Наталья Рязанцева: «Короткое дыхание, или Долгие проводы»

Лариса Шорина. За последние пятнадцать лет мир вокруг нас изменился до неузнаваемости, изменилось и кино. Как теперь живется сценаристам? В какой системе легче выживать, в старой или в новой?

Наталия Рязанцева. Кому как. Дело это все-таки штучное и статистике плохо поддается. Старая система была проще и давала хоть какие-то гарантии. Договор заключался по заявке, платили авансы после первого варианта, после второго, и даже если фильм не запускался, половину суммы автор получал. А студия имела «сценарный портфель», некий резерв, и свой круг авторов, которых было меньше, чем сейчас, все наперечет, но им, как и их заказчикам, было проще ориентироваться в общем кинематографическом процессе. Продюсерская система гораздо запутаннее, и от молодых требуется предъявить законченную вещь. Но куда ее представить, как знать, кому она может понравиться? Многие скисают на этом пути. Сочинять «сценарий в никуда» очень трудно.

Л. Шорина. Зато сейчас молодые могут говорить о чем угодно.

«Крылья». Авторы сценария Наталия Рязанцева, Валентин Ежов, режиссер Лариса Шепитько

Н. Рязанцева. Да и старые тоже могут о чем угодно. Но не как угодно. Требования продюсеров, с одной стороны, жестче, а с другой — невразумительнее, чем прежние редакторские. Впрочем, и сегодня все в итоге сводится к бывшему Госкино, ныне Агентству, к той же Экспертной комиссии. Так как независимых кинематографистов у нас почти нет и все просят государственные деньги. А их не просто делить.

Л. Шорина. Как это сказывается на творчестве молодых?

Н. Рязанцева. Как в басне «Лиса и виноград». Все хотят поскорее попасть в струю, схватить жар-птицу, то есть сделать свое кино. Ведь кажется, все так близко. У кого-то уже премьера, а у тебя опять осечка… Но, в общем, всегда так было. Что касается молодых сценаристов, то каждый, кто не ленится, участвует в сериалах, все при работе, хотя бы по чужим идеям.

Л. Шорина. А своих идей, что — не много?

Н. Рязанцева. Хороших всегда не много, так мир устроен. Но телевидение — это такая прорва, что тут все сойдет — и по чужим образцам, и в неважном исполнении. Хотя, конечно, все телевизионные сериалы разного качества. Правда, целиком я никакие не смотрю. Но для меня очевидно, что у молодых, по крайней мере у тех, которые еще учатся, как правило, короткое дыхание: они легче пишут этюды, новеллы, им дается простой, естественный диалог, у них все в порядке с чувством юмора, но когда дело доходит до большого сценария, до полного метра, все становится сложнее. Редко поступают идеи, достойные долгой работы, а ведь полуторачасовой фильм — это как большая повесть или маленький роман. Раньше же было ровно наоборот: серьезные многоплановые сюжеты не находили кинематографической формы, нужного ритма, выверенной динамики. Сегодня то среднесоветское кино ушло в сюжеты телесериалов и книжек ежедневного спроса, которые читают в метро и поездах. Но нынешние ребята ни от кого уже не слышат заклинаний типа: «Ты должен снять этот фильм, как будто он твой последний» или «Если можешь не писать, не пиши». «Поэт в России больше, чем поэт» — это уже просто смешно сказать. При этом у молодых сейчас меньше амбиций, все хотят быть профессионалами, но культа из кино не делают. Может, только в музыке еще проявляется эта юношеская потребность поклоняться.

«Долгие проводы». Автор сценария Наталия Рязанцева, режиссер Кира Муратова

Л. Шорина. Однако именно кино, как мало что другое, по-прежнему прельщает талантливых людей.

Н. Рязанцева. Да, но для того чтобы пишущему человеку заразиться кинематографом, нужно, чтобы по его сценарию уже что-то сняли, и нужно быть не особенно тщеславным. Сегодня сценарист — фигура совсем незаметная. Например, кто знает кинодраматурга Геннадия Островского? А он, видимо, сейчас самый репертуарный драматург. Можно перечислить много фильмов по его сценариям. Это и «Механическая сюита», и «Любовник», и «В движении», и «Мой сводный брат Франкенштейн».

Л. Шорина. И в каждом из них видна его рука, или просто все они на современную тему? Вообще, как бы вы охарактеризовали сегодняшний тип драматургического конфликта?

Н. Рязанцева. В моде так долго были всевозможные стрелялки, что это уже надоело. Хотя молодые уже хорошо научились делать все то, что за пределами закона. При этом почти нет серьезных фильмов, как раньше говорили, о современности. Все лучшее, что было снято за последние годы, так или иначе, относится к прежним временам, к войне или к 53-му году. А там действительно сюжеты были очень мощные. Хорошие фильмы «про сегодня» есть, но их очень мало. Однако даже в лучших фильмах их авторы как-то ухитряются себя продешевить из-за превратно понятой необходимости демонстрировать сильную мускулатуру, пресловутый экшн. В результате чего и эти фильмы кончаются кровавыми перестрелками без всякой на то надобности.

Л. Шорина. Может быть, дело в том, что сегодня экшн злободневен?

Н. Рязанцева. Острые темы опасны упрощением. В злободневном «не проходят потоки поэзии». Это выражение Сэлинджера. Есть такая, в том числе и сценарная, литература, сделанная по американской моде. Деловой, почти режиссерский сценарий, куда «потоки поэзии» не проникают. Хотя поэтичность сценария — трудноопределимое свойство.

Л. Шорина. А как сегодня начинающих сценаристов учат сценарному ремеслу, если оно трудноопределимо?

«Чужие письма». Автор сценария Наталия Рязанцева, режиссер Илья Авербах

Н. Рязанцева. Учат по старинке, и это правильно. Должны быть традиции. Мы начинаем с этюдов, потом предлагаем что-то посложнее. И, как всегда, не хватает занятий по технологии, просто потому, что во ВГИКе дефицит техники. Сложно организовать сами эти занятия, например, по видеомонтажу. Поэтому самое важное, что преподается во ВГИКе, — язык кино. В результате, за годы обучения студенты могут опробовать целый ряд художественных приемов.

Л. Шорина. И много среди них тех, кто приходит уже со своим сложившимся пониманием мира?

Н. Рязанцева. Нет, я бы так не сказала. За последнее время мне решительно понравились два-три сценария. Не в том смысле, что они были достаточно грамотно сделаны и за них было можно поставить пятерку, а понравились по-настоящему, то есть как читателю и будущему зрителю.

Л. Шорина. В прежние времена таких было больше?

Н. Рязанцева. Да нет. Примерно то же соотношение.

Л. Шорина. Значит, это нормальная ситуация?

Н. Рязанцева. Конечно, в этом смысле мало что меняется. Но так как меняется сама организация кинопроизводства, то у молодых сегодня нет стимула дописывать и переписывать сценарий, ведь режиссеру и сценаристу даже трудно встретиться.

Л. Шорина. А как вам кажется, если бы к современному продюсеру попал сценарий типа «Долгих проводов», где нет не то что экшна, но и исторических разоблачений или исторической апологетики, но все растворено в лирической атмосфере, то был бы у этого сценария шанс?

Н. Рязанцева. Я думаю, что и сейчас есть потребность в таком кино… Правда, скорее всего, из этой истории сделали бы мелодраму, может быть, грубую и плоскую, или сделали бы такой «роман воспитания», проблемное кино, что снималось у нас всегда.

Однако если бы такой сценарий принес продюсеру кто-то из очень известных режиссеров, который умеет еще и в сроки укладываться, и сделать так, чтобы зритель картину посмотрел, то у сценария были бы шансы. Конечно, могли бы повесить ярлык — «фильм для семейного просмотра». Но и тогда, когда «Долгие проводы» были написаны, тоже были большие сложности с этим сценарием, как и с многими другими. Ведь и сегодня тоже лексика запретов и требований существует, просто в сравнении с прошлыми временами она изменилась. Ушли слова «мелкотемье», «отсутствие нравственной позиции», «положительный герой», «очернение советской действительности» и т.д. И то, слава Богу.