Оберхаузен-2004: а если это кино?

Открытие юбилейного 50-го Международного фестиваля короткометражных фильмов в Оберхаузене — Internationale Kurzfilmtage Oberhausen — было обставлено более пышно, чем обыкновенно. Поприветствовать МКФ приехал федеральный канцлер Герхард Шрёдер, обозначив тем самым место и значение мероприятия в немецкой и европейской культуре.

В 1954 году в этом городе рождалось послевоенное немецкое кино. Полнометражное тогда было практически невозможно снимать по моральным и юридическим соображениям. Слишком тесно германские кинематографисты были связаны с нацистским режимом, практически все они прошли через допросы у американских денацификаторов, были наказаны, пострадала даже невинная Марика Рёкк. Поэтому главной стратегией в кинематографе стала поддержка малых форм — короткометражек и малобюджетных фильмов, либерально и левоориентированных лент (в пику правой — в прошлом нацистской, а в 50-е консервативной аденауэровской культуре Германии) и всевозможных экранных экспериментов. К тому же в соответствии с представлениями о демократии даже инициативы, коммерчески малоперспективные, поддерживались в качестве демократической альтернативы. В Оберхаузене, как известно, был провозглашен манифест «нового немецкого кино»… В годы «холодной войны» фестиваль, как и весь немецкий кинематограф, оказался на левом фланге — дружил с Советским Союзом, ГДР, странами соцлагеря. Следы политической активности до сих пор сохранились на площади перед ратушей — вмонтированные в мостовую памятные доски сообщают о политических протестах боевых десятилетий. Сегодня значительную часть площади занимают фонтаны, декоративная скульптура и скамейки, поставленные для того, чтобы нельзя было собрать здесь большую толпу. После краха СССР, когда декларировался конец истории и конец идеологий, МКФ на некоторое время потерял былой пыл «борьбы систем, борьбы за демократию» и захирел. К тому же промышленный Рур, в котором еще недавно шахты и заводы составляли основную часть ландшафта и отравляли окружающую среду, превратился в постиндустриальную зону — было разбито множество парков, построены гостиницы и крупные торговые центры, а место грязных производств заняли высокотехнологичные. (Кстати, современный экологически чистый Рур — любимое детище г-на Шрёдера.) «Классовый пафос» лишился актуальной почвы.

С годами Kurzfilmtage, оставшийся главным культурным мероприятием города, оправился, его организаторы небезуспешно опробовали новые фестивальные формы и концепции. А тут еще снова «вернулись» история и даже идеология(и), развернулась борьба с глобализацией… Материала же для этого МКФ по всему миру всегда производилось предостаточно. В 2004-м в международный конкурс было прислано 3967 фильмов из 87 стран (отобрали 68 из 35 стран, больше всего лент из США).

«Дорога Од», режиссер Мартин Мехия

Члены отборочной комиссии — специалисты высшего класса. Они хорошо знакомы и с кинематографом, и с современным искусством. Например, Кристиане Бюхнер, знаток кино и видео России и бывших советских республик, имеет и кинематографическое (Кёльнская высшая школа ме-диа), и художественное образование (Берлинская академия). Фестивальная публика — участники международного конкурса, гости, продюсеры, журналисты — самая разношерстная. Кроме начинающих кинематографистов, мечтающих о кинокарьере телевизионщиков, документалистов, тоже по большей части продающих себя и свою продукцию ТВ, а также кинографоманов и кинобунтовщиков сюда привозят свои работы представители contemporary art — современного искусства, — которые занимаются кино и видео. В общем, здесь можно встретить персон, друг с другом несовместимых. Поэтому одни, воспитанные на традиционных фильмах, возмущаются многочисленными экранными экспериментами, которые, как они полагают, к собственно кино не имеют никакого отношения: значительная часть представленных в конкурсе фильмов у профессиональных кинематографистов не способна вызвать ничего, кроме скрежета зубовного. Вот, скажем, мой кинематографический знакомец, специально приехавший из Голландии посмотреть, что же это такое — кинофестиваль в Оберхаузене, на второй день в ужасе вернулся назад, к тюльпанам. А другие — современные художники-авангардисты — тоже от многого в шоке, шипят и раздражаются, увидев обыкновенное киноповествование. Молодой режиссер, выпускница Академии художеств из Нидерландов, не скупилась на экспрессивные выражения по поводу самого популярного среди зрителей и многочисленных жюри фестиваля британского фильма WASP (режиссер Андреа Арнолд), рассказывающего о жизни молодой многодетной матери из рабочего района, белой англосаксонки, протестантки (так расшифровывается аббревиатура WASP). В художественных академиях учат другому кино — авангардному, вернее, так или иначе связанному с художественным авангардом двадцатого столетия, на который ориентировано все современное искусство (кстати, почему только на него?), эта интегральная область творчества, неизбежно вторгающаяся и на территорию кинематографа.

WASP, режиссер Андреа Арнолд

Оберхаузен, действительно, принимает любые проекции сменяющих одна другую движущихся (впрочем, это необязательно — изображение может быть статично) картинок, независимо от того, на каком носителе они изначально сделаны — на целлулоиде или магнитной ленте (зрителям показывают любую продукцию — даже с DVD и BETACAM). Ограничения просты и касаются лишь длительности (не более 30 минут) и времени производства (последние три года), обязательное требование — наличие титров (некоторые гении присылают работы и без оных), чтобы было понятно, кто автор и т.д. Года два назад демонстрировали фильм, специально снятый на VHS, даже в названии студии была эта аббревиатура. Это крайнее проявление взятой на вооружение современным искусством сентенции Картье-Брессона, что главное — художник, а снимать можно и консервной банкой. Пикассо говорил что-то подобное об искусстве вообще.

Вот, например, видеолента «Спор» («Диалог») Вадима Захарова, живущего в Кёльне московского художника-концептуалиста. Несколько минут под аккомпанемент спора на иврите вам показывают тени колышущихся на ветру рубах и штанов. Стоит производство такого фильма не больше пятидесяти евро. С точки зрения кинематографиста, подобное зрелище — это приватное любительское, студенческое развлечение в жанре «сам себе режиссер»: мило, остроумно. Но при чем здесь кино? Возможно, чтобы успокоить кинопрофессионалов, имеет смысл сказать, что Захаров — участник Венецианской Бьеннале, одного из двух главных международных форумов искусства, автор памятника Адорно во Франкфурте-на-Майне, что он входит в элитный интернациональный список авторов современного искусства…

«Спор» («Диалог»), режиссер Вадим Захаров

Кино не только искусство, а и ограниченная рамками консервативного вкуса область культурного производства, связанного с большими финансовыми затратами, массовым потреблением и поэтому столь зависимая от потребителя, что не может быть и речи об игнорировании профессиональных требований и зрительских ожиданий, о любительстве. Современное искусство же настолько независимо от вкусов публики, что может себе позволить решительно отвергнуть так называемое ремесло (ради свободного поиска?). И конфликт между арт-художниками и творцами кино неизбежен.

Это конфликт базовых представлений. Впрочем, именно он придает большую остроту Оберхаузену как междисциплинарному форуму.

Он же, кстати, определяет и состав оберхаузенского международного жюри: с одной стороны, приглашаются опытные кинематографисты (продюсеры, режиссеры, кинокритики, историки кино или преподаватели киношкол), с другой — фильмейкеры и видеохудожники, критики того типа современного искусства, которое интересуется кинематографом и видео, кураторы кино- и видеоотделов музеев и галерей. Понятно, что знания, опыт, воспитание этих двух групп профессионалов весьма разнятся.

Чтобы показать, что на этом фестивале считается хорошим, придется назвать фильмы-призеры этого года. Гран-при города Оберхаузена получили две картины. Колумбийский опус «Дорога Од» (Od — El camino, режиссер Мартин Мехия) — бессловесная романтическая история в духе Маркеса; все изображение тщательнейшим образом проработано на компьютере с целью превращения всех красок в бледные, декадентские; белый блик на винной бутылке на фоне черного экрана — верх эстетизма. Вторая лента — французская «Коса моей матери» (La Tresse de ma mиre, режиссер Ирис Сара Шиллер) — вещь этническая, еврейская, скорбная: на экране автор, сама уже немолодая женщина, постоянно причесывает длинные седые волосы своей матери. Второй приз поделили WASP, о котором уже шла речь, и американские «Фантастические создания» (Fabulous Creatures) — компьютерная анимация кореянки Хван Ынчун, очень примитивная с точки зрения технологии, но эффектная и по-своему блестящая и глубокая, представляющая собой сборник инфантильных страхов и фантазий: впечатление, будто шаман научился обращаться с компьютером и попытался пересказать древние мифы. Призом франко-германского культурного телеканала ARTE награждена словацкая лента «1,35» Милана Балога — история любви, разрушенной советской оккупацией Чехословакии. В конкурсе участвовал кубинский фильм «О жизни» (Acerca de la vida) Игнасио Серути, показывающий, как на Кубе перезахоранивают покойников: останки вытаскивают из гробов, складывают в пластмассовые коробки, которые отправляют на склад. «Гаванский праздник» (Habana Holiday), сделанный живущим в США кубинцем Крисом Маэром, иронизирует над американской гомосексуальной экспансией на Кубу и политикой Америки: с песнями, плясками и мастурбацией американские секс-туристы прорвали блокаду Острова Свободы. Поэтичная задушевная новозеландская лента «Две машины, одна ночь» (Two Cars, One Night) Таики Ваитити — о любви, возникающей между детьми.

«Коса моей матери», режиссер Ирис Сара Шиллер

Приз прессы увез из Оберхаузена японский художник Канаи Кацу, чей «Сверхдокументальный фильм: Авангард Дзэнэисэнъюцу» (Super Documentary: Zeneisenjutsu) показывает на экране другое его произведение искусства — сад, разбитый на шести квадратных метрах, где создан рукотворный пейзаж с крошечными горами, реками, водопадами и карликовыми деревьями и где растут «настоящие» деревья, цветы, щебечут птицы, а в пруду плавают карпы…

Русских работ в конкурсе было только три — меньше, чем обычно в Оберхаузене. Одна из них — «Рок-музыка» Виктора Алимпиева и Сергея Вишневского. Фильм сделан согласно канону нонспектакулярного искусства, некоторые события спрятаны или неявны. Старшеклассники слушают объяснения своего учителя, показывающего им, что такое рок-музыка, которая на самом деле не что иное, как салонный джаз. Персонажи поданы в духе живописи Северного Возрождения — характер каждого максимально выявлен, и все соответствуют категориям прекрасного и возвышенного классической эстетики. Затрудняюсь сказать, насколько это ново для кино, но для современного искусства свежо.

Можно подумать, что Оберхаузен дублирует многочисленные видеофестивали (как вид современного искусства видеоарт родился из экспериментального кино и из попыток американских шестидесятников создать телевидение, альтернативное коммерческому). Однако это не так. У видеоарта, этого, как многим кажется, странного и жалкого подвида кино, полно собственных предрассудков. Вот почему свободное высказывание видеохудожников нуждается в площадке, где может встретиться с «просто кино». Возникший как киномероприятие и по-прежнему позиционирующий себя именно так, Оберхаузенский фестиваль дает современному искусству такую возможность.