Катрин Денёв. В тени собственной тени

«Тристана», режиссер Луис Бунюэль, 1969

Катрин Денёв

Вторник, 28 сентября

Первый съемочный день. Девять часов. Сухой холодный воздух, голубое небо, зябну в своем костюме из коричневого крепа, да еще испытываю страх, но не такой, как Фернандо1. Обстановка в группе, где все знают друг друга, спокойная, такое ощущение, будто съемки фильма начинаются гладко и без предварительного прощупывания. Бунюэль излучает тепло, он раскован, таким же он был в Мадриде на прошлой неделе, но глаза слегка хмурые, ничего не ускользает от него. Часто во время репетиций перед началом съемки он находит что-то новое и вносит исправления в сценарий — его ремарки по поводу Дона Лопе, характер которого он знает досконально, очень точные. Не помню, чтобы Бунюэль был столь же скрупулезен и с другими актерами, правда, этот — испанский — фильм куда больше его детище, чем «Дневная красавица». Сценарий был написан восемь лет назад и очень дорог ему.

Перерыв ровно на час. Чувствую, что график съемок выполняется неукоснительно, да и привычки Бунюэля не изменились. Если успеваем снять раньше, всех отпускают по домам. После полудня два плана в церкви. Фигура Фернандо выглядит довольно условной, недовольный Бунюэль предпочитает скорее внести изменения в сцену, чем запечатлеть его невыразительный взгляд или жест. То, что я одна играю по-французски, придает мне смелость: все-таки я нахожусь в гуще испанской съемочной группы. Только первый ассистент все время рядом. Бунюэль не в состоянии контролировать текст во время дублей. Кончили снимать в 16.30.

Среда, 29 сентября

То же место, та же сцена. Фернандо более раскован. Бунюэль ведет меня в церковь, где находится алебастровое надгробие, на которое я лягу потом. Поразительная скульптура Бергуетты, которого Бунюэль считает величайшим испанским скульптором. Кстати, он добавил эту сцену во время поиска натуры. Съемки в Толедо стимулируют его фантазию, с городом связаны многие воспоминания его юности. Он смеется, рассказывая мне конец этой сцены: Дон Лопе при виде статуи испытывает внезапное желание, подходит к Тристане и вопросительно смотрит на нее, а она насмешливо советует ему сходить за домашними тапочками. За режиссерской грубостью скрывается нечто серьезное, однако Бунюэль из целомудрия предпочитает в такие важные минуты гасить волнение. То же самое происходит со скучными сюрреалистическими видениями в самых академических сценах. Чувствую, что фильм не будет похож на сценарий. Каждый кадр, каждая сцена приобретают иной смысл, часто даже во время репетиций он перечеркивает написанное, усиливает детали или вовсе меняет реплики.

Четверг, 30 сентября

Важные изменения, касающиеся меня, ибо снимаем одну из последних сцен фильма. Бледный грим, отпечатки страданий на лице, я выкрасила себе щеки, как у куклы, на руках много колец, волосы стянуты сзади. Я немного опасаюсь реакции Дона Луиса, ибо его нетерпение в Мадриде было так велико, что пробы были сделаны наспех. То он кажется довольным, то внезапно вспыхивает, например, увидев, что не готов мой протез. Ему потребуется десять минут, чтобы изменить мизансцену, он спешит в этот день, и моя хромота будет не столь заметна. Я прошу стянуть мне лодыжку, чтобы была видна слегка деформированная нога, но это не нравится Дону Луису, ему нужна нога, затянутая в коричневый шелк. От меня ускользает главное, ибо практические трудности съемки этой сцены очень велики из-за панорамы и моей походки, а также из-за того, что я не спускаю глаз с говорящего по-испански кюре. После первого плана я не очень довольна собой. В другом, где я сижу, мне удастся лучше сосредоточиться.

«Тристана», режиссер Луис Бунюэль

Пятница, 1 октября

Сцена с немым Сатурно. Я знаю, что Бунюэль придает ей большое значение, он ее углубил и сильно изменил по сравнению со сценарием, и вообще он многое меняет во время съемки. Смутное желание Тристаны прибегнуть к провокации он превращает в хорошо обдуманный, уверенный жест. Достигается это с помощью трех фаз: немой Сатурно проникает из сада в комнату, где перед трюмо сидит Тристана. Он появляется, кладет ей на плечо руку, она ее через несколько секунд сбрасывает. Он исчезает, а Тристана выходит на балкон и распахивает на глазах слегка обомлевшего немого свой халат. Первая репетиция. Он кладет руку, Бунюэль просит не спешить с реакцией, потом во время второй репетиции просит меня жестами выразить, мол, не сегодня, возможно, завтра. Следующая сцена — свадьба Дона Лопе. Я заранее улыбаюсь.

Вторник, 5 октября

Сцена с воришкой, которого Дон Лопе спасает, указав полицейским, к удивлению Тристаны, не ту дорогу. Узкие улочки Толедо мешают дигам, хотя осветители работают очень умело. Натягиваем простыни, чтобы скрыть солнце. Осветители, как обезьяны, с необыкновенной ловкостью взбираются на крышу дома. Воришка — местный парень — так плохо выполняет указания, что, наверное, Бунюэлю вообще придется отказаться от этой сцены. В конце концов он ее все же снимает, но незаметно, чтобы избежать технических сложностей. Очень холодно, и мое траурное платье меня совсем не защищает. Вечером неожиданный ужин вместе с Доном Луисом. Он говорит, что впервые за тридцать лет проводит вечер вне дома во время съемок. Мы немного пьем и много смеемся, он весел и болтлив, рассказывает мексиканские анекдоты — грубые и забавные.

Среда, 6 октября

Съемка в башне собора, сто пятьдесят ступеней до верхней платформы, на которой висит огромный колокол, первый удар которого, рассказал Бунюэль, выбил все стекла в Толедо. После чего власти решили заменить язык, чтобы колокол не нанес ущерб самой башне, которая начинала дрожать. Он имеет в диаметре семь метров. Бунюэль обещал заплатить сто тысяч песет тому, кто расскажет, как подняли такой колокол. Снимать сцену, когда я вижу голову Дона Лопе, привязанную к языку колокола, трудно из-за малой величины площадки. Вчера гример потратил много времени, чтобы слепить эту восковую голову, медленно раскачивающуюся на невидимых нитях. Два моих партнера, играющие глухонемых, своей бездарностью очень меня забавляют и раздражают Бунюэля. Он слегка покрикивает на них. Один из них хочет стать актером и намерен сменить имя Хесуса Фернандеса на Хесуса Гамлета. Когда он начал рассуждать о психологии своего героя, Бунюэль посоветовал ему прочитать сценарий. Я много смеялась, вспоминая, как только вчера вечером он сам загадочно произнес: только без психологии. Я пристально наблюдала за реакцией Сатурно, когда распахнула свой халат на балконе.

Четверг, 7 октября

Воздух влажный и холодный, небо серое. Впервые снимаем в саду прогулку, во время которой, чувствуя, что Тристана ускользает от него, Дон Лопе говорит замечательные слова: «Я твой отец и твой муж, то один, то другой, по моему желанию». Бунюэль просит Фернандо произносить эти слова с выражением подозрительности и лицемерия. На репетициях актеру это удается лучше, чем на съемке, но Бунюэль все равно ограничится первым дублем. Я должна играть как можно лучше, но он хотя и знает в целом мой текст, не следит за ним во время съемки, так что первый дубль, в котором я делаю ошибки, он оставит в картине и никогда не станет его переснимать. В два часа появилось яркое солнце. Тучи рассеялись, и мы снимаем сцену, в которой я ухожу от Лопе и смотрю в воды Тахо. Прекрасный вид реки и руины. Маленький блестящий зеленый кран установлен. Этот кран был на съемках «Дневной красавицы», таких нет во Франции. Бунюэль сказал, что стремится максимально избежать показа туристического Толедо, но теперь, когда характер пейзажа меняется с помощью подвижного крана, я дразню его, говоря, насколько эстетичен этот план. Он смеется и ворчит. Спустя десять минут говорит, что не любит планы определенные, очевидные и терпеть не может такие, в которых чувствуется камера. Мы снимем то же самое с помощью панорамы одним куском. Меня огорчают его постоянные сомнения, даже по поводу шутки в начале. Между двумя планами ждем целый час, подбираю трусливую собачонку и беру ее на колени. Бунюэль просить оставить ее. Мы смеемся, представляя, как будут оценивать эту сцену некоторые критики. Мне уже ясно, что он сохранит в фильме этот план, а не первый. Я заканчиваю рано, неудовлетворенная своей работой, обеспокоенная, что не вижу проявленный материал. Я часто прихожу на съемку с ощущением, что меня ждет экзамен, и знаю, что Дон Луис может все изменить. Часто он дает очень точные указания, но обговаривать все заранее ему кажется скучным делом. Он часто рассказывает мне, как приставала к нему Синьоре2 по поводу своих костюмов, поэтому я не решаюсь надоедать ему своими вопросами. Подчас меня удивляет выбор актеров. Некоторые из них традиционны и академичны, и, несмотря на это, он успешно управляет ими с помощью незначительных подсказок.

Чувствую себя одинокой.

Пятница, 8 октября

«Тристана», режиссер Луис Бунюэль

Впервые идет дождь. Ждем в кафе, чтобы снять первый кадр, в котором я появляюсь в инвалидной коляске. Бунюэль проявляет нетерпение. Отмечаю, что он часто говорит: «Начали» до команды «мотор». Его друг, крупный хирург Баррос, упрашивает Дона Луиса, чтобы его сняли. Бунюэль не понимает этого желания, особенно на виду у многочисленных зевак. Он просит меня произнести новый, короткий текст по-испански. Непереводимый на французский, очень грубый, но типичный для испанцев. Карьеру3 придется потрудиться над переводом.

Мы рано прекращаем работу, ибо сумерки наступают быстро. Сцена не закончена. Ужин с Бунюэлем. Много пьем. Большие паузы в разговоре, так как Дон Луис страдает от шума. Похоже, он не здоров. Но не обращает на это внимания, говорит, что в хорошей форме. Рассказывает, что ему предложили снять рекламный ролик минеральной воды «Виши Сен-Йорр», причем ему обещали предоставить полную свободу. Он думает показать Христа на кресте, плачущую у его ног Деву Марию, протягивающую несчастному бутылочку воды «Виши Селестен». Иисус одним движением пальца отказывается и шепчет «Сен-Йорр». Мы долго смеемся. Десять часов вечера.

Понедельник, 15 ноября

Еще никогда не было так холодно. Знакомлюсь с Франко Неро (он играет художника Орасио) — открытым, симпатичным и фамильярным мужчиной. Латинянину трудно, не испытывая угрызений совести, согласиться на условия, в которых приходится работать актеру. Всякий раз, когда уточняются по-дробности нашей встречи, застенчивость заставляет Бунюэля отступать, и он стирает несколько добавленных слов. Я предпочитаю, чтобы в этой важнейшей сцене не все было определено заранее, мне лучше не знать, что он мог ему предложить сказать, вместо того чтобы показать. Болит горло. К счастью, завтра не снимаюсь. Бунюэль говорит, что сцена свадьбы — самая жесткая, какую можно только себе представить. На мой вопрос о цвете он отвечает, что это дело оператора и лаборатории, он навсегда отказался об этом беспокоиться. Жаль. Из-за этого отказа, объясняемого усталостью, я впервые вспоминаю, сколько ему лет.

Среда, 17 ноября

Мне сделали мертвенно-бледный грим, который очень помогает, ибо чем меньше я похожа на себя, тем мне легче быть смелой. Грим вызывает беспокойство, но не делает меня безобразной. Все находят, что у меня вид дьяволицы. Сцена выхода из церкви под снегом. Меня усаживают в коляску, как куклу, пол обогревается (под пледом). Снег не выглядит убедительно. Бунюэль решает от него отказаться. Меня по-прежнему удивляет его нетерпеливость, даже когда она работает против него. Без десяти час, он объявляет перерыв через десять минут. План далеко не закончен, а первые дубли вообще забракованы. Один из актеров минут пять не может произнести свой текст, тем хуже, в час все равно перерыв. Я поражена. До конца съемочного дня он переснимет план по-другому.

Пятница, 19 ноября

Первая сцена фильма. Эспланада. Я рано легла спать, чтобы при первом появлении Тристаны ее лицо выглядело отдохнувшим. Погода серенькая. Туман. Снимать начинаем в половине одиннадцатого. Надеюсь, мы не задержимся, мне надо завтра уехать в Париж. Только два плана до обеда. Мы не успеем закончить. Нервничаю. Пью коньяк в своем вагончике. Действительно, на завтра остались три плана.

Суббота, 20 ноября

Несмотря на погоду, мы снимем три плана, а после обеда — только два на вокзале. Бунюэль изменил конец этой сцены. Дон Лопе прячется на вокзале и находит Сатурну, которая провожает меня и говорит ему: «Она вернется». Красивейший из когда-либо виденных мною вокзалов, в арабско-мавританском стиле, с витражами и колоннами, как в синагоге. В четыре я быстро собираюсь и уезжаю в Париж.

Среда, 24 ноября

Первая ночь. Чувствую, что Дон Луис хочет придать этой связи как можно более платонический характер, сцены с художником тоже становятся все более целомудренными. Снимаем до двух часов, он устал и нервничает.

Пятница, 26 ноября

Первый день на студии, в мастерской художника. Традиционные и трудные сцены.

Суббота, 27 ноября

Та же ситуация. К счастью, это последний день в декорации дома Дона Лопе, напоминающего мне «Отвращение», настоящая квартира с комнатами вдоль коридора. Студия тоже маленькая, как в Лондоне, только две съемочные площадки. В понедельник начнем с коридора, чувствую, что мне будет хорошо, он совсем не похож на декорацию.

Понедельник, 29 ноября

Квартира Дона Лопе, кабинет. Смеясь, Бунюэль решает прибегнуть к плагиату, предложив мне опрокинуть чернильницу, как в «Дневной красавице». Проблема с прической. Чтобы волосы не висели, как макаронины, их заплетают, становится еще хуже. Декорация мрачновата, но мне нравится. Оператор сильно затягивает начало съемки.

Вторник, 30 ноября

Бунюэль немного насмешливо требует, чтобы я изображала невинность. Забавляюсь, придавая этой идее карикатурный вид во время репетиции. Трудности с собакой, которая должна войти в ванную, где заперся немой.

Среда, 1 декабря

Ужин в столовой. Сцена разбита на короткие планы, съемка идет медленно, Бунюэль проявляет нетерпение, решительно мнет скатерть с пятнами от вина, передвигает графин с маслом. В этих подготовленных для съемки сценах он может позволить себе больше времени уделить деталям, подчас ограничиваясь, несмотря на возражения помрежа, одним дублем.

Четверг, 2 декабря

Ужинаем. Бунюэль говорит, что меня будут презирать в Америке за неумение есть яйцо в мешочек с сухарями.

Пятница, 3 декабря

Кошмар. Появление Дона Лопе в ночной рубашке с колпаком на голове. Бунюэль захотел переснять эту сцену. Конец не был достаточно ясным, и ему пришла в голову мысль затеять разговор о детстве Тристаны, в общем, предаться воспоминаниям, связанным с Доном Лопе, с его заботой о ребенке. Сцена, в которой Лопе пытается меня соблазнить, когда я возвращаюсь в гостиницу. Режиссура четкая и точная, как я и предполагала.

Суббота, 4 декабря

Вторая часть. Лопе болен, постарел, и вид у него обрюзгший. Впервые Дон Луис делает мне комплимент по поводу прически и костюма Тристаны, таким образом я понимаю, что прежние ему не очень нравились. Обед — турецкий горох. Бунюэль снова говорит о «Бассейне»4 и пресловутой сцене — которую я забыла, — когда Роми Шнайдер выбирает между двумя булочками, ибо «никогда две вещи не выглядят одинаковыми». Я предлагаю соседям за столом выбрать горошину в блюде, но мы все хватаем одну и ту же!

Вторник, 7 декабря

Ассистент говорит, что оператор видел материал пятничной съемки и что там два самых прекрасных плана фильма. Бунюэль не обратил внимания на мой жест, когда, сняв юбку, я начинаю скатывать чулки. Меня ничего не просили сделать. Я лишь хотела доказать Бунюэлю, что остаться в одной комбинации мне не составляет труда. Он считал — перед началом репетиции, — что я уклонюсь от этого. Я же хотела, чтобы меня выслушали до репетиции. Мол, если он что-то скажет, я его тотчас оборву… Он просит через своего ассистента Пьера сказать мне, чтобы я говорила в кадре помедленнее. Все это ради дубляжа.

Сцена с Лопе перед прогулкой. В сценарии подчеркнуто, что я произношу реплику иронично и с вызовом. Бунюэль просит меня быть уступчивой, и тогда Пьер показывает ремарку в сценарии. В ответ, смеясь, Дон Луис отвечает, что в сценариях всегда пишут глупости! Так возникает парадоксальная сцена. Он много думает о поворотах действия и просит в последнюю минуту прочитать ему предшествующую сцену. Поскольку мы снимаем не

в хронологическом порядке, Бунюэль старается, как мне кажется, не портить сильную, снятую ранее сцену, добиваясь той же интонации в последующей. Отношения Тристаны с Лопе разлаживаются и очень важно, чтобы отмечалось нарастание этой вражды от сцены к сцене. Мне кажется, что все так и происходит. Смеясь, я сказала Бунюэлю, что в доказательство своей развязности, насвистывая, отправляю шляпу в чистку. Он рассмеялся и попросил это проделать на съемке! Сцену мы переснимаем, так как вешалка, перед которой стоит Фернандо, смотрится, как рога у него на голове. Поскольку я в первый раз изменяю ему с художником, говорит Бунюэль, критики непременно обратят на это внимание. Поэтому я вешаю шляпу на один из рожков.

Четверг, 9 декабря

Спор с Лопе и сцена, которая мне нравится — когда он возвращается, покорный и ласковый, — снимается с помощью длинной панорамы полукругом. Дон Луис кричит, что волосы у нас слишком блестят. Не смея наброситься на меня, требует, чтобы затемнили волосы Сатурны. Он очень озабочен реалистичностью деталей, что меня немного удивляет, но я радуюсь тому, что этот фильм принадлежит ему полностью, и никто, кроме него, не может понять всего, что в нем происходит. Все сцены очень важные, нет ни одной второстепенной, каждая усиливает нарастание психологического напряжения. Постоянный контроль за всем, что происходит, утомляет Бунюэля.

Пятница, 10 декабря

Дом Тристаны. Собака очень мешает своими выходками, приходится прикрывать платком волосы, защищаясь от поднимаемой ею пыли. Некоторые трудности Дона Луиса ничуть не смущают. Если технически план не получается после двух дублей, он меняет сцену, чтобы не утомлять актеров, его ловкость — ловкость человека, привыкшего ко всему. У молодых режиссеров это выглядит иначе, их смелость иногда возникает от неосознанности. А он все понимает, все обдумывает, но поступает дерзко.

Суббота, 11 декабря

Обед у звонаря. Нищий из Тиридиана, круглые блестящие глаза. Болтая, с трудом ем мигас — местное блюдо из горбушек сухого хлеба.

Понедельник, 13 декабря

Остались неснятыми два плана на лестнице в башне. Почти всегда, когда сцена не снята в субботу, следует ожидать изменений в понедельник. И действительно, он добавляет два плана, в том числе один, где немой задирает мне довольно высоко юбку с помощью прищепки для белья.

Вторник, 14 декабря

Переделки в квартире, возвращение Тристаны к Лопе, изящно обставленная комната. Бунюэль знакомит меня с актером, играющим доктора, отметив его сходство с молодым Андре Бретоном. Я немного расстроена: я не всегда чувствую, что мною должным образом руководят, и одновременно, не видя отснятый материал, не могу сама себя поправлять. Баррос консультирует актера, играющего доктора, показывает ему жесты: он сам мечтает стать актером, этот хирург, один из самых знаменитых хирургов Европы!

Среда, 15 декабря

Сцена с Орасио, рояль, проблемы с ноктюрном Шопена. Только один план, так как нужно еще переснимать сцену со звонарем. Дон Луис не шибко церемонится с актерами, бывает очень неприятно, когда он резко прерывает съемку.

Четверг, 16 декабря

Окончание довольно трудной сцены с Орасио. Он обрывает конец, когда тот уносит Тристану в комнату, чтобы заняться любовью. Сначала спрашивает мнение актеров, сомневается. А потом снимает. Надеюсь, что сцена с Сатурно станет еще более впечатляющей.

Пятница, 17 декабря

Приход Лопе, время сегодня тянется ужасно медленно, сняли только один план, а уже четыре часа. Мы переснимали его несколько раз, я сидела, но когда вставала, протез слегка появлялся в кадре. Возвращение со свадьбы, надушенный Лопе в пижаме стоит в коридоре, и я с насмешкой смотрю на него. Иду одна в свою комнату. Вид у него зловещий, чувствуется, что он опасен. Итальянское телевидение снимает сюжет о фильме. Я даю неуверенное и бледное интервью. Надо будет его посмотреть.

Суббота, 18 декабря

Снимаются титры. Бунюэль просил меня причесаться, как я хочу, одеться в повседневный костюм, крупные планы Франко и Фернандо на фоне Толедо уже отсняты. Он вспоминает, как два месяца назад снимались пробы.

Понедельник, 20 декабря

По прибытии узнаю, что снимаются два новых плана, которые будут монтироваться с разговором кюре и затем со смертью Дона Лопе. Быть может, завтра я закончу сниматься. Не знаю, что побудило Бунюэля в последний момент внести изменения. Конец недели всегда чреват сюрпризами! Проблемы с ногой, которая должна быть привязана, преодолеть винтовую лестницу трудно, и сегодня во время репетиции костыли натирают мне подмышки. Он попросил сменить грим и оставить тот, что был в сцене с Сатурно. В ответ на замечание ассистента он сказал, что логика не должна превалировать над результатом, который с первого взгляда не всем виден. Фернандо похож на мумию, его гримировали два часа. Мы снимаем в порядке последовательности планов, затем наоборот. Бунюэль не обращает внимания на раккорды, но зато делает все, чтобы нагнетание тревоги ощущалось в полной мере. Он много смеется. Сегодня он выдал Рею такого рода комплимент: «Вы будете недурны

в фильме о вампирах«. Ему нравятся его запавшие, «коварные», как он выразился, глаза, он мне это бесконечно повторяет. Я думаю о колдунье из «Белоснежки», когда иду открывать окно, чтобы прикончить беднягу Лопе. Чувствую во взгляде Дона Луиса одновременно и беспокойство, и облегчение.

Вторник, 21 декабря

Последний день. Я одна на съемочной площадке. Финал сцены в кабинете. Дон Луис не решается давать мне конкретные указания, перед каждым дублем оговаривается: «Играйте как вам угодно, если не хотите так». Мы снимаем

в обратном порядке. Два раза, ибо оператор хочет изменить освещение, вот кто истинный маленький король! Последний план в комнате, голова Лопе привязана к колоколу, пробуждение, и потом снова сцена — в другом порядке. Мой последний план за роялем. Это последний кадр со мной: я сижу на стульчике в двадцати сантиметрах от пола, камера — снизу, и вся группа заглядывает мне под юбку.

Перевод с французского А. Брагинского

Окончание. Начало см.: 2005, № 10.

1 Фернандо Рей в роли Дона Лопе.

nbsp;неумение есть яйцо вnbsp;сказал, что логика неnbsp;облегчение.nbsp;французского А.