Ангел прилетел. Николь Кидман

"Портрет леди", режиссер Джейн Кэмпион

Согласно распространенному мнению Николь Кидман выросла в большие актрисы после работы со Стэнли Кубриком над «Широко закрытыми глазами», во время которой к тому же начались проблемы в ее супружеской жизни, разрешившиеся разводом с Томом Крузом. Это неправильно. Николь Кидман всегда была большой актрисой, просто роли были ей не по размеру, а после «Широко закрытых глаз» режиссеры и продюсеры действительно стали доверять ей больше. Однако заметили ее сразу же, еще в австралийских сериалах «Вьетнам» и «Хилтон-Бангкок» и особенно в ее первой крупной роли в триллере «Мертвый штиль» Филлипа Нойса, где она была, разумеется, жертвой; прорыв же произошел в 1995 году, когда Николь сыграла в фильме «Умереть за», создав новый тип женщины-вамп — не традиционной холодной красавицы с демонической внешностью, а нежной и приятной на вид современной дамочки, способной на жутчайшее вероломство, предательство и не останавливающейся перед убийством. Прелюдией к этой роли была другая, в фильме Гаролда Беккера «Зло».

"Именинница", режиссер Джез Бартеруорт

Там ее героиню можно было хоть как-то оправдать, потому что это было преступление страсти: жена заплела интригу с любовником против родного мужа. Вещь, в сущности, довольно обыкновенная. Но в «Умереть за» Гаса Ван Сента речь идет не о любви, а о карьере. Раньше считалось, что это дело мужское. Теперь другие времена. Прелестная провинциальная фигурантка, «которая по телевизору про погоду врет», списанная, между прочим, с жизни, одетая в пастельные тона, а не в красное с черным, как привычная экранная femme fatale, шагает к цели, соблазняя и убивая, не жалея ни юного любовника, ни мужа, превращая одного в орудие убийства, другого в жертву.

В отличие от многих актрис, пытающихся, по Станиславскому, найти в плохой героине где она хорошая, Николь Кидман готова быть беспощадной без предела. Кстати, Кидман сама выбрала себе эту роль; она позвонила Гасу Ван Сенту и сказала, что просто судьбой предназначена на роль Сузанны с говорящей фамилией Стоун («Каменная»).

"Умереть за", режиссер Гас Ван Сент

У Николь Кидман были все данные, чтобы состояться в ранге не «большой актрисы», а звезды, — идеальная красота и происхождение из очень обеспеченной семьи. В цеховых кругах негласно считается, что «большие актрисы» редко бывают красивыми, это талант якобы заставляет проявиться их внутренней красоте, неземной одухотворенности. С гораздо большей охотой признается наличие качеств «большой актрисы» у горбатеньких, малорослых, прихрамывающих, с неправильным прикусом и т.п. — им, слегка обиженным природой, вроде как бонус выдается, причем подразумевается, что сама-де природа и компенсировала недостаток артистическим даром. Богатыми от рождения «большим артистам» тоже лучше не быть — пусть пробивают себе дорогу все тем же талантом. А мифология звезды допускает красоту и материальное благополучие (второе — с меньшим энтузиазмом), на них эта мифология в дальнейшем и взрастает, цветет своим пышным цветом. Спилбергу не давали «Оскар» за режиссуру, потому что у него и так всего много, пришлось ему ставить на беспроигрышный «Список Шиндлера». А Кидман, наверное, не дали «Оскар» ни за Сузанну, ни за куртизанку Сатин в мюзикле «Мулен-Руж» из-за ее красоты, предпочтя вручить его чернокожей красавице Хэлли Берри. Лишь когда Николь сознательно притушила свою красоту, отказалась от вызывающе рыжих волос и точеного носика и изуродовала себя гумозой в роли Вирджинии Вулф, «Оскар» ей, наконец, вручили.

"Широко закрытые глаза", режиссер Стэнли Кубрик

Кидман с детства училась балету и драматическому искусству, но это все же было нечто самодеятельное, любительское — ученье закончилось, когда в четырнадцать лет она снялась в картине «Рождество в буше». Евгений Евстигнеев не раз повторял, что у каждого актера есть штук семь штампов. У великого актера, добавлял он, семнадцать. У Николь Кидман штампов нет вообще. Потому что нет метода. Она актриса интуитивная. Стало быть, играет не техникой, а нервами, целиком влезая в шкуру своих героинь. Такой актрисой была, скажем, Грета Гарбо, которая на съемках доходила до истерик и с огромным облегчением оборвала свою карьеру в тридцать семь лет. Гарбо ненавидела репетиции, они были для нее мукой. Она не смогла бы повторить перед камерой то, что из нее вытащили репетициями. Кидман, думаю я, тоже ненавидит репетиции. Съемки ей даются буквально кровью. На репетиции «Мулен-Руж» (в фильм она попала после долгой осады со стороны Бэза Лурманна — не верила, что справится с задачей) она сломала ребро. После съемок в «Портрете леди» две недели провела на больничной койке с диагнозом «эмоциональный стресс». На этом фоне сущим пустяком выглядит то, что левша Кидман специально выучилась писать правой рукой ради коротенького эпизода сверхкрупным планом — только руки! — в «Часах» Стивена Долдри, потому что ее героиня Вирджиния Вулф писала правой рукой, и специально прилетела в Лондон, чтобы снять этот кусок, где ее вполне могли заменить дублершей. И под водой в виде уже мертвой Вирджинии, которую могла изобразить даже не дублерша, а кукла, тем не менее неподвижно болталась сама Николь. Перед съемками она курила сигарету за сигаретой и долго бродила в одиночестве, разговаривая сама с собой, вживаясь в образ женщины, страдающей психическим расстройством. Ларс фон Триер в «Догвиле» сажал ее на цепь и заставлял часами задыхаться от дыма в лесу. Можно только догадываться, чего стоили ей пресловутые пятьдесят дублей одной сцены в фильме Стэнли Кубрика «Широко закрытые глаза». В тридцать семь лет Гарбо, как было сказано, с великим облегчением бросила кино навсегда. Кидман после съемок в «Догвиле», подтвердив свое согласие сыграть в двух последующих фильмах Ларса фон Триера, добавила: «Все-таки такая жизнь изматывает. Когда-нибудь все это для меня закончится — все эти съемки, этот… кинематограф».

"Другие", режиссер Алехандро Аменабар

Николь Кидман родилась под ярким солнцем Гонолулу, потом жила с родителями в жаркой Австралии, а при этом ее молочно-белая тонкая кожа совершенно не выносит солнечных лучей. В юности ее кумиром была София Лорен, и однажды Николь решила попробовать хоть чем-то стать похожей на итальянскую диву. Жарилась на солнце, обмазываясь кокосовым маслом. Кончилось тем, что по телу высыпали веснушки, а кожа стала облезать слоями. Сама природа определила ей для жизни сумеречную сторону. Не потому ли она была выбрана Кубриком на роль Элис Харфорд в экранизации шницлеровской «Новеллы снов», пропитанной ночной сновидческой атмосферой? Именно сон Элис играет ключевую роль в «Широко закрытых глазах», закручивая ту психологическую интригу, которая и становится истинным сюжетом фильма. Элис рассказывает мужу Биллу (Том Круз) свой эротический сон, вернее, кошмар: она занималась любовью с морским офицером, о котором давно грезила, и еще — много и с разными мужчинами, и ей хотелось смеяться мужу в лицо. Потом Элис скажет, что сон и явь для нее одинаково реальны, может быть, вся жизнь - всего лишь сон.

В «Других» Алехандро Аменабара героиня Кидман по имени Грейс погружена в полумрак зашторенных комнат особняка, где она живет с детьми, страдающими аллергией на свет. На самом деле это темнота потустороннего мира, потому что Грейс уже не жива. Причесанная под хичкоковскую блондинку и носящая имя любимой актрисы Хича Грейс Келли, Николь Кидман материализует его режиссерское кредо, которое предполагало отсутствие игры «по методу»; актеры должны были лишь слепо выполнять указания постановщика. Ее холодная отрешенность и загадочно безумный взгляд идеально соответствуют серьезности мессиджа и легкой пародийности его исполнения у Аменабара. Николь Кидман — на редкость дисциплинированная актриса. После съемок у Кубрика и развода с Томом Крузом Кидман с ошеломляющим успехом выступила на лондонской, а затем бродвейской сцене в постановке «Голубая комната» по пьесе уже хорошо знакомого ей Артура Шницлера «Рондо». Здесь она всего за полтора часа демонстрировала целый спектр своих актерских возможностей, представая сразу в пяти образах-ипостасях: проститутки, гувернантки-француженки, жены политика, высокомерной примадонны и манекенщицы. Играя одну любовную историю за другой, каждый раз находя новую интонацию, она постепенно сбрасывала одежды, чтобы в финале предстать перед зрителями совершенно обнаженной.

"Мулен-Руж", режиссер Бэз Лурманн

Трудно не усмотреть в этом эпизоде ее карьеры внутреннюю потребность, обусловленную обстоятельствами частной жизни. Отвечая на вопросы о том, как она чувствует себя после развода, Кидман не раз говорила, что рада, что сможет теперь выйти из тени знаменитого мужа. Выйти из тени, показать себя, стряхнуть чуждые наслоения, ставшие бременем… То есть обнажиться. «В каждой своей роли я самоутверждаюсь», — сказала она однажды. Один из первых кадров «Широко закрытых глаз», где Элис, спиной к зрителю, сбрасывает платье, стал прелюдией к этой серии обнажений, на другом языке называющихся раскрытием актерского дарования. В прошлом году Кидман обвинили в преднамеренной клевете. Годом раньше она заявила, что ее преследует некий Мэтью Хукер, и суд запретил тому подходить ближе, чем на сто метров, к ее дому. Однако Хукер подал встречный иск, утверждая, что его якобы преследование — это плод больного воображения актрисы. Не берусь судить, кто прав, однако Кидман не раз признавалась, что панически боится публики, испытывая на людях приступы нервного удушья. Ей гораздо легче играть перед безличным объективом кинокамеры, чем перед зрителями в театральном зале. Она боится толпы, и мнительность актрисы отражается в ее глазах, зафиксированная в фотографиях папарацци — взять хотя бы снимок, сделанный во время оскаровской церемонии, когда она не получила позолоченную статуэтку за роль Сатин. Когда-то Микеланджело Антониони назвал Джека Николсона «человеком с безумным блеском глаз». В сущности, это не имеет отношения к душевному здоровью. Тот же отблеск не безумия, но безумности мы ловим у Кидман и в «Других» Алехандро Аменабара, и в «Имениннице» Джеза Баттеруорта, где она сыграла русскую девушку Софью,вульгарную авантюристку, нашедшую через Интернет за границей жениха-жертву, которого должны раскурочить ее приятели бандиты. Конечно, Кидман встречала на своем жизненном пути русских, но разве что на кинофестивалях, на приемах — то есть публику респектабельную и космополитичную. Откуда же она взяла такие точные штрихи к национальному характеру и этому социальному типу: громкий голос, манеру курить — смесь застенчивости, нахальства, хитрости от века униженного человека и острой наблюдательности женщины,привыкшей смотреть на жизнь иностранцев снизу и со стороны? Вряд ли из пьес Чехова; скорее, это все та же интуиция, почти мистическое вселение в чужую жизнь.

"Часы", режиссер Стивен Долдри

В одном из интервью Николь Кидман сказала, что Ларс фон Триер, объясняя ей природу еще одной Грейс, из «Догвиля», говорил, что в той присутствуют частицы всех жителей американского городка, в который она попала, — сперва благодушных, а потом озверевших, — и писателя Тома, и его отца-врача, и владелицы магазина Джинджер, и слепого Маккея, и всех-всех прочих.

Фон Триер специально писал эту роль для Николь Кидман. Заметьте, он не пригласил ее ни в один фильм своей трилогии о девушке с золотым сердцем, хотя внешний облик Николь ангелоподобен, и режиссер с меньшим воображением на сходстве внешнего и внутреннего и сыграл бы. К счастью, она в таких проектах не участвует. Возможно, фон Триер не случайно назвал ее героиню в «Догвиле» именем Грейс, имея в виду ее роль в «Других». Это имя означает «благодать». Дьявольская сила в чистых руках воистину непобедима. Николь Кидман здесь не рыжая бестия, а да, золотоволосый ангел, словно посланный для испытания людям, которые этого испытания не выдержали, и тогда Грейс превращается в ангела-истребителя, оставляя за собой право дойти до последнего предела, поставить последнюю точку в уничтожении племени, заблудившегося в Синайской пустыне имени пса Моисея. В «Широко закрытых глазах» за героиней Кидман Элис оставалось последнее слово - fuck. Теперь за ней осталось дело — автоматная очередь.

Фон Триер, взяв для вдохновения зонг Бертольта Брехта и демонстративно используя принцип его эпического театра, нуждался в качестве медиума в актрисе-абстракции, которая естественно и органично пересекала бы меловые линии, очерчивающие городской ландшафт условной декорации. Нездешняя отрешенность Николь Кидман легко трансформировалась в искомое очуждение.

Впрочем, и сама она словно послана в кино для выполнения некоей миссии. Когда она почувствует, что сделала свое дело, «все это» для нее кончится. Весь этот… кинематограф.