Берлин-2005. Последние дни

На четвертом году правления директора Берлинале Дитера Косслика новая политика фестиваля, можно сказать, определилась в полной мере. Выявилась главная тенденция — акцент не на «большое», то есть крупнобюджетное, зрелищное кино, а на поиски свежих веяний. При этом в качестве основного условия определяется уравнивание в правах прежде всего как раз по бюджету, поскольку (негласно) предполагается, что новые, то есть связанные с риском, веяния могут возникнуть лишь там, где деньги не играют существенной роли и затраты не обязательно окупаются. В качестве неофициального эпиграфа был избран фильм Майкла Чимино «Врата рая», потерпевший фиаско в прокате якобы из-за происков продюсеров, о чем подробно рассказано в документальной ленте Майкла Эпштейна «Окончательный монтаж: создание и разрушение «Врат рая». Теперь лозунг фестиваля — «Большие деньги ограничивают свободу творчества». Предпосылка, надо сказать, не вполне оправданная.

«Прохожий с Марсова поля», режиссер Робер Гидигян

На мой взгляд, достаточно ощутимый сквознячок пробирал зрителей и в таких блокбастерах, участвовавших в конкурсах прежних лет, как «Английский пациент», «Траффик», «Шоколад», «Перо маркиза де Сада», «Большой Лебовски», «Часы» или «Монстр». Так что, конечно, не в деньгах счастье, но хорошо, когда они есть. И разве секрет, что ограниченные в средствах начинающие режиссеры наряду с реализацией свободы в значительной степени ориентируются и на продюсеров, чтобы получить ассигнования на следующую работу уже с учетом прибыли, так что хотя бы виртуально деньги их тоже ограничивают, и это уж не говоря о фестивальной конъюнктуре, которая ограничивает почище денег.

Кроме того, новая политика Берлинале склоняется к тому, чтобы все больше ориентироваться на зрителя, ради этого последний фестивальный день всецело отдается ему. Опять-таки, дело хорошее, но для зрителей фестиваль — это прежде всего праздник со звездами, а когда их нет или их мало, он выглядит бледно. На этот раз звезды в Берлине были — Кристин Скотт Томас, Киану Ривз, Анджелика Хьюстон, Деннис Куэйд, Катрин Денёв. Однако если так пойдет и дальше, то приглашать их будет не с чем. Переизбыток дебютов неминуемо вытолкнет фестивального мейджора в группу бесчисленных киносмотров другого класса, которые — по определению — большого кино и больших звезд не могут себе позволить.

«Капризное облако», режиссер Цай Минлян

Уже сейчас, выбрав в качестве доминанты африканское или посвященное проблемам Африки кино (таковых фильмов было пять), Берлинале оказался на площадке, скажем, швейцарского Международного кинофестиваля во Фрибурге, который давно и успешно разрабатывает эту делянку. Зато совершенно неоправданно выведенным за рамки Берлинале оказался Голливуд, хотя, если уж брать на себя миссию «терпимости», нельзя искусственно играть на демпинг, ибо голливудское кино — такая же краска на палитре мирового кино, как и всякая другая. «Мы хотели поместить Африку на кинокарту мира — и сделали это», — с гордостью заявил на закрытии фестиваля Дитер Косслик. Прекрасно, но жаль, что для этого пришлось стереть с этой карты Америку, включая Латинскую.

Тем не менее я бы не стала укорять жюри за то, что «Золотой медведь» отправился в ЮАР. Слишком много депрессивного, скучного, однообразно-монотонного кино пришлось ему посмотреть, чтобы не отдать должное самой энергетичной, самой яркой и даже оптимистичной картине (несмотря на известный трагический финал новеллы Проспера Мериме). Правда, сведущие люди говорят, что нечто подобное уже было показано не так давно на МКФ в Торонто — там «Кармен» была продемонстрирована в сенегальском исполнении. Так что, возможно, это осетрина второй свежести, что противоречит главному миссионерскому посылу берлинской команды. Но во всем остальном жюри попало в жилу: режиссерский дебют из страны, которая еще никогда не присылала свой фильм на конкурс в Берлин.

«Сосунок», режиссер Майк Миллз

Однако прежде надо сказать несколько слов о фильме, ставшем эпиграфом к фестивалю — «Человек человеку» (Man to Man) Режиса Варнье. Через двенадцать лет после «Индокитая» и через пять после «Востока — Запада» французский режиссер углубился в африканские дебри. Герои его новой картины, шотландский доктор-антрополог Джейми Додд (Джозеф Файнс) и искательница приключений, красавица Елена ван ден Энде (Кристин Скотт Томас), в 1870 году отправляются в сердце Африки в поисках «недостающего звена» — предка человека, связывающего его с прародительницей — обезьяной. Возвращаются с двумя пигмеями, Токо и Ликолой. Ну а далее интрига понятна и предсказуема: ученое сообщество видит в двух экзотических существах не более чем образцы для изучения, бедняги попадают в эдинбургский зоопарк и обречены на унижения и деградацию; попытки Додда помочь им стоят ему карьеры, дружбы и любви, а пигмеи демонстрируют лучшие человеческие качества, которых лишены представители цивилизованной расы. Титанические усилия, подчас сопряженные с риском для жизни, которые предпринял Варнье, реализуя свой замысел, не нашли желаемого отклика. Трогательная игра пигмеев Ломамы Босеки и Сесиль Байиха вошла в острое противоречие с картинным этнографизмом и заданной схематичностью характеров их белых братьев и сестер с открытыми и пламенными взорами, один в один похожих на персонажей с оживших иллюстраций к истории географических открытий.

«Рай сегодня», режиссер Хани Абу-Ассад

На этом фоне экранизация оперы Бизе «Кармен» на языке ксоса, помещенная в естественные «декорации» пригорода Кейптауна Кайелитша (фильм так и называется — «Кармен из Кайелитши», U-Carmen eKhayelitsha), подкупает своей подчеркнутой искусственностью (диктуемой жанром) и почти документальной манерой съемки. Режиссер Марк Дорнфорд-Мей — британец, переехавший на жительство в ЮАР, потому что, как говорит, «полюбил страну и ее женщин», художественный руководитель труппы «Димфо Ди Копане», набранной из талантов-самородков Южной Африки. Успех их постановок в Лондоне подвиг Дорнфорд-Мея на кинодебют.

Забавно видеть в африканском поселке после указателя «Кайелитша» табличку «Севилья», забавно слышать выходную арию Кармен — «Хабанеру» в исполнении пышнотелой негритянки. Но это не главные приманки для зрителей. Как ни странно, Дорнфорд-Мей сосредоточился не на местной экзотике, а на самом главном, что неожиданным образом сближает не только испанскую цыганку, но и национальный испанский характер вообще с национальным характером аборигенов ЮАР после отмены апартеида. Это — достоинство человека в бедности, как бы не замечающего нищеты и убогости быта и озабоченного лишь одним — свободой. Ну и, само собой, любовью, которая тоже «свободна, мир чаруя».

«Человек человеку», режиссер Режис Варнье

Разумеется, местный колорит присутствует здесь в полной мере, но не в качестве навязчивых примет, а как художественно оправданные детали. Например, Тореадор (зовут его, конечно, не Эскамильо, а Луламиле Нкомо) — это добившийся признания во всем мире певец, выходец из Кайелитши, он возвращается домой, чтобы почтить память убитого много лет назад (во времена апартеида) отца. Как сыну ему предстоит совершить ритуальное жертвоприношение: почтенный старец с мудро-печальным лицом (очень похожим на Кофи Аннана) подает ему пику, которой тот в костюме Тореадора (певец в этой партии прославился) торжественно закалывает быка, чтобы все тут же его и съели. Или: девушка (в опере Микаэла, здесь Номакхая), приезжающая из родной деревни к Хосе (здесь его зовут Джонгихайя) с письмом от его матери, оказывается вовсе не его бывшей возлюбленной, а вдовой утонувшего брата, на которой он обязан жениться по местному обычаю. Таким образом, конфликт чувства и долга сдвигается в актуальную для Африки сферу чувства и долга по отношению к родовому клану.

«Секс, политика и рок-н-ролл» — так обозначил генеральную линию конкурса Дитер Косслик. Следуя своей давней почтенной традиции следить за творчеством режиссеров, когда-либо участвовавших в Берлинале, организаторы пригласили в конкурс обладателя «Медведя» за фильм «Река» тайваньца Цай Минляна. Его «Капризное облако» (The Wayward Cloud), видимо, было призвано ответить за составляющую «секс» в триаде Косслика, а постановщик получил «Серебряного медведя» за выдающийся художественный вклад. Вклад Цай Минляна неоспорим, однако не на всех новая его картина произвела большое впечатление. Долгие эпизоды совокуплений, перемежаемые музыкальными дивертисментами, вряд ли можно считать открытием — это было запатентовано в кинематографе 60-х — начала 70-х годов.

«Солнце», режиссер Александр Сокуров

«Серебряные медведи» за режиссуру и за лучшую женскую роль немецкому фильму «Софи Шолль — последние дни» (Sophie Scholl — die letzten Tage) не стали неожиданностью, пожалуй, ни для кого. Конечно, Роланд Эммерих как председатель жюри должен был отдать должное родине и стране-хозяйке, но это не главное. 2005-й — год шестидесятилетия победы над фашизмом, и нельзя было пройти мимо фильма, повествующего об одной славной странице антифашистского движения в Германии, а фильм дебютанта Марка Ротемунда к тому же сделан вполне грамотно, хотя и без всяких претензий на художественные новации. И молодая актриса Юлия Енч хорошо справилась со своей ролью студентки, ставшей во главе мюнхенской подпольной организации «Белая роза», достойно выдержавшей поединок со следователем и судом, отказавшейся от спасительного компромисса и принявшей казнь на гильотине. Опять же, в духе Берлинале здесь речь идет о гражданском мужестве, и Марк Ротемунд, крупным планом показав это качество в своей героине, не преминул упомянуть, что оно чрезвычайно актуально в наши дни: «Совсем недавно люди на Украине вышли протестовать на улицу, хотя отдавали себе отчет в том, что могут погибнуть под танками. И я был бы счастлив, если бы побольше мусульман поднялись против исламских фанатиков».

«Кармен из Кайелитши», режиссер Марк Дорнфорд-Мей

Видимо, поскольку такого примера не было в палестинском фильме (вернее, он был, да прозвучал по сюжету недостаточно убедительно) Хани Абу-Ассада «Рай сегодня» (Paradise Now), он и не был отмечен жюри. Снятый почти в документальной манере, без патетики и надрыва, этот фильм рассказывает тоже о последнем дне, точнее, последних сутках — на этот раз палестинцев-шахидов. Их трудно, правда, назвать фанатиками: они — жители сектора Газа, готовые на протест не ради абстрактных или символических ценностей, прикрываемых исламской риторикой, а ради элементарных свобод, которых были лишены с детства. До риторики же им дела нет, она — специальность стоящих за их спинами сытых очкариков-краснобаев или сделавших себе на терроризме имя бородатых «героев». Эту свою позицию авторы фильма проиллюстрировали эпизодом, где перед терактом парней, отправляемых на задание, записывают на видео. Они по бумажке зачитывают написанные для них речи, причем один из них вдруг обращается к матери, сообщая о том, что в такой-то лавке такой-то товар дешевле — «Просто забыл ей об этом сказать», а в это время «инструктор» с аппетитом лопает лепешку, которую та самая мать положила в сумку сына, не подозревая, куда он на самом деле идет.

«Последний Миттеран» — англоязычный перевод названия французского фильма «Прохожий с Марсова поля» (Le promeneur du Champ de Mars)

Робера Гидигяна. Миттеран, заслуживший на родине прозвище Сфинкс, — один из последних великих политиков ушедшего века, один из последних бастионов на пути всепобеждающего глобализма — раскрывается в фильме как фигура неоднозначная, унесшая с собой в могилу немало загадок. Для Мишеля Буке эта роль, несомненно, станет одной из лучших в его послужном списке, да, пожалуй, самой лучшей. Ему удалось передать и мудрость политика, и его лисью хитрость, и лукавство, и жизнелюбие, и его острый, необычный, глубокий взгляд на страну, мир и человека. Подобно своему герою, актер продемонстрировал уникальность великого мастерства в своем деле, увы, становящегося сегодня редкостью, и пройти мимо этого события, на мой взгляд, было непростительно. Тем более необоснованным выглядит на фоне выдающейся игры Буке вручение «Серебряного медведя» за лучшую мужскую роль юному американцу Лу Тейлору Пуччи за фильм «Сосунок» (Thumbsucker) дебютанта Майка Миллза. Это вторая награда Пуччи, первую он получил от жюри кинофестиваля в Санденсе. Конечно, Санденс — авторитетный фестиваль, поощряющий артхаус, но и на старуху бывает проруха. Ну не было в этот раз там более достойного фильма, значит ли это, что сомнительное достижение следует поощрять в мировом масштабе? Невольно закрадывается мысль, что это реверанс в сторону Эммериха как представителя американской кинематографии. Слащавая «школьная драма» о подростковых трудностях провинциального парнишки в миллионный раз пытается доказать то, что давно не требует доказательств: каждый имеет право на свои особенности и мелкие недостатки, а стремление привести человека к некоей усредненной норме ни к чему хорошему не приведет. Герой Пуччи Джастин благополучно переживает период нивелировки, даже становится отличником и выигрывает стипендию в престижный нью-йоркский университет, а получив все это, как ни в чем не бывало продолжает сосать палец, от чего его и желали отучить родители, друзья, учителя и врачи.

Его пробежка в рапиде по улицам Нью-Йорка в стародавних традициях сопливой романтики призвана убедить зрителя в победе героя над обстоятельствами.

Не менее странным кажется и то, что жюри никак не отметило «Солнце»1, третий фильм цикла Александра Сокурова о людях власти. Рано мы радовались, что закончен пятилетний мораторий на российское кино в конкурсе фестиваля. Рано (хоть и совестясь) радовались и тому, что явных конкурентов — хотя бы по уровню мастерства, да и по степени риска — у Сокурова в Берлине не было. Режиссер в самом деле рисковал, по крайней мере, своей репутацией у японцев, которые относятся к нему с великим почтением. Дело в том, что фигура императора Хирохито для многих из них связана с национальным позором — ведь это он отдал приказ о капитуляции, положив, таким образом, конец войне. Фильм Сокурова затрагивает множество сложнейших вопросов, связанных с властью: имеет ли право император отказаться от престола, ведь власть дана ему от Бога? Что должен выбрать в тяжелой ситуации властитель — честь страны или жизни миллионов людей? Однозначных ответов в фильме нет, их и не может быть — его заслуга в том, что он заставляет о них задуматься. Как и в предыдущих картинах Сокурова об исторических фигурах, персонаж изображается в период его «выпадения» из истории, из исторического времени, открывающий в нем, по замечанию Михаила Ямпольского, не психологически достоверное и содержательное существо, но аллегорию. Император-солнце в частной жизни — ученый ихтиолог, и в фильме его научные занятия, как и изображения рыб, занимают самое большое место. В мировой мифологической традиции рыба — некий демиургический антагонист солнцу. В некоторых восточных космогонических мифах солнце объезжает землю сверху на солнечной ладье, внизу — на рыбе, выступающей в качестве ездового животного солярного божества (император Японии считается прямым потомком богини солнца Аматэрасу).

В преданиях о потопе рыба выступает как спаситель жизни; не случайна в этом смысле «рыбная» метафорика Иисуса Христа (греческое слово «рыба» расшифровывалось как аббревиатура формулы «Иисус Христос, божий сын, спаситель»). Этот образ широко использовался в катакомбном искусстве, а христиане изображались как рыбаки. И даже Будда. Таким образом, аллегорию Сокурова можно рассматривать как движение императора-солнце к западной цивилизации (он открыл стране путь к модернизации и спас несчетное количество жизней, положив конец войне). На мой взгляд, из всех трех персонажей трилогии император Хирохито, в отличие от Гитлера и Ленина, режиссеру скорее симпатичен, чем неприятен. Значимую роль во всех трех фильмах играет колорит. Если «Молох» был выдержан в холодной зеленоватой гамме, «Телец» — в мертвенно-землистой, то «Солнце» — в тепловато-золотистой, охряной сепии.

Как уже говорилось, председателем жюри фестиваля был приглашен Роланд Эммерих, и его «катастрофический» блокбастер «Послезавтра» по этому случаю был показан в рамках фестиваля. По стечению обстоятельств погода в Берлине зловещим образом создала фильму соответствующий контекст: почти весенняя теплынь сменилась проливным дождем, потом налетел буйный ветер, началась снежная пурга. Кино словно напоминало о своем пророческом даре. Не хочется думать, что обилие в конкурсе лент, так или иначе посвященных «последним дням», как-нибудь скажется на судьбе самого фестиваля, одного из трех крупнейших киносмотров мира.

1 Интервью с авторами «Солнца» Юрием Арабовым и Александром Сокуровым читайте в рубрике «Опыт».