Владимир Хотиненко: «Это моя профессия»

"По ту сторону волков"

Стас Тыркин. У кого возникла идея экранизировать повесть Алексея Биргера «По ту сторону волков», лет десять назад опубликованную журналом «Искусство кино»?

Владимир Хотиненко. У руководства Первого канала. До того как мне принесли сценарий, я, честно сказать, ничего про эту повесть не слышал. Хотя ее уже собирались экранизировать для большого кино. Скажем, в роли доктора, которого играет у нас Валентин Гафт, должен был сниматься Александр Кайдановский. Но проект был закрыт по финансовым причинам.

С. Тыркин. Вы легко согласились на эту работу? Или нужда заставила? Все-таки вы известный кинорежиссер.

В. Хотиненко. Нет, у меня пока нет ни малейших причин делать то, что мне самому неинтересно. Мне было занятно снять что-нибудь такое, сделать фильм в жанре мистического триллера. И, потом, я еще не наигрался в кино. Насколько я знаю, рассматривать кино в виде игры было свойственно очень многим. Даже Тарковскому, даже Бергману. Но когда мы снимаем кино для большого экрана, то зачастую лишь говорим, что думаем о зрителе, на самом же деле эгоистично заботимся лишь о самих себе. В жанровом кино, тем более снятом для телевидения, доля авторского эгоизма значительно меньше. Лишь один мой фильм, самый первый, «Один и без оружия» был снят в чистом жанре. Остальные, даже «СВ» и «Патриотическая комедия», снимались с большой долей авторского эгоизма, который, кстати, помешал и успеху первой картины. Дебютант ведь заботится лишь о том, чтобы самовыразиться. А жанр нужно делать легко.

С. Тыркин. В российском кино жанр мистического триллера — птица редкая. Какие примеры из мирового кино вас вдохновляли?

В. Хотиненко. Мистический триллер, пожалуй, мой самый любимый жанр. А самая любимая картина этого направления — «Сияние» Стэнли Кубрика. Еще очень люблю «Семь» Дэвида Финчера. Я пристально, с секундомером в руке пересматривал эти картины, разбирался с тем, какими способами авторы создают напряжение, ощущение опасности или страха. На других бюджетах, правда.

С. Тыркин. То, что действие «По ту сторону волков» происходит в 1946 году, роли не играет?

В. Хотиненко. Никакой. Механизм саспенса работает точно так же и не зависит от фактуры, натуры и реквизита. Психология и лица людей, конечно, другие, но я с удовольствием снял бы картину в этом жанре и на современном материале.

С. Тыркин. Для вас есть какая-то внутренняя перекличка «Волков» с «Зеркалом для героя», действие которого тоже разворачивается в послевоенное время?

В. Хотиненко. Безусловно, не буду открещиваться. Этот фильм тоже о времени. В нем маячат тени Сталина и Берии. Это именно тени, потому что главным было создание атмосферы страха, витающего над городком. Для меня «Волки» — пусть более поверхностная, чем «Зеркало для героя», но все же аллегория того времени оборотней. Мне вообще интересен послевоенный период с его ярко выраженным ароматом и характерами. Я родился в маленьком городке Славгороде, где «это время» долго существовало, и я его помню, хотя и родился в 1952 году. Может быть, из-за этих детских впечатлений я и люблю тот период. С. Тыркин. Действие происходит в маленьком городке. Параллель с «Твин Пикс» напрашивается. В. Хотиненко. Телесериал Дэвида Линча также был для меня примером. Мы снимали в Торопце Тверской области. Это потрясающий городок, где время как будто остановилось. Жители сами отказались от горячей воды: за нее нечем платить. Я вернулся из экспедиции и в одном из журналов наткнулся на воспоминания Линча о съемках «Твин Пикс». Совпадения поразительные. Ощущения и обстоятельства практически те же. Мы уложили съемки четырех серий по пятьдесят минут в сорок дней. Они снимали гораздо дольше, и в результате жизнь в глубинке их вымотала, они сбежали и доснимали сериал в павильонах. Атмосфера, в которую окунаешься в провинциальном городке, полна мистики. Мистика ведь в чем заключается? Вовсе не в том, что лично с тобой что-то странное происходит. Просто ты попадаешь в какие-то специфические слои. Особенно если снимаешь фильм об оборотнях. Это смутное ощущение передается от человека к человеку и постепенно охватывает всю группу.

С. Тыркин. Были какие-то конкретные проявления массового помутнения рассудка?

В. Хотиненко. Однажды мы снимали ночью на кладбище. И одной девушке из местных отчего-то вдруг пришло в голову забраться на купол полуразрушенной кладбищенской церкви. И стала она там расхаживать среди звезд и просить у нас закурить. Наверное, пьяна была. Мы обещали ей все сигареты мира, если она спустится на землю. Но она упорствовала. Вы можете не поверить, но, как потом выяснилось, у всех членов группы в глазах стояла одна и та же картинка: как эта девушка падает и разбивается. Когда нам показалось, что мы уговорили ее слезть и этот кошмар закончился, она-таки упала. С довольно большой высоты. На камни. Тот ужас, который испытали мы все, когда коллективное греза воплотилась в действительность, передать невозможно. Но самое замечательное произошло минут через десять: девушка встала как ни в чем не бывало, кокетливо поправила шапочку и ушла в ночь.

С. Тыркин. В фильме у вас снимались опасные хищники…

В. Хотиненко. Почти в каждой картине у меня задействованы животные или птицы. Причем я не могу сказать, что люблю с ними работать. Просто так уж выходит. А на этой картине были самые настоящие волки. Нам фантастически повезло. С нами работал ученый, вырастивший четырех волков в естественных условиях. Мы снимали волков вплотную — настоящих красавцев, выращенных на воле, а не в клетке… Хотя о полной безопасности речи, конечно, идти не могло. Любое животное опасно, тем более волк. Так что страховка всегда была.

С. Тыркин. Надеюсь, «ни одно животное не пострадало»?

В. Хотиненко. Да, и мы благодарны тем, кто этому поспособствовал.

С. Тыркин. Кино-то еще снимать будете? Настоящее, для большого экрана.

В. Хотиненко. Обязательно буду. Я очень благодарен Первому каналу, за то что он дает мне возможность снимать, заниматься профессией. Вот сейчас по заказу все того же Первого канала снимаю фильм по сценарию моего давнего соавтора Валерия Залотухи под названием «Прощание «Славянки». («Славянка» — это название подводной лодки.) Я, честно говоря, уже соскучился по кино. Мой авторский эгоизм живет, и до конца истребить его, думаю, невозможно. Телевизионные средства все же гораздо беднее. Мы хоть и снимали «По ту сторону волков» на пленке, но монтировали на видео. Со звуком так уже не поработаешь. А звук для кино очень важен.

С. Тыркин. Скажите, а зачем вам понадобилось делать продолжение давно почившего сериала «Следствие ведут знатоки»?

В. Хотиненко. Это был пробный шаг. Вообще, сначала мне предложили снять «Прощание «Славянки». Потом проект слегка отодвинулся, и на горизонте появились «Знатоки». Это не было условием со стороны канала: вот сначала ты снимешь на видео «Знатоков», а потом мы дадим тебе возможность снять на пленке большой двухсерийный фильм. Но даже если бы они поставили такое условие, я бы согласился. Предложение совпало с моим интересом. Мне хотелось изучить телевизионный метод работы, другую систему зрительского восприятия, сделать продукт для более широкого потребления, чем это удавалось мне раньше. Предприятие было рискованным, но я о нем совершенно не жалею.

С. Тыркин. В жизни не поверю, что вам было по-настоящему интересно оживлять мертвецов.

В. Хотиненко. Сидел я как-то на «Мосфильме», отвечал примерно на такие же каверзные вопросы. Прихожу домой, включаю телевизор. На экране — Ингмар Бергман. И у него тоже спрашивают, почему он снимает телефильмы. И он отвечает слово в слово, как накануне ответил я: «В конечном счете это моя профессия». Давайте не драматизировать ситуацию. Кто-то делает стулья, кто-то — обувь, кто-то — фильмы. Процесс и там, и здесь совершенно технологический. И так же, как сапожник хочет, чтобы покупателю нравилась его обувь, так и я хочу, чтобы зрителю нравились произведенные мною фильмы. Ничего зазорного в этом нет. Потому и опыт своей работы на телевидении я считаю уникально полезным. Могу сказать, что то, что мне хотелось снять в кино, я, в принципе, уже снял. И теперь отношусь к тому, что делаю, просто как к профессии. Я изготавливаю некий продукт. И отношение мое к этому куда менее драматично, чем было бы, положим, лет десять назад. Пока телевидение дает мне возможность снимать, разумеется, я буду этим пользоваться.