Глеб Панфилов: «Я не стал бы ничего менять»

Евгений Гусятинский. Ваш сценарий «Жизнь Жанны д'Арк», написанный тридцать лет назад, был запрещен. Что послужило причиной запрета?

Глеб Панфилов. Запрета не было. Просто не разрешили постановку. Почему? Если вы читали сценарий, то сами можете ответить на свой вопрос.

Е. Гусятинский. Жанна — святая грешница. Тут бездна смыслов. Взять хотя бы вопрос о человеческой свободе. Точнее, о ее невозможности…

«Начало», режиссер Глеб Панфилов

Г. Панфилов. Вы уже назвали главную причину неприятия сценария. Жанна — христианка, глубоко верующий человек. Она видела и слышала святых. Это было неприемлемо для власти. Все остальное — уже второй и третий план. Дело в ее вере, а мы жили в атеистической стране. Разрушались церкви, священников преследовали. И только Отечественная война приостановила гонения. Помните обращение Сталина: «Братья и сестры…»? Но война кончилась, и нужда в духовенстве вновь отпала. А у меня Жанна общается со святым Михаилом. И он является в финале, уже после смерти Жанны. Выходит, она была права.

Мне говорили: «Какие голоса! Какой святой Михаил! Какая христианка!

У нас что, своих героев нет?«Постановку запретили на уровне ЦК — оттуда был дан сигнал в Госкино. Министром тогда был Филипп Тимофеевич Ермаш. Он относился ко мне неплохо, помог с фильмом «Начало», запуск которого был приостановлен Главной редакцией Госкино. Вместо Жанны д?Арк мне предложили ставить Мирандолину. Позднее оказалась на полке «Тема». Но с началом перестройки ее все-таки с полки сняли и выпустили. Я тогда, помню, сказал Ермашу: «Филипп Тимофеевич! Дали бы мне „Жанну д?Арк“ поставить, хлопот было бы меньше, чем с „Темой“». Он усмехнулся. Иронично покачал головой.

Е. Гусятинский. Как сегодня, спустя столько лет, вы воспринимаете этот сценарий?

Г. Панфилов. Ощущения достаточно странные. Конечно, сегодня я этот текст воспринимаю иначе, чем тридцать лет назад. Времена изменились, я изменился. Но менять в сценарии ничего бы не стал. А поставить готов и сейчас. Тема «Жанны», загадка Жанны не раскрыты и сегодня. Возьмите фильм Люка Бессона. Феномен Жанны д?Арк как был таинственным, так им и остался. Бессон не коснулся его. Милла Йовович ничего не могла сделать одна, без режиссера.

Е. Гусятинский. А как вы относитесь к образам Жанны, созданным Дрейером, а после него Робером Брессоном?

Г. Панфилов. На мой взгляд, к феномену Жанны ближе всего подошли Дрейер и Фальконетти, впечатляюще сыгравшая в «Страстях Жанны д?Арк». Фильм Брессона другой. Там исследуется не столько сам феномен Жанны, сколько судебный процесс над ней.

Е. Гусятинский. Дрейер — протестант. Брессон — католик. Вы писали в эпоху официального атеизма…

Г. Панфилов. Дело не в конфессиональных различиях, а в том, что тема свободы, самостояния личности, отношений человека и власти — общечеловеческие, вечные темы. Они актуальны всегда. Просто в жизни общества бывают периоды приливов и отливов, бывает время, когда «не до того». Но когда человек приходит в чувство, все эти вопросы его снова начинают интересовать, волновать и мучить. Так что темы все равно возвращаются — и в жизнь, и в искусство.

Е. Гусятинский. Такое впечатление, что сегодня люди не могут, не успевают прийти в чувство…

Г. Панфилов. Да. Более того. Сейчас у человека столько возможностей, соблазнов, искушений. Все хочется попробовать самому — бизнес, удовольствия, секс, успех, всякого рода игры. Когда люди напробуются, разочаруются и успокоятся, тогда и придут в чувство. Сейчас же мы, россияне, просто ослепли, оглохли, обалдели от возможностей.

Е. Гусятинский. То есть пока для Жанны д?Арк нет ни времени, ни места?

«Начало»

Г. Панфилов. Сейчас вообще не до того. Но если серьезно, то есть и время, и место. Нет денег.

Е. Гусятинский. В советское время система запретов провоцировала колоссальную энергию сопротивления — активизировала все творческие, интеллектуальные, душевные ресурсы…

Г. Панфилов. Верно. Причем, не имея выхода, энергия сохранялась, накапливалась. И — стимулировала мысль. Добавлю, накапливалась не только у творцов, но и у зрителей. Зрительская энергия тоже требовала выхода, ответной реакции. Люди были готовы воспринимать серьезные вещи.

Е. Гусятинский. В каком-то смысле, чтобы сделать неповерхностный, нефальшивый фильм о Жанне, нужно на время поставить себя на ее место. Необходимы ли тут сходные условия?

Г. Панфилов. Да. Это во-первых. Во-вторых, нужно найти исполнительницу, способную почувствовать, пережить и выразить трагедию Жанны.

Е. Гусятинский. Многие эпизоды из сценария вы включили в «Начало»…

Г. Панфилов. Да. Но это ничего не меняет. Я и сейчас не стал бы ничего убирать из «Жанны». Оставил бы в сценарии все как есть. Это простая, точная, выразительная по фактуре, близкая мне история. С пронзительным, вибрирующим человеческим содержанием. Сегодняшний зритель предъявляет к кино высокие технические требования. За счет них-то и растут возможности кино. Нужно им соответствовать. Все должно быть на уровне — изображение, звук. Помимо глубокого содержания необходима еще и занимательность. Фильм не должен давать зрителю повод скучать, есть попкорн.

Е. Гусятинский. Мне кажется, сценарий «Жизнь Жанны д?Арк» стал камертоном всего вашего творчества, а сам образ Жанны наложил отпечаток на других героинь — тех, кого сыграла Инна Чурикова…

Г. Панфилов. Наверное, вы правы, если принять в расчет закон сохранения энергии. Любой запрет становится стимулом. Невостребованная часть энергии остается, требует выхода. Драма невостребованности ищет сублимации в чем-то ином. Вы правы и по поводу того, что образ Жанны так или иначе отразился на других ролях Инны Чуриковой. Ведь в каждом индивиде заложена некая программа, которую он осознает и в меру своего таланта старается реализовать.

Е. Гусятинский. Особенно откровенно, на мой взгляд, черты Жанны воплотились в характере героини «Прошу слова». Ее вера так же несокрушима и трагична хоть и направлена на совсем другие цели.

Г. Панфилов. Вера, как и энергия, сублимируется в нечто активное. Но по природе своей человек не меняется. Меняется характер сублимации, ее сила. Хотя веру можно рассматривать и как заблуждение, а не только как свет истины.

И все же, заблуждаясь, человек способен на нечто героическое.

Е. Гусятинский. Как в вашем фильме «Мать»?

Г. Панфилов. Да. Эту картину почти не показывают по телевидению. Понятно, революционные страсти многим набили оскомину, но, я думаю, зрителю будет близок и понятен пафос «Матери». В ней много того, что и сегодня актуально.

Е. Гусятинский. Будь сейчас возможность, вы решились бы на постановку «Жизни Жанны д?Арк»?

Г. Панфилов. Решился бы. Еще не поздно. Более того, мы с Инной недавно об этом говорили. Я взял бы молодую исполнительницу, а Инна бы работала с ней, помогала ей.

Е. Гусятинский. Вы уже видите такую исполнительницу?

Г. Панфилов. У нас есть талантливые актрисы. Например, Чулпан Хаматова. Считаю ее большой актрисой. Но лицо Инны, ее глаза, ее талант, ее внутренний трагизм и внутренняя сила — это нечто особое. Если вы видели ее в театре, то могли ощутить, что даже на сцене у нее есть крупный план. Причем не только визуальный крупный план, когда с балкона видны ее глаза. Хотя, естественно, я не вижу их так, как вижу на экране. У нее есть феноменальный дар — «крупный план» голоса. Ее голос соответствует силе и неповторимости ее взгляда, выражению ее лица. Все вместе дает поразительный эффект.

Е. Гусятинский. То, о чем вы говорите, размышляя о Жанне — Инне Чуриковой, во многом удалось воплотить в «Начале»…

Г. Панфилов. Да. Но «Начало» — всего лишь набросок. Это скорее кинопробы к «Жанне д?Арк». Как прикидка они годятся. При возможностях Инны эти кинопробы будут отличаться от будущего фильма так же, как этюд отличается от картины. Больше того, год назад я совершенно всерьез сказал Инне: «Давай снимем фильм о Жанне д?Арк. Играть будешь ты». «Как?!» — «Очень просто. Ты играешь, а потом твое изображение я подвергаю компьютерной обработке, сглаживаю морщинки и т.д.». Вы видели фильм «Чокнутый профессор» с Эдди Мёрфи? Там с помощью компьютерной графики герой превращен в толстяка, но при этом сохранены игра, мимика, экспрессия актера. Нечто подобное можно было бы сделать и в нашем случае.

Е. Гусятинский. Инна Михайловна согласилась?

Г. Панфилов. Ну что вы! Хотя если бы у меня были деньги — миллионов два-

дцать — я бы ее уговорил. Абсолютно убежден, что мы смогли бы сделать этот фильм. Я бы снимал его так, словно Инне сегодня двадцать лет — как было тридцать два года назад. Ведь глаза, голос Инны — все осталось. Потом это феноменально с точки зрения рекламы. Если объявить журналистам, что я снимаю «Жизнь Жанны д?Арк» с Чуриковой в главной роли, — будет шок. Все будут кричать, возмущаться: «Как! Это безумие!» Но все будут ждать фильм. И в момент его выпуска в прокат лом на него будет обеспечен. Никакая другая реклама не понадобится. «Чурикова-Панфилов-Жанна д?Арк» — это уже бренд.

Е. Гусятинский. Не инкриминировали ли вам параллели между средневековой властью и советским режимом?

Г. Панфилов. Нет, начальство это не волновало. Хотя, возможно, кто-то что-то усматривал. Тогда в аппарате Госкино, особенно среди членов редакционной коллегии, были специалисты, ухитрявшиеся на пустом месте выискивать аллюзии, создавать проблемы. Возможно, они и в «Жанне» углядели призыв к свержению советской власти — я не в курсе всей этой закулисной возни. Старался не опускаться до их уровня. У меня была возможность напрямую поговорить сглавным редактором. Его опасения по поводу религиозной проблематики сценария мне были понятны.

Сценарий я давал на прочтение Реджин Перну, профессору Сорбонны, одному из самых крупных медиевистов Франции, специалисту по Жанне д?Арк. (Меня с ней познакомил наш специалист по Жанне д?Арк Владимир Ильич Райцис. Он из Петербурга, здравствует и сейчас.) Прочтя сценарий, она прислала свой отзыв, где написала, что мои догадки о Жанне д?Арк весьма, как ей кажется, близки к истине, мой Теофраст — это, вероятно, один из тех неизвестных историкам людей, который оказал огромное влияние на Жанну.

Е. Гусятинский. Что в многогранном образе Жанны является для вас самым важным?

Г. Панфилов. Мне кажется, один из самых главных вопросов, была ли Жанна душевнобольной. Феномен голосов, которые слышит Жанна, ее видения — что это? Божий дар или следствие помрачения рассудка? У Дрейера Жанна явно немного не в себе. У Брессона, напротив, — обыкновенная девушка. Я считаю — это Божий дар. Для меня она такая же, как и Инна Чурикова, человек безупречного душевного и физического здоровья, человек по природе мажорный. Только физическое недомогание, вроде простуды или многодневного, многомесячного недосыпания, может приглушить мажорность и природную доброжелательность Инны. Можно ведь родиться не только очень одаренным, но еще и очень отзывчивым, добрым, чутким, искренним человеком, с юмором, с живым восприятием мира. Необычайно проницательным и умным. И простодушным, что многими может восприниматься как наивность. Но попробуйте обмануть Инну! Она сразу же — благодаря безошибочной интуиции — распознает малейшую фальшь. Когда я увидел, узнал, разглядел Инну, то понял: это же Жанна д?Арк! Она и пример, и доказательство правоты моей концепции образа. Не болезнь, а душевное богатство, внутренняя гармония, данные от Бога, — вот что двигало Жанной. Инне это не надо играть. Это все есть в ней самой. Живи она в то время, она могла бы стать Жанной д?Арк. Болезнь, безумие, шизофрения непродуктивны, неконструктивны. Могут быть и исключения — взять хотя бы Кафку, но это уже другая область.

Е. Гусятинский. С одной стороны, Жанна — доказательство существования Бога. С другой — все знают, что с ней произошло…

Г. Панфилов. Здесь нет противоречия. Она столкнулась с мирскими интересами. Политические, экономические, эротические интересы, воля к власти — все это дьявольская суета, сиюминутная бесовщина, но они преходящи. Франция, родная земля, родная деревня, дом, родители, Бог — вот что свято для Жанны. А король, его политика, интриги двора — это все краткосрочно. Жанна держалась до конца, прошла через все испытания, не сломавшись только благодаря своему удивительному здоровью. Она — победитель. И когда ей говорят: «Твой король предал тебя» и аргументов у нее больше нет, она отвечает гениально просто: «Значит, так нужно было Франции». Вот ее высший интерес. Это свидетельство не только ее одаренности, но и природного ума.

Е. Гусятинский. Скорее безумен мир?

Г. Панфилов. Конечно. Он чудовищно несовершенен. Совершенны отдельные люди. Очень трудно быть достойным, честным, нужным… Таких людей потом называют святыми, но прежде сжигают их на кострах, убивают, четвертуют. Сначала замучат, убьют — потом признают святым. Но мир сопротивляется собственному несовершенству. Нельзя же ничего не делать. Жанна говорит: «Если не я, то кто же?» Хотя бы не участвовать во лжи — это уже трудно, не говоря уж о том, чтобы активно противостоять ей.

Е. Гусятинский. Вы сказали, что нет противоречия между болезнью мира и здоровьем Жанны. Значит ли это, что тут есть высшая гармония: не будь мир безумен, и Жанна не была бы…

Г. Панфилов. …востребована. Да. Так устроен мир. От своих героев он требует немыслимых, нечеловеческих жертв.