Том Круз. «Профессия актера - это шанс научиться жить»

Интервью ведут Жюльетт Мишо и Жан-Пьер Лавуанья

— Вот уже двадцать лет вы являетесь одним из самых высокооплачиваемых актеров Голливуда и суперзвездой, популярной во всем мире. Что было самым трудным для вас за эти годы?

Том Круз

— Обо всем и не расскажешь. Скажем, нелегко преодолевать давление, которое испытывает любой актер, идущий своим собственным путем. Но я не хочу жаловаться. Несмотря ни на что, я всегда любил свою профессию, а необходимость много работать никогда не пугала меня. Уже подростком я стриг газоны, разносил газеты, мне приходилось зарабатывать самому, чтобы купить новую пару обуви или мотороллер. Став актером, я понял, что меня ждет то же самое — такой же каждодневный труд. Но я понял также, что мне дан шанс, который нельзя упустить. К трудностям я был готов. Нас с тремя моими сестрами воспитывала разведенная мать, и я рано повзрослел, почувствовал свою ответственность за них, осознал, что такое семейная солидарность. Кроме того, я постоянно сталкивался с тем, что слишком не похож на других, слишком отличаюсь от сверстников, ведь я всегда и везде был новичком, «чужим» (мы часто переезжали с места на место), у меня никогда не было модной одежды и красивых ботинок, ноутбуки были в диковину… В детстве я думал: «Когда вырасту, все будет иначе». И вот в восемнадцать лет я начал сниматься в фильме Харолда Беккера «Отбой» с такими партнерами, как Тимоти Хаттон, Джордж Скотт, Шон Пенн. Беккер все время потешался надо мной. Но я не из тех, кто легко сдается! Я должен был доказать всем, что чего-то стою. И первый готов экспериментировать, потому что сам хочу понять все в жизни и в профессии.

— Как вам кажется, актерская профессия способствует постижению жизни?

— Конечно. Даже если путь не устлан розами.

— В чем секрет вашего сегодняшнего успеха?

— В том, что я умел разбираться в людях. Я быстро научился понимать, кому можно доверять, а кому нет. Быстро пришло и осознание своих возможностей, их пределов и необходимости усилий, чтобы двигаться дальше. После «Отбоя» мне пришлось сопротивляться ярлыку, который на меня навесили: меня считали таким же психопатом, каким был мой герой в этом фильме, хотя это был результат нормальной актерской работы над ролью, ради которой, кстати, я набрал шесть килограммов веса. Актера на роль Джоэла Гудсена в картине «Рискованный бизнес» режиссер Пол Брикман искал целый год, а со мной он даже не захотел встретиться, потому что, как и другие, считал меня ненормальным.

— Что изменилось в вашей жизни с тех пор?

— Я сайентолог. Сайентология помогла мне больше всего и в жизни, и в профессии.

— В какой мере она способствовала вашему профессиональному становлению?

— Чем лучше понимаешь жизнь, тем лучше проникаешь в образ своего героя. Сайентология помогла мне понять себя и других. Я стал легче переносить стрессы и страхи, свойственные многим актерам. На самом деле все подчинено работе сознания. А работа артиста заключается в создании новой реальности, которая в известной мере не поддается анализу…

— Что позволяет вам двигаться вперед? Слава, деньги?

— Только не это! Я действительно много зарабатываю, но, могу вас заверить, ни разу в жизни ничего не решал из денежных соображений. Хотя бы потому, что в кино никогда нельзя быть уверенным в абсолютном успехе.

— Но, снимаясь в фильме «Миссия: невыполнима-2» и готовясь к съемкам в третьей части, не эксплуатируете ли вы успех предыдущей работы?

— Может быть. Но такие ленты интересны мне как раз тем, что позволяют развлечься в новом жанре, попробовать себя в нем, воспользоваться его возможностями. Снимаясь в той или иной картине, никогда не знаешь, будет ли продолжение. Всякий раз это новое приключение…

— Говорят, вы не можете найти постановщика на «Миссию-3»…

— Не хочу называть имена тех, кто отказался. Скажу лишь, что Джей Джей Абрамс лучше других осознает сложность проекта. Он давно задает себе те же вопросы, какие задавал себе я на протяжении десяти лет съемок «Миссии». К тому же он невероятно способный режиссер… Съемки намечены на будущий год.

— После «Войны миров» Спилберга?

— Да. Со Стивеном мы вскоре начинаем работать в Нью-Джерси.

— Однако вернемся к вопросу о том, что стимулирует вас идти вперед…

— Наверняка жажда некоего совершенства. Сколько помню себя, мне всегда хотелось быть продюсером, ведь это замечательная и лучшая возможность глубже понять кино. Когда я читаю тот или иной сценарий, я спрашиваю себя, удастся ли мне сделать что-то новое. Даже если меня предостерегают от какой-то работы, я все равно иду на риск, если она меня заинтересовала.

— Бетт Дэвис говорила, что многие потому становятся актерами, что не могут выносить самих себя. Вы из их числа?

Том Круз в фильме «Человек дождя»

— Нет. Желание стать актером появилось тогда, когда я, изображая знакомых или подражая кому-то, слышал довольный смех сестер. И еще после просмотра любимых фильмов — «Лоуренс Аравийский», «Американские граффити», «Челюсти»… Я быстро понял, что эта профессия дает прекрасную возможность знакомиться с другими людьми, испытать нечто новое в себе… Это шанс научиться жить. И еще — мечтать!

Мне нравится в кино совместная творческая работа. Во время съемок во мне всегда вспыхивает невероятная радость! Просто великолепно, когда можно творить вместе. Еще снимаясь в «Отбое», я был поражен, какой заботой окружены все актеры, даже молодые. С тех пор я по-настоящему и заболел кино. Помню, как приставал с кучей вопросов к Мартину Скорсезе по поводу «Бешеного быка» или к Сидни Поллаку на съемках «Фирмы»: «Чемуслужит общий план? А для чего здесь нужен крупный план? Как ты используешь эти планы, чтобы рассказать историю?» Быть может, когда-нибудь я сам сниму полнометражный фильм. Мне всегда хотелось знать про кино абсолютно все, и никогда я не испытывал зависти или ревности к успеху других. Напротив. Чужой успех очень стимулирует. Есть фильмы, которые я смотрел десятки раз исключительно из-за игры актеров.

— Какие, например?

— Их много. Я очень хороший зритель и легко увлекаюсь происходящим на экране. И, как ни странно, чем больше я проникаю в тайны актерской профессии, тем большее удовольствие испытываю от просмотра фильмов. Я всегда хотел работать с лучшими из лучших! Ничто так не волнует, как участие в создании чего-то единственного в своем роде, что поразит людей, вызовет в них сильные чувства и, возможно, отразится на их жизни. Когда замечательный режиссер, скажем, Роб Райнер или Пол Томас Андерсон, приглашает меня на роль в своем фильме, разве я могу отказать себе в удовольствии поработать с ним? Разве можно не пожелать отправиться с ним в новое путешествие? (Смеется.) Меня не интересует, в моде они сейчас или нет. Я просто благодарен им за то, что они есть. И во время съемок мы помогаем друг другу, стараемся идти в одном направлении. Вот почему, кстати, я обязательно смотрю все фильмы тех, с кем работаю.

— В самом деле?

— Да. Я просматриваю все фильмы актеров и режиссеров, с которыми мне предстоит работать. Это вошло в привычку еще со времен «Отбоя». Харолд Беккер показал нам тогда свои фильмы, и они помогли мне его понять. То же касается и актеров, и сценаристов, и операторов, и продюсеров. Только увидев их фильмы, понимаешь, как меняется или не меняется их стиль, как они развиваются или не развиваются в творческом отношении.

На съемках мне часто приходится спорить с коллегами. Я должен понимать то, что они намерены сделать, а вовсе не то, чего они делать не собираются.

— Не отсюда ли ваша репутация человека, который любит все контролировать?

— Да нет, все не совсем так, конечно. (Смеется.) Просто всегда нужно владеть ситуацией, а в команде для блага фильма должны быть компетентные люди.

— Выбирая проект, вы стремитесь отвечать за фильм в целом. Но каково было вмешиваться в работу такого режиссера, как Стэнли Кубрик?

— Речь идет не о вмешательстве, а об участии. Режиссер выбирает актеров и нуждается в их помощи. Уверяю вас, мы со Стэнли много беседовали. Много. О кино, о фильмах, об объективах, о режиссуре. Было очень интересно.

— Нет ли противоречия между вашим желанием все держать под контролем и особенностями актерской профессии, которая предполагает отказ от самостоятельности?

— Нет. Тем более что это не столько контроль и власть, сколько настоящий интерес к своему делу и увлеченность им. К тому же как бы подробно

Том Круз в фильме «Интервью с вампиром»

в начале работы актер и режиссер ни обсуждали особенности проекта, всегда остаются некоторые неоговоренные детали, а во время съемок постоянно возникают новые идеи, которые нужно предложить друг другу. Но как бы там ни было, на съемочной площадке перед камерой я только актер, даже если являюсь продюсером данного фильма. Я хочу, чтобы мной руководили, чтобы мне помогали. Но я не могу детально не продумать все, что касается моего героя, чтобы наилучшим образом выполнить поставленную передо мной задачу. И, конечно же, я хочу надеяться на то, что режиссер примет мои предложения или хотя бы отнесется к ним с вниманием. И тогда я способен на многое, тогда смогу сделать рывок вперед, испытывая радость, даже если снимаюсь в трудной сцене.

— Какое, на ваш взгляд, самое сильное ваше качество как актера?

— Я много и серьезно готовлюсь к роли… Пусть меня считают психом! Но эта подготовительная работа меня особенно разогревает. Когда чувствуешь, как герой овладевает тобой даже помимо твоей воли, ощущаешь в себе тайную силу. Бывает, проснувшись ночью, я записываю в блокнот пришедшие в голову мысли. Я думаю обо всем, что связано с моим персонажем.

Но в повседневной жизни его характер на меня не оказывает воздействия. Во всем должна быть мера. Никогда не надо себя насиловать. Иначе ничего хорошего не выйдет. Это как в любви — ничего не получится, если проявляешь нетерпение. (Смеется.) К роли тоже нужно подходить постепенно. Профессия актера — это всегда невероятное, в том числе физическое, напряжение. Непосвященные не понимают, до какой степени она требует тебя всего. Я знаю актеров, которые доводят себя до изнеможения, и они очень суровы по отношению к себе, изводят себя переживаниями, что та или иная сцена им не удалась. В результате они как бы запирают себя в одиночную камеру. Просто невозможно это видеть!

— Роль в каком фильме доставила вам самое сильное напряжение? В «Рожденном 4 июля»? В «Интервью с вампиром»? В «Магнолии»?

— Не знаю. Не могу сказать. Разумеется, нелегким был фильм «Рожденный 4 июля»… Но каждая роль приносила мне удовольствие, была новым уроком…

— Что привлекло вас в сценарии «Соучастника»?

— Возможность работать с Майклом Манном. Это блестящий режиссер с поразительным взглядом на вещи! Мастер. Динамика отношений между убийцей Винсентом и шофером такси Максом меня тронула. Это история десяти дней и одной ночи в жизни этих людей, когда все идет прахом… Послав мне сценарий, Майкл еще не знал, какую из ролей отдать мне. Но после детального разговора мы пришли к мысли, что это будет Винсент…

— Потому что это была возможность снова сыграть «настоящего» злодея?

Том Круз в фильме «Соучастник»

— Не только. Я не размышляю о том, добрый он или злой. Мне важно понять, насколько он мне интересен, новая ли для меня эта роль. Винсент не первый аморальный тип в моем послужном списке. Лестат в «Интервью с вампиром» и гуру в «Магнолии» тоже были ничего себе. (Смеется.)

— А есть ли темные стороны в вашем характере?

— Наверняка есть что-то. (Смеется, потом задумывается.) Возможно, цинизм. Но я ярый оптимист. Я всегда предпочитаю наполовину полныйстакан наполовину пустому. Меня больше интересует добро, чем зло.

— Вы известны как актер, который стремится раскрыть мотивы поведения своих героев. А было ли трудно играть бессовестного убийцу в «Соучастнике»?

— Нет… Было интересно понять поведение Винсента, его моральный — точнее, аморальный — кодекс, то, почему он не ощущает вины за совершенные преступления, почему он поставил себя вне общества… Его нанимают убивать, и если бы он ответил отказом, это образовало бы брешь в его «этике». Я подошел к роли с этой стороны. Майкл очень помогал мне в работе. Готовясь к фильму, он встречался с настоящими убийцами, людьми из секретных служб, привыкших к такого рода «поручениям». Он придумал биографию Винсента, показывал фото места, где тот родился! Однажды он прислал мне форму курьера «Федерал Экспресс», чтобы я привык ходить в ней в толпе. Образ Винсента, который все время выдает себя за кого-то, — это метафора актерской профессии. Мне очень подходит метод работы Майкла. Я часто начинаю с внешнего облика героя, чтобы затем лучше погрузиться в его внутренний мир. Скажем, на съемках «Самурая» я много занимался физическими упражнениями, а уж потом — психологией героя.

— Что было самым трудным в работе над образом Винсента?

— Мне очень нравится мысль Майкла, что этот фильм — как последний акт трагедии. Мы не рассказываем начало и середину сюжета — только конец этого типа, который, где бы ни появлялся, всюду приносит с собой настоящий хаос… Нам было интересно понять, в какой момент Винсент начинает колебаться. Сцена в джаз-клубе, где он убивает парня, решающая.

Но сомнения, появившаяся трещина в его характере показаны Майклом очень тонко, как и увлечение Винсента шофером Максом. Почему он не расстреливает Макса в самом начале? Почему тот становится ему интересен?

— «Соучастник» снят цифровой камерой. Это что-то меняет в актерской игре?

— Это увеличивает удовольствие от работы. Можно играть длинные сцены и тотчас повторять их, не дожидаясь, когда перезарядят камеру…

В Майкле меня потрясает жажда обновления, стремление использовать, снимая ночной городской фильм, все возможности техники. И отнюдь не для того, чтобы поразить публику, а исключительно для воплощения замысла. Он настоящий художник.

— С продюсером Полой Вагнер вы создали кинокомпанию. Как вы обозначаете ваши продюсерские амбиции?

— Работать с режиссерами, которых я люблю и которыми восхищаюсь, поддерживать их, насколько могу. И не обязательно в фильмах, где играю сам. Это относится к Алехандро Аменабару, Кэмерону Кроу, Роберту Тауну… Я намерен продюсировать самые разные проекты.

Studio, 2004, octobre, № 205

Перевод c французского А. Брагинского

img height=