Акция зеленых. «Шрек-2», режиссеры Эндрю Адамсон, Келли Эсбёри, Конрад Вернон

«Шрек-2» (Shrek 2)

Авторы сценария Эндрю Адамсон, Джо Стиллман, Джей Дэвид Стэм, Дэвид Вайс Режиссеры Эндрю Адамсон, Келли Эсбёри, Конрад Вернон Старший мультипликатор Роман Хьюи Спецэффекты Кен Биленберг Композитор Гарри Грегсон-Уильямс Роли озвучивали: Майк Майерс, Эдди Мёрфи, Антонио Бандерас, Кэмерон Диас, Джули Эндрюс, Руперт Эверетт, Лэрри Кинг и другие DreamWorks SKG, Pacific Data Images, DreamWorks Animation США 2004

В том потоке, который ежегодно сходит с американского киноконвейера, стать проходным фильмом и потеряться нетрудно. Особенно милой мультяшке-обаяшке про доброго зеленого урода из болота, болтливого верного осла и принцессу, которая по щучьему велению, по своему хотению навсегда превратилась в зеленую тетю-мотю. Если про Гекубу еще как-то можно сказать, что взрослому культурному человеку может быть до нее какое-то дело, то у Шрека вроде бы не должно быть особых шансов это заслужить. Однако вот уже четыре года он возглавляет рейтинги «лучших», «остроумных» и даже «важных» героев. Важное не обязательно должно важничать, а лучшее — задирать нос и быть скукой смертной. Кино создано, чтобы дарить ощущение счастья — как птица для полета.

Правда, начиналось все как едкая сатира — как война студии DreamWorks с омертвевшей диснеевской традицией. Продюсер Джеффри Катценберг, один из соучредителей DreamWorks, с громким скандалом покинул крупный пост на «мышиной фабрике», не сойдясь по творческим и личным вопросам с президентом студии Майклом Айзнером. Сценарий «Шрека» содержал слабо закамуфлированный личный выпад против Айзнера в образе лорда Фархада, заносчивого и трусливого властителя земель, сопредельных Шрекову болоту. Его королевство Дюлок — пародийная и весьма близкая к оригиналу копия «Диснейленда», из которого Фархад решил изгнать всех сказочных героев, предложив владельцам сдать их за вознаграждение в пункт приема вторсырья. И вот три медведя сидят в клетке, семь гномов скованы кандалами и тянутся унылой цепочкой к фургону, целых двадцать монет кто-то сумел выручить за ведьму, на очереди три поросенка, волк и семеро козлят. А Белоснежка и Золушка переведены в разряд «горячих» девушек-невест на выданье, которыми торгует говорящее Волшебное зеркало. Папа Карло продает за гроши Пиноккио, называя его одержимой игрушкой, а полено с задорным зеленым листочком на длинном носу отчаянно вопит, что оно настоящий мальчик и не продается. В общем, страшная картина депортации малых народов с исторической родины. Лорду Фархаду больше не нужны сказки, его мечта — женитьба на настоящей принцессе с помощью Зеркала, в котором только три слепых мышонка не увидят магический экран телевизора с интерактивной связью. Ради обладания Зеркалом он — о ужас! — отрывает у Пряничного Человечка ножки. Однако все-таки создателям фильма хватило мудрости подняться выше этого язвительного внутреннего подтекста.

Исходная борьба с диснеевской рутиной в «Шреке» — это чепуха того же рода, что и антибушевский пафос «Фаренгейта 9/11». Злободневная фактура, не более того. За пределами Голливуда карикатура на Майкла Айзнера и тоталитарный диснеевский контроль над рисованными сказками звучат, как хлопок одной ладони. Кого волнует, что Айзнер обсчитал Катценберга при расчете, а тот вернул недополученное через громкий судебный процесс и дал сдачу в виде Фархада? Только знаток американских киношных нравов оценит необычное произношение имени этого персонажа как Фаркуад (почти fucked). И разве что люди, близкие к руководящим кругам студий-мейджоров, разведут руками, обсуждая, в чем же соль того, что Фархад коротышка. Ведь его прототип Айзнер отличается вполне высоким ростом. Потому что соль совсем в другом, а fucked Фархад-Фаркуад нужен для того, чтобы потревожить Шрека в его болоте.

О, этот Шрек, эта бархатная революция во плоти. И какой плоти! Людоед-громила, который принимает душ из первосортной грязи, ест фрикасе из лягушек и жареных на вертеле луговых крыс, виртуозно делая себе свечи для торжественных случаев из собственной ушной серы. Он живет в одиночестве, свернул уши в трубочку, чтобы ему никто на них не навешал лапши, и самолично украшает свои владения табличками «Осторожно, людоед». Он законченный мизантроп, но людей, которые гоняются за ним с вилами, почему-то не ест — ну не вызывают эти трусливые и глупые люди у него аппетита. Он сидит в сортире и читает сказку, в которой ему очень скоро придется стать главным действующим лицом. А сказка, естественно, про принцессу, про то, что лежит на ней ужасное заклятье и потому сидит она в высокой башне драконьего замка, ожидая своего суженого, который поцелует ее первым настоящим поцелуем и расколдует. «Что за ерунда! Вот дерьмо!» — вопит возмущенный Шрек (и мы с ним) и вырывает страницу, чтобы воспользоваться ею как туалетной бумагой.

И вот тут-то проданные герои прошедших дней как раз и были сброшены в болото коротышкой Фархадом. «Дерьмовая» сказка вламывается в холостяцкий дом. Симпатяга Шрек в полный рост пытался показать свой нелюдимый нрав — совсем как Джек Николсон в «Лучше не бывает» или даже скорее как детсадовский директор Евгений Леонов, изображающий вора в законе. «Уберите покойницу со стола!» — орет Шрек, когда семь гномов, несущие спящую Белоснежку наперевес, как таранное бревно, избавляются от своей поклажи прямо у него перед тарелкой. Поздно: Серый Волк уже лежит в его кровати, во дворе разбит лагерь для перемещенных лиц, а в друзья ему набивается никчемное, назойливое, болтливое животное — говорящий Осел не из какой сказки. Именно с ним Шрек отправится ко двору Фархада искать справедливости. Там Шрек невольно станет победителем в рыцарском турнире и в обмен на свое болото будет вынужден пойти спасать принцессу Фиону, избранницу Фархада. Принцесса, как ей и положено, будет заточена в высокой башне. Башню, как и положено, будет охранять дракон. Как и положено, принцесса влюбится в своего избавителя, а не в лорда Фархада. С лица-то воды не пить. И, как положено, у сказки будет счастливый конец. Но не такой, как положено в сказке. И не с теми подробностями.

Фамилия исполнителя роли графа Орлока в «Носферату» Мурнау, немецкого актера Макса Шрека, прослывшего в народе самым настоящим ночным чудовищем-вампиром, дана в качестве имени заглавному герою. Но Шрек тут больше похож на Сирано де Бержерака, влюбленного остроумца-мизантропа, на лицо ужасного, но доброго внутри. А вот Фиона — это как раз чистейший граф Орлок или, может, сам Макс Шрек, царевна-лягушка, невинная жертва собственной двуличности. Дневная красавица на закате превращается в ночное чудовище. Эта перемена только внешняя, но ее приходится скрывать, как тот зеленый и квакающий скелет в шкафу, который зовется прошлым ее отца. Правда, проклятие можно легко отменить: сидишь себе в замке, ждешь Принца, он убивает дракона, дарит тебе первый поцелуй, опля и ты — круглосуточная красавица. Однако Прекрасный Принц, который был самым храбрым (тут следует скептическая пауза) и самым красивым (тут он встряхивает длинными волосами с идеальным мелированием) в Дальнем-Предальнем Королевстве, торопился только на словах. Борющийся за суверенность своего болота, Шрек успел дотопать раньше. Поэтому была раскрыта половая принадлежность дракона. Поэтому Дракониха осталась жива и нашла себе предмет обожания — Осла. Поэтому Фиона каждый вечер должна уединяться до восхода солнца. Поэтому дорога к объятиям лорда Фархада была столь долгой. Поэтому Шреку пришла в голову парадоксальная мысль: «Вот этот цветок красивый, и он мне не нравится. Но Фиона красивая, а мне нравится». Правда, Фархад, этот подзабытый осколок антидиснеевской сатиры, пока не желает сдавать свои позиции. Но тут уж любой дурак догадается, что, сколько ни пародируй самовлюбленные речи Айзнера, но не он подарит Фионе тот самый заветный первый поцелуй «в диафрагму». Однако при этом вместо положенного хэппи энда, с какой стороны ни зайди, открывается вид на бесконечный тупик с точки зрения традиционной сказки. У принцессы есть две сущности, у Шрека в запасе только одна — он людоед, таким уродился, таким помрет, хоть людей и не ест. Он цельная натура, и в этом его большой сказочный минус. Принцессу его поцелуй навеки сделает обычной привлекательной барышней с хорошей родословной, легкой добычей фархадов и прекрасных принцев. И что? Опять утешаться тем, что красота якобы спасет мир? Судя по «Шреку», эта сентенция — прибежище кичливых недомерков и подлых феечек-крёстных, мечтающих прибрать чужое королевство к рукам. Но Фиона — настоящая пара для Шрека. Она выбрала любовь и некрасоту. Чего в сказках да и в жизни практически не случается.

Конечно, сентиментальное ядро сюжета состоит из банальностей. Авторы привили к детской сказке всего лишь внятную и правильную политкорректную идею о праве каждого на непохожесть. Но сделали это так легко, смачно и шиворот-навыворот, что даже все чудеса «Форреста Гампа» рядом со «Шреком» смотрятся бледной поганкой. Как оно обычно бывает? Красавица, пожелавшая иметь у себя на тумбочке аленький цветочек, отправляется в плен к чудовищу, чтобы оно папу не трогало. А чудовище ее ублажает фруктами и музыкой, на глаза не показывается, восхищается добротой и самоотверженностью красавицы. Она, как все женщины, влюбляется в голос, но падает в обморок при виде избранника. И только опять-таки ее доброта и самоотверженность спасают жизнь чудовищу, которое в качестве награды тут же становится Прекрасным Принцем. Однако в «Шреке» таких пошлостей быть не может. Интонация, с которой рассказана его история, если не цинична, то, по крайней мере, саркастична. Здесь Пряничного Человечка пытают молоком, а про Белоснежку сообщают, что она жила с семью гномами, но, вообще-то, девушка приличная, не дешевка. Дракониха, охраняющая замок, готова влюбиться хоть в Осла, лишь бы не бедовать свой бабий век в одиночестве. В случае самого Осла, как говорит Шрек, трюк не в том, что он болтает, а в том, как его заставить заткнуться. Заточенная принцесса в ожидании рыцаря-спасителя изучает кунфу и применяет его, летая, как Тринити в «Матрице», на разбойнике Робин Гуде. А когда ей потребуется яичница на завтрак, то она может спеть с чудесной птичкой смертельный дуэт — птичка просто лопнет от принцессиного верхнего до и оставит яйца ей в наследство. Главным и суперположительным героем сказки становится не красавица, а не слишком закомплексованное чудовище, урод из глухомани, презирающий цивилизованный политес. И это хорошо. А то, что у него нет в анамнезе никаких возможностей превратиться в Прекрасного Принца, просто замечательно.

Тем более что место принца уже занято. Правда, Прекрасный Принц, увы, как это часто бывает, полностью выкроен по двусмысленным лекалам мужских глянцевых журналов, совершенно внятно адресованных скорее геям, чем натуралам. Вместе с ним мы въезжаем во второй фильм, в котором пародируются голливудские нравы и церемонии с достоверно воспроизведенной Родео-драйв (здесь это Ромео-драйв), а также всеми звездными понтами. Принц, которого мама Фея прочит в будущие короли, скачет через моря и горы, потряхивая своими прекрасными волосами, как в рекламе шампуней от перхоти. И, пройдя весь маршрут, с изумлением оказывается перед кроватью в доме Шрека. А там снова развалился Волк и читает Pork Illustrated (в рекламном трейлере у него в руках был New Porker с элегантной свинкой на обложке — посвящение Уильяму Стейгу, сочинившему «Шрека»). Принц мгновенно доказывает свою неспособность быть главным героем такой сказки. «Принцесса Фиона?» — якобы близоруко щурясь, в ужасе спрашивает он. «Нет!» — рявкает Волк. «Слава богу!» — облегченно вздыхает Принц. Вот и пытайся рядом с такими, с позволения сказать, сужеными выбирать свою правильную сущность. А у Фионы и Шрека, обручившихся кольцами всевластия из «Властелина колец», медовый месяц. Они вместе бреются по утрам, скачут по полям, целуются на берегу и окончательно разделываются с Disney: когда прибитая океанской волной Русалочка пытается поцеловать Шрека, грозная Фиона отволакивает ее, как селедку, за хвост обратно в воду. Жизнь прекрасна. Но Красная Шапочка в один прекрасный день приносит молодоженам приглашение навестить папу-маму в Дальнем-Предальнем Королевстве. Естественно, без Осла эта поездка была бы неполной, но при всей остроумности его реплик он всего лишь занимает место глупого, назойливого, болтливого животного, по его же собственному выражению. И уж там, в Королевстве, все скелеты из шкафов повыпадают, пока тесть с крестной будут пытаться всеми сказочными силами разлучить Шрека и Фиону.

Все проблемы сиквела налицо: приходится буксовать на том месте, которое было особенно успешным в первый раз, но при этом наполнять старые формы новыми приколами. И то и другое удалось вполне, хотя сама по себе история несколько жидковатей, чем в первом «Шреке». А главное — Шрек, это самое умное и обаятельное порождение американской политкорректности, перестал быть приколом. Идея непохожести, невписанности во внешние стандарты уже отыграна, но героев заставляют еще раз, на бис сделать свой выбор. И вот тут наконец появляется тот самый новый прикол — наемный убийца Кот в сапогах, которого озвучивал Антонио Бандерас и вложил в него, как говорится, частичку своей души. Правда, рыжий котик-обормотик, хотя и машет шпагой, не слишком похож на Зорро и обожает на досуге вылизывать себе известно что. Скорее, это вполне комплиментарная пародия на великолепного и недвусмысленно ориентированного Джека Воробья, героя Джонни Деппа из «Пиратов Карибского моря». Котяра получает королевский «заказ» на Шрека, потом встает на его сторону, борется с Ослом за любовь и внимание Шрека, при драке выбрасывает когти, как Росомаха в «Людях Икс», но его коронный боевой прием — фальшивые «котеночьи» глаза, полные несчастья и обиды, сбивающие всех с толку. А когда в финале они вместе с Ослом поют рикимартиновский шлягер La Vida Loca, то котик откидывается на стуле, как героиня «Танца-вспышки», и на него выливают ведро воды. Котик по всем параметрам переиграл тут Шрека, хотя и у него здесь есть чудесная сцена распития волшебного элексира на троих — с Ослом и поганкой. Неплох финальный трюк, когда Король, страстно не желавший, чтобы дочка осталась навеки зеленой, самоотверженно спасает ее от злой волшебной палочки Феи и в столкновении получает назад свою «подлинную сущность». Но лучше всего то, что Королева, не моргнув глазом, принимает его в образе жабы, как родного. Все остальное, как и в первом «Шреке», скроено из намеков на все, что есть популярного в американском шоу-бизе. В общем, хохмы на каждый день. От оскаровской «красной дорожки» и цитат из «Человека-Паука», «Чужого», «Индианы Джонса», «Зуда седьмого года» или сериала «Копы» до мелочевки типа упоминания клуба «Кит-Кэт» из фильма «Кабаре», вывески «Версачечная» (Versarchery), афиши с фильмом Lethal Arrow 4 (речь, конечно, о снимающемся «Смертельном оружии»), закусочной Burger Prince, где подают сэндвичи с крысятиной (понятное дело, в оригинале это Burger King), или мороженого «Баскин Робин Гуд» (приторная продукция «Баскин Робинс»). Каждый выловит из этого моря, что ему понятно. А кто не выловит ничего, все равно получит свой кусочек счастья.

Пусть специалисты рассуждают о трехмерной графике и проблемах замены рисующей руки бездушной машиной. Дело не в способе и не в компьютере. За его пультом всегда сидит человек с руками. Никакая программа Photoshop не сможет самостоятельно нарисовать даже черный квадрат Малевича, не то что ручки-ножки-огуречик. Поэтому со стороны, из зала, вопрос только в эмоциях. Анимация и глубокое произведение — вещи, в принципе, не слишком совместные. Мне могут возразить и поклонники «Сказки сказок», и фанаты Миядзаки. На здоровье. Но оба эти примера всем замечательны, за исключением пафоса, который не идет анимации, заставляя ее, как Шрека, стесняться своей сущности. Нарисованная реальность должна быть наивна, глуповата, оставлять впечатление естественности и рискованно балансировать на гранях банальности, из которой соткана психология любого нормального человека. Поэтому и «Сказке сказок», и «Принцессе Мононоке», и «Шреку» совсем не нужен пафос, для того чтобы сказать о важном. К примеру, о том, что современным рафинированным мужчинам (лорды они или принцы) женщина нужна только из-под палки, для достижения цели — стать королем. Поэтому принцессам (и феминизм тут ни при чем) остается по самоучителю разучивать приемы кунфу, законы ухаживания, кулинарные рецепты, уныло ожидая исполнения своей участи. И только если появится настоящее мужское чудо-юдо из болота, подойдет и скажет: «Меня зовут Шрек. Просто Шрек» — жизнь удалась. Нет, не красота спасет мир. А погода в доме, которую в сказках называют «жили долго и счастливо».