Александр Велединский: «Я просто люблю это слово — «русское»

Александр Велединский

Елена Кутловская. Скажите, почему ваш фильм по мотивам произведений Эдуарда Лимонова называется «Русское»?

Александр Велединский. Потому что так называется сборник стихов Лимонова, вышедший в Америке в 1977 году. Стихи из этого сборника были написаны еще до эмиграции. Там есть одно очень важное произведение. Оно так и называется — «Русское». Прочту вам начало: «Родная, родная земля, я скажу тебе русское «бля». Вот я и пытался понять в фильме: что же такое русский характер и что такое русский писатель.

Е. Кутловская. И что же такое русский характер? Вы поняли?

А. Велединский. Загадку русского характера пытались разгадать все отечественные писатели, все отечественные философы, но так и не смогли выработать четкое общепринятое определение для понятия «русское». Существуют только какие-то догадки. У Лимонова, например, есть замечательные слова: «Русские привычки не приносят счастья». Я даже взял их эпиграфом к картине. А от тривиальных объяснений все уже устали…

Е. Кутловская. Именно поэтому вы решили взглянуть на все русское глазами Лимонова?

А. Велединский. Если через Лимонова пытаться пробиться к понятию «русский человек», то мы придем к интересному выводу: это поэт и хулиган. Сочетание столь разных на первый взгляд понятий очень показательно для русского характера. С одной стороны, всякий русский — тонкий и ранимый человек, а с другой — вождь, лидер, как Маяковский или как Есенин. Эти два качества нашего характера и врозь не могут, и вместе им сложно. Вот такой парадокс. Поэтому в России всегда будет не скучно жить, ведь мы находимся между Европой и Азией, и мы такие, какие есть! Пусть нас многие и не любят.

Е. Кутловская. А вы давно написали сценарий или только сейчас, когда политическая звезда Лимонова стала более заметной?

А. Велединский. Сценарий я написал в 98-м году. Фактически в стол. Тогда я как раз участвовал в написании сценария для «Бригады». И когда продюсеры спросили меня, что я хочу снимать, я сразу же ответил: хочу делать фильм по произведениям Лимонова. Таким образом, все сложилось. Конечно же, не последнюю роль сыграло и то, что есть в судьбе Лимонова и в моей судьбе нечто общее — он жил в Харькове, а я в Горьком. Мы оба с окраины. Большинство ребят из моего двора и из соседних дворов в основном попали в тюрьму, кто-то спился. Мало кому удалось прилично устроиться в жизни, получить профессию. И когда я читал «Подростка Савенко», я очень хорошо понимал, о чем пишет Лимонов. Хорошо понимал эту ситуацию, в которой живет человек, непохожий на всех, но одновременно очень точно вписанный в советскую социальную провинциальную среду. И этот человек не борется с окружающей средой, а именно из нее вырастает и из нее приходит к пониманию того, что он — другой.

Е. Кутловская. Можно ли считать ваш фильм прямой экранизацией романа «Подросток Савенко»?

А. Велединский. Нет. Это фильм по мотивам многих произведений Эдуарда Вениаминовича, «Подросток Савенко» — лишь одно из них. Я не старался буквально следовать тексту. Даже побаиваюсь реакции Лимонова. Единственное оправдание: я пытался как можно более точно воспроизвести дух всей лимоновской литературы, пытался быть адекватным тому, что является внутренним пафосом его произведений. Картину смотрели разные люди, в том числе и те, кто вообще не читал Лимонова, более того, те, кто не знает эту фамилию. И оказалось, что людям интересно смотреть историю про необычного мальчика, живущего в русской глубинке, подчеркиваю, это органичная для него среда, но тем не менее герой явно выделяется на общем фоне. Он особенный.

Е. Кутловская. О какой среде вы все-таки говорите: маргинальная, провинциальная? Вы не могли бы уточнить?

А. Велединский. Могу. Рабочая окраина, коммуналки, пьянки, драки, воровство. Вот какая среда.

Е. Кутловская. Понимаю. Но чем так уж обособлен в этой среде ваш герой? Ведь она его питает и действует он от ее имени?

А. Велединский. Этим и обособлен. Он — выразитель, он — поэт.

Е. Кутловская. И что? Он должен быть значим не только для мира пьяных драк, но и для всей этой страны?

А. Велединский. Только давайте говорить не «эта», а наша страна! Мне не нравится слово «эта» по отношению к России. Не «эта Россия», а «наша Россия», договорились?

Е. Кутловская. Договорились. Будем считать, что я усвоила ваш урок. Но как все-таки с Лимоновым? Для нашей страны в целом он свой или чужой?

А. Велединский. Поэт всегда немного чужой, немного изгой. Но в то же время, как известно, поэт в России больше, чем поэт. И без своих поэтов-изгоев Россия невозможна, ее просто не было бы! Как всякий русский человек, я больше живу ощущениями, поэтому связно объяснить этот парадокс не могу, но чувствую, что на этом стоим.

Е. Кутловская. А вот Лимонов, кажется, более прагматичен. Похоже, он очень жестко анализирует все свои ходы и не очень-то поддается эмоциональным порывам. Или я заблуждаюсь, и он тоже живет ощущениями?

А. Велединский. Эдуард Вениаминович, безусловно, аналитик, интеллектуал! Но это не мешает ему и в стихах, и в прозе быть очень открытым и честным. Это не просчитаешь. Особенно, когда речь идет о поэзии. Это что-то другое. Я хочу сказать, что именно открытость придает Лимонову эмоцию. Он открывает подвластную его анализу, интеллекту правду с такой бесхитростной силой, что оказывается и беззащитным, и ранимым, как все по-настоящему эмоциональные люди.

Е. Кутловская. Насколько важно для вас было достичь внешнего сходства актера, играющего Эдичку, и реального Лимонова?

А. Велединский. Я искал похожего артиста, но не идеально похожего. Так, слегка… В первую очередь, артист должен уметь играть, быть талантливым — вот из чего я исходил. И согласитесь, Андрей Чадов — совсем не копия Лимонова. Но в кадре, где герой представляет себя седым, с усами и бородой, сидящим в тюрьме, он просто невероятно похож на Лимонова, поскольку нам было важно обозначить вполне определенную историческую перспективу героя.

Е. Кутловская. Несколько провокационный вопрос, но я уже не могу его не задать. Не кажется ли вам, что такие русские и такое русское, каким оно представлено в вашем фильме, могут скорее напугать, чем вызвать ностальгические эмоции или вообще какое-либо сочувствие?

А. Велединский. Не знаю. Я просто люблю это слово — «русское» и все, что с ним связано.

Е. Кутловская. То есть, показывая русское через героя, похожего на Лимо-нова, вы хотите предъявить масштаб противоречий: человек андерграунда, который рвется в народные артисты уровня Жириновского, личность, объединяющая субкультуру и официоз, подполье и «большой свет». Прямо какие-то война и мир, хотя Лимонов и ненавидит Толстого. Получается, что русское — это неизвестная известность, адов рай, ну и так далее, то есть несовместимая совместность?

А. Велединский. Да, и Лимонов это признает. Признает как свою трагедию, но и как особенность, как особенность всего русского. Русские хотят быть всем сразу. Еще хотят, чтобы их все любили.

Е. Кутловская. А вы не боитесь, представляя русское как нечто загадочно противоречивое, как раз и угодить в трюизм, которого стараетесь избежать?

А. Велединский. Да нет, вовсе не боюсь. Я вообще считаю, что надо быть по-хорошему банальным. И кино надо снимать банальное. Ведь в мире всего десять заповедей и больше ничего нет! И нельзя сказать, что эти заповеди для нас очень оригинальны, а никуда мы от них уйти не можем…

Е. Кутловская. И как же совмещаются в русском характере заповеди с хулиганством?

А. Велединский. Давайте закавычим слово «хулиганство». Хотя оно, бесспорно, важная составляющая русского характера. Отсюда и революции, и странные выходки, граничащие с экстравагантностью. Но отвечу я на ваш вопрос словами Эдуарда Вениаминовича: «Истории некоторых государств похожи на оперетты, история моей страны похожа на трагедию».

Е. Кутловская. А вам не кажется, что борьба Лимонова и его гвардии с властью как раз очень похожа на опереточный терроризм?

А. Велединский. Вы о яйцах и майонезе? Неужели будет лучше, если они камнями начнут кидаться?

Е. Кутловская. Хорошо. Спрошу по-другому: зачем поэту и писателю заниматься политикой?

А. Велединский. Большие писатели в России всегда занимались политикой.

Е. Кутловская. Почему же в Европе писатели не рвутся создавать партии, не кидаются в политику? Да и в Америке… Там в политику идут разве что актеры.

А. Велединский. Занятие политикой — это ведь тоже своего рода хулиганство. У нас все хулиганят. И поэты, и политики.

Е. Кутловская. А нуждается ли наша Россия в таком количестве хулиганов?

А. Велединский. Я не Господь Бог, чтобы сказать, нуждается или нет. Это данность. И я точно так же, как они все, вписан в эту среду, она мне родная, и я счастлив тем, что все это ужасное и прекрасное одновременно в России есть.В фильме есть эпизод, когда мать сдает Эда в психбольницу и он просит ее позвать друзей-уголовников, попросту шпану. Он надеется на их помощь. И ночью вся эта шпана приходит к психбольнице и устраивает дебош на улице. Понимаете, именно шпана, люди с окраины. Они никогда не боялись власти. Власть в нашей стране боится только интеллигенция. Да, шпана ненавидела и боялась мента, хотя частенько его побивала, а диссиденты боялись генсека, но не могли его тронуть и пальцем.

Е. Кутловская. А в 68-м диссиденты вышли на Красную площадь «за нашу и вашу свободу» тоже, наверное, от страха…

А. Велединский. Наверное, я позволил себе слишком грубое сравнение. Но я просто хотел сказать, что у интеллектуалов, которые выросли в годы советской власти из самого «мяса» жизни, другие навыки поведения. Лимонов — яркий тому пример. Мама — домохозяйка, отец — военный, а он — интеллектуал.

Е. Кутловская. А почему этих интеллектуалов часто называют национал-шовинистами?

А. Велединский. Не думаю, что это правильно. Лимонов не националист. Насколько я знаю, в его партии очень много евреев. Отсюда легко сделать вывод, что русское — это почва, а не кровь.

Е. Кутловская. А что, если все-таки и кровь… Вы не боитесь, что она прольется в результате пока еще опереточной политической деятельности интеллекта, выросшего из «мяса» жизни? Чего вообще добивается Лимонов, вам понятно?

А. Велединский. А вы спросите любого политика, чего он добивается? Все отвечают одинаково: «Хотим великой России!» Но что такое великая Россия, никто ответить не в состоянии.

Е. Кутловская. То есть наш, русский человек, будь он политик, писатель или просто менеджер среднего звена, никогда не знает, чего хочет?

А. Велединский. А кто знает? Лимонов совершенно правильно сказал, что человечество успешно перешло к пищепереварительному процессу существования. Цивилизация — это когда обыватель знает свой дом, свое место, тупо исполняет свои обязанности, занимается сексом, чтобы плодить потомство. И всё! Мне очень скучна такая цивилизация. Мне больше нравится история моей страны, пусть она страшная, да… ну а как иначе? Это же живая страна, «в Россию можно только верить!».

Е. Кутловская. Я бы очень хотела узнать у вас, а во что верить, если нет никаких шансов на оптимистический прогноз.

А. Велединский (смеется). Как во что верить? В великую Россию.