Наконец шедевр. «Трилогия. Плачущий луг», режиссер Тео Ангелопулос

«Трилогия: Плачущий луг» (Trilogia: To Livadi pou dakrisi)

Авторы сценария Тео Ангелопулос, Тонино Гуэрра Режиссер Тео Ангелопулос Оператор Андреас Синанос Художники Гиоргос Патсас, Костас Димитриадис Композитор Элени Караиндроу В ролях: Александра Айдини, Никос Поурсанидис, Вассилис Коловос и другие Greek Film Centre Греция-Италия-Франция 2003

В награду за долготерпение, в приз за усидчивость нам, февральской пресс-публике конкурсного зала, выдержавшей унылость экранного фона с вкрапленными в него эпатажными шоками — бритоголовым садистом-маньяком, женщиной-монстром, комплектом всех людских пороков разом или демонстрацией омерзительной технологии наркобизнеса, — совсем близко к концу фестиваля был показан фильм «Трилогия: Плачущий луг» Тео Ангелопулоса.

Лишь только завораживающими кадрами, медлительными, важными, поплыла по экрану хроника малого греческого сообщества, она же некая Одиссея ХХ века, современный Берлинале поднялся на должную для себя отметку. На уровень былого Берлина, где принимали Антониони, Годара, Фасбиндера.

А то уж совсем грустно становилось. Хотя задиристый «Кампус талантов», азартный кинорынок, словом, «зеленый шум, весенний шум» — дело хорошее.

Правда, не все сидящие в зале подпали под власть идеального артхауса, в плен знаменитого грека. Некоторые ушли. Простим их: фильм длится 170 минут, никак не остросюжетный, не сенсационный, не политкорректный (то, что здесь котируется), из разряда «скучных», но «обаятельный для тех, кто понимает», как по другому поводу пел Булат Окуджава. В данном случае — для тех, кто понимает, что такое Кино — «запечатленное время», по Тарковскому, «единство прошлого и настоящего, воображаемое время», по Ангелопулосу. Понимающих, точнее, влюбленных оказалось много — браво, Марлен Дитрих-плац, браво, Потсдамер-штрассе, пространство синефилов!

Пусть фильм, словно бы рожденный для «Золотого медведя», в список призеров-2004 вообще не попал, это как раз несущественно. Ведь именно в Берлине, еще в 1971 году, на первом Форуме молодого кино был примечен и пригрет безвестный дебютант из Греции, захваченной черными полковниками, с единственной копией своего первенца «Реконструкция» в чемодане. Это была драма греческих послевоенных реэмигрантов, личные судьбы персонажей были сплавлены с актуальными политическими событиями. Европейская кинокритика вскоре, особенно после его эпохальных «Комедиантов», будет называть Ангелопулоса «кинорежиссером Истории», а он сам сохранит благодарность своим крестным по кино, учредителям молодежного Форума Ульриху Грегору и Хайнеру Россу.

В последующие тридцать с лишним лет фильмы Ангелопулоса на Берлинале не попадали, зато он стал постоянным фаворитом и лауреатом Канна и Венеции — ближе к своей приморской балканской ойкумене.

И Москве тоже повезло: на ХХII ММКФ в 2000-м, когда он был председателем жюри, на великолепной ретроспективе были показаны его последние творения «Прерванный шаг аиста» (1991), «Взгляд Улисса» (1995), «Вечность и день» (1998). За ними и следует замысел трилогии, первый фильм которой был показан в Берлине.

Первоначально, как рассказал Ангелопулос, автономные части трилогии именовались «Царство и изгнание», «Конец утопии», «Вечное возвращение», но он избрал более земные названия: «Плачущий луг», «Третье крыло», «Возвращение».

Временной охват замышленного эпоса велик, как еще у Ангелопулоса не бывало, — от 1919-го до наших дней. Охват пространства — от черноморского российского юга и Фессалоников до Нью-Йорка. Действие первой части — «Плачущий луг» — обрывается в 1945-м, с концом второй мировой войны.

Начало. Залитая солнцем, сияя золотыми православными куполами, кичась бравурным фасадом Оперного театра роскошная красавица Одесса. В советской историографии мы помним крах Антанты, комдива Котовского, под которым белым рафинадом сверкает жеребец, бедняжку Веру Холодную, жертву эпидемии «испанки», и победоносный марш Красной Армии, вступающей в город.

У Ангелопулоса иное. Приближение красных войск (альтернативы нет!) вызывает исход греческого населения — мы и не знали, как велика была в Одессе греческая диаспора. По улицам с чадами и домочадцами, с утлой ручной поклажей подавленно движутся люди в черном. В толпе высвечены двое детей, мальчик и девочка, малолетки, — это Алексис и Елени, будущие герои фильма.Они неотрывны от среды, «судьба человеческая, судьба народная», по слову еще одного жителя Одессы А. С. Пушкина. Музыка, всегда столь значительный для Ангелопулоса способ выражения смысла, здесь делает неожиданный для нашего уха вольт: люди словно бы забирают с собой русскую песню «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина», она звучит за кадром, подобно плачу. Саундтрек (по-старому — фонограмма) состоит из народных песен, украинских, греческих, и наша «Рябина» будет звучать в самые грустные моменты.

Беженцы толпою на последнем берегу, у края некоей тихой воды. Граница тверди, отражение фигур в водном зеркале — фронтальная мизансцена групповки прямо на камеру, излюбленный Ангелопулосом его собственный «маркированный» экранный прием. Кроме неизбывной красоты контраста он имеет, как и всё у этого художника, глубинный смысл. Это вечное изгнание и вечный путь домой, берег, край, вода, граница — сколько их пересекать на пути к дому вечным странникам! Вот откуда возникает память о Гомере — тема Улисса.

Ангелопулос всегда настойчиво декларирует прямую духовную связь своего народа и своего искусства с Древней Грецией, с античностью: «Мы рождаемся среди ее камней, живем среди ее руин, впитываем в себя ее мифы, она — в нас». Как известно, есть и противоположные точки зрения: века Византии и Оттоманской империи трансформировали греков и в генетике, и в ментальности, хотя они и любят считать себя «детьми Эллады». Наверное, Ангелопулосу виднее. Во всяком случае, он упорно наводит на «след Атридов» в своей новой трилогии, вдохновленной, уверяет он, навеянной «фиванским циклом» («Царь Эдип», «Семеро против Фив», «Антигона»). А по поводу стартового фильма «Плачущий луг» постоянно отсылает к «Одиссее». Разумеется, и связь, и «след» на сугубо духовном, можно сказать, метафизическом уровне, но никак — категорически никак — не подражание и тем более не стилизация. В картинах Ангелопулоса не встретятся ни Фидиевы мраморные складки, ни позы красно- и чернофигурных ваз, ни маски-страшилища, ни просодии и пеаны хора, ни Мандельштамовы «классические шали» — театральный набор той античности, где на фоне дорического портика в пластически эффектных композициях застыли статисты, одетые в хитоны и пеплосы, — нет! Античность у Ангелопулоса («прошлое в настоящем», «прошлое воображения») внешне сугубо современна, и героем фильма «Взгляд Улисса» становится человек конца ХХ века, грек-эмигрант, которого играет Харви Кейтел. Никакой костюмировки, все — сюжеты, ландшафты, лица, одежды, манеры, диалоги и прочее — абсолютно современно. Никаких поисков «классической физиономистики». Скажем прямо, южная смуглая популяция его фильма не имеет ничего общего ни с фигурами на фризе Парфенона, ни с атлетами Мирона или Лисиппа. А стилистика — чистое кино!

Феномен достоверности, документализм, синема-верите, впрямую унаследованные им от учителей по парижскому киноинституту, образуют фундамент поэтического, метафорического, эпического кино. Люмьеровский «трепет листьев под дуновением ветра», никаких смещений и фокусирования, формальных затей. Его соблазны иные: долгие медлительные секвенции, бесстрашная статика лаконичного, разреженного кадра, туманы над дорогой, над морем, над черепичными греческими крышами, где каждая глиняная чешуйка словно бы сохраняет тепло рукомесла — «онтологическая», как сказал бы Базен, высвеченная камерой реальность бытия.

Что же до самой истории, рассказанной в фильме, то это на фоне «Гомерова» ХХ века рассказ о любящей паре, о том, как Алексис Спирос в пять лет полюбил веселую подружку-беженку Елени и пронес свою любовь до конца — до своей гибели как добровольца американской армии в морском бою под Окинавой в Тихом океане летом 1946 года. Елени остается одна.

Это она — протагонистка, героиня со знаковым именем Елена, ключевым для греческой мифологии. Елена Прекрасная здесь сливается с Пенелопой. В ее биографии, вплетенной в трагедии ХХ века, как говорит Ангелопулос, он хочет трактовать «эрос, смерть, рождение, мечты, надежды на лучший будущий мир, юность и старость, любовь… Условия человеческого существования, судьбу человека». Выпускница Афинской драматической школы двадцатитрехлетняя Александра Айдини сыграла «возрастную» роль, проведя свою героиню от белого свадебного платья через счастье материнства, разлуку, тюрьму, вдовство. Потерю одного из сыновей и встречу с другим после войны, где ее близнецы, подобно Этеоклу и Полинику, оказались во враждующих станах.

Сценарий Ангелопулос писал вместе с Тонино Гуэррой, своим частым соавтором. Еще одно чудо современного кино: работать с титанами, оставаясь собой… В фильме замечательный текст, вот фрагмент предсмертного письма, посланного Алексом Елени: «Ты наклонилась и простерла ладонь на мокрой траве. Когда ты подняла руку, несколько капель стекли с нее. Как слезы на землю…» Кончился «Плачущий луг» и вернулся на два дня Берлинале-2004 со своей ординарной тусовкой.

Когда бы грек увидел наши игры!..