Российское кино: как вернуть деньги? Круглый стол «ИК» с участием ведущих продюсеров

Предлагаем вниманию читателей материалы «круглого стола», который был организован и проведен редакцией журнала «Искусство кино» при содействии Союза кинематографистов РФ в рамках XXVI Московского МКФ.

В разговоре приняли участие президент фестиваля Никита Михалков, продюсеры Александр Атанесян, Леонид Верещагин, Сергей Сельянов, Сергей Сендык, Сергей Члиянц, критики Л. Карахан, Д. Дондурей и другие.

Даниил Дондурей, журнал «Искусство кино». Безусловно, одна из самых привлекательных тем для размышлений о кинематографе во все времена, но особенно в последние пятнадцать лет, — это деньги. Что происходит в нашей индустрии с точки зрения экономики, какие здесь идут процессы, кто и сколько заработал, что нас ждет в будущем? Обычно мы отдельно говорим об артхаусе, отдельно — об основном потоке картин, о блокбастерах, о кино на телевидении, о кинотеатрах. Хотелось бы услышать мнение наших ведущих продюсеров о взаимодействии всех сегментов киноиндустрии, о том, как они представляют себе ее нынешнее состояние и развитие в ближайшем будущем. Для начала я попросил сотрудников журнала «Кинобизнес сегодня», который в последнее время буквально стал нашим поводырем в сфере кинопроката, рассказать о положении дел на российском рынке.

«72 метра», режиссер Владимир Хотиненко

Мария Гаврилова, журнал «Кинобизнес сегодня». Прежде всего хотелось бы сказать о том, что в сезоне 2003-2004 годов появилось несколько российских фильмов — а это «Антикиллер-2», «Даже не думай-2», «72 метра», «Водитель для Веры», — которые собрали в кинотеатрах около трех миллионов долларов каждый. Это уже знаковые величины. Такой результат можно сравнить лишь с прокатом «Сибирского цирюльника» в 98-м году. Поэтому неудивительно, что теперь мы стали соглашаться с мнением, что в кино можно не только вернуть деньги, но и заработать. Наконец-то и у нас появились (точнее, появляются) профессионалы, которые понимают, что, зачем и для кого они снимают.

Но у нас пока плохое позиционирование фильма на уровне идей, на его рекламную кампанию тратится мало денег. Если сумма затрат на продвижение западного, американского проекта составляет примерно 60 процентов его бюджета, то в России — менее 10 процентов, да и суммы совершенно несопоставимые. Нет и киномаркетинга, который помогает продюсерам предположительно понять судьбу проекта в условиях как удачной, так и неудачной ситуации на рынке, обойти острые углы, которые могут появиться во время производства или проведения рекламной кампании фильма. На Западе этим занимаются специализированные независимые агентства, такие, например, как Nilson, Energy или OTX, там на это тратится достаточно денег. У нас же — вне блокбастеров — связь со зрителем практически отсутствует. Американские компании-мэйджоры никогда не позволяют себе роскоши не протестировать фильм хотя бы три раза перед выпуском его в прокат. Дело в том, что деньги, которые они на это тратят, намного меньше их затрат на производство. Неудачная дата релиза картины, или неправильно выбранная целевая аудитория, или эффект негативного «сарафанного радио» может серьезно подпортить ее прокатную судьбу.

Известно множество случаев, когда после тестового просмотра полностью переделывают финал фильма. Поможет ли подобная практика российскому рынку, я думаю, покажет время. Но уже сейчас продюсеры заинтересованы в том, чтобы предугадать, даже просчитать мнения и реакцию широкой аудитории. Продюсер фильмов «Даже не думай!» и «Личный номер» Сергей Грибков проводит домашние фокус-группы, а Константин Эрнст заказывает профессиональное исследование, как он делал на проекте «Ночной Дозор», — все это говорит о том, что механизм правильного продвижения фильма будет востребован и у нас.

«Сибирский цирюльник», режиссер Никита Михалков

Д. Дондурей. Да, у нас с гигантской скоростью увеличивается кинотеатральный рынок. Просто с гигантской. Вы знаете данные на 97-й (самый неудачный) год — 7-8 миллионов долларов. А в 2004-м общие сборы составили 270 миллионов. Я думаю, что такой скорости роста нет ни в одной отрасли народного хозяйства. Через год наши кинотеатры будут собирать полмиллиарда долларов. По этому показателю мы станем пятой-шестой страной Европы. При минимальном участии государства. Сам бизнес признает: тут есть деньги. А вот доля названий российских картин в структуре нашего проката не увеличивается. Кинотеатры есть, деньги у тех, кто ходит в кино и дает пятидесятипроцентный прирост ежегодно, тоже есть. В прошлом году с помощью государства был осуществлен шестьдесят один проект, а в прокат вышло лишь сорок. А деньги собрали — пятнадцать, в топ-сотню же попали девять наших лент. Это что за эффективность такая? При этом вы знаете, что в 2004 году семьдесят фильмов, в основном американских, преодолели планку в миллион долларов, а несколько собрали больше десяти миллионов.

Кроме того, существует мощнейшее искушение телевидением. Отечественные сериалы занимают первые строчки всех рейтингов. Сейчас в работе более двух тысяч часовых эпизодов, которые рынок готов проглотить. Получается, что в кинотеатрах американские фильмы составляли 88 процентов репертуара, а российские — 7. Так появляются три экономики — для кинотеатра, для телевидения и для продвинутой арт-тусовки. Новое явление — фильм плюс сериал — возникает там, где есть телевизионные деньги, где есть гигантская телевизионная реклама. Мы знаем, что во всех тех проектах, которые являются чемпионами этого года, участвует телевидение. В этом случае все телевизионные версии фильмов, показанных в кинотеатрах, — это чистая прибыль! Как должен выживать артхаус и каким он должен быть в этой ситуации? И, наконец, последнее — политика государства. Вы знаете, что в последние два года оно вкладывало в кино довольно много денег — поддержало 80 процентов проектов. Практически все продюсеры согласны с тем, что 30 процентов бюджета, пока рынок не вырос, должно возмещаться государством. Это правильно?

Александр Атанесян, продюсер. Проблема возврата денег стоит перед теми, кто эти деньги вкладывает и хочет вернуть. Поэтому я не очень хорошо понимаю, что за проблему мы здесь ставим. Между собой мы, я имею в виду продюсеров, можем обсуждать: вернули — не вернули деньги, жаловаться или, наоборот, радоваться. Кроме того, я думаю, что цифры, которые Даниил Дондурей привел по поводу проката, сомнительны. Я не знаю, откуда берется официальная статистика. Думаю, что к планке 3 миллиона долларов в этом году приблизился, но ее не достиг только один фильм — «72 метра» Владимира Хотиненко. Проблема возврата денег, на мой взгляд, кроется в четырех плоскостях. Первая, о которой больше всего говорит «Искусство кино», — это плоскость социальная. Вторая — рыночно-экономическая. Третья — собственно творческая. И четвертая — производственная. Если с первыми двумя более или менее ясно, они зависят от того, сколько зарабатывает народ и сколько кинотеатров в стране, то творческая и производственная позиции у нас находятся в плачевном состоянии.

«Бумер», режиссер Петр Буслов

Все сценарные конкурсы, проведенные в том числе и с участием Даниила Борисовича, показали, что в нашей стране катастрофически не хватает хороших сценариев. Появятся они, мы увидим, что так же катастрофически не хватает режиссеров. Вдруг обнаружатся режиссеры, поймем, что не хватает вторых режиссеров, ассистентов и так далее по всей кинематографической цепочке. Творческий кризис, на мой взгляд, совершенно очевиден. Для того чтобы этих людей обеспечить работой, нужны павильоны, студии, камеры.

И хотя все это сегодня развивается, закупается, все равно мы идем в хвосте, скажем, не самой кинематографической державы Голландии. Я лично привожу оттуда кинокамеры и совершенно не могу понять, почему их в России недостаточно. То же самое происходит с осветительной аппаратурой, ее привозим из Германии или пользуемся старой, некачественной. Мы, продюсеры, не можем влиять на количество кинотеатров, которые строятся в стране, на социальную ситуацию, на покупательную способность населения и его желание идти в кино, — никаким другим способом, кроме как созданием хорошего кино. Это наш единственный инструмент. Нам необходимы крепкие профессионалы, определенная технология. Ни того, ни другого в приличном состоянии в России в настоящее время не существует.

Д. Дондурей. Хотелось бы поговорить о проблемах, возникающих с фильмами разного типа. «Антикиллер» Егора Кончаловского — это фильм одного направления, а, скажем, «Настройщик» Киры Муратовой — это совсем другое кино.

А. Атанесян. Я сейчас спрошу у зала, кто помнит победителей кинофестиваля «Кинотавр» 2002 года. Поднимите руку. Видите? А ведь здесь сидят люди, которые занимаются отечественным кинематографом. Можете себе представить, чтобы в киносообществе США никто не вспомнил, кто получил «Оскар» два года назад? Я это говорю не к тому, что «Кинотавр» хуже «Оскара». Просто там премия гарантирует кинематографистам хорошую работу и дополнительные плюсы к гонорарам, приносит не просто славу, но и определенные профессиональные дивиденды. А бренд победителя российского фестиваля или премии ничего не дает. В лучшем случае кинокомпания «Кодак» подарит дебютанту пленку на следующий фильм. Ну и статуэтки, статьи в газетах. Какой прокатный успех имело «Возвращение» А. Звягинцева, получившее все призы? Конечно, Венецианский фестиваль является неким сертификатом. Люди пошли посмотреть, что же такое «Возвращение» и почему оно получило такой важный приз. Я не считаю фестивальные успехи, если речь не идет о Канне, Венеции, «Оскаре», серьезным стимулом для проката. Это пять-шесть картин, которые в масштабе киноиндустрии не определяют ни кассу, ни зрительский спрос, который формируется разными способами, рекламой в том числе.

«Турецкий гамбит», режиссер Джаник Файзиев

Хочу подчеркнуть: большинство продюсеров не отвечают на зрительский спрос. Не умеют это делать. Кто умеет, тот просчитывает, выбирает хороший сценарий, делает качественное кино. Вот Сельянов умеет, Михалков умеет, а Атанесян, наверное, не умеет.

Сергей Сельянов, продюсер. Все в нашем кино развивается настолько бурными темпами, что статистика просто не успевает за ними. Возникает странная ситуация, когда живешь в отсутствие опыта. Каждый день, как в первый раз выходишь на площадку, которая называется кинобизнесом. В прокате скоро появятся около десяти по нашим меркам крупных российских фильмов. Это даст пищу для анализа. Надеюсь, что цифры, которые будут сообщаться, окажутся близки к реальности. Потому что пока — и это отдельная проблема — они не прозрачные. Что касается зрительских ожиданий, то тут Александр Атанесян мне помог, главную проблему он назвал абсолютно точно и исчерпывающе: не хватает того, что называется профессионализмом. Среди продюсеров сейчас распространена присказка: «Деньги у нас есть — у нас идей нет». Слово «идея» означает, что нет сценариев, нет режиссеров, то есть не то чтобы совсем нет, но немного тех, с кем можно вне всякого сомнения иметь дело. С остальными — какие-то мучительные процедуры. Допустим, есть интересный сценарий, но чтобы его запустить, его нужно «довести», а это может продолжаться два года. У меня был проект, к которому приложили руку четырнадцать сценаристов.

Под словами «идей нет» понимается не вспышка сознания, а идея, выраженная на ста страницах бумаги, а затем оплодотворенная режиссером, который хочет ее воплотить. Я был и режиссером, и сценаристом, подавляющее большинство людей этих профессий талантливее, чем я в этом качестве. Конечно, с развитием рынка, когда денег становится больше, ситуация сама начнет работать. Особенно на некоем индустриальном пространстве, где предполагается конвейер, как на сериалах. Ясно, что в кино есть штучные фильмы, но появляется и так называемый мейнстрим, который, с одной стороны, вполне качественный, а с другой — предназначен для оборота «деньги — товар — деньги». И должны появиться люди, такие как на телевидении, где сразу же сформировалась рыночная среда. Когда там заведомо появилась маржа для производителей, ее заранее закладывают в бюджет. Это плюсовой рынок, в отличие от кинематографического, который долгое время был убыточным, да и сейчас, на круг, остается таким. Только тогда, когда в кино появится прибыль, а с ней и все остальное, будет действовать, по любимому выражению Даниила Дондурея, почерпнутому им у Адама Смита, знаменитая «невидимая рука рынка».

Рынок действительно многое определяет. Он откуда-то берет нужную инфраструктуру, которая начинает заниматься маркетинговыми агентствами, фокус-группами, действиями по продвижению картины, доводчиками сценариев. Я всего этого как будто бы хочу, но совсем не уверен, как сам лично в этом обновленном пространстве буду себя чувствовать. Хотя, конечно, постараюсь занять какую-то собственную нишу. Мне интересно штучным продуктом заниматься. Деньги зарабатывать лучше в другом месте. Это я могу, да и сейчас все делаю для того, чтобы иметь возможность заниматься кино. В России это легко. Нужно лишь, чтобы деньги здесь были следствием качества продукта, каких-то свойств вещи, которая тебе нравится. И нравится не только тебе, поэтому ты и сумел ее продать.

Татьяна Воронецкая, режиссер, продюсер. Для кого вы производили свои последние фильмы: для проката, для фестиваля? Какие задачи вы ставите при работе со сценаристами, режиссерами? Сделать продукт грамотно, точно и четко или создавать великие произведения киноискусства? Я никак не могу для себя определить ваш термин — «штучные фильмы».

С. Сельянов. Это значит отдельно стоящие где-то, в каком-то ряду… Заниматься плановым производством шедевров — это безумие, профессиональный идиотизм.

Т. Воронецкая. Вы даете установки авторам — сделать, например, в определенном жанре какую-то конкретную историю — или, наоборот, исходите из того, что вам приносят нечто необычное, выдающееся в данной области? Или как продюсер ставите задачу в соответствии со своими представлениями о зарабатывании, о возврате денег?

«Водитель для Веры», режиссер Павел Чухрай

С. Сельянов. Нет у меня никаких целей кроме производства качественных фильмов, которые мне нравятся. Нет плановости в моей работе, никакой системности. Я какое-то время произвожу очень мало картин, потом много, потому что что-то скопилось, что-то появилось. И всё. Я делаю то, чего хочу сам. Мне иногда бывает неловко так выражаться, ведь фильм делает режиссер.

Я только помогаю, участвую и двигаю то, что мне просто нравится. Подсознательно мне нравится то, что нравится многим, в этом смысле я имею в виду рынок, зрителей. Но меня не увлекает кино как коммерческий проект. Есть хорошее выражение Абдрашитова: «Киногамбургерами заниматься неинтересно». Гамбургеры приносят гораздо больше денег, чем какие-то там изысканные пирожные, замечательные, нежнейшие, выигравшие главные призы на Каннском фестивале пирожных всего мира.

Никита Михалков, председатель СК России. Когда Сергей Сельянов говорит, что ему нравится делать то, что нравится делать, а деньги зарабатывать в другом месте, в общем, это достойная позиция и счастливая возможность. Но я совершенно убежден, что можно делать то, что тебе нравится, и зарабатывать на этом деньги. Это и есть основная цель страны, которая хочет вписать себя в число кинематографических. Что касается кризиса идей или их отсутствия, я считаю, что это глобальный процесс. Он касается не только нашего кино. Если посмотреть на то, что отбирается на фестивали и на то, что идет в мировом прокате, собирая там огромные деньги, в общем-то, наблюдается большой кризис идей. Что касается нашей ситуации, дело тут в том, что и у нас возникает интеллектуальный «Макдоналдс», желание делать продукт как бы для всех в равной степени. Я понимаю, это действительно вещь довольно пагубная и печальная… Раньше люди шли смотреть конкретного автора, своего режиссера. Точно так же, когда делается экранизация, то — я это понял для себя — экранизировать надо не произведение, а писателя. Все, что вокруг писателя, его дневники, заметки, комментарии, связанные с той вещью, которую ты экранизируешь. Мне думается, что сегодняшняя проблема как раз и заключается в том, что упало значение личности как таковой — того самого режиссера. Конечно, они есть, и я не буду называть имена тех, кто вам прекрасно известен.

Вторая проблема, которая кажется мне довольно серьезной: очень многие научились, как делать, но им абсолютно или часто не понятно, что делать. Это проблема, в частности, «Антикиллера». Егор Кончаловский — потрясающий профессионал, владеющий формой. Но если, как арбуз, как апельсин, очистить «Антикиллера», снять, убрать из него все, что вызывает такой ажиотаж: звук, саунтрек, новый способ распечатки, все трюки — оставить один сюжет… О чем идет речь? Вы, собственно, ради чего в барабан-то били? Наверное, это и есть мастерство иллюзиониста — то, на что годится кино и что оно превосходно умеет делать: бить по плечу с правой стороны, а вынимать деньги из левого кармана. Это правильное дело, и нужно этому учить тоже. Но тем не менее гармония — это когда совпадает то, что ты хочешь, с тем, что ты можешь. Мне думается, что как раз возможности и умения при отсутствии идей и рождают тот кризис, который мы сегодня имеем. Но это процесс временный. Сегодняшний разговор был бы абсолютно немыслим шесть, семь, восемь лет назад. Просто не о чем было бы разговаривать. Следовательно, идет движение, процесс развивается.

Но у меня есть вопрос к продюсерам, при этом хочу понять, если он порочен, пусть мне объяснят, почему порочен, а если достоин внимания, почему мы им не занимаемся. Я до сих пор не понимаю, почему мы не хотим пробить, чтобы с каждого билета на иностранный блокбастер отчислялись проценты в пользу производителя отечественного кино. Не могу понять, кто против этого? Американцы? Но они все-таки смирились с тем, что так происходит во Франции. Против этого дистрибьюторы, но если есть закон, его надо исполнять. Почему продюсерам, кинематографистам, вообще нам всем — и чем быстрее, тем лучше — не объединиться для решения этого вопроса, что сильно помогло бы кинематографу. Пять лет назад было тридцать новых кинотеатров, сегодня их семьсот. Посчитайте.

«Побег», режиссер Егор Кончаловский

Вы, наверное, все помните: директор картины во времена советской власти получал постановочные шестьсот рублей, а режиссер, соответственно, от четырех до восьми тысяч, а если первая категория и госзаказ, то десять тысяч постановочных. Я все не мог понять, почему у директора фильма, второго человека в группе, шестьсот рублей, а у режиссера шесть тысяч. Потому что априори предполагалось, что директор свое украдет. А режиссеру красть негде, поэтому ему надо платить. Если жить по этому принципу, предполагая, что все равно положенные тебе деньги украдут, то, конечно, лучше не делать, как во Франции. Но я хочу получить внятный ответ.

Д. Дондурей. Я постараюсь сейчас сформулировать какие-то идеи к ответу на этот вопрос. Во-первых, во Франции нет других форм государственной поддержки, кроме прямых отчислений с билета. Они составляют 8 процентов с каждого проданного и электронно отслеженного билета. Там другая система движения денег. Они из кинотеатров, минуя Минфин, идут в кинопроизводство напрямую, в отличие от устройства российской экономики, где все тонет в общем котле бюджета. Это — во-первых. Во-вторых, у нас государство сегодня вкладывает в киноиндустрию более пятидесяти миллионов долларов в год. Вы понимаете, что это в два с половиной раза больше, чем если вы будете добиваться восьми процентов. Наше государство без сложных отчислений дает больше. Это — красивая идея, но…

Н. Михалков. Почему «или — или», а не «и — и»?

Д. Дондурей. Потому что во Франции все остальное — тоже французское. Бог с ней с Францией.

Н. Михалков. Мы-то почему не можем это сделать? Я хочу ответа…

Д. Дондурей. Мы не можем это сделать, потому что, во-первых, никогда не пробьем специальные отчисления с билета в кино помимо национального бюджета, особенно если хотим вступить во Всемирную торговую организацию, во-вторых, не сумеем собрать эти деньги с кинотеатров…

Лев Карахан, критик. На самом деле мы подошли к главному вопросу нашей дискуссии: какая модель, какой экономический механизм наиболее эффективны для достижения художественного результата? Я начну издалека и порадую вас цитатой из совершенно уникальной стенограммы, которую недавно прочел в журнале «Родина»1. Она связана с известным событием — знаменитой выставкой в Манеже, на которую заявился Н. Хрущев. Год назад был рассекречен его личный фонд, в котором эта стенограмма хранилась. В своих замечаниях по поводу увиденного на выставке первый секретарь, по-моему, предвосхитил многие из тех вопросов государственной поддержки художника, которыми мы сегодня задаемся. Заранее прошу прощения за некоторую неполиткорректность — она идет от первоисточника.

Н. С. Х р у щ е в. Где авторы? Где автор этой «ночи»? (Речь идет о картине. — Л.К.) Ну, скажите, что это такое?

Х у д о ж н и к С о о с т е р. По-моему, искусство не бывает одного плана, но бывают эксперименты, одни — агитируют, другие — ищут новые пути, возможности, и все это идет в одно общее дело, потому что не может быть одного стиля на все века. Часто это очень трудно найти, поэтому бывают и ошибки, и находки.

Н. С. Х р у щ е в. Куда вы двигаетесь, я опять повторяю, я вас считаю педерастами… И вы хотите, чтобы мы это финансировали?

Если отвлечься от полемических крайностей, то окажется, что речь идет о деньгах, о финансировании искусства государством. И далее:

Н. С. Х р у щ е в. А это что, это — картина? Вот это — новое в живописи? Мы имеем право послать вас на лесоразработки, чтобы вы там лес рубили и отработали затраты… Черт вас возьми, сколько вы учились, сколько вы народного хлеба съели. Я — бывший шахтер, и чтобы я допустил, чтобы мои братья, которые уголь добывают, чтобы они кормили вас. Езжайте за границу, но сначала отработайте.

В этой второй цитате Хрущев ясно указывает на вполне рыночный механизм избавления от претензий госинвестора: вложенные средства надо отработать. По Хрущеву, кто отработал, может даже ехать за границу, то есть получить полную свободу и избавиться от упреков в том, что ест чужой хлеб. У Хрущева, конечно, были свои представления о том, как художник должен отрабатывать, — лесоповал, шахта. Мы продвинулись сегодня чуть дальше и понимаем, что в условиях рынка отработать можно и искусством, «продав рукопись». Так вот, мне кажется, что именно отрабатывая вложенные деньги, художник получает настоящую свободу. А льготы, субсидии и отчисления, то есть даровые деньги, его только закабаляют. Государство всегда может сказать художнику, что он ест чужой хлеб. Именно принципиальная возможность рассчитаться с инвестором является экономической базой свободного творчества. Могут быть, конечно, и дотации, но эти деньги, в отличие от возвратных, не гарантируют творческую независимость.

«Бой с тенью», режиссер Алексей Сидоров

Н. Михалков. Что бы мы ни говорили, как бы ни говорили, нам нужно какие-то для себя принимать решения. Мы чисто технологически не можем сегодня конкурировать с американским кино. Для того чтобы этот разрыв сокращался, независимо от того, будем мы быстро двигаться или просто грести, будет нас пятнадцать или шестьдесят на челне, но это все равно бессмысленно, мартышкин труд! Нам необходимо очень мощное вливание, которого государство дать не может. Нужен сильный толчковый финансовый разбег. Вне связи с тем, заботимся ли о своей нравственности, или о том, что будем в себе воспитывать иждивенцев. Не верю я в это! Я убежден, что если сегодня собрать дееспособных продюсеров и кинематографистов и спросить: «Братцы, как вы считаете, нужно нам, чтобы восемь процентов денег от американских блокбастеров шло на производство наших фильмов?», вряд ли кто-нибудь из них скажет: «Нет, нам это не надо!» Ну хорошо, если не надо, объясните мне причины?

Сергей Сендык, продюсер, дистрибьютор. Много лет я производил кино как продюсер, абсолютно на свои деньги. У государства их не брал и даже не просил господдержки на печать копий. Почти все фильмы окупились. Наша главная задача сейчас — сделать так, чтобы государство оставило нас в покое. Я это говорю и как продюсер, и как прокатчик. У меня есть свои кинотеатры, где я в течение последних десяти лет показываю как американские, так и российские фильмы. Очевидно, что мы снимаем гораздо менее технологичный продукт для телевидения, но он востребован, американские же сериалы, на которые у меня есть права, — я продать не могу, хотя они сняты в тысячу раз лучше и стоят по два с половиной миллиона за эпизод. Наши сериалы в двадцать раз дешевле, но их смотрят. Можем взять Францию, где американские блокбастеры собирают денег гораздо меньше, чем французские. Там «Такси», стоимостью 12 миллионов собрало 70 миллионов, его вообще можно было больше нигде не прокатывать. Больше всего меня беспокоит то, что мы все время что-то просим у государства.

Я категорически против всего того, что здесь предлагается. Люди, которые ничего не просят у государства, тихо и печально создают сети новых кинотеатров и уже собирают серьезные деньги. Там не хватает российского продукта, который с удовольствием все будут смотреть, его ждут. Особенно в мультиплексах. Чиновники должны понять, что не надо тратить государственные деньги на развитие кино как такового, тем более киносети. Тут рядом сидят люди, которые недавно сняли «Бумер». Им не нужно было государство. Только на видео и на DVD такой фильм дал полмиллиона как минимум. Я не говорю об «Антикиллере»…

Н. Михалков. Вот не хотели, чтобы государство нас трогало, оно и не трогает.

С. Сендык. Пиратов пусть трогают, но только дотации не дают художникам. По моему глубокому убеждению, в нашей стране можно снять довольно качественный фильм миллиона за полтора-два. Не будем сейчас говорить, что не хватает ни режиссеров, ни сценаристов. Талантливых всегда и везде не хватает. В Америке тоже. Да, не хватает, но найдутся, воспитаются. В ближайшие годы откроется еще сто мультплексов. Если взять видео, DVD и телевидение, то, в общем-то, производство фильмов становится достаточно прибыльным делом, если они хоть как-то отвечают чему-то. Если продукция хоть чуть-чуть похожа на кино.

Вообще, многое из того, что у нас есть, — происходит благодаря Голливуду. Как только здесь появились американские студии, мы стали по-настоящему прокатывать фильмы, наладили этот бизнес, у нас стали строиться киноплексы, мультиплексы, начали вкладывать в собственные фильмы, потому что появился зритель, которого до этого практически не было. Я убежден, что американцев надо оставить в покое. Пусть дают нам свой продукт, и мы вскоре легко сможем с ними честно конкурировать. И чем дольше это будет продолжаться, тем больше у нас шансов на успех, потому что американская культура чужда нам в принципе. Свои фильмы, более слабые по технологии, наши зрители будут смотреть с удовольствием. Я в этом глубоко убежден. Если будет государственный налог, какая мне разница — платить американцам 45 процентов от своего дохода или 37 — родному правительству. У нас ведь все равно прямых отчислений в пользу кино нет. И не будет, потому что есть более важные вещи, чем развлечение! И ничего хорошего в этом нет, потому что деньги эти либо украдут, либо они утонут в бюджете. И вы это прекрасно знаете. Да и американцы могут нас проучить и пару лет свои картины не давать. Они выдержат, а мы — нет! У нас кинотеатры закроются. Просто не надо ощущать себя самыми главными.

Реплика из зала. У нас нет системы государственной статистики. Нет ни одной нормальной цифры, потому что никто на нее не отвечает. Кто хочет, тот и считает.

«Настройщик», режиссер Кира Муратова

С. Сендык. Вот есть «Кинобизнес сегодня», журнал, где публикуется бокс-офис. Им пользуются все владельцы фильмов. И если написано, что картина какая-то собрала три миллиона долларов, то, может быть, она собрала больше, но никак не меньше!

А. Атанесян. Вот здесь на «Возвращение» нападали. Есть такой показатель в статистике — количество зрителей на один сеанс. Так вот, если бы посчитали всё по-настоящему, то увидели, что «Возвращение» очень хорошо прошло. Пока у нас не будет настоящей статистики, никаких выводов, никаких серьезных прогнозов сделать нельзя. Зритель разный в разных кинотеатрах. Каждый выбирает себе не только режиссера, но и кинотеатр. Есть такие фильмы, на которые все ходят, но их всегда было мало.

Но вернемся к теме: нужен налог на американские блокбастеры или нет? Я представил себе рассуждение об этом, к примеру, наподобие разговора на чемпионате мира по бегу. Русские там говорят: у американцев ноги длиннее, бегают они быстрее, потому что в свое время рабов привезли из Африки и это дало им генетическое преимущество. Чтобы с ними соревноваться справедливо, давайте мы на ноги каждому американскому бегуну повесим гирьки. И вот тогда будем с ними на равных. Налог на блокбастер для меня обозначает именно это. Конкурировать с кем бы то ни было можно только одним способом — делать кино лучше.

В начале 90-х годов, не будем называть имена, Союз кинематографистов выступил с инициативой особого статуса приватизации кинотеатров и объектов культуры и на восемь лет заморозил кинопрокат в России. Это было сделано руками государства по инициативе Союза кинематографистов. В результате до настоящего времени 90 процентов кинотеатров у нас не принадлежит людям, которые их эксплуатируют. Они арендуют их или берут в доверительное управление. В любую секунду государственная муниципальная машина может сказать: «Вон отсюда!» и выкинуть их из залов. Вместо того чтобы делать закон об отчислении денег из налогооблагаемой прибыли предприятий на кино, надо было готовить закон о кинопрокате. В результате прежнего пятилетнего закона мы имеем пятьсот отвратительных фильмов (еще больше — по отчетности) и много замечательных дач. А если бы мы тогда получили закон о поддержке кинопроката, то сегодня бы у нас было три тысячи отличных экранов. Но мало дач. Государство всегда вмешивается, к сожалению, не туда, куда надо. Восемь лет Гильдия продюсеров просит Министерство культуры России внести профессию продюсера в реестр о труде. Юридически ведь мы не существуем.

Н. Михалков. Одно уточнение, уж позвольте мне это удовольствие получить: «Сибирский цирюльник» собрал свои два миллиона долларов всего в тридцати кинотеатрах страны. По нынешним меркам — это миллионов восемь. Вот и считайте, сколько бы он получил сейчас.

Реплика из зала. И никакой американский блокбастер вам даже тогда не помешал, а зачем вам нужна помощь сейчас? (Аплодисменты.)

Д. Дондурей. Может быть, и Сергей Сельянов предложит свою версию ответа на вопрос Михалкова?

С. Сельянов. Собственно, это та же тема, которую мы последнее время бурно обсуждаем, потому что взаимоотношения советского, а ныне российского человека с государством близки к интимным.

Реплика из зала. Часто это насилие…

С. Сельянов. Ну, насилие — это ведь тоже одна из форм интимной близости. При всем том, что мы хотим вырвать у американского кино свой приличный участок российского рынка, я согласен с тем, что это именно Голливуд построил наши кинотеатры, воссоздал зрителя. Кроме того, существует непрямая зависимость бюджета и зрительских предпочтений. Многие успешные российские фильмы в последние годы сделаны при незначительном, даже по нашим меркам, бюджете. И вполне могу представить такую ситуацию, когда в пресловутую сотню лидеров проката войдет, скажем, двадцать российских лент, которые с точки зрения величины своего бюджета никакой конкуренции с остальными выдерживать не будут.

Тут я выступаю в качестве некоего примирителя. Я согласен с Никитой Михалковым в той части, в которой он говорил о технологиях. Потому что киноиндустрия без технологий немыслима, даже если мы научились создавать дешевое кино. Но хочется мне — если хотите, это такая продюсерская блажь — сделать высокобюджетный проект. Создать технологии, воспитать соответствующих людей, которые умеют снимать со спецэффектами, с участием самолетов в полете… А мы даже автомобили не умеем снимать, нет у нас необходимых приспособлений. Вот за такой традиционный элемент экшна — автомобильная погоня — лучше не браться. Когда я в сценарии подобное вижу, то говорю: «Ну, братцы, может, мы как-то ногами друг за другом побегаем или на лыжах… что-нибудь придумаем, как-то минимизируем, два-три кадра…» Сделать высокобюджетный фильм по российским меркам (это все, что выше двух миллионов), трудно. Видеорынок убит, он полностью пиратский. В своих бизнеспланах мы доход от видео и DVD даже не учитываем. Это — копейки. В этом смысле разумно иметь какой-то ресурс, который поможет продюсерам создавать высокобюджетные фильмы. И он у нас есть — это государственная поддержка. А обкладывать дополнительным налогом двести миллионов, собранных на показе американских фильмов, то есть получить при разумной цифре восемь процентов с билета — шестнадцать миллионов в этом году, — деньги вроде бы неплохие, но в системе господдержки крутится около семидесяти миллионов. Давайте с ними сначала разберемся. Будем их использовать более эффективно. Если распылять эту поддержку в той части, которая предназначена для зрительского кино, тогда правильнее их на дебюты отдать. В прошлом году вообще два главных события киногода — это дебюты «Бумер» и «Возвращение».

Л. Карахан. Да, дебюты поддерживать надо, но мне кажется, что основные силы и средства государства должны все-таки тратиться на то, чтобы облегчить, упорядочить систему возврата вложенных средств. Если бы государство потратилось, к примеру, на охрану лицензионных прав в сфере видео- и DVD-дистрибьюции, в кино возвращалось бы гораздо больше средств и без всяких дотаций. Финансирование не обязательно должно быть прямым вложением средств в производство, но оно обязательно должно быть направленным на развитие этого производства, на улучшение экономического климата.

Когда деньги, вложенные в фильм, возвращаются и еще раз возвращаются, люди начинают верить, что деньги действительно могут вернуться, и втягиваются в кинопроизводство по-настоящему. Когда же никто не думает о возврате, деньги из кино утекают, производители стараются в основном взять побольше и убежать подальше. Нет расчета на длительную перспективу, на поддержку одного проекта другим.

Конечно, рынок диктует и свои рыночные законы: сегодня больше думают не о содержании, а о картинке, о привлекательном визуальном облике фильма. Именно в картинку вкладываются огромные средства. В содержание, в драматургию, в развитие характеров инвестируется гораздо меньше. Но я думаю, что, освоив картинку, ее грамотное воплощение, кино начнет обращать внимание и на суть. Уже начинает.

Довольно глупо было бы мне сейчас защищать Егора Кончаловского от Никиты Михалкова, но «Антикиллер-2» не такой уж бессодержательный фильм. Смысл в нем действительно не всегда решительно, но проступает.

И мне кажется вполне достойной рефлексия главного героя картины — экшн-героя — по поводу того, что ужасно скучно жить в маленьком провинциальном городе после всех его Геркулесовых подвигов.

Кино уже не раз, начиная вроде бы с формы, добиралось до серьезного и значительного содержания.

С. Сендык. Мне тут пришло в голову оригинальное стопроцентное решение наших проблем и отношений с государством. Рынок DVD и видео — это полмиллиарда долларов. Да, пиратских. Деньги, если их возвратить, абсолютно достаточные, чтобы мы уже не нуждались в дополнительных государственных дотациях. Руководители правоохранительных структур, благодаря которым это пиратство, собственно, и существует, крышуется, должны объявить цену: «Мы с этого хотим иметь пятьдесят миллионов долларов, дайте их нам, и мы пиратов усмирим. Нам все равно, у кого их брать». Госбюджет на кинопроизводство — те же пятьдесят миллионов в год. Отдайте эти деньги в милицию, прокуратуру, и мы вместе с американцами получим дополнительно полмиллиарда.

Андрей Бриль, предприниматель. Я из Екатеринбурга. У меня есть бизнес в области информатики, медицины, образования и недвижимости. Деньги в кинопроизводство никогда не вкладывал. Правда, мы финансировали первый частный кинофестиваль в нашей стране — в городе Заречном на Урале. Вы — великие режиссеры, замечательные критики, выдающиеся продюсеры и очень хорошие статистики. Но я не понимаю, почему результаты чемпионата жэка за 2003 или 2004 год обсуждаются так, будто речь о критериях отборочных игр на чемпионат мира. Здесь собрались люди, которые говорят о бизнесе. Но кинобизнеса в серьезном понимании этого слова пока еще нет. Как человек дисциплинированный я прочитал вопросы. Первый: «Назад к льготам или да здравствует коммерция?» Безусловно, для малого бизнеса, которым вы все по сути занимаетесь, свободный рынок — это подарок. И нечего вам пытаться воевать с Америкой или играть в политические игры с государством. Пустые хлопоты, друзья. Во-первых, вы ничего не выиграете. Во-вторых, у государства на это нет денег. Занимайтесь спокойно коммерцией, если вы, конечно, это умеете.

Читаю второй вопрос: «Публика готова платить, а товара нет. Зависит ли окупаемость фильма от его качества?» Безусловно, зависит. И это самая главная проблема, которая сегодня существует. Конечно, нет качественного контента, с которым можно было бы успешно работать. Это надо признать. Иначе вы никогда из этой ямы не выберетесь. Вот у вас такой смешной вопрос: «Господдержка — последняя надежда художника или камень на шее киноискусства?» Я считаю, неправильно так вот ругать Никиту Сергеевича за то, что он хочет отщипнуть денег от американских блокбастеров. Вы не должны забывать, что самое главное в вашей жизни то, что сети мультиплексов строятся на деньги от проката американских фильмов. Все отрасли отечественной промышленности, которые сегодня хорошо работают, — те, которым государство не успело вовремя помочь.

Еще один вопрос: «Возврат инвестиций: устойчивые механизмы или каждый выживает, как может?» На сегодня, безусловно, да — каждый выживает, как может. Устойчивых технологий тут нет. Я вот Свердловскую киностудию недавно видел, это «закат солнца вручную». Вам необходима статистика? Образование? Кинофестивали? Без этого вам деньги возвращаться не будут. Работайте над тем, чтобы необходимая инфраструктура создавалась. Вот на что надо тратить государственные деньги, а не на съемку отдельных фильмов. Продюсеры сами прекрасно справятся с нормальными коммерческими проектами. И, кстати, господин Сельянов очень правильно сказал про видеопиратов. Ведь основные деньги, которые зарабатывают видеопираты, получены не на ваших фильмах, господа. Когда основной доход пиратов будет зависеть от вас, тогда они, безусловно, без всякой милиции будут с вами считаться.Бессмысленно обсуждать проблемы продюсеров, они сами все прекрасно решат. Но коли вы можете хоть как-то влиять на государство, то сформулируйте, что вы от него на самом деле хотите. И объясните ему. Потому что само государство как обычно ничего не понимает.

Леонид Верещагин, продюсер. Я не совсем согласен со своими коллегами Сергеем Сельяновым и Александром Атанесяном, что сведения журнала «Кинобизнес сегодня» недостоверны. Здесь публикуется то, что декларирует сам прокатчик. Он теми же цифрами отчитывается перед продюсером. И всем платить будет ровно с тех цифр, которые показывает. Продюсеры по разным причинам могут нечетко декларировать свои бюджеты. Они либо завышают их, чтобы отрекламировать свою картину, либо занижают, чтобы не показывать, сколько реально истрачено. Если мы говорим о трех миллионах долларов, которые получают «72 метра» или «Антикиллер», то, как известно, половина выручки остается в кинотеатрах, а дальше мы должны вычесть стоимость рекламы и копий. У наших лидеров проката реклама-то была беспрецедентная. И количество копий тоже. (Тяжело и бессмысленно рекламировать плохую картину. Вы только увеличите свои потери.) Но это ни в коем случае не может говорить о том, что наше кино уже переживает фазу расцвета. Есть лишь предпосылки в связи с ростом рынка. Но пока мы не можем окупить сегодняшний бюджет. Для того чтобы создать нормальный конкурентоспособный продукт, нужно потратить два миллиона долларов, а завтра, глядишь, и четыре. Наши зрители ходят на американскую и европейскую продукцию за зрелищем. А для спектакля нужны технологии, включая компьютерные, спецэффекты, которые стоят колоссальных денег. Мы не можем нож впечатляюще метнуть, какие уж там самолеты. А что касается погонь, о которых говорил Сергей Сельянов, скоро на наши экраны выйдет фильм «Превосходство Борна». Там погоня снималась в Москве. Все делалось с нашим участием — работали российские каскадеры, трюкачи, специалисты по спецэффектам, ну и, естественно, ответственные за организацию. Одна минута этой погони стоит миллион долларов, а там пять минут — пять миллионов. Когда мы обсуждаем то, о чем говорит Михалков, простите, с нашими бюджетами мы не можем противостоять возможностям американцев. Но мы обязаны конкурировать с ними на нашей территории. Я тоже сторонник возвратного механизма, у нас здесь никаких споров нет. Но когда мы спрашиваем: «А кто будет эти деньги сегодня давать?» — то ответ один: государство. И большое ему за это спасибо. Здесь нет ничего постыдного, для этого такой механизм и создан. Ну а в перспективе, с ростом рынка, государство должно переключиться на поддержку дебютов и артхауса.

Сергей Члиянц, продюсер. Название нашей дискуссии «Российское кино: как вернуть деньги?». Какая-то странная цель. Для себя я вопрос формулирую несколько иначе: каким образом иметь возможность делать то, что мы любим? Я ощущаю ситуацию, при которой в нашей отрасли нет ее качественного анализа, бизнес-анализа. Начиная «Бумер» с режиссером, который не завершил вгиковское образование, честное слово, я не считал этот проект коммерческим. Мой партнер по проекту Сергей Сельянов, наверное, так не думал, а я считал, что получится интересный фильм. Так получилось, что он стал еще и успешным. Я вообще еще долгое время буду верить только в интуицию. Мое наблюдение: почти все люди, продюсирующие фильмы, имеют собственный художественный опыт — те, у кого что-то получается. Потому что они способны на точные поступки, на выверенные действия. Я действительно не считаю самоцелью вернуть деньги, более важна сама возможность делать фильмы.

Хочу предложить вам задуматься над такой моделью: киноиндустрия — громадная инфраструктурная байда, внутри которой сидит маленькая отрасль — производство фильмов на русском языке. И вот эта отрасль, значительно более скромная, с более слабой инфраструктурой, чем вообще киноиндустрия, находится в недружественном окружении. Так вот, на мой взгляд, государственная поддержка ей совершенно необходима. Вот пример. Все последние годы господдержка заключается в том, что права на фильмы, произведенные с помощью бюджетных денег, остаются в распоряжении продюсеров. В результате продюсерские компании стали на ноги, перестали быть однодневками. Это — правда, это знают все. Господдержка еще и достаточно умная оказалась. Сама по себе она закрывает зону инвестиционного риска продюсера. Потому что я не трачу средства, полученные на какой-нибудь фильм, именно на этот фильм. Любой продюсер так делает. Я трачу их на все фильмы, которые произвожу, и не считаю правильным пилить сук, на котором мы сегодня сидим.

Д. Дондурей. Я благодарю Сергея Члиянца за его версию «поддержки государственной поддержки». И действительно, в настоящее время — это существенный элемент экономики российской киноиндустрии. Пока нет двух тысяч новых залов, еще рано говорить о полноценных экономических отношениях в отечественном кино. Хотя, я думаю, в значительной степени прав и Андрей Бриль, который считает, что только системный анализ и постоянный обмен мнениями позволит нам более или менее объективно взглянуть на проблему в контексте постоянно идущей модернизации.

1 «Ну, идите, показывайте мне свою мазню». — «Родина», 2004, № 3, с. 28-29.