Рождение нации. «Банды Нью-Йорка», режиссер Мартин Скорсезе

«Банды Нью-Йорка» (Gangs of New York)

Авторы сценария Джей Кокс, Стивен Заильян, Кеннет Лоунгран Режиссер Мартин Скорсезе Оператор Майкл Боллхаус Художник Данте Ферретти Композиторы Боно, Питер Гэбриел, Хоуард Шор В ролях: Леонардо Ди Каприо, Дэниел Дей-Льюис, Кэмерон Диас, Лайэм Нисон, Джим Бродбент, Джон Си Рейли и другие Cappa Productions, Incorporated Television Company, Initial Entertainment Group, Miramax Films США 2002

Вряд ли кто-нибудь будет спорить, что сегодня Мартин Скорсезе — первый в ряду лучших из ныне живущих американских режиссеров. Тем более странно, что этот первейший из первых так и не получил ни разу режиссерский «Оскар». Его регулярно номинируют — за «Бешеного быка», «Последнее искушение Христа», «Славных парней», «Век невинности», «Банды Нью-Йорка», но как доходит до голосования, академическая машина срабатывает не в его пользу. Более снисходительны к нему в Европе — приз британских критиков BAFTA за «Славных парней», «Золотая пальмовая ветвь» и Гран-при за режиссуру за «После закрытия», каннская же «Ветвь» за «Таксиста». Но чтобы не дать «Оскар» (а номинаций было 10!) за отечественную хронику «Банды Нью-Йорка» — это уж почти оскорбление.

Наверняка всему тому есть какое-то объяснение. Например, Спилбергу тоже долго не удавалось получить «Оскар» за режиссуру, пока он не поставил фильм про Холокост — «Список Шиндлера», после чего академики его возлюбили, почти как Роберто Бениньи за «Жизнь прекрасна» и Романа Поланского за «Пианиста». Только вряд ли они дождутся чего-то подобного от Скорсезе. Но все же ужасно не хочется считать академиков такими узколобыми. Поэтому мое предположение на этот счет более лояльно (по отношению к ним). Программная песня Боно «Руки, которые построили Америку» (тоже номинированная на «Оскар») не возымела успеха, видимо, потому что руки оказались не слишком чистыми. Не случайно в свое время при раздаче «Оскаров» манифест политкорректности «Танцы с волками» предпочли скорсезовским мафиозным «Славным парням». Академиков можно понять — всем хочется видеть собственную историю величественной и прекрасной, и когда она предстает запачканной кровью и грязью, это шокирует. Им хочется видеть у своих истоков безупречных героев и титанов, а им показали убийц, воров, коррупционеров и демагогов. Они привыкли думать об Америке, как о стране равных возможностей для всех, одинаково ласково встречающих отважных авантюристов, трудолюбивых квакеров и нищих изгоев, о Севере как оплоте свободы и демократии, а им демонстрируют расовую ненависть, из-за которой в театре на постановке «Хижины дяди Тома» актера, играющего Авраама Линкольна, забрасывают гнилыми помидорами; им суют в нос национальную нетерпимость, выливающуюся в побоища не на жизнь, а на смерть между группировками «дохлых кроликов» — новых иммигрантов-ирландцев - и урожденных «коренных». Пожалуй, впервые в кино текут настоящие реки крови — бунт против насильственного призыва в армию северян, негритянский погром, последняя схватка «коренных» с собранной против них Амстердамом Валлоном коалицией союзных банд, этим Армаггедоном заканчивает Скорсезе свой эпос. Он никого и ничего не романтизирует, этих печальных строк истории не смывает, предоставляя зрителю горько слезы лить, а не трепетно восхищаться своим прошлым. Самый положительный персонаж, сирота, решивший отомстить за убиенного отца (в честном, надо сказать, бою), и тот, богохульник, швыряет в Ист-ривер Библию, полученную в качестве напутствия при окончании исправительного учебного заведения, а ведь все знают, что краеугольный камень американской цивилизации — протестантская этика. (Впрочем, он ирландец-католик.)

В довершение всего академиков, возможно, смутил финальный план фильма с панорамой Нью-Йорка, где свое место занимают и уже не существующие башни-близнецы, располагавшиеся у «Пяти точек», где Мясник и Пастор водили в бой стенка на стенку свои бандитские отряды.

Скорсезе вынашивал замысел «Банд Нью-Йорка» лет тридцать. Нельзя сказать, что время прошло впустую. «Таксист», «Злые улицы», «Бешеный бык», «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Славные парни», «Век невинности» — все это подготовительные этюды к исторической саге на тему рождения нации. Может быть, было бы лучше, окажись в его распоряжении бюджет поменьше и звезды потусклее. Во всяком случае, гораздо более высокооплачиваемый упитанный Леонардо Ди Каприо сильно проигрывает рядом с менее звездным жилистым Дэниелом Дей-Льюисом. Может, будь у Скорсезе меньше денег, он отснял бы поменьше материала, и продюсерам не пришлось бы резать пленку по-живому на свое усмотрение.

Франсуа Трюффо ввел в критический обиход понятие «великий больной фильм» для обозначения картины действительно замечательной, но где-то слегка хромающей. В сущности, Скорсезе как раз и не делает такого безупречного кино, где не за что было бы зацепиться. Он всегда так или иначе, вольно или невольно подставляется — иногда демонстративно, концептуально, как в случае с «Последним искушением Христа», иногда нечаянно и по-мелкому.

Самый крупный изъян в «Бандах Нью-Йорка», пожалуй, касается сценария, над которым независимо работали три сценариста да еще продюсер Харви Вайнштейн руку приложил. В результате получилось несколько фильмов в фильме: история мести «американского Гамлета» Амстердама Валлона (Леонардо Ди Каприо) убийце своего отца Биллу-Мяснику (Дэниел Дей-Льюис); любовная мелодрама в жанре почти «русского шансона» на тему любовного треугольника мелкой воровки Дженни (Кэмерон Диас), ее патрона Мясника и молодого возлюбленного Амстердама, боевик — крупномасштабная кровавая разборка соперничающих в Манхэттене банд, политическая драма — борьба продажных и циничных «отцов-основателей» за власть в городе, военный эпос, выступающий в непривычной «тыловой» оболочке нечестного рекрутирования солдат для отправки на гражданскую войну. Это, конечно, хаос, но хаос реальной жизни и реальной истории, в которой все скручено в неразрывный узел. Настоящий «плавильный котел», в который брошена даже щепотка экзотиче- ских специй — кульминационный эпизод фильма, когда Амстердам наконец решается свести счеты с Мясником, происходит как раз в театре, где идет постановка китайской оперы. Однако у зрителя от этого визуального изобилия кружится голова, он закрывает глаза, а когда открывает вновь — вроде ничего и не пропустил. Хотя вполне вероятно, что и пропустил: фильм движется неровно, конвульсивно, то густо, то пусто; монтаж (точнее, компоновка) всегда была не самым сильным местом у Скорсезе. Конечно, лучшим «Вергилием» по злым улицам Нью-Йорка является Амстердам, эдакий Дэвид Копперфилд или Оливер Твист, пришедший сюда, скорее, не из романов Диккенса, а из мюзикла Кэрола Рида в антураже дикого «манчестерского капитализма» с его дымными фабриками, грязными лужами, богатыми прохиндеями и городским отребьем. Глазами этого прошедшего огонь и воду, но сохранившего наивную простодушность парня мы и смотрим на события фильма, предстающие в некоей «подростковой» простоте. Носитель глубокомысленной «философии» тут — самый главный злодей, Мясник, задумчиво постукивающий кончиком тесака по вставленному в пустую глазницу железному диску с каким-то замысловатым и зловещим символом. Так оно, собственно, давно повелось: в ретроспекции в американском кино хорошие парни всегда просты и незамысловаты, а плохие прикрываются какой-нибудь изощренной риторикой. Мясник — типичный персонаж Скорсезе, разом похожий на сутенера, которого играл Харви Кейтел, и Трэвиса, которого играл Роберт Де Ниро в «Таксисте», и еще на того же Де Ниро уже как боксера Джейка Ла Мотта в «Бешеном быке», а также гангстера Джимми Конвея из числа «Славных парней», а еще на Уильяма Дефо в заглавной роли «Последнего искушения Христа».

Все это один и тот же тип одинокого, умного, прямого и упрямого, идущего напролом, а вместе с тем отчаявшегося, озлобившегося, ожесточившегося человека, равных которому близко нет. «Единственный, кого стоит помнить из тех, кого я убил», — отзывается Мясник о Пасторе, предводителе «дохлых кроликов» и отце Амстердама. Мясник и есть «культурный герой» Америки, а не те джентльмены в париках, которые умело ловчили в твердом убеждении, что «выигрывает не тот, кто собрал больше голосов, а тот, кто их подсчитывает». Он не хорош собой, он откровенно циничен и показывает Амстердаму все уязвимые места человеческого тела на разделанной свиной туше, он совратил малышку Дженни и велел вырезать плод из ее чрева. («Покажи твои шрамы», — говорит она Амстердаму, цитируя — за сто лет вперед — Энди Уорхола). Он, словом, Мясник, а это не очень лестное прозвище для кандидатуры на такую роль. И после этого вы хотите, чтобы автора почтили дядюшкой «Оскаром»?