Реквием по мечте

Ландшафт родных осин

Знаете ли вы, что Колин Фаррел — тот самый молодой ирландец, который сыграл Александра Македонского в новом эпическом блокбастере Оливера Стоуна, — потому стал киноактером, что в подростковом возрасте страдал бессонницей? Чтобы скоротать томительные ночи, Колин пристрастился смотреть телевизор и, к своему великому удивлению, узнал, что в мире есть не только «Звездные войны», как они с ребятами считали, но еще и старые цветные и черно-белые фильмы, английские и американские, которые увлекли его до чрезвычайности. Более того, ирландский подросток попутно вполне овладел американским английским, на котором научился говорить не хуже Джона Уэйна. И когда решился передать свою демокассету Джоэлу Шумахеру, был утвержден на главную роль в фильме «Страна тигров», а потом и вообще стал играть американских героев — солдат и культовых фольклорных персонажей фронтира.

Я с английским телевидением и его нормами почти не знакома, и случай Фаррела меня удивил. Я-то по наивности полагала, что британцы с большим уважением относятся к искусству кино и не стараются запихнуть хорошие фильмы куда подальше. Я думала, что они не глупее американцев, потому что обожаю американский канал АМС («Американская киноклассика»), который показывает старое кино двадцать четыре часа в сутки, причем без рекламы. И это не кабельное телевидение, а бесплатный общенациональный канал. Может быть, поэтому американцы в массе своей не желают смотреть никакое иностранное кино, у них, во-первых, с молоком матери воспитана любовь и привычка к родному, а во-вторых, этого родного им смотреть не пересмотреть; запасы американского кино воистину неистощимы, а на АМС, кстати, показывают еще и телесериалы 50-х годов — никому почему-то в голову не пришло их уничтожить…

Запасы наших старых телевизионных фильмов и телеспектаклей не столь внушительны, а то, что сохранилось, конечно, показывают, да и наше старое кино опережает по рейтингам американские хиты, но в последнее время полюбили ставить его на позиции для тех, кто ну очень рано встает (за это им бог и подает), к примеру в 5.50 утра. И чтобы не так заметна была дискриминация, что ли, — симметричный ответ Чемберлену: хорошее зарубежное кино задвигают на после полуночи.

Кто может мне объяснить, почему, скажем, приступить к просмотру «Разума и чувств» Эммы Томпсон и Ана (Энга) Ли можно не раньше двух часов ночи? Какие тут противопоказания? Тут что — порнография, насилие или несусветная заумь? Любая домохозяйка смогла бы посмотреть его без всякого ущерба для настроения, чисто как «мыльную оперу». Любой школьник-подросток мог бы посмотреть для общего развития и с большой приятностью. Почему дивной красоты мистический триллер «Видок» с Жераром Депардье можно увидеть не раньше, чем в 1.25, а «Мыс страха» Мартина Скорсезе с Робертом Де Ниро и Джессикой Лэнг — в 0.40, одновременно с «цветной» трилогией Кшиштофа Кесьлёвского и «Фотоувеличением» Микеланджело Антониони? Добро бы, их уже прокрутили раза по три в прайм-тайм и они смертельно отечественному зрителю надоели. Так нет же. Схима эта накладывается на любителя кино ни за что ни про что, и чтобы дорваться до хорошего кино, ему надо мало что настроиться на бессонную ночь и проститься с производительностью труда на следующий день, но сперва еще и одолеть искушение пустотой, умопомрачение бессмысленности, то есть претерпеть за вечер два-три поточных отечественных сериала (оговорюсь — случаются и неплохие, хотя и редко, но не о том речь), одну-другую игру или среднего (а то ниже среднего) уровня боевик (не важно, отечественного или импортного розлива), который вновь и вновь ставится на выгодную позицию. И поди узнай, понравились ли зрителю «Разум и чувства», коли в это время и мониторинг-то не ведется. Ей-богу, создается впечатление, что программированием на ТВ занимаются у нас враги народа, которым просто необходимо истребить в человечестве истинные представления о прекрасном. Желала бы я, чтобы в сетке, где указано: «Старые ворчуны разбушевались». Комедия с Джеком Леммоном и Уолтером Маттау. 1.55" — или: «Повар, вор, его жена и ее любовник». 0.30", еще бы значилось: «Время показа определил такой-то». Конечно, я не такая уж непроходимая дура, чтобы не догадываться, какие причины заставляют людей вполне образованных так измываться над чувствами истинно любящих, но ведь есть же понятие разумного компромисса…

При старом режиме была система верстки, когда на первые полосы ставили нечто «нужное». Нужное, разумеется, не читателю или зрителю, а системе. Ну там, последний доклад на партконференции или еще что-нибудь в этом роде. А все, что поинтереснее, ставили подальше, старались даже, чтобы оно выглядело понезаметнее. Какой же силой самовозрождения обладает система! Наполнение ее, конечно, меняется, но стратегия — никогда.

Возвращаясь к нашим баранам: создается впечатление предумышленной маргинализации, вымывания из общедоступного обихода лучшего массива мирового кино и замена его нелучшей частью. Говоря на языке Бодрийара, замена «объектов» «шлаком» и «хламом», белыми, пустыми знаками, заявляющими антипафосность и антирепрезентативность в социальном, религиозном и художественном плане. Результаты сказываются стремительно; вот слышу недавно, как на одном из общенациональных каналов девичий голос перечисляет знаменательные даты — сегодня, мол, родился тот-то и тот-то. Доходит дело до Федерико Феллини. «Великий режиссер, — стрекочет юный голосок, — тот самый, который поставил знаменитый фильм «Восемь с половиной недель». Ладно бы юное создание прострекотало это в прямом эфире — мало ли что бывает, ну оговорилась девушка. Но сюжет был дан в записи, следовательно, его перед эфиром просматривали, и никто не заметил ошибки. Да если и потом заметил, так что с того, теперь за такие штуки никого не наказывают.

Однако, размышляя над этой изуверской политикой составления сетки вещания, я вдруг подумала, что труженики ТВ — люди, чрезвычайно интенсивно работающие, и на этой многотрудной стезе они невольно обзаводятся неврозами. Страдающим же неврозами свойственно использовать искусство (как и спорт, кстати), превратно. Для больного неврозом искусство — лишь возможность убежать от себя, способ самоопьянения. Ну, к примеру, как, устав до изнеможения, мы хватаемся не за «Войну и мир», а за детектив. Понятное, в сущности, желание. Причем этот рецепт самолечения учитывает сопутствующее этому состоянию тревожное ожидание, а потому включает в состав лекарства нечто захватывающее. Чем сильнее невроз, тем острее требуется ощущение, так что лучше всего подходят истории про всяческие несчастья, ужасы и смерть. Так что, да здравствует боевик! Но нервная встряска порождает жажду еще более сильных ощущений, поэтому доза должна постоянно увеличиваться. Добрые люди на ТВ переносят свои неврозы и на нас, считая нас тоже такими же не очень здоровыми, и ласково увеличивают дозу дурмана. Надо быть очень здоровым человеком, чтобы лопать все это в надежде получить вкусную и здоровую пищу. Наедаться приходится даже не на ночь — ближе к утру. Гуманно.

Опять же, этим гуманным господам с ТВ, занятым напряженным трудом на общественное благо, некогда подумать о себе в течение целого рабочего дня, который длится у многих из них за полночь. И потом они мучаются бессонницей и глотают снотворное. Но, как заметил Виктор Франкл, такие сверхактивные люди, засыпая, тем не менее отдают свою дань патогенным эффектам вытеснения — вытеснения «экзистенциальных фактов» жизни. Франкл назвал этот феномен «ноогенной бессонницей». Они засыпают, видят свои экзистенциальные сны и предоставляют наконец и нам возможность насладиться плодами этой «ноогенной бессонницы» в общении с искусством.

Надо сказать, этот ночной мир прекрасен и упорядочен. В обществе Питера Гринуэя, Эммы Томпсон и Микеланджело Антониони, лихорадочно переключая каналы, чтобы максимально урвать свое, мы тешим свою экзистенцию. Приятно сознавать, что ты не один такой чайник, бросающий свой заслуженный сон в котел «ноогенной бессонницы». И у тебя даже есть поводырь, который поможет расставить все по своим местам. Включите телевизор в третьем часу ночи, и вы побываете, к примеру, на Венецианском кинофестивале, попадете в дивную компанию. С вами будут говорить Майк Ли, Хавьер Бардем, Спайк Ли, Тодд Солондц, Эллен Баркин, Алехандро Аменабар, Джонатан Демме — они, представители артхауса и мейнстрима, американцы и европейцы, актеры и режиссеры разных поколений, исповедующие разные художественные принципы и идеологические постулаты, вот так вместе ни за что бы и нигде не собрались, но их привел к вам в гости знаток своего дела, неутомимый энтузиаст и тонкий лирик Петр Шепотинник. Это он навел на них свой «Кинескоп» и заставил поделиться с вами умными мыслями и тайными чувствами. Это он собрал их на наш ночной пир, да многие из них и сами напросились, потому что известность Шепотинника перешла границы России. Кстати, в Европе вы можете увидеть его передачи в самый прайм-тайм — почему-то вещающий на заграницу канал «Россия» гораздо благосклоннее к нам, когда мы покидаем ландшафт родных осин. Или же просто уважительнее, без презумпции дебильности относится к иностранцам, владеющим русским языком, к эмигрантам, бывшим нашим людям. А со своими что ж церемониться?.. Впрочем, не знаю, как будет дальше. Судьба «Кинескопа» под вопросом…

А мы-то губы раскатали. Думали, и дальше можно будет вот так же запросто насладиться беседой с Отаром Иоселиани или Антониной Шурановой (увы, покойной), или Сергеем Маковецким, или Вячеславом Тихоновым, или Ниной Меньшиковой. Беседой не про то, что они предпочитают на завтрак и в каких бутиках отовариваются, а про кино и про жизнь. Мы думали, что и дальше можем вот так же поддаваться магии Шепотинника, складывающего каждый выпуск «Кинескопа» как настоящее произведение искусства, как 45-минутный фильм, где каждый монтажный стык, каждая музыкальная фраза осмысленны и значимы. Впрочем, может, в этом-то все и дело? Как говорится, не слишком ли мы для вас интеллектуальны? Хотя этот аргумент трудно принять. Нужды нет, что Шепотинник интеллектуал, интеллект его, как бы это сказать… щадящий. Никакой псевдоучености и академической сухости он на дух не выносит, он, как я уже сказала, лирик до мозга костей, даром что умен и кино знает, как никто (правда, как никто — старое и новейшее, наше и американское, корейское, китайское, английское, французское… — и, как фокусник, тасует имена и названия, никогда ничего не путая, просто позавидуешь); так что смотреть «Кинескоп» не более напряжно, чем читать детектив, только при этом начинаешь еще и себя уважать. Потому что фокусник-то фокусник, но играет он не именами и названиями, а смыслами. И что же, неужто смыслу нет места в пустоте эфира? Неужто гуманным людям на ТВ не хочется, как сказал в «Кинескопе» Отар Иоселиани, «оставить будущим поколениям (если они будут) сообщение о том, что мы думали или как мы думали, когда мы жили».

Кстати, про Колина Фаррела. Он, безусловно, талантлив и успешен, и дай ему бог, но личность он явно невротичная. Ночные бдения даром не проходят. Хотя, конечно, пусть уж лучше ночной эфир струит свежий ветер добротного искусства, чем вообще никакой.