Новые приключения неуловимых. «Ночной дозор», режиссер Тимур Бекмамбетов

По одноименному роману С. Лукьяненко Авторы сценария С. Лукьяненко, Т. Бекмамбетов Режиссер Т. Бекмамбетов Оператор С. Трофимов Художники В. Викторов, М. Мирзакеев Композитор Ю. Потеенко В ролях: К. Хабенский, В. Меньшов, Г. Куценко, Г. Тюнина, М. Порошина, Ж. Фриске, В. Вержбицкий, В. Золотухин и другие

ОАО «Первый канал», кинокомпания «ТАББАК»

Bazelevs Production Россия 2004

Фильм Тимура Бекмамбетова появился уже после того, как книжная трилогия Сергея Лукьяненко была опубликована целиком: «Ночной Дозор» (1998), «Дневной Дозор» (1999, совместно с Владимиром Васильевым), «Сумеречный Дозор» (2002-2003). Трилогия относится к тому разряду литературы, которая возникла в России в начале ХХ века и именовалась оккультной. Я уже кратко излагал содержание романа и описал его генезис1. На Земле живут простые люди и Иные, которые делятся на два отряда — Светлых (объединенных в Ночной Дозор) и Темных (Дневной Дозор). Иные обладают суперсвойствами: могут делаться невидимыми для обычных людей, уходя в Сумрак; могут как угодно влиять на сознание и память обычных; могут перемещаться с бесконечной скоростью, ставить под охранные заклинания квартиры, дачи и автомобили, предохраняясь от воровства; не нуждаются в деньгах, потому что способны внушить обычным желание дать им все что угодно бесплатно; у всех дозорных искусственно повышен коэффициент удачи… В общем, «раса господ», описанию образа жизни которых и посвящена трилогия. Идентифицироваться с такими героями-суперменами приятно. Отсюда и успех.

Между Добром и Злом нет борьбы на уничтожение, соблюдается хитрый баланс Света и Тьмы, то есть любое доброе магическое воздействие — в соответствии с Договором — должно уравновешиваться злым. Если Светлый маг кого-то «реморализовал» (скажем, на отказ от алкоголя или воровства), то Темному разрешат сделать злое дело, равное по последствиям. Даже вампиры (Темные) законным порядком получают от Светлых лицензии на высасывание крови из людей, ибо и вампиры — тоже часть общего порядка. Темные стоят за свободу поведения и неприятную правду о реальности, что же касается Светлых, то они все время сомневаются, не приведет ли какое-то доброе дело к негативным результатам, и потому связаны по рукам и ногам. В частности, выясняется, что в ЧК были одни Светлые, и коммунистический эксперимент в России — это тоже дело рук Светлых. Правда, один из них вовремя опомнился и помешал осуществить задуманное облагодетельствование человечества, ибо последствия были бы еще хуже.

Описан мир без Бога, но, чтобы формула «если Бога нет, то все позволено» не могла реализоваться, есть Договор, по законам которого идет война двух армий Иных. Два Дозора увлекательно интригуют и борются друг с другом в многоходовых комбинациях. Все это очень похоже на борьбу органов внутренних дел с организованной преступностью, которая у нас давно приняла форму борьбы правой и левой рук под контролем головного мозга и при его участии. Или борьбу двух спецслужб, мода на которые столь сильна нынче. Плюс к Дозорам Лукьяненко придумал Инквизицию, которая приглядывает за враждующими сторонами. Инквизиция, тоже состоящая из Иных, следит за точным соблюдением Договора и балансом Добра и Зла.

Плести сказочные истории про мистическую «Зарницу» можно до бесконечности, чем автор и занимался в течение шести лет. С социологической точки зрения успех этих романов — а Лукьяненко чемпион продаж — симптоматичен. Концепция романов состоит в том, что жизнь людей ничтожна и неинтересна ни по мотивам, ни по процессу, ни по результатам, а подлинно интересное происходит только в воображаемом мистическом мире, в котором обитают всемогущие Иные. Читатели с этим согласны, внимание к реальному человеку утрачено, увлекательнее читать не про «реальную жизнь», а сказки. Причем, что очень важно, сказки нехитрые, но глобальные, позволяющие к тому же добывать фиктивную компенсацию за унижения и оскорбления, полученные в реальной жизни. Наконец, повальная вера в сглаз, порчу, чакры, энергетическую чистку, приворот, магию и магов делает романы Лукьяненко и вовсе «реалистическими». Кто теперь не поверит в реальность воронок над головой после проклятия: «Чтоб ты сдох, сволочь!» Успех «Дозоров» с этой точки зрения — это диагноз, причем скорбный.

Бросается в глаза полное отсутствие сциентистского лексического декора. Здесь все просто и кондово и напоминает тот примитивный уровень описания, который давно внедрило телевидение. Поэтому, скажем, «энтропия», столь модная еще недавно, ни разу в тексте не фигурирует, вместо нее автор оперирует «температурой» (хотя так и просится объяснение магии искусственным локальным уменьшением энтропии). Инфантильному сознанию предназначены и регулярные антиамериканские эскапады (за Сербию, за Афганистан и Ирак), и ведьмы-патриотки, признающиеся в любви к России, и даже критика беспорядка, устроенного «демократами»…

Одной из особенностей Иных является поглощение энергии из людей, благодаря чему они обретают свою магическую силу. Практически это описание авторского метода Лукьяненко. Его романы — это смесь Веры Ивановны Крыжановской (борьба Гесера и Завулона напоминает глобальную битву светлого гималайского мага Супрамати с евреем сатанистом Шеломом Иезодотом, описанную в романе Крыжановской «Смерть планеты», 1911) с «Тимуром и его командой», сюда же добавлена редуцированная до примитивной схемы диалектика Добра и Зла, Света и Тьмы (есть прямые отсылки к «Мастеру и Маргарите»), все время перерастающая в скучное морализаторство, в меру добавлены и конспирология, и даже фантастическая книга «Некрономикон», придуманная Говардом Лавкрафтом (рассказ «Праздник», 1923). Разрывные серебряные пули и «все про вампиров» — это из «Блэйда» и подобных ему американских фильмов, а описание Гесера, шефа Ночного Дозора, руководящего операцией по ликвидации воронки, напоминает описание Воланда перед балом: «На кровати, обложившись подушками, полулежал шеф. Был он в пестром халате, мягких восточных туфлях и тюбетейке» (кстати, в фильме так одет Завулон).

Фильм снят по первой части «Ночного Дозора» (всего частей три), ее сюжет связан с ликвидацией губительной воронки, созданной Светланой (в будущем она — Светлая Великая Волшебница, а заодно жена Антона), которая прокляла сама себя. Воронка не простая, угрожает всему миру — взорвется так, что будет конец света, потому что «прорвется инферно». Сначала к Светлане направляют Игната, потом Антона. Игнат говорил комплименты, что вызвало рост воронки, а Антон сочувствовал, и это вызвало уменьшение воронки. Потому что «нам сочувствие дается, как нам дается благодать». Благодать же состоит в том, что воронка уменьшается и конца света из-за Светы не будет. Потом, кстати, это отзовется в «Дневном Дозоре», где Гесер будет говорить Антону что-то туманное про «сжиженную благодать». Таким образом, первая часть «Ночного Дозора» — развернутая иллюстрация образа из знаменитого стихотворения Тютчева.

В «Дневном Дозоре» упоминается приход «нового мессии», намеченный на 2000 год, и появление антихриста, который мессии сможет противостоять. Это тоже не Лукьяненко изобрел, этой проблематике посвящена большая литература, Лукьяненко лишь рекомбинировал собранные материалы. Например, И. К. Лютостанский в известной антисемитской книге «Талмуд и евреи» указывал, что антихрист, родившийся 23 июля 1905 года, должен впервые обнаружить себя в 1935 году, царствовать же будет 42 месяца. «Он будет учить, что всем надо делать добро и быть гуманным для самого добра и гуманности, но не в ущерб себе». Практически это программа Ночного Дозора. Кстати, и ведьма, нападающая не на кого-нибудь, а именно на ребенка, тоже взята из специальной литературы: «Она бросается на ребенка, который приносится в жертву Сатане, рвет ему грудь зубами, вырывает сердце, пожирает его, обливающееся кровью, или разрывает ему артерии на шее и пьет брызнувшую оттуда струю крови…» Цитата взята из знаменитого в начале века сочинения — «Синагоги Сатаны» Станислава Пшибышевского (первое издание на русском языке в 1909 году).

Крыжановская, Булгаков, «Блэйд», Лавкрафт, Тютчев, Пшибышевский, может быть, Лютостанский; Гесер и Завулон из первого тома энциклопедии «Мифы народов мира», а также большое количество американских фильмов про вампиров, мистику, катастрофы, дьяволов и чертей, названия которых запомнить невозможно… Набор «интертекстов» пестрый. При этом литературного письма нет, повествование многословное, растянутое, стиль — «запись по фильму», фабула примитивная, типичный масскульт: читать надо не вдумываясь, быстро.

Я не случайно подчеркнул, что фильм вышел после того, как была опубликована вся трилогия. Это важно, ибо третий роман, «Сумеречный Дозор», не просто завершил трилогию, но и полностью — под занавес — ее разрушил. Получился сеанс черной магии с последующим ее разоблачением.

В двух первых книгах трилогии Лукьяненко деловито плел небылицы, сочиняя истории о борьбе Добра и Зла, Светлых и Темных дозорных. А в итоге, в третьей книге, сам же свое фэнтезийное повествование развалил.

Поначалу в третьем романе все сводится к тем же интригам, впрочем, попадаются и мечтания на тему, как хорошо быть Иным в нашей трудной жизни («Ты не боишься, что из оставленной без присмотра машины вынут дорогой музыкальный центр. Ты не болеешь гриппом… Ты не задумываешься, как дожить до зарплаты. Тебя не страшат ночные улицы и пьяные гопники»). Но потом сюжет делает неожиданный поворот. Описывается теория происхождения силы Иных (оказывается, они просто забирают ее у остальных, обычных людей, являясь вампирами), потом главный герой, маг Антон Городецкий, испытывает сильное разочарование, осознав, что он тоже вампир, но только энергетический, далее выясняется, что Инквизиция и руководство обоих Дозоров озабочены только одним: чтобы мир Иных оставался неизвестен людям и чтобы никто из Иных не мог делать Иных из обычных людей, дабы сохранялось избранничество. После чего выясняется, что война Светлых и Темных — всего лишь игра, придуманная Инквизицией ради поддержания статус кво, борьба нанайских мальчиков, отсылающая прямиком к датской пародии на детектив «Бей первым, Фредди!» (1965, режиссер Эрик Баллинг). Лукьяненко: «…Низшие чины с азартом ловят друг друга, руководство интригует — от скуки и ради поддержания формы. А начальство-то общее!» В фильме Баллинга агенты в светлых плащах воевали с агентами в черных плащах, а шеф у них был общий, и именно к этой пародии Лукьяненко свел трилогию. Словно от бесконечных и однообразных интриг устал и потому игрушку, которой развлекался шесть лет, разломал.

С учетом сказанного забавно выглядит фильм, снятый по первой части романа с установкой на «серьезность». Более того, авторы постарались эту серьезность еще и усилить, и потому, вместо того чтобы снять мистический вариант «Новых приключений неуловимых», как это и было написано в романе, бросились насыщать фильм «психологией», которой не было и не могло быть. Так, например, К. Хабенский, играющий Антона Городецкого, поначалу изображает А. Кайдановского в роли Сталкера, используя пластический и мимический язык для выражения только одного сложного внутреннего состояния — похмельного синдрома. Это несколько исказило смысл, хотя в оправдание надо сказать, что то, что написал Лукьяненко, вообще нельзя сыграть. Вот Лукьяненко описывает, как Антон оживляет Егора: «Обычно я создавал сферу больше минуты. Сейчас справился секунд за пять. Вспышка боли — будто в голове взорвался крошечный заряд. Я запрокинул голову, когда сфера отрицания вышла из моего тела и окутала меня радужным мыльным пузырем. Пузырь рос, надувался, неохотно вбирая в себя и меня, и мальчишку». Пожалуй, к этому взрывающемуся в голове заряду изображение похмелья как раз ближе всего. Может быть, Хабенский лишь обнаружил производственную тайну Лукьяненко, который в качестве магических сверхощущений описывал именно похмелье? К счастью, когда Хабенский не играл похмелье, он вообще ничего не играл, просто выражая лицом абсолютную внутреннюю пустоту.

Специально для углубления психологической линии мальчик Егор, за которого сражаются два Дозора, был, в отличие от романа, на всякий случай сделан сыном Антона. Это можно понять: уж слишком активно Антон сражается за Егора, слишком ревностно лишь для исполнения служебных обязанностей старается спасти его от вампирши. Неудивительно, что пришла мысль поискать личный мотив, иначе по нынешней жизни такое альтруистическое старание смотрелось бы нереально.

Совершенно нелепо в роли великого мага Гесера выглядит В. Меньшов. Когда Гесер лечит раненого Антона прямо на письменном столе у себя в кабинете (в романе этого нет) и, как хилер, залезает немытой рукой куда-то ему во внутренности и чуть ли не вытаскивает чавкающий орган, фильм и вовсе превращается в балаган. Может быть, так и было задумано, чтобы повеселить «ботву» в зале, кто знает? Кстати, сотрудники Дневного Дозора в фильме одеты именно в светлые куртки, как одна из банд в пародии «Бей первым, Фредди!».

В фильм не попали практически все магические действия, которые в романе осуществляют сотрудники Дозоров. Например, описание какой-то особо опасной огненной кобры: «…Белая змея, крутящаяся, обрастающая серебристыми чешуйками. Конец исполинского тела расплющился, превратившись в капюшон, из-под него высунулась тупая морда с немигающими глазами размером с колесо от грузовика. Сверкнул язык, тонкий, раздвоенный, пылающий, как газовая горелка». Думаю, что не попала эта волшебная змея в фильм потому, что кобру Лукьяненко экспортировал прямиком из американских фильмов. После них такими спецэффектами в собственном киноисполнении уже никого не удивишь, оттого и отказались. Сколько раз нам показывали такие картинки, которые видел и переписал «своими словами» Сергей Лукьяненко: «Вихрь казался сделанным из иссиня-черного стекла, обретшего резиновую гибкость. Внешняя поверхность его была почти неподвижна, а вот в глубине, где темная синева переходила…» Это, кстати, описание «черенка воронки», ведущей в «инферно».

Создатели фильма попали в ловушку: сначала романист использовал визуальные штампы американского кинофэнтези, описав эти картинки в своих романах, а потом оказалось, что воспроизводить этот изобразительный ряд на экране — значит создавать явный визуальный плагиат и одновременно дезавуировать источники вдохновения романиста.

Поэтому задача, которая встала перед кинематографистами, состояла в том, чтобы всю магическую линию романа сократить, заменив чем попало. Но что тогда от романа, где все только об этом, останется? Так взамен возникла «психология», так появились абсурдные сцены битвы рыцарей (первые три минуты фильма и в финале), позаимствованные из «Александра Невского» и выражающие идею борьбы двух Дозоров языком отечественной киноклассики (комично выглядит лицо Меньшова в рыцарском шлеме; комично «ледовое побоище» с соответствующей «героической» музыкой на крыше советской многоэтажки). Появился терпящий бедствие самолет, чартер из Анталии, напоминающий как родной «Экипаж», так и энное число американских фильмов-катастроф. Из них же взята авария на ТЭЦ, в результате которой гаснет свет во всей Москве… Все это нужно для того, чтобы помимо мистики реально показать масштаб катастрофы, вызванной воронкой и «приближением инферно», тяжесть последствий «инферно» для народного хозяйства и тем самым — важность для этого же хозяйства деятельности Ночного Дозора. (В романе было придумано, между прочим, покруче: «Все ракетные шахты под нашим контролем, то же самое уже сделано в Америке и Франции, заканчивается работа в Китае. Труднее с тактическим ядерным оружием… Бактериологической гадости в городе полно… час назад едва не прошла утечка в НИИ вирусологии».)

Ни рыцарей, ни самолета, ни ТЭЦ в романе не было. Но чем-то надо было заполнить 115 минут экранного времени, коль скоро магию пришлось урезать. Вместо нее набрали видеоцитат из других американских фильмов, но не тех, которые непосредственно использовал писатель для изображения сверхреального. Скажем, в романе хозяев квартиры, которую Гесер выбрал под штаб ликвидации воронки, ночные дозорные погрузили в сон.

В фильме же обычных людей просто остановили «стоп-кадром», как это только что сделали в «Матрице». Начальник Дневного Дозора Завулон достает свой меч откуда-то из позвоночника — кажется, в этом удобном для хранения оружия месте держал меч японский биоробот из «Робокопа-3». Все равно от заморских киноштампов было не уйти, как бы ни старались. (Когда-то Фет говорил, что Лев Николаевич так плотно окружил своим частоколом наш умственный русский сад, что куда ни двинешься, приходится лезть через его забор. Теперь этим «Львом Николаевичем» является у нас американское кино — источник вдохновения значительной части создателей нашего лит — и киномасскульта.)

Из «своего» придумали, во-первых, ведьму Алису Донникову в SМ-ошейнике с шипами (в этой роли Жанна Фриске; полуголая группа «Блестящие», возбуждающая зал до беснования, — явный символ бесовщины и зла). Во-вторых, сочинили сцену на рынке, куда за свежей кровью приходит Антон. Пожилой вампир-мясник в исполнении Валерия Золотухина — пожалуй, единственное живое лицо в фильме, хотя он абсолютно не нужен по сюжету (в романе такой сцены нет, запас крови имеется у Антона дома). Золотухин — это знак другой, оставшейся в прошлом актерской школы, которая является весьма невыгодным фоном для нового актерского поколения. Кстати, образы Темных вышли более живыми и интересными и неспроста — еще В. Розанов пояснял, что «порок живописен, а добродетель так тускла». Наверняка, чтобы тусклость немного разбавить, Антону и придумали «грехи молодости», которые изображены в первом эпизоде фильма. В романе «грехов» не было.

Сценарий явно слабее и алогичнее романа. А в целом получилась динамичная и абсолютно бессмысленная развлекуха, где динамичность зрелища маскирует отсутствие смысла. Что-то типа о разборке одной братвы с другой и вампирах. Упал — отжался, посмотрел — забыл, положительное мнение потом внушит ОАО «Первый канал». Как говорил герой в американском фильме «Солдат Джейн»: «Когда я захочу узнать ваше мнение, я скажу, каким оно должно быть». И хотя зрелище напичкано штампами американского кино и тамошней же музыкой, обязательное восхищение им внедряется как род патриотизма и антиамериканизма.

В этом смысле (и во всех других смыслах тоже) великолепна своим подтекстом финальная сцена фильма на крыше дома, в которой сын Антона Егор, тоже оказавшийся Иным, выбирает сторону Зла (и это закономерно, так как его литературный образец из «Синагоги Сатаны» посвящен именно Сатане). А в ответ Антон с криком: «Ты все подстроил, мразь!» — бросается на Завулона, как десантник, и начинает лупить его по морде. На это, между прочим, уходит ровно полторы минуты экранного времени, а Завулон терпит, понимая, что заслужил, и только кротко приговаривает: «Давай… Еще…» Странна эта евангельская кротость для главы Дозора, тем более что в американских фильмах я такого эпизода не припоминаю, да и в романе все было иначе: тело Завулона вдруг приобрело «классические признаки демона: тусклая чешуя вместо кожи, неправильная форма черепа, поросшего вместо волос какой-то свалявшейся шерстью, узкие глаза с вертикальными зрачками», хвост, член до земли, и он, осерчав, чуть было не ликвидировал Антона, а заодно с ним Москву и прочее человечество. Потом, правда, удержался в рамках Договора, но с большим трудом.

Я, как и Лукьяненко, видел американские фильмы, где дьявол обретает свой «истинный вид», поэтому мне ясно, откуда это было списано и почему чешуя и хвост не могли войти в картину. Однако полутораминутный мордобой, который мелкий маг Антон позволяет себе в отношении Начальника Зла, обладающего неограниченной мощью (можно представить, скажем, Мастера, избивающего Воланда?), внезапное признание своей вины Завулоном, смиренное принятие унижения… Объяснить появление этого бреда можно только одним: Завулон, как нам подсказывают «Мифы народов мира», — родоначальник одного из «колен Израилевых». А уж эти-то во всем виноваты, гады!

1 См.: «Искусство кино», 2004, № 4.