Sapiens. Сценарий

Короткометражный фильм Александра Рогожкина оказался единственным вкладом российского кино в официальную программу Берлинале-2004. С прошлого года короткометражки (включая анимацию), до того демонстрировавшиеся вместе с полнометражными лентами, были выделены в отдельный конкурс со своим автономным жюри. Надо сказать, что интерес к этому конкурсу огромный, и даже аккредитованные на фестивале журналисты должны были приходить задолго до начала просмотра, чтобы занять место. Так что и на показе «Sapiens» яблоку негде было упасть. Что, кстати, немало изумило самого Александра Рогожкина, представлявшего свою картину. Он заметил, что в родном отечестве не наблюдал такого интереса к короткому кино.

«Sapiens», режиссер Александр Рогожкин

Неожиданную работу мастера мы решили представить сценарием, который скорее похож на эссе, и режиссерской экспликацией в жанре «смутных мыслей», которые адресованы не только композитору, но и самому себе, а также раскадровкой, сделанной режиссером. Это редкая возможность заглянуть в творческую лабораторию художника, когда он формулирует свой эстетический манифест, опираясь на жесткую систему отказов от расхожих приемов и делая ставку прежде всего на тональность, на тончайшие нюансы, дабы не спугнуть «величие простоты», к которой он стремился в своей притче.

Рождение его было простым, как вспышка. Это и была вспышка, как всякое рождение. Оболочка лопнула, позволяя ему начать самостоятельное существование, а затем — трудное и долгое продвижение наверх. Он огибал препятствия из камней, каких-то стволов, непонятных кусков металла, пока не выбрался наружу…

Было раннее утро. Он огляделся вокруг — шоссе, покрытое каплями росы, жухлая трава на обочине, вдалеке лес. Рядом с сонной дорогой стоял столб с каким-то непонятным указателем. Он стал знакомиться с миром, в котором уготовано жить. Вокруг было много смерти и опасных предметов, от которых хотелось держаться подальше, — ржавый металл, сгнившая бумага, битые стекла…

Он осторожно позвал, но никто не откликнулся. Тогда он попытался войти в этот новый мир, понять его звук. Это удалось легко — на него обрушились шум ветра, пение птиц в дальнем лесу, шум самолета в небе… Он испугался и вернулся в свою тишину, потом рискнул снова войти в звуки этого мира, стараясь привыкнуть и понять его.

Из ярости и безумства он стал вычленять отдельные ноты — падение капли на асфальт, поскрипывание металлического знака, шелест листа, хлопанье крыльев птицы… Мир стал обретать гармонию и теплоту. Он снова позвал, теперь уже увереннее, ему ответил кто-то далекий, но такой же, как он, опять призывно крикнул, но не получил ответа — нарастающий рев поглотил все шумы. Мимо него по шоссе промчался огромный многотонный грузовик, за ним стелился шлейф ядовитых выбросов, от которых умирало все вокруг. Он так растерялся, что не успел даже последовать за разумным существом, которое сидело в кабине машины.

Да и мир вдруг раскололся от грохота и рева — по шоссе двинулся поток машин, огромных и маленьких, резвых и медленных. Они оставляли за собой тяжелые испарения, которые оседали на траве и деревьях. Он попытался вступить в контакт с людьми, которые сидели в машинах. Они все куда-то спешили, были заняты своими делами и заботами. Мир голосов, мыслей, звуков музыки из приемников и магнитол вторгся в его сознание, приводя в отчаяние.

На некоторое время он избавился от этих звуков, оставив в себе только шум ветра, голоса птиц и природы. Машины нескончаемыми потоками неслись мимо него, оставляя за собой убийственную гарь.

Он замедлил время, стараясь еще раз понять людей. Одна из машин остановилась рядом с ним. Он обрадовался, но человек не заметил его, растерянно оглядывался вокруг, посмотрел даже под днище машины. Из выхлопной трубы вытекали на обочину капли ядовитой жидкости. Он испугался их, даже отошел в сторону. «Ничего не понимаю…» — произнес человек, бросил на землю недокуренную сигарету, вернулся в машину.

Он был даже рад, когда автомобиль уехал, оставив после себя разъедающее мир пятно жидкости и дымящийся окурок.

Поток машин не иссякал. Из одной что-то выбросили. Тут же рядом опустилась ворона, покосилась на него глазом, стала деловито разворачивать бумагу, старательно добывая подачку. Он позвал ее, птица замерла, затем боком подскакала к нему, боясь подойти ближе, но с интересом рассматривая его. Он попытался крикнуть на ее языке — птица тут же сорвалась с места, испуганно каркая, улетела.

Вдоль дороги, гонимая ветром и потоками спрессованного воздуха от лавины машин, неслась газета. Он попытался прочитать ее, но ветер понес ее дальше. Он вернул ее во времени назад, но ничего интересного не нашел — насилие, извращения, глупые шутки…

Над дорогой низко над землей завис тяжелый лайнер. Шел на посадку, сливая излишки топлива. Он испугался, что этот ядовитый черный шлейф опустится на него, но ветер разогнал смерть.

Он успокоился. Резкий звук тормозов заставил его оглянуться — он увидел только перевернутую машину, колеса которой бестолково вращались, пытаясь найти привычную опору. Рядом остановились другие машины. Кто-то пытался помочь пассажирам в перевернутом автомобиле, кто-то звонил по телефону, кто-то просто смотрел… Он испугался, что его затопчут. Попытался наладить контакт с людьми, но его не слышали, все были поглощены событием. Остановилась машина с огоньками на крыше, людей отодвинули на обочину. Из покореженного салона извлекли тела, положили на носилки. Люди в белых халатах что-то рассматривали у них, щупали. Он уже давно понял, что все трое пассажиров мертвы. Точнее, мужчина еще умирал, а женщина с мальчиком были уже мертвы. Они стояли рядом, с интересом наблюдая, как их оболочки лежат на носилках. Потом встал и мужчина, посмотрел, как его телу делают уже бесполезный укол.

Поток машин вновь потек мимо него. Он попытался успокоить мальчишку, который немного испугался. Тот почувствовал его, подошел и присел перед ним. «Это ты меня звал?» — спросил мальчик.В его зрачках он постарался увидеть свое отражение, но не смог определить, как выглядит в этом мире.

«Пошли, нам пора! — позвали мальчика родители, им стало неинтересно смотреть, как их тела грузят в машину с красным крестом на боку. — Идем».

«Ты смешной», — мальчишка протянул руку к нему и погладил. Точнее, попытался погладить.

Затем побежал догонять родителей, те шли по лугу, хотя вокруг была жухлая и грязная трава, но там, где они шагали, росла красивая и зеленая. Мальчишка на ходу обернулся и махнул ему рукой.

Покореженную машину убрали — поток машин обрел уверенную мощь.

Мимо пробежали солдаты, бренча металлом и оставляя за собой едкий запах измученного тела. Он постарался помочь тому, кто бежал в конце, из последних сил переставляя ноги, даже упал рядом с ним. Он коснулся его, стараясь ободрить и помочь. Солдат стылыми глазами посмотрел на него, ничего не понял, затем поднялся и бросился догонять своих.

Смеркалось. Шоссе опустело. Мимо пронесся кортеж темных лимузинов с мигалками. Следом милицейский автомобиль. После них какое-то время было тихо, затем осторожно стал двигаться редкий поток машин, высвечивая фарами пространство.

Показался одинокий человек с палкой, которой он иногда ворошил мусор на обочине. Остановился невдалеке, поднял пустую бутылку, осмотрел ее и положил в грязный пакет. Он попытался проникнуть в сознание человека в потертом плаще. Это было просто. «Седьмая. Если у станции, то Людка даст по рубль десять, если до магазина, то там по рубль двадцать дают. Лень тащиться. Но тогда на чекушку не добрать. Лучше начать, наверное, так: „Женщины боятся строить страшные гримасы перед зеркалом, так как известно, что можно настолько испугаться своего отражения, что поседеешь от ужаса. Мужчины — смелее, поэтому и седеют чаще…“ Ерунда. Повтор, стиль черт знает какой! Господи! До дальнего магазина десять минут, но там будет всего на семьдесят копеек больше. Все равно не хватает… Мужчины не боятся корчить страшные гримасы перед зеркалом, в отличие от женщин, которых пугает мысль… Но в магазине и стоит на сорок копеек больше… Черт! Битая, кажется. И грязная, как последняя шлюха на Риппербане. Ноги зудят, как запущенные зубы. Сколько верст отходил сегодня? Вот тема для сочинения, только кому будет интересно прочитать хотя бы первые две строчки?..»

Он покинул сознание прохожего, который обнаружил очередную бутылку. Разглядел и отбросил в сторону.

Опустилась ночь. Ее покой разорвали машины, из одной стреляли, вторая уходила от погони. Снова тишина, в которой только звонко скакала стреляная гильза по остывающему асфальту.

Он попытался снова крикнуть, зовя хоть кого-то, кто откликнется на его призыв. Еще раз позвал — где-то на горизонте блеснул огонек. Ему ответили. В сознании мелькнуло огромное поле с яркими цветами, но тут же изображение поблекло и исчезло.

Он сделал так, что темнота не мешала ему видеть — в странном мертвенном свете стал наблюдать за ночной жизнью. Пробежала собака. Он подозвал ее, она послушно подошла, приблизив к нему влажный нос. Чихнула и затрусила дальше по своим делам, почти касаясь носом земли.

Огромная ночная птица пролетела рядом и, спугнутая фарами промчавшейся машины, скрылась в деревьях.

Он посмотрел на небо, позвал. Откликнулись, но очень слабо. Образ, возникший в сознании, был красноватый и нечеткий, а может, мир, откуда отозвались, был именно таким. Он попытался передать ощущение мира, в котором оказался, но почувствовал, что получается слишком шумно и сумбурно.

Мимо вновь промчались две машины, из которых стреляли. Только теперь за ними неслась милицейская машина с включенными мигалками и сиреной. Скрылись за поворотом, через мгновение раздался взрыв, и огненный столб взвился над темными кронами деревьев.

Над горизонтом повис непонятный предмет с огоньками, замер, затем полетел над лесом. Он уже знал, что люди называют такие явления НЛО, или UFO. Он попытался послать сигнал, ответ пришел, но был ему непонятен.

Рассвет пришел с одиноким бегуном. Тот промчался мимо, равномерно и сильно выдыхая воздух. Его нога в стильных кроссовках едва не подмяла его. Он успел отклониться.

Показалась машина. Замедлила ход и остановилась прямо напротив него. Из салона вышла молодая женщина. Следом мужчина, разминая отекшее тело. «Зачем ты здесь остановился?» — спросила она. «Не все ли равно», — отозвался мужчина. Женщина склонилась над ним, в ее очках мелькнуло его отражение, но так быстро, что он не успел толком рассмотреть, как выглядел.

«Смотри, какой милый, — позвала она мужчину. — Нашел время родиться. Скоро лето кончается…»

Он постарался вступить с ней в контакт, но женщина протянула руку. Он постарался отпрянуть, крикнуть ей, чтобы она не делала того, что собиралась, но та схватила его — мир перевернулся. Его понесли. Он сначала даже не понял, что произошло, пока не оказался в машине в женской руке.

«Зачем ты сорвала? — посмотрел мужчина на него, стронул машину с места. — Пусть бы жил».

«Смешной. Смотри, какой смешной», — рассматривала его женщина.

Ему стало плохо, он уже с трудом и отрывками воспринимал, что происходит.

«Все равно бы погиб. Они долго не живут», — сказала женщина.

Машина набирала ход, за стеклами мелькали деревья.

В зеркальце над лобовым стеклом он наконец-то увидел себя — маленького и беспомощного.

«Посмотри, какой ты трогательный…» — сказала она.

Тонкий стебелек, на котором безвольно болталась его маленькая головка, цвет которой он даже не понял.

«Жизнь цветка коротка… — усмехнулась женщина, открывая книгу. — Может быть, для того и рожден, чтобы служить закладкой в книге…»

Слова уже слабо долетали до его сознания. Страницы книги захлопнулись, сминая его и забирая последние силы. Он с трудом вспомнил хокку Басё.

Мужчина посмотрел на спутницу: «У Басё иначе: «О, сколько их на полях! Но каждый цветет по-своему — и в этом высший подвиг цветка…» Хотя я бы перевел иначе: «Но каждый живет по-своему — и в этом высший подвиг цветка…» Он повторил это трехстишие на японском, что звучало гармоничнее и чище. В темноте вспыхнул ряд красивых иероглифов и померк вместе с его затухающим сознанием на фоне цветущего весеннего поля…

Но его уже не слышали. Люди торопились по своим разумным человеческим делам.