Старик и рыба. «Крупная рыба», режиссер Тим Бертон

«Крупная рыба»

«Крупная рыба» (Big Fish).

По роману Дэниела Уоллеса «Крупная рыба. Роман мифических соответствий». Автор сценария Джон Огaст. Режиссер Тим Бёртон. Оператор Филипп Руссло. Художник Дэннис Гасснер. Композиторы Дэнни Элфман, Дана Гловер, Эдди Веддер. В ролях: Юэн Макгрегор, Альберт Финни, Билли Крадап, Джессика Ланг, Хелена Бонэм-Картер и другие. Columbia Pictures, The Zanuck Company, Jinks/Cohen Company. США. 2003

Конечно, «Нашествие варваров» Дени Аркана — этот фильм первым приходит на ум, когда смотришь «Большую рыбу» Тима Бёртона. Та же интрига: жовиальный умирающий старик отец и рационалистичный, деловитый сын, приезжающий к одру по просьбе матери. Если иметь в виду, что отец в «Варварах» — француз, а у Бёртона — американец (которого играют англичане — Юэн Макгрегор в молодости и Альберт Финни в старости), стало быть, ситуация типичная. Вероятно, так и есть. Уходит поколение, начинавшее свою жизнь как приключение, разными средствами, в немалой степени галлюциногенными, пытавшееся стереть границу между реальным и воображаемым, руководствовавшееся лозунгом Imagine, если вспомнить Джона Леннона.

Молодой Уильям Блум (Билли Крадап) — парижский журналист, сотрудник Associated Press, профессионально озабоченный исключительно фактами. Верящий в то, что лишь факты и говорят нам правду о реальности. Его отец Эдвард — по преимуществу рассказчик, и если ему верить, то прожил он несколько жизней, грабил банк, воевал, работал в цирке, встречался с великанами, ступал по изумрудной траве городка Мираж, ловил на золотое колечко крупную рыбу и видел свою смерть в правом глазу ведьмы (Хелена Бонэм-Картер) из дома на болоте. Это, если, конечно, верить. Но сын, разумеется, не верит и вообще очень сердит на отца, который только болтовней всегда и занимался, а до родного сына ему и дела не было. Но вот сейчас, когда сын тоже должен стать отцом, пришло время наконец выяснить, была ли толика правды в россказнях Эда? Мать уверяет, что была. Но когда Уилл пытается докопаться до этой толики, начинаются все те же баснословные рассказы.

Слов нет, поколение, начинавшее с отречения от отцов, оказалось сильно виновато перед детьми; пока хиппующие молодые папаши и мамаши предавались утехам на райских полях в парадизе отключки, дети оставались предоставленными сами себе. И когда выросли, они, по закону отрицания, выбрали себе яппистскую стезю трудогольной аскезы.

Эта история не могла бы родиться в каменных джунглях Севера; это типично южная история, контекст которой — великая южная литература с ее начисто оторванными от скучной действительности персонажами, эксцентричными и беззащитными выдумщиками. Роман Дэниела Уоллеса вписывается в эту традицию. Большая рыба — один из важнейших архетипов американской мифологии, отголоски которой слышны в «Моби Дике», «Старике и море» и «Челюстях». Олицетворение вечного зла и одновременно достойного соперника, с которым можно проверить себя на вшивость. Здесь же возникает новый нюанс: Мюнхгаузен из Алабамы, Эдвард Блум пытается поймать рыбу на обручальное колечко, и это ключ ко всему фильму — истории любви. Один из самых трогательных кадров — объятие лежащих одетыми в ванне Эдварда и его жены Сандры (Джессика Ланг). Нота сентиментальности, ранее вроде несвойственная

Тиму Бёртону, стариковская нота, ностальгическая и человеческая, выдает его интимную связь с главным героем, который не случайно носит дорогое режиссеру имя — в его фильме «Эдвард — Руки-Ножницы» имелись автобиографические мотивы.

Фантастические истории, диковинные небылицы реальнее фактов, если веришь в них. Поэтому современность снята скучно, без выдумки, как-то стерто и нежизненно, и умирающий одряхлевший Эдвард как бы зажат в декорациях дома, его последнего прибежища. Зато флэшбэки — рассказы-воспоминания Эда о временах молодости — всегда в ярких цветах, с круговой панорамой и кучей спецэффектов, на которые горазд постановщик «Планеты обезьян» и «Марс атакует!». Здесь буря швыряет автомобиль на дерево, и обнаженная женская фигура плывет в лунном свете вверх по реке, а гигантский сом заглатывает золотое колечко. Разве не прав Эдвард, когда, пытаясь найти общий язык с сыном, говорит о том, что не хотел делиться с ним своими сомнениями о боге и любви, о жизни и смерти, ибо что бы тогда он оставил ему в наследство? Только эти сомнения. А так — он оставляет ему прекрасные и смешные небылицы. Потому что если жить в мире, ограниченном данными ему границами, то и сам всегда будешь соразмерен этому миру. А если раздвинешь его границы — вырастешь настолько, насколько захочешь. Эдвард Блум раздвинул свой мир до необъятной волшебной вселенной, где смог почувствовать себя богом — впрочем, довольно смиренным. В южной традиции дети и старики — всегда мудрецы, взрослые — узколобые и скучные прагматики. Дети мудры, потому что верят в Санта-Клауса, гномов и великанов; старики — потому что прониклись полуволшебной мудростью Великой книги. Для тех и других границы между реальностью и фантазией нет. У одних потому, что они еще не вполне вступили в эту злую реальность, а у других потому, что они готовятся ее покинуть. Поколение хиппи недаром называло себя детьми цветов.

В финале — привет Феллини! — все невероятные персонажи историй Эдварда приходят проститься с ним. Здесь и добрый великан Карл, и коротышка-оборотень директор цирка, и сиамские близняшки-певицы, и знаменитый певец — все во плоти. Прочувствовавший родственную связь с отцом, сын организует ему уход из жизни, какого тот сам себе желал, как и в «Нашествии варваров». Только, конечно, по-нашему, по-американски: Эд уплывает в море, как большая рыба, провожаемый своими реальными фантазиями. И остается надежда, что сухой стручок Уилл Блум еще расцветет.