Марина Де Ван: «У каждого — свой предел». «В моей коже»

«В моей коже» (Dans ma peau)

Автор сценария и режиссер Марина де Ван
Оператор Пьер Баружье
Художник Батист Глейман
Композиторы Бассмати, Эсбьёрн Свенсон

В ролях: Марина де Ван, Лоран Люка, Леа Дрюкер и другие
Canal+, CNC, Lazennec Films
Франция
2002

Я ожидал увидеть женщину напористую и страстную, возможно, резкую в суждениях. А
нашел даму (тридцати с лишним лет), с выбеленным «под фарфор» лицом. Прячущую
изъяны кожи, но не скрывающую отсутствие чувств — всепоглощающую скуку. Марину
де Ван, похоже, достало все — назойливость интервьюеров, повинность заботиться о
раскрутке своей дебютной картины. И весь окружающий ее хрупкое тело мир.

Самодостаточна.

Как героиня фильма «В моей коже». Та, поранившись случайно, предается познанию
свежих увечий. Кромсает онемевшие члены, пьет теплую кровь, глотает ошметки
собственной плоти. Упражняется в самоедстве, испытывая при этом кайф — сродни
доподлинному оргазму. Отъединяется
от ближних: рвет отношения с закадычной подругой, выводит за скобки любовника,
пренебрегает карьерными перспективами. Истязает себя до тех пор, пока наконец не
примиряет голову с телом. Вновь ощущает его своим — любимым, драгоценным,
единственным.

Сергей Анашкин. Правильно ли я понял вашу картину? Радикальные способы
самопознания были необходимы героине, чтобы изменить свое отношение к миру и
принять себя такой, как она есть.

Марина де Ван

Марина де Ван. Нет. Это не проблема переоценки себя или смены отношения к миру.
Моя цель менее амбициозна. Смысл в том, чтобы ответить своей тревоге, а не в
том, чтобы что-нибудь изменить. Фильм не о любви к себе. Задача — себя увидеть.
Героиня не знает, что она такое. Не знает, присутствует ли она здесь и сейчас.
Сергей Анашкин. В чем же тогда смысл боли?

Марина де Ван. Боль — связующее звено. Ощущение, дающее опыт присутствия. В
какой-то степени ответ тревоге: подтверждает, что ты действительно есть, что ты
действительно существуешь.

Сергей Анашкин. Познав искушение болью, героиня ссорится с бойфрендом, у
которого не нашла понимания, оставляет работу, не позволявшую ей полноценно
реализовать себя…

Марина де Ван. Она не бросала работу!

Сергей Анашкин. Но на какой-то момент дистанцировалась от карьерных амбиций.

Марина де Ван. Это так, но об уходе с работы речи не шло.

Сергей Анашкин. Можно ли было ваши идеи выразить при посредстве иных метафор?

Марина де Ван. Героиня задается вопросом о реальности тела. Только и всего.
Здесь нет метафор (вот что важно!). В чем вы нашли метафору?

Сергей Анашкин. Когда я пытаюсь поставить себя на место героини, в ее метаниях
могу увидеть лишь троп. Членовредительство ведь не входит в число общепринятых
хобби.

Марина де Ван. Опыт познания реальности тела конкретен. Но вы не обязаны идти
этим путем до конца. У каждого — свой предел. Ущипните себя, и вы поймете: «я
здесь». Вот про что картина. Персонаж не метафора, он зерно специфического
сюжета. Загадка тела касается всех. Но не каждому дано задаться этим вопросом,
прочувствовать самому эту тревогу, зов неизвестности.

Сергей Анашкин. Говорят, что у женщин, занимающихся проституцией, возникает
зазор между личностью и телом. Живут душой, работают — плотью. Нет ли у вашей
героини сходных проблем?

Марина де Ван. Нет. Она старается тело себе вернуть. Мы живем в «головном»
обществе. Люди либо забывают о теле, либо считают его очевидностью, пренебрегают
им. Когда режешь свою плоть, одновременно пытаешься «оживить» тело и вместе с
тем превратить его в предмет. В самом этом акте заложен парадокс.

Сергей Анашкин. Режиссеры-мужчины выразителями своих идей и представлений о мире
нередко делают женщин. Почему женщины поступают иначе? Почему в центре вашей
истории не мужик?

Марина де Ван. Женщины ближе женщинам. В мужском кино они — объект вожделения.
Если автору-мужчине нужно самовыразиться, он предпочтет мужской персонаж.

Сергей Анашкин. А как же знаменитая фраза Флобера: «Госпожа Бовари — это я»?

Марина де Ван. Он говорил о персонаже. Флобер вложил в героиню себя. «Мужское -
женское» здесь ни при чем. Мне непонятно, почему такое внимание нужно уделять
половой принадлежности режиссера? Или тому, к какому из полов относится главный
герой?

Сергей Анашкин. Есть ли для вас некий порог дозволенной визуализации боли? Какие
манипуляции с плотью можно привносить в кадр, а от чего стоит воздержаться?

Марина де Ван. Кровь имеете в виду?

Сергей Анашкин. Кровь, порезы, отверстые раны…

Марина де Ван. Предел существует. Есть грань между пыткой и развлечением. Я
старалась ее не переступать. Пыталась по возможности не отпугнуть аудиторию.
Многое смягчала, уходила от демонстрации невыносимых для глаза картин.

Сергей Анашкин. Как создавались порезы и коросты?

Марина де Ван. Грим.

Сергей Анашкин. Откуда пришел замысел картины? Личный опыт, сновидение, заметка
в газете, рассказы подруг?

Марина де Ван. Нет, нет. История возникла из моих размышлений о теле.

Сергей Анашкин. Героиня, открыв свое тело, примирилась с ним. Установится ли
гармония и в ее отношениях с другими людьми?

Марина де Ван. В контактах с посторонними и так все было в порядке. Будет, как
должно быть.

Сергей Анашкин. Вы писали сценарии для Франсуа Озона. Как ваша личность влияет
на его кино?
Марина де Ван (слегка оживляется). Не знаю. Сложно определить. Работая с

Франсуа, я не пытаюсь выпячивать себя, стремлюсь передавать его идеи,
растворяться в его замысле.

Сергей Анашкин. Был ли у вас актерский опыт?

Марина де Ван. Только съемки в двух фильмах Озона.

Сергей Анашкин. В своей дебютной картине вы были едины в трех лицах: актриса,
сценарист, режиссер. Тотальный авторский контроль, но вместе с тем -
ответственность, которую делить не с кем. Каково оказаться в такой ситуации?
Марина де Ван. Было трудно. Особенно нелегко менять точку зрения в зависимости
от функции, которую выполняешь в данный момент.

Сергей Анашкин. У нас, критиков, случается, что сам материал — слово — начинает
вести тебя, направляет мысль, трансформирует изначальную концепцию. Возможно ли
подобное в режиссуре? Может ли фильм сам делать себя?

Марина де Ван. Иногда возникает подобное ощущение.

Сергей Анашкин. Что изменилось в процессе съемок: взаимоотношения персонажей,
эмоциональная окрашенность образов, мотивировки?

Марина де Ван. Я неправильно поняла ваш вопрос. Изменений в концепции быть не
могло — все прорабатывалось заранее.

Сергей Анашкин. Есть ли у вашего фильма противники, оппоненты?

Марина де Ван. В целом прием благожелательный. Были люди, которых картина не
заинтересовала. Но непримиримых врагов я не встречала.

Сергей Анашкин. Я не случайно об этом спрашиваю. Ваш соратник Франсуа Озон
умудряется эпатировать аудиторию, не нарушая при этом этикетные «рамки
приличия». «В моей коже» провоцирует зрителя — вызывает либо отторжение, либо
диалог…

Марина де Ван. Но агрессивности он не несет.

Сергей Анашкин. Как вы подбирали актеров? Не было ли среди них ваших старых
знакомых?

Марина де Ван. Никого из них я не знала прежде. Был кастинг. Претенденты на роль
читали сценарий. Наблюдала за их реакцией. Если мир чувств оказывался близок
моему, я делала свой выбор.

Сергей Анашкин. Что в подготовке картины было для вас важнее: раскадровка, слово
(речь, диалог) или выбор актеров?

Марина де Ван. Естественно, раскадровка.