Олигархе» есть сцена, где Платон объясняет свой бизнес. Что-то вроде: «Все друг другу должны, я беру у одного — отдаю другому, тот третьему… и так деньги описывают полный круг, в конце концов все остаются при своих, никто никому на самом деле не должен (как и в самом начале), но в течение всего этого времени я кручу деньги за малый процент — вот так оно и набегает». Весь этот словесный понос, на самом деле точно выражает профессию БАБа. Он — наперсточник.

Да, он крутил руками, крутил в этих руках деньги — только совсем не в том смысле. Он «на пальцах» крутил мозги сначала одному генералу-денщику, который парил в бане Большого Папу, потом он крутил мозги дочке Папы, которая в свое время зачем-то окончила факультет прикладной математики МГУ и заработала там комплекс большого уважения к умным людям. А кто может быть умнее доктора наук (не доктора — член-кора!), да к тому же еврея, да к тому же с впивающимся («распутинским») взглядом, да к тому же (финиш!) специалиста по «системному анализу». Так перед безумными глазами людей, гонявших казенные деньги простыми самосвалами и не знавших, где же толком эти деньги вываливать, вдруг возник великий комбинатор, возникли знаменитые «схемы» Березовского. Схемы увода (и «развода») казенных денег, а потом уж и не казенных, а вообще не поймешь каких…

Патент на изобретение этих «схем» принес Борис Абрамычу куда больше денег, чем американскому физику патент на изобретение новой схемы какого-нибудь микропроцессора. Ну что ж, у них одна экономика, у нас — другая.

Но микро- и макросхемы нужны всем. И кто сказал, что наша коррупция не нау-коемка, что фундаментальная наука в России умерла?! А «системный анализ»? Он-то как раз в эти годы взлетел на невиданную высоту.

БАБу принадлежит научная формулировка последовательности основных этапов приватизации приватизации. «Сначала приватизируются прибыли, затем доходы, а в конце — производство». Правда, чем ближе к концу, тем больше он уставал. Как правило, после первого этапа приватизации, когда нефтяные сливки были слизаны, ему уже было скучно и он переходил к новому объекту.

Впрочем, самый главный закон номенклатурного капитализма за сто пятьдесят лет до БАБа сформулировал Маркс. «Государство становится частной собственностью бюрократии». БАБ лишь слегка развернул эту схему, добавил в нее свой этап, снял с этого этапа свою маржу. А именно: он сам приватизировал определенные отряды бюрократии, начиная с подножия трона и ниже. Он никогда не вкладывал деньги в производство — он всегда вкладывал деньги (и интеллектуальные усилия) в «производство владельцев производства», попросту говоря — вкладывал деньги и усилия в подкуп менеджеров, начиная с Кремля и кончая менеджерами какого-нибудь «Аэрофлота». Это и позволяло ему становиться реальным собственником — собственником не всякой там металличе-ской требухи (скажем, тех же несчастных самолетов), а собственником финансовых потоков! В полном соответствии со своей схемой приватизации он приватизировал тех, кто приватизировал производство, и в результате оказывался собственником чистой прибыли, оставляя все другое… в стороне. Если взять пример из другой любимой БАБом сферы: любовник приватизирует только часть женщины, часть, дающую ему все удовольствия. Болезни же, заботы, детей, «женские дни», прочую подгорелую кашу он великодушно оставляет «формальному мужу». Оставляет он мужу и возможность иметь семью, детей. БАБ точно так поступал с производством, а потенциально готов был так поступить и со всей Россией.

Вот так и закрутилась мельница, так и завертелись колесики, так и затикали часики БАБа — схема в схеме, приватизация в приватизации. Схема приватизации накладывалась на схемы увода денег, эти схемы накладывались на схемы «разводок», на схемы приватизации Березовским самой номенклатуры.

И возникала — не в воспаленном мозгу математика, а в суровой реальности — величественная картина нефти, текущей с Омского НПЗ в швейцарские банки, сливающейся с доходами от «Аэрофлота» и от рекламы на ОРТ и… и… и… а в образовавшейся в итоге могучей реке купались Кремль, Барвиха, ОРТ, шато в Ницце, война в Чечне, избирательные кампании, журналистский пафос Минкина, малиновый колокольный звон, любовники Очень Влиятельной Дамы, девушки из модельных агентств, «Господин Гексоген», прослушки, компроматы, премия выдающимся ученым и писателям, просвещенный консерватизм одного знаменитого режиссера — никологорского дворянина, либеральный патриотизм Леонтьева, капельница Кремлевской больницы, «Независимая газета», сгоревшая квартира, перешедшая Примакову, бас Лебедя, очки Кириенко, кожанка Невзорова, юмор Черномырдина, амбиции и страх Гусинского, мемуары Ельцина, голосования в Думе и прочая, и прочая, и прочая… Все это целиком или частями, комплексами, кварками, молекулами входило в его бесконечные схемы.

Таков был наш олигарх, ученый-еврей, придворный банкир, гений схем, гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору. Таким был член-кор Березовский, приватизатор империи, созданной генералиссимусом Сталиным, академиками Королевым и Курчатовым. Нефть, которую Башкирцев сжигал в своих ракетах, Платон прожигал в своих казино. И кто из них был более не прав, кто больше навредил экологии — кто скажет?

Finita la comedia

И вдруг все рухнуло. Не из-за интриг врагов. Не из-за ошибки в схемах. Не из-за его, БАБа, смелости (трусости) физической и духовной. Не из-за мирового финансово-политического кризиса. Не из-за покушений киллеров на БАБа.

А потому, что Ельцин Б. Н. ушел в отставку, Дьяченко Т. Б. была разжалована из дочери Президента России в дочь первого президента России. И всё.

И все безошибочные, математически выверенные схемы покривились, запутались, затрещали. А гениальные способности? О, они вдруг оказались совсем не гениальными! В самом деле, надо ли быть гением, чтобы «разруливать вопросы», зная «волшебное слово», точнее, волшебный телефонный номер? Нет, совсем даже не надо. И если с утратой того самого номера все схемы вдруг повалились, то были ли схемы такие уж гениальные?..

Да, БАБ был незаменим на своем этапе. Согласно его схеме приватизации, он был героем этапа «приватизации чистой прибыли». Он был чемпионом в одном виде спорта — купании в финансовых потоках. Но сколь ни велика Россия, а разграбили ее довольно быстро. Настали новые этапы — та же приватизация доходов, а затем уж и производства. «Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд, пройдут тобой не пройденный маршрут». Другие пришли — Потанин, Ходорковский, даже ученик самого Бориса Абрамовича — Роман Абрамович. Они оказались способны приватизировать не только потоки, но и истоки этих потоков, не только чистую прибыль, но и абсолютно неинтересное БАБу производство. Для БАБа на этом этапе места не осталось. Корм изменился — в дело пошли мясо, овощи… БАБ же привык питаться только чистыми сливками — под это у него перестроилась вся пищеварительная система.

А сливки — с уходом Татьяны Борисовны — кончились.

А Путин, что ж? Он не друг БАБа, не враг БАБа. Просто — зачем же ему БАБ? Разбираться с казенными деньгами много любителей, один другого стоит, приватизировать новую власть тоже найдется кому. Так что пусть БАБ отдохнет, хотя бы пусть встанет в общую очередь. Вот и вся недолга. Ну-с, а дальше разразился понятный конфликт. Я вам не нужен, В.В.? Но вы-то мне позарез нужны! В общем: «Меня не любишь, но люблю я! Так бойся же любви моей!» Не обошлось и без пошлых намеков на то, что я вас сотворил из своего ребра — вот пощупайте шов, и т.д. Итог известен.

И в утешение остались — Большой Мешок, лондонское имение, куда можно выписать Проханова на вечерок поплясать, да «Олигарх». Так и произошло укрощение строптивого олигарха.