Слепое кино. Сценарий

В тех трех сценарных мастерских, которые мы вели с незабвенной Верой Владимировной Туляковой с 1985 по 1999 год, была не одна настораживающая для заурядного восприятия личность. Неудержимый и во вдохновении, и в загулах Леша Саморядов, ироничный до снисходительности Петя Луцик (позднее они — лучшие сценаристы своего поколения, авторы «Праздника саранчи», «Лимиты», «Дюба-дюба», «Детей чугунных богов», «Гонгофера», «Дикого поля», «Окраины»), твердый, как скала, со взглядом и хваткой удава Рамиль Ямалеев (соавтор «Первых на Луне» и еще десятка поставленных сценариев, переехавший за океан и успешно пишущий для Голливуда), меланхоличный трудоголик с нежнейшей душой Рауф Кубаев (автор и режиссер-постановщик нескольких фильмов и сериалов, в том числе «Белого танца», «Одной против всех» и бесконечной «Кармелиты»), взрывной спорщик и романтичный прагматик (да, именно так!) Илья Рубинштейн (один из авторов «Папы», теперь тоже режиссер, снимающий фильм по собственному сценарию), казанская красавица с язычком острее бритвы Айсылу Хафизова (ведущая собственной телепередачи, а теперь — ответственный работник Минкульта Татарии), обаятельнейший врун и сказочник Федя Козачков (ныне ученый раввин). И еще, еще. Каждый из них и их товарищей был по-своему неповторим, оригинален, энергетически заряжен, и, хотя не все сейчас работают строго по профессии, среди них, слава богу, нет ни одного, кто бы не сохранил «душу живу» и отрекся от уроков ВГИКа и нашей мастерской.

Но, пожалуй, самым загадочным из всех был плотноватый неулыбчивый молодой человек, всегда занимавший место в самом последнем ряду аудитории, за спинами сокурсников. Не то чтобы он прятался, нет, но и не высовывался вперед, не рвался в обсуждение очередной работы

ни с неумеренными восторгами, ни с мрачной хулой. Обсуждения эти никогда у нас не были спокойными, страсти кипели нешуточные, и творческие счеты с товарищами да и со всем мировым кинематографом сводились со всей беспощадностью. А он молчал, словно тая в себе что-то, и высказывался только в самом конце, кратко, отрывисто. Учебные работы всегда сдавал с опозданием, оправдывался неохотно и невнятно. Вообще складывалось впечатление, что работает он вяло и редко. Однажды я сравнил его с Ильей Муромцем, который, как известно, пролежал на печи лучшие в жизни тридцать лет и три года, и призвал, пока не поздно, сменить эту удобную позицию на приличное мужчине в этом возрасте поле брани и подвигов. И сразу, впервые за три года общения, я увидел в его глазах обиду. Я осекся, вдруг физически ощутив, что сказал не то, что в чем-то непоправимо не прав. Так и оказалось. Вместе с процессом самовызревания (процессом, основанным на погружении, кажется, во все доступные и недоступные тогда еще слои мировой словесности) он переживал беспощадную пору какой-то внутренней ломки, личного кризиса. Переживал все так же молча, одиноко — в последнем ряду аудитории, у самой стенки, — «никого не трогая» и никак не ожидая от меня иронии.

Я понял, что ничего не знаю об этом человеке, и с того дня стал приглядываться к нему пристальнее. Его учебные работы были ровными, без особых открытий, но в каждой между строк ощущались некое едва уловимое томление души, беспокойство, выводящее за рамки обыденности. Не удовлетворяясь привычными и гарантирующими привычный успех канонами драматургии, он искал что-то — и искал не просто упорно, как принято говорить, а естественно, органично, ибо не мог по-другому, не мог не искать. Долго искал? Да, пожалуй. А кто установил сроки для поиска? Кто сказал, что в тридцать три года уже нужно окончательно определиться со всеми поисками и навсегда взять в руки беспощадный Ильюшин меч-кладенец?

Мы с Верой, уже имевшие опыт преодоления студенческих ошибок при выборе профессии и решительного сокращения мастерской, единодушно решили, что в случае с этим студентом надо ждать. Что-то обязательно родится.

И родилось. Дипломный сценарий «Белый» был буквально открытием, ходил по рукам, увлекал всех, кто его читал. Времена были смутные, сценарий так и не был поставлен, но дипломная комиссия во главе с Виктором Мережко его отметила как лучший.

Потом были «Первые на Луне». Да-да, еще в 1994 году, на конкурсе «Зеркало» этот сценарий получил один из главных призов и, несмотря на всеобщее восхищение, поставлен лишь теперь, через одиннадцать лет. (Приятно, конечно, что подтвердился тезис: «хорошие сценарии не пропадают», но все-таки хотелось бы, чтобы они «не пропадали» пораньше.)

Потом на некоторое время он как-то исчез из нашего с Верой поля зрения. Снова один, не прося ни у кого помощи, молча и упорно он преодолевал жизнь со всеми ее ударами. Лишь много позже мы узнали, что он занялся рекламой. Чтобы выжить, фактически начал все заново.

И не только одолел это, мягко выражаясь, своеобразное ремесло, но и смог полюбить его, войти в самую его суть так, чтобы говорить о нем почти с нежностью.

А я, когда узнал об этом, расстроился. Ибо знаю не одного человека, чье природное дарование буквально измочалено «прокладками», «кариесом», «Вискасом» и в ком уже никогда не родятся никакие «Первые на Луне».

…Прошли годы. Как-то раз я спешил на заключительное заседание жюри конкурса на лучший сценарий, который проводит наша славная Центральная сценарная студия. Конкурс проходит под девизами, имен авторов никто не знает, оценки ставятся по десятибалльной системе. Вхожу в кабинет, где уже собрались все члены жюри во главе с Эдуардом Володарским, и он сразу спрашивает меня:

— Слушай, ты не знаешь, чей это сценарий — «Железная дорога»?

— А что? — спрашиваю я в ответ.

— Ну это же просто убойная вещь! Молодой Платонов! У этого сценария одни десятки! Еще никогда у нас не было такого единодушия, представляешь?

Вот так он стал знаменитым. Пока еще только в пределах сценарного цеха. Но без всякого риска ошибиться могу предсказать: он еще покажет себя. И в кинодраматургии. И в литературе. Вы еще о нем услышите.

О Саше, об Александре Гоноровском. Чей сценарий «Железная дорога» ставит сейчас тот самый Алексей Федорченко, который поставил «Первых на Луне». И чей новый сценарий вы сейчас прочтете.

Одельша Агишев

Александр Гоноровский — кинодраматург. Родился в 1961 году. Закончил МИСиС (по специальности «инженер-металлург») и ВГИК (мастерская О. Агишева, В. Туляковой). Основные работы: сценарии «Белый», «Пришел сам знаешь кто» (в соавторстве с Р.Ямалеевым; опубликован в журнале «Киносценарии», 1994, № 1), «Сокровенный ангел» (в соавторстве с Р.Ямалеевым), «Первые на Луне» (в соавторстве с Р.Ямалеевым), «Пристальный взгляд на свободного человека», «Железная дорога» (первая премия на всероссийском конкурсе «Наш современник», 2003; находится в производстве, режиссер Алексей Федорченко), сборник рассказов «Русский чудесник» («Новая юность» 2004, № 3).

Камера включена.

В ее объектив смотрят мужчина-покупатель и женщина-продавец. Они словно заглядывают в колодец.

П р о д а в е ц. А вот если вы повернете дисплей (поворачивает дисплей камеры), то снимать себя будет еще легче.

Покупатель — он похож на не очень удачливого бизнесмена, ему около тридцати пяти — придвигается ближе. У него усталый вид.

П р о д а в е ц. Здесь включаете время. (В кадре появляется дата и время: 15.02.2005.) А вот тут — широкоформатное изображение, как в кино.

Изображение становится широкоформатным.

Бизнесмен смотрит в камеру, как в зеркало. Хмурится, трет щеки.

П р о д а в е ц. Вы как оплачивать будете? Сразу или в кредит?..

Б и з н е с м е н (удивленно). Побриться забыл.

П р о д а в е ц (с готовностью).

У нас и бритвы есть.

Б и з н е с м е н (все еще глядя на свое изображение). В кредит…

Титры на ЗТМ: «15.02.2005. Лена»

Крупно. Портрет женщины в белом платье с родинкой над левой бровью. Женщина улыбается, обнимает Бизнесмена за шею. На снимке им хорошо вдвоем.

От портрета камера движется по прихожей. По комнатам.

Зима. Снежинки стучат в окно.

Б и з н е с м е н (за кадром). Леночка! Посмотри, что я купил.

Ковры. Стекло. Металл. Все убрано, разложено по местам. Будто и не живет никто. Спальня. Кровать из карельской березы. На зеркале написано помадой: «Мне ничего не нужно». Отражение бизнесмена в зеркале. Он оглядывается. Будто все еще ищет кого-то.

Камера опускается. Смотрит в пол.

Б и з н е с м е н (за кадром, в пустоту). Леночка!

Титры на ЗТМ: «7.10.2005»

Та же панорама — с портрета по квартире. Но теперь квартира пуста.

Остался только портрет. Камера чуть покачивается. В углу одной из комнат — мягкие игрушки. Много игрушек. Розовый слоник. Толстый заяц без одного уха. Зеленая черепаха. Шестилапая божья коровка…

Срыв изображения.

Первый этаж. Камера стоит на подоконнике. Смотрит в осенний двор.

Теплынь. Солнце. Деревья

в красном и желтом. Детский смех. Крики. Визг. Возбуждение. Божья коровка влетает во двор. Подпрыгнувший высоко мальчишка хватает ее.

Во дворе дети ловят вылетающие из окна мягкие игрушки — большие и маленькие. Они ловят их, как сказочный дождь. Не дерутся. Что поймал, то и поймал. Понимают — хватит всем.

Бизнесмен во дворе. Сидит на краю песочницы, снимает детей.

Двое ребятишек закапывают в песок одноухого зайца. Вместо каски надевают ему на голову алюминиевую кружку.

М а л ы ш (соседу). Тепель он у нас буит лазветцик…

Остальные мягкие игрушки, как солдатики, стоят в строю.

Напротив Бизнесмена присаживается сантехник Мечников. В железном чемодане его гремят инструменты.

М е ч н и к о в (стараясь быть интеллигентным). Леонидыч, помнишь, я тебе смеситель в ванную ставил? Французский… Так ты это… если не жалко… А я тебе вместо него наш поставлю, тульский… Родной…

Б и з н е с м е н. Бери.

М е ч н и к о в. А этот, как его, столик журнальный со стеклом?..

Б и з н е с м е н. Отдал уже…

Мечников посмотрел в землю, сдвинул кепку на затылок, почесал нахмуренный лоб.

М е ч н и к о в (философски). Эх, ёпт…

За спиной Мечникова мальчишка притащил и поставил на землю огромный пластмассовый грузовик.

М а л ь ч и ш к а (командует серьезно, спокойно). По масынам…

Пацаны серьезно усаживают в кузов оставшиеся игрушки-малыши.

М а л ь ч и ш к а (Бизнесмену, серьезно). Дяинька, не снимай… У нас нацинаеца война…

Зеленая черепаха в руках девочки обнимает и целует в ухо розового слона.

Д е в о ч к а. Чмок-чмок… Здраф-ствуй, флон, это я — твоя ферефаха…

Слон молчит.

Панорама по двору. Стильное белье сушится на веревке. Такое, может, и не стирают вовсе.

У подъезда, около скамейки, рядом с мамой сидит малыш и какает в хрустальную вазу.

Пустое открытое окно без занавесок на первом этаже.

Титры на ЗТМ: «12.10.2005. Подарок»

И грянул туш.

Бизнесмен в черном костюме. Воротник рубашки не сходится на его шее. На руке его хромом и золотом блестят дорогие часы.

Б и з н е с м е н. …и подарить вам вот эту видеокамеру.

Бизнесмен заглянул в объектив. Нос у него в мелких пупырышках. Лицо отекло. Глаза красные.

Б и з н е с м е н (тихо, удивленно). О, работает…

В покосившемся кадре он пожимает руку энергичному мужчине, передает ему камеру.

Б и з н е с м е н (голос за кадром). Держи… те… Анатолий (вспоминая отчество) Евсеич…

Лицо нового хозяина камеры исказили линзы объектива.

Парень поставил работающую камеру на стол, и она увидела зал.

В зале сидят слепые. Дети и взрослые. На их лицах — удивление.

Срыв изображения. В кадре мигает знак разрядки аккумуляторной батареи.

Камера в руках Анатолия Крайнова. К камере тянутся руки. Слепые с первого ряда трогают ее.

К р а й н о в (в зал, голос за кадром). Большое спасибо, дорогой Павел Леонидович. Теперь мы сможем снять фильм о нас…

Пальцы слепого чуть касаются объектива. Камера чуть отдаляется от слепых.

К р а й н о в (слепым, более тихо). Осторожно… Объектив… (Продолжает говорить в зал.) О нашем реабилитационном центре… О нашей истории…

Изображение вздрагивает и гаснет.

Титры на изображении: «12.10.2005»

Б и з н е с м е н (за кадром). Эх-ха…

Вечер. Комната Крайнова.

Толя включает камеру и садится рядом с Павлом.

К р а й н о в (поясняя). Групповой портрет.

Б и з н е с м е н (согласно кивая). Групповой…

Друзья на мгновение замирают. Позируют. У них в руках стаканы с водкой. На столе порезанная колбаса, репчатый лук. Наполовину пустая бутылка.

Бизнесмен уже хорошо выпил. Он легко опрокидывает в себя водку, забрасывает в рот колечко лука, жует.

Б и з н е с м е н. Молодец ты, Толик, я тебе завидую…

Крайнов удивленно поднимает брови.

Б и з н е с м е н (грустно улыбается). Я всем завидую… Всем, кто не я… (Пауза.) И курага гнилая… Да и хрен с ней…

К р а й н о в (кивая на камеру).

Не ругайся, записываю…

Б и з н е с м е н (небрежно взмахивая новым колечком лука). А… сотрешь потом… Ты им тут нужен… ёёё… А я не нужен. Не правильный я…

У меня даже курага гнилая. Понимаешь? Ташкентская… Но гнилая… Целый вагон… Но есть нельзя…

К р а й н о в. Ты же сам говорил — мелочь. Что ж расстраиваешься?

Б и з н е с м е н (согласно кивая). Мелочь… (Некоторое время молчит, полоская по столу смятым колечком лука.) Да нет… Не расстраиваюсь… Денег еще занял — чтобы курагу на свалку… Чтобы по-честному… (Пауза.) Ты Ленку не видел?

К р а й н о в. Нет…

Б и з н е с м е н. И я — нет…

К р а й н о в. Ну что ты? Полгода уже прошло…

Б и з н е с м е н. Через три дня — восемь месяцев…

К р а й н о в. А почему у тебя квартира пустая?

Б и з н е с м е н. Знаешь, она мне написала тогда на зеркале, что ей ничего не нужно… Вот я и подумал.

(Усмехается.) Подумал — если у меня ничего не будет, может, это ее… как-то… Ну… вернет?.. А? (Хмурится.) Глупость, конечно…

К р а й н о в (не зная, что сказать). Да-а…

Б и з н е с м е н. Я и говорю — глупость… А что делать?..

Помолчали.

К р а й н о в. Мне ваша спальня очень нравилась… Помнишь, как мы кровать собирали, а потом обмывали?

Б и з н е с м е н. Кровать пионеры унесли.

К р а й н о в (удивленно). Какие сейчас пионеры?

Б и з н е с м е н. Фиг знает. В гал-стуках красных. Ну как это… Белый верх, черный низ… Пришли… С барабаном… Салют пионерский… Всё как положено. Я им кровать… и того… отдал…

К р а й н о в. Зачем им кровать?

Бизнесмен задумался, пожал плечами.

Б и з н е с м е н. Ничего, зато вот… камера… Владей, Толян… Снимай свое кино… Людей… Жизнь…

К р а й н о в (глядя на камеру).

А настоящее кино ею снять можно?

Б и з н е с м е н. Запросто… Хоть «Войну и мир» Бондарчука… Она в магазине самая крутая была. К ней бы еще штатив… И всё…

К р а й н о в. Штатив у меня есть… Давно… На камеру не хватало…

Б и з н е с м е н. Опа!!! (Разливает водку по стаканам.) За это надо выпить… За штатив… (Кивает на камеру.) И выключи ты ее нах… Давай без истории посидим.

Крайнов протягивает руку к камере.

ЗТМ.

Титры на изображении: «12.10.2005»

Пьяные физиономии Крайнова и Бизнесмена дышат в камеру. Их лица слишком близко к объективу. Изображение искажено.

Друзья стараются быть серьезными.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «13.10.2005. Дом»

Протянутая к камере рука на мгновение закрывает объектив.

К р а й н о в (голос за кадром). Вот так…

О н (голос за кадром). А когда ее выключать?.. Я же не вижу…

К р а й н о в. По голосу. Как замолчу…

Солнце. Утро. Старый, давно не ремонтировавшийся дом.

Крайнов стоит перед зданием Центра реабилитации слепых с древней книжкой в руках.

Толстый том, переплетенный в потертую кожу.

За кадром слышны возня и смех играющих детей.

Откуда-то прилетает вальс. Кружит, возвращается эхом.

Крайнов приглаживает волосы рукой. Перед камерой чувствует себя неловко.

Титры на изображении: «Преподаватель Анатолий Крайнов»

К р а й н о в (зрителям). Вот здесь мы и живем. В этом доме. В Центре реабилитации слепых и слабовидящих. (Пауза.) Край наш богат историей. Если верить городской летописи, то еще в XIV веке здесь лютовал атаман Гришка Слепой со товарищи… Вот что пишет по этому поводу озерский дьяк Никифор Никитин… (Крайнов открывает книгу, листает страницы, читает). «А еще обитает страх в здешних лесах… Гришка Слепой атаман чутким слухом своим путника на лесных дорогах чует, по привычке разбойной, лишает его всего и отнимает глаза. Никто Гришку не видел… но рассказывают о нем страшное…»

Крайнов закрывает книгу. Ждет. Камера продолжает работать.

К р а й н о в (за кадром). Стоп… (Пауза.) Выключай же…

Срыв изображения.

Крайнов около аллеи. Древней, заросшей… Деревья высажены прямо. Но стволы многих уже покосились от времени, сошлись в вышине, закрывая небо.

К р а й н о в (зрителям). Эта аллея посажена во времена Екатерины фон Мекк. Она первая в своем имении стала собирать и лечить слепых. Ее сын не видел от рождения и не хотел иметь зрячих подле себя.

Крайнов около деревянной стены, плотно закрытой плющом.

К р а й н о в (зрителям). Усадьбу так и называли — Слепой. В округе это место не любили. Боялись. Считали заразным. В XVIII и XIX веках были даже случаи поджога.

Крайнов раздвигает обвивший стену плющ. Бревна стены обуглены.

Треск сломанных сучьев.

Крайнов лезет на заросший кустарником склон.

К р а й н о в (зрителям, не пере-ставая карабкаться вверх). Позже, после революции, здесь была организована коммуна слепых. (Срывается, сползает вниз. Обдирает руки…) Уяяя… (Бурчит себе под нос что-то сердитое и злое.)

Он лезет вновь. Неуклюже.

Кто-то снимает его со спины.

Крайнов сидит в старой беседке.

К р а й н о в (зрителям). Расположение этой беседки всегда удивляло меня. Добраться до нее можно только летом, с превеликим трудом и в хорошую погоду. Ее каким-то чудом построили местные слепые коммунары в начале XX века. Но дорожку к ней так и не проложили. (Вдыхает прелый запах листьев. Улыбается. Ветерок растрепал его чуб.) Хорошо-то как… (Обращаясь к оператору.) А?..

Титры на ЗТМ: «13.10.2005. Веселый человечек»

Светлая, радостная комната. Детские рисунки на стенах. Они нарисованы не красками, а пластилином.

В постановочном кадре сидит слепой мальчик с книжкой на коленях, похожей на блокнот. Кажется, что в книге пустые страницы. И лишь на каждой внизу нарисованы палочки и кружочки. Это простенькие картинки. Они выпуклые. Чтобы их легко можно было «прочитать» пальцами.

На первой странице — палочки, стоящие, как заборчик. Малыш водит по пустоте страниц пальцами. Читает.

М а л ы ш. Жили-были палочки. Они стояли, как заборчик. Каждая стояла на своем месте, и всем было скучно.

Малыш переворачивает страницу. На второй — несколько палочек из «заборчика» лежат на земле.

М а л ы ш. И вот однажды несколько палочек не захотели больше быть забором и упали на землю.

Малыш переворачивает страницу. На третьей — палочки соединяются, образуя овал — тело.

М а л ы ш. Они стали играть, веселиться, складываться в фигуры. Первой фигурой был овал, и он боялся щекотки. Он всегда смеялся, когда до него дотрагивались пальцем.

Мальчик проводит пальцем по выдавленному на картинке овалу. Переворачивает страницу. На четвертой — палочка изгибается, образуя круг — голову.

М а л ы ш. Второй фигурой был круг. И он был очень умный.

Малыш переворачивает страницу. На пятой — из палочек собирается человечек. Ручки, ножки, тельце, голова. Человечек поднял руки вверх, улыбается черточкой-ртом. На его личике только улыбка. Нет глаз.

М а л ы ш. И круг стал головой… Овал — телом. А остальные палочки — ручками, ножками и улыбкой. Так появился маленький веселый человечек. И поняли палочки, что друг без друга они и не жили вовсе… (Он замолкает. Закрывает книжку.) Дядя Толя… А когда мама приедет?

Титры на ЗТМ: «14.10.2005. Врач»

Кабинет окулиста. В кадре девушка-окулист Оля в белом халате. Улыбается. Поправляет гребнем прическу. Солнечные зайчики играют в ее волосах.

О л я. Толенька, ты энтузиаст. (Реагируя, видимо, на недовольную гримасу Крайнова, который стоит за кадром около камеры.) Ну ладно, ладно — скажу, как договорились… (Пауза. Садится прямо, напускает на себя серьезный вид.) Это только кажется, что у слепых все чувства обострены. Чувства сами по себе не обостряются. Этому надо учить и… (Неожиданно прыскает в ладошку. Обращается к Крайнову.) Ну что ж ты меня смешишь-то?

Она кидает в Крайнова каким-то легким пластиковым пузырьком из-под витаминов.

Второй дубль.

В кадре снова врач. Она изо всех сил пытается не засмеяться.

К р а й н о в (голос за кадром). Оль, ну ты чего?

Оля все-таки смеется. Встает, идет за кадр. Мы слышим возню, смех.

Титры на ЗТМ: «14.10.2005. Дядя Коля»

Темнота. Котельная. Блеск железа и угля. Огонь. Черные тени на стенах. Черная спина дяди Коли.

Д я д я К о л я. Потихоньку начинаем отопительный сезон.

Слепой дядя Коля кидает в топку уголь. Иногда кидает мимо. Тогда уголь бьется о темный бок печки, оставляя в воздухе черную пыль. Дядя Коля страшен и грозен, как черт за работой.

Д я д я К о л я. Ослеп сорок лет назад. Тетка Настасья меня сюда привезла. А назад в деревню уже не вернулся. Здесь при деле… И огонь вижу… Только его. А мне больше ничего видеть не хочется…

Лампа камеры да огонь освещают котельную. Уголь летит в огонь. Панорама по котельной. Трубы. Котлы. Черные, будто из угля, стены. Подземелье.

Д я д я К о л я. Деревня что…

А здесь — город… Разросся… Большой, говорят. Заводы. Парк больше леса. Река. Трамваи. Такой большой город, что нет-нет да и сгинет кто из наших… сослепу-то… Вокруг дома родного все, конечно, по приметам, по звукам, по шагам просчитано…

А чем дальше, тем путаней… Лет пятнадцать назад один парень вышел за сигаретами, а вернулся только через три года, да еще и левое ухо по дороге ему кто-то оторвал. (Смотрит на огонь, закрывает дверцу.)

Срыв изображения.

Комнатка при котельной. Дядя Коля сидит за столом. Заваривает чай крутым кипятком. Вытирает вспотевший затылок черным полотенцем.

В углу на топчане спит Бизнесмен. Спит в пиджаке и брюках.

Б и з н е с м е н (во сне). У-ва-ву…

Он переворачивается на другой бок, сопит во сне.

К р а й н о в (удивленно). А Пашка что здесь делает?

Д я д я К о л я. Гость… Все Лену какую-то спрашивал…

Дядя Коля пьет из кружки горячий чай. Крупные глотки. Не боится обжечься. Потом достает из кармана отблескивающие хромом и золотом часы, берет в руки осколок угля и аккуратно давит на стекло…

Д я д я К о л я (с уважением). Крепкое…

К р а й н о в. Это ж Пашкины…

Д я д я К о л я. Подарок… Помнишь директора Хлапоню? При нем еще эпидемия триппера случилась? (Улыбается.) Веселое было время… А… Тебя же, наверное, еще и на свете не было… Так вот, Хлапоня говорил: «Время (трясет зажатыми в черный кулак часами) надо держать в руках…» Он тогда тоже триппером заболел… (Стекло трещит, лопается…) Вот и хорошо… (Вычищая осколки с циферблата.) А вообще, ко мне сюда редко заходят… Тем более с подарками… (Пауза.) Боятся.

К р а й н о в (голос за кадром, с легкой иронией). Говорят, что ты врагов своих, рраз — и в топку…

Д я д я К о л я. Врут… (Улыбается по-доброму.) Один раз, может, и было. А уж разговоров…

Титры на ЗТМ: «15.10.2005»

Солнцем залитая лужайка. Звон. Детский смех. Слепые мальчишки и девчонки играют во дворе в мяч. Перебрасывают его друг другу. Мяч звенит, как большой бубенчик. Играет, как музыкальная шкатулка.

Титры на ЗТМ: «16.10.2005. Кража»

Сбитое ногой ведро. Тяжелое дыхание. Кто-то с камерой бежит по коридору. Камера натыкается на стены, бьется в дверь.

Улица. Ночь. Звезды. Где-то залаяли собаки. Неясная тень человека.

ЗТМ.

Титры:

«СЛЕПОЕ КИНО»

Технические титры.

Голоса на ЗТМ. Говорят полушепотом.

О н а. Тебе не страшно?

О н. Ты о чем?

О н а. Все-таки камеру украл.

Я никогда ничего чужого не брала.

О н. Я тоже…

О н а. Может быть, стоило просто попросить?

О н. Так бы он и дал… Камеру — слепому… Ты бы знала, как он над ней трясется…

О н а. Чужая все-таки вещь…

О н. Не чужая… Ее всем нам подарили… А я верну… Завтра же… Извинюсь и верну… Ты что, не веришь?

О н а. Верю…

Помолчали.

О н. Я люблю кино… Смотришь… Ждешь одного, а тут бац… что-нибудь необычное…

О н а. В жизни чудес не бывает…

О н. А кино — не жизнь?

О н а. Нас как-то тоже водили на сеанс. Весь класс… Музыка… Что-то все время падало и стреляло… Маклейн какой-то бегал… и все бегали за ним… А потом его убили… Кажется… Многим понравилось. Мне — нет…

О н. Значит, не то было кино… Хорошее и с закрытыми глазами смотреть можно…

О н а. И много ты с закрытыми глазами насмотрел?

О н. Насмотрел не насмотрел… Свое снимем… Я такую камеру… похожую… видел… когда видел… Квадратик — «стоп»… Треугольник — «работа»… Трансфокатор… Вот и Крайнову помог…

О н а. А может, лучше запомнить?

О н. И запомнить…

О н а. И кто смотреть будет?

О н. Дети…

О н а (удивленно). Чьи?

О н. Наши…

Она засмеялась. Тихо. Звонко.

О н. А ты как думала?

О н а. Ой!.. Что это?

Он. Что?

О н а. Ш-ш-ш…

О н. Работает, наверное…

Технические титры заканчиваются.

Титры на ЗТМ: «Она»

Свет…

Он снял с камеры крышку, закрывавшую объектив.

О н (удовлетворенно). Работает…

Солнце дышит сквозь пыльное окно. Он и она лежат в постели. Он направляет камеру на нее…

Пауза… Легкое дыхание и покой осеннего утра.

О н. Мне сегодня приснилось твое лицо…

Она встает, потягивается. Длинный нос. Веснушки. Фигура подростка.

О н а. Ты видишь сны?

О н. Ямочка на подбородке, складка между бровей. И ты улыбалась…

У нее ямочка на подбородке и складка между бровей.

Она подходит к висящему на стене радио, поворачивает круглую ручку. Приемник отзывается криком чаек, шипением морского прибоя.

Г о л о с и з п р и е м н и к а. «Никто еще не имел такого любящего, такого верного и преданного слуги, какого имел я. Пятница стал той соломинкой, которая вновь соединила меня с миром людей».

О н а. А какая я?

Он снимает, направляя камеру на звук.

О н. Красивая…

О н а. И как ты это понял? (Пауза.) Что затих?.. (Понимая.) Снимаешь? Дурак, я же голая… (Мягко передразнивая.) Дети смотреть будут…

О н. Лишнее сотрем…

О н а (закрывает грудь подушкой, поворачивается к камере спиной, подходит к окну). Тепло… Солнце…

Помолчали. Камера панорамирует по комнате. Выцветшие обои. Шкаф с облупившейся полировкой. Стол с остатками вчерашнего ужина.

Г о л о с и з п р и е м н и к а.

«И я, Робинзон Крузо, поклялся научить его всему, что знал сам…»

О н. Скажи еще что-нибудь…

О н а. Зачем?

О н. Я тебя сниму.

Она молчит.

О н. А ты меня когда-нибудь во сне видела?

О н а. Видела.

О н. Врешь.

О н а (улыбаясь). Вру…

ЗТМ. Полосы.

Титры на ЗТМ: «Путь»

Их комната. В кадре — Люда Точилина. Низенькая. Крепкая, как молодая картошка. Большие очки. За линзами не видно глаз.

Т о ч и л и н а. Ой, бедовые вы, ребята… У Крайнова камеру свистнуть. Он, небось, обыскался… Даже жалко его… Может, и в милицию сообщил уже…

О н. Мы вечером вернем…

Т о ч и л и н а (качает головой). Ага… Если вас к тому времени не поймают… Авантюристы… Кто бы ради меня такие поступки совершал.

О н а. Хорош поступок… Нечего сказать…

Камера поворачивает влево.

В кадре — Она. Закусила губу. Улыбается. Ей приятно слышать такое.

Т о ч и л и н а. Значит, так… Документы ваши передала. Осталось только прийти, расписаться… И всё.

О н а. Спасибо, Люд…

Т о ч и л и н а. Да чего там… (Ему.) Не снимай меня, я же непричесаная… Лучше слушай, жених, как вам до загса добраться. Ну (улыбается) до ворот наших вы дойдете. Там направо до магазина хозтоваров…

О н а (улыбаясь ему). Семьдесят три шага…

Т о ч и л и н а. Ну да… Там светофор цокает… Так вам на противоположную сторону по аллее…

О н а. Двести девяносто шесть шагов. До ступенек…

Т о ч и л и н а. До ступенек…

А моих — триста шестнадцать…

О н а. Нижняя ступенька выбита.

Т о ч и л и н а. Ты лучше меня все промеряла… Тут, главное, в парке до холма дойти… До Корабля… Как до Корабля дойти, знаете?

О н а. Нет.

Т о ч и л и н а. Это просто. Из аллеи со ступенек спустишься. И выйдешь на улицу Стрешнева. Там армянка шнурки продает. Голос ее далеко слышен… Идешь на голос…

Он выключает камеру.

Срыв изображения.

Свет. Комната Ильича. Потолок. Голая стена. На краю кадра — голова человека, он в старых черных очках.

О н. Ильич?

И л ь и ч. Я здесь…

Камера направлена на звук. Ильич сидит на табуретке посреди комнаты. На его коленях — гармонь.

О н. Давай.

И л ь и ч (откашлявшись). Меня зовут Илья Ильич. Я работаю здесь сторожем… (Раздвигает меха. Гармонь отзывается громким протяжным стоном. Он поет. У него густой церковный бас.)

Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали.

Подайте, товарищи, может кто скока-а-а…

(Ильич взял самую высокую и длинную ноту в своей жизни.)

Мне надобны ваши рубли…

Это я сам сочинил. А вот еще… (Ильич снова раздвигает меха, поет.)

Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали.

Товарищ, не стой одиноко,

И пивом меня угости.

Может, не совсем в рифму, но (трясет кулаком) зато в самую точку… Это что, а вот моя самая любимая…

О н. Хорош, Ильич, и то — на одну договаривались…

Рядом с Ильичом сидит лохматая дворняжка. Она заинтересованно смотрит в объектив, виляет хвостом.

Крупно. Черный влажный нос собаки.

И л ь и ч (поглаживая собаку). Это Бобка. Он и сторожить помогает… И собака-поводырь тоже… Почти… (Ильич поднимает палец.) Поводырь-самоучка… Меня снимаешь?

О н. Снимаю…

Пауза.

И л ь и ч (говорит как с трибуны). Дорогой мой! Не слушай баб! И никаких шагов считать не надо! И всех этих вправо-влево не надо… Да!.. Бобка дорогу к Кораблю знает. Потому что там ему дают пожевать воблины хребты. Ну и пиво отливают чутка. Как правильно «воблины» или «воблячьи»?.. (Немного задумался.) Ну ладно… Потом поправишь… А от Корабля, да через парк, да на трамвае до загса… С ветерком!.. Семь остановок всего. Спросите — любой подскажет. Люди кругом! Люди!!!

Ильич привычно раздвигает меха гармони.

Бобка дышит возбужденно.

И л ь и ч. Когда о Корабле говоришь, он всегда так. (Бобке.) Корабль, Бобка, Корабль!..

Собака радостно лает…

И л ь и ч. Во-от… А еще она выполняет команду: «Умри на хрен»… Мы с ним кучу бабок на этом номере заколотили… (Громко, тоном приказа.) Ну-ка, Бобка, умри на хрен!

Бобка удивленно смотрит на Ильича.

И л ь и ч (гордо). Снял?

О н. Ладно — пошли мы…

Его рука берет Бобку за поводок. Камера, направленная на собаку, движется к выходу.

И л ь и ч (вдогонку, голос за кадром). Собаку не потеряй!.. Мне без нее — не жизнь…

ЗТМ. Полосы.

Титры на ЗТМ: «Он»

Он перед камерой. Круглолицый большеголовый парень.

Мягкие добрые черты лица. Короткие, стриженные под машинку волосы. Он шмыгает носом, поправляет камеру. Где-то за кадром поскуливает и возится Бобка… Некоторое время парень молчит — собирается с мыслями.

О н. Раньше я в Ступино жил… Под Москвой… Речка там Ока… Был таксистом… Заснул за рулем… Три смены подряд фигачил… И заснул… (Мнет рукой лицо.) Хотел подружке ко дню рождения ожерелье купить жемчужное… Там такие бусинки были… Одна к одной… Не повезло… (Усмехается.) А может, и повезло…

В чем-то… Кому такие подружки нужны? (Пауза.) Не вижу полтора года… Недавно сюда попал. Ее встретил. Она домоводство слепым преподает. Как щи варить, как ложку мимо рта не пронести… (Улыбается.) А сегодня мы поженимся… Она в темноте, как рыба в воде… Не то что я… Вот и водит меня за собой… за ручку… как дитё малое… (Нахмурился, помолчал. Протягивает руку к камере.) А… Сотру потом…

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Сборы»

Она наливает в термос чай.

О н а. Вместо шампанского.

О н. Что?

О н а (улыбается). Чай…

О н. Чай так чай…

О н а. У нас больше и нет ничего.

Укладывает в сумочку бутерброды.

Она посреди комнаты в комбинации. В ее руках — два платья.

Камера смотрит на нее чуть сверху.

О н а. А теперь вопрос — какое платье надеть?

Из-за кадра появляется его рука. Ощупывает ткань на ее груди.

О н. Вот это… Гладкое…

О н а. Это же комбинация…

Смех.

Средний план. Она уже оделась. Стоит около окна в своей комнате.

Солнце не дает разглядеть черты ее лица.

Разве что улыбку не скрывает солнце.

О н. Ты сейчас счастлива?

О н а. Наверное…

О н. Почему «наверное»?

О н а. Потому что о таких вещах лучше не спрашивать… Ответишь — улетит слово… А что останется?

О н (не понимая). Хм…

О н а (улыбаясь). Вот тебе и «хм».

Пауза.

О н. Помнишь, как мы познакомились?

О н а. О да… Ты мне джинсы испортил и кофточку новую… Весь поднос с обедом на меня опрокинул, а потом пятна оттирал… (Снова улыбается.) И не салфеткой, а руками…

На ее руке старенькие мужские часы без стекла. Она щупает циферблат.

О н а. Слушай… (Удивленно, от неожиданного чувства радости.)

Пора…

Титры на ЗТМ: «Звуки»

Улица. Свет. Из выставленных колонок над киоском грохочет музыка. Камера музыке в такт движется по улице.

В ее руке — Бобкин поводок.

Белая трость в такт музыке бьет по асфальту. Она идет легко, уверенно, хорошо. Будто видит.

Он держит ее под руку.

«Постановочные» планы. Он снимает с разных точек, как она идет по улице.

Без собаки. С собакой.

Бобка тянет вперед, высунув язык.

О н а. И зачем ты его взял? Тянет все время…

О н. Дай, поведу…

О н а. Не-а… (Смеется.) Тоже мне поводырь… Я и без поводыря дорогу найду… Если день… И ты скоро научишься.

О н. А ночью?

О н а. Ночью не выхожу… Мир другой… Звуки другие…

Она остановилась. Прислушалась. Подняла голову.

О н а. Вот слышишь — музыка… Здесь всегда музыка… И машины…

С ними осторожнее… Их не всегда слышно… Светофор щелкает… Слушай… Там дальше…

Мимо проезжает машина.

Она испуганно вздрагивает.

О н а. Там дальше — лужа.

Ее глаза. Острый подбородок.

О н а. Слышишь?.. Через дорогу… Листья на деревьях?.. Аллея… Сейчас они по-иному шуршат.

Не так, как летом.

О н. Не слышу…

О н а. Услышишь… (Пауза.) Опять снимаешь? (Улыбается.) А давай я тебя сниму…

Он и Бобка на фоне забора с матерными словами и нехорошими рисунками.

Музыка.

Кадр чуть гуляет. Уходит в сторону.

О н а. Скажи что-нибудь…

О н (громко). Главное, когда снимаешь, чтобы солнце светило в спину! А то видно плохо будет…

Камера направлена на звук.

Средний план. Он стоит все у того же забора.

Полосы.

Они идут друг другу навстречу.

ЗТМ.

Шумы города.

Камера следит за звуком.

Проехавшая мимо машина.

Ноги, наступающие в лужу.

Цокающий светофор.

Шум листьев.

Он и машина.

Титры на изображении: «Машина»

Он щупает пальцами шильдики на задней дверце машины.

О н. О… Это «Мицубиси Паджеро»… Второго поколения… Трехлитровый движок мощный… Суперселект четыре вэдэ. Такой машине что пашня, что шоссе… Везде королева… Я на такой как-то ездил… Иди сюда… Потрогай…

О н а. Еще чего…

О н. Ты что, боишься?

О н а (бравируя). Пошли-пошли… (Нервно.) И возьми ты у меня эту камеру… Как она выключается?

Он поглаживает машину, как старую знакомую. Нехотя встает, идет на камеру.

Титры на ЗТМ: «Курага»

Перевернутый на бок ящик. На ящике — большой пакет с курагой… Рядом — бандитского вида старушка. На ней — два пальто и пуховый платок.

С т а р у ш к а. А вот курага — не дорога. Курага! Курага!

Старушка с подозрением смотрит на снимающую ее камеру. Заглядывает в объектив, как в замочную скважину.

С т а р у ш к а. Эй? Ты чего? Курага честная… Сестра прислала из… из… (Отворачивается, смотрит в сторону.) Опа…

Старушка забирает мешок, ящик, идет прочь.

За ней нехотя, не торопясь, вразвалочку идет милиционер.

М и л и ц и о н е р (все так же лениво вслед старушке). Окружай!

Милиционер на улице один, и окружать старушку некому. Но она роняет ящик и прибавляет ход.

Из рации на плече милиционера слышен голос.

Г о л о с и з р а ц и и. Фесенко… Фесенко… Еще одну с курагой взяли… Сколько же их… ёёё… Говорят, уже полгорода дрищет…

Титры на изображении: «Скамейка»

Она ест мороженое.

Камера в его руках. Он снимает ее.

О н а (запись с полуфразы). …годня будет хороший день.

О н. Он уже хороший.

О н а (лизнув мороженое). Вкусно. А ты почему не хочешь?

О н. Сладкое не люблю. Купить еще?..

О н а. Не-а…

О н. Мы не опоздаем?..

О н а (касаясь пальцами стрелок часов). Время есть… С запасом… Давай еще посидим.

Она делает глубокий вдох. Подставляет лицо солнцу. Опускает руку с мороженым.

Мороженое тает. Течет по руке. Капли падают на асфальт. Бобка слизывает белые капли с асфальта.

Теперь камера лежит между ними, смотрит на малышей, что стоят на противоположной стороне тротуара.

Мальчик ковыряет в носу и с интересом наблюдает за сидящими на скамейке слепыми.

Девочка, не отрывая взгляда от них, что-то шепчет мальчику на ухо, кивая на камеру.

Неожиданно мальчик и девочка начинают танцевать в такт прилетающей откуда-то музыке. Не то танцуют, не то просто прыгают, поглядывая на камеру.

О н а. Людка сказала, что неподалеку от загса завод… Дымком ядовитым тянет…

О н. Ты была когда-нибудь в загсе?

О н а. Шутишь? Людка Точилина была… два раза…

О н (с иронией). Два раза…

О н а. Она бойкая…

О н. А ты не бойкая?

О н а. Обыкновенная.

Помолчали.

Мальчик и девочка подходят ближе. Принимаются строить в камеру рожи.

О н а (добро, стараясь быть сердитой). Ну-ка брысь…

Дети убегают.

Люди проходят мимо.

Полосы.

Все та же скамейка. В кадре старик.

Звон пустых пивных бутылок в его авоське.

С т а р и к. Вот вижу вас счастливых таких и рассказать хочу… (Задумчиво почесал рот.) …рассказать, значит, историю своей длинной жизни.

О н. Отец, короче. Пленки на жизнь не хватит.

С т а р и к. А если короче, то сидел я семь лет сизым голубем… Три раза… Три раза по семь… А она меня ждала… И ни с кем… Ни-ни… Никогда… Я потом у друзей спрашивал… (Усмехнувшись.) Проверял… Ничего… Верная очень… Для меня-то… Ведь не на фронте… Не по заданию партии в партизанах…

Старик закурил, засмеялся беззубо.

От дыма папиросы его глаза заблестели.

Срыв изображения.

Старик принял позу, как для фото.

Авоська с бутылками на коленях.

Важный.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Народ»

Изображение не в фокусе.

Улица. Шум.

Она остановилась. Сжала его руку. Тревога на ее лице. Шум все нарастает. Становится опасным. Глушит вокруг все звуки.

Камера мечется. Направлена на звук.

Четкое изображение.

На камеру надвигается толпа демонстрантов.

Г о л о с и з м е г а ф о н а (за кадром). В сторону, туристы!

Обрывки песен. Будто каждый проходящий поет что-то свое…

«…нас утро встречает прохладой!..»

«…а вместо сердца…»

«…много в ней лесов, полей…»

«…яблоки на снегу…»

Красные флаги. Транспаранты.

В кадре улыбающиеся лица.

О н. Что это? Праздник?

О н а. Вроде того…

О н (удивленно). А какое сегодня число?

Г о л о с и з м е г а ф о н а (за кадром). Ровнее, товарищи, ровнее…

В колонну по восемь!..

Бобка залаял, натянул поводок.

О н а (строго). Бобка!..

Колонна демонстрантов, как поток, набирает силу, на мгновение разделяет их. Пытается унести ее прочь.

Он ловит ее, прикрывает собой.

О н. Чего они?..

Она не отвечает.

В камеру лупят флажки, бумажные цветы…

Радостные лица.

Демонстрация так же неожиданно заканчивается, как и началась.

За колонной бегут двое мальчишек. Катят покрышку от грузовика. Торопятся.

Она сидит на земле. Он помогает ей подняться.

О н а (поднимаясь, пытается говорить уверенно). Когда оказываешься в толпе — лучше встать рядом со стеной, согнуть руки в локтях и напрячь мышцы… (Голос ее дрожит, видно, что она все еще напугана произошедшим.)

О н. Испугалась?

О н а. Надо уметь бояться. И ты научишься…

Она замолкает, ощупывает его, стряхивает с его груди обрывки бумажных цветов. Успокаивается.

Полосы.

Переулок. Бобка тянет в сторону собачьей свадьбы. Рвется. Скулит.

О н. Что там?..

О н а. Кто ж его знает?.. (Громко.) Бобка, Корабль! Корабль, Бобка!

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Санечка»

Ю ш к и н. Сюда, ребята, сюда…

Камера следует по длинным коридорам коммунального барака за суетливым парнем лет тридцати.

О н. Эй, мы где?

Ю ш к и н. Здесь… Сейчас… Сейчас…

Скрипнула дверь в комнату. Там за столом сидит беременная баба. Кажется, что она занимает половину маленькой комнаты. Высокая. Широкая. Женщина-гора. Сидит, за живот держится.

Ю ш к и н (широким жестом). Ну, Санечка, вот…

С а н е ч к а. Санитары?

Ю ш к и н. Операторы…

Чтобы усмирить злость, Санечка отрывает от алоэ предпоследнюю мясистую веточку, кладет ее в рот, жует. Морщится от горечи…

С а н е ч к а (пытаясь успокоиться). Какие на фиг операторы?

О н а. Мы пойдем…

С а н е ч к а. Стой…

Ю ш к и н. Снимут все… Нас с тобой… Рождение… (Упавшим голосом.) Здорово?

С а н е ч к а. А Марина Станиславовна… врач где?

Ю ш к и н. Не было ее… Брат сказал — через полчаса будет… Да мы и без Марины Станиславовны герои… (Упавшим голосом.) Да?..

С а н е ч к а. В роддом звони… Пусть готовятся… И к Марине Станиславовне…

Ю ш к и н. А «скорую» вызывать?

С а н е ч к а. Не влезу я в нее. Пешком…

О н а. Мы пойдем…

С а н е ч к а (властно). Нет…

Со мной кто побудет? А вдруг?

Ю ш к и н. Садитесь, ребят… Вот варенье. (Придвигает им красную трехлитровую банку.) Угощайтесь…

А если начнется, то снимайте сразу…

Юшкин убегает.

На стене тикают ходики.

О н. Что ж, не снимать пока?

С а н е ч к а. Не снимать…

Срыв изображения.

Та же комната.

Она и Санечка пьют компот из яблок. Он снимает. Санечка отправляет в рот целое яблоко из компота.

С а н е ч к а (придвигая гостям цветок алоэ с единственной оставшейся мясистой веточкой). Хотите алоэ пожевать?.. Вчера соседка сказала, что полезно… от всего… По мне, так горчит слегка…

О н а. Разве его можно вот так жевать?

С а н е ч к а (спокойно). Можно…

Санечка вздыхает, отрывает последнюю веточку алоэ и кладет себе в рот. От компота Санечка подобрела, размякла. На шее и лбу ее пот.

С а н е ч к а (продолжая рассказ). Ну так вот… Со мной рядом разве что альпинист встать не побоится… А тут такой… (Улыбнулась ласково и стала красивой.) Кроха… Да еще у него все время какие-то проекты в голове… Не знаешь, что он в следующий момент выкинет… Когда свататься к маме моей приходил, оделся танкистом… ладно бы обыкновенным, а то — генералом… (Улыбается, нежно.) Маму чуть кондратий не хватил… А она еще побольше меня…

О н а. А можно… Потрогать…

С а н е ч к а. Чего ж, трогай…

Ее руки трогают живот Санечки, на лице восхищение, любопытство, зависть.

Санечка улыбается. Так может улыбаться беременная женщина, глядя на то, как ей завидует небеременная.

О н а. Большой…

С а н е ч к а (спокойно). Самый большой…

О н а. Мальчик, девочка?

Санечка перестает улыбаться, начинает сосредоточенно трогать живот.

С а н е ч к а. Думаю, мальчик… Вот тут торчит чего-то…

Скрипнула дверь. В комнату вошел и облокотился на стену уставший и запыхавшийся Юшкин.

В его руках ворованный где-то горшок с алоэ. Точно такой же, из какого только что сжевала листочки Санечка.

Ю ш к и н. Марина Станиславовна ругается… Говорит — еще день… (Ему и ей.) Может, и вы подождете? А, ребят?

Юшкин подходит ближе, ставит горшок с цветком на стол.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Колокольня»

Площадь. Суета.

Группа туристов столпилась возле невысокого креста на каменном основании. На камне выбито: «Здесь стоял храм Спаса нерукотворного, погибший в пожаре 1927 года».

Э к с к у р с о в о д. Храм Спаса нерукотворного был воздвигнут в начале XIX века по проекту архитектора Баларьина. Убранство храма вызывало восхищение не только верующих, но и светского общества. Здесь бывали Аксаков, Короленко, Чехов, Столыпин… Особая гордость — колокольня, славившаяся чистым малиновым звоном и высотой.

Камера поднимается вверх. Хмурое небо. Панорама по облакам. Первый гром.

О н а (за кадром, полушепотом). Что снимаешь?

О н (за кадром, полушепотом). Колокольню…

О н а. Никогда здесь звона не слышала…

Э к с к у р с о в о д (за кадром). Каждый день около колокольни толпились зеваки… Рассказывают, что последний звонарь бежал из обители. Если верить легенде, он влюбился в звон колоколов, и любовь эта была сильнее любви к Господу. Он бежал от искушения. Имени его не сохранилось… (После паузы, меняя тон на деловой.) А теперь проследуем…

О н а (потянув его за рукав). Пошли…

Парк. Музыка.

Титры на изображении: «Парк»

Пруд. Она кормит лебедей.

Лебеди дерутся за крошки.

Брызги.

Она улыбается.

Он и Бобка.

За его спиной по парковой аллее течет толпа.

О н (командует Бобке). Бобка, умри!

Бобка удивленно смотрит на него. Он протягивает к Бобке руки, чтобы понять, что сделала собака.

Карусель кружит ее над землей.

Она вцепилась в натянутые цепи.

Тир. Сантехник Мечников стреляет из духовушки. Стреляет быстро. Быстро азартно перезаряжает. От его пуль, звякнув, падают раскрашенные пупсы и железные уточки.

Срыв изображения.

Они поднимаются по склону все выше и выше…

Он не успевает за ней. Он еще не умеет так быстро и уверенно ходить. Она идет легко, не оборачиваясь.

О н а. Идешь?

О н. Иду…

О н а. Не отставай…

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Корабль»

Корабль стоит на взгорке. Выпуклые дощатые изгороди его напоминают врытые в землю и занесенные временем борта большой лодки. Столб с фонарем, торчащий из дощатого, прикрытого сетью киоска, напоминает мачту. А сам киоск — рубку.

На киоске на вывеске так и написано: «Корабль».

Но, кажется, если начать раскопки, то можно будет узнать его настоящее, выжженное на борту имя, обнаружить и штурвал, и палубу, и большой темный трюм, полный древних тайн.

Продавец — толстый плечистый дядька в старой выцветшей тельняшке. В тельняшке на пузе — дырка, которая прожжена не то папиросой, не то пулей.

Дядька не наливает пиво сам. Он сидит в кресле-качалке и следит, как мужики из очереди подкачивают себе пиво из алюминиевого бочонка. Под скрип качалки. Стоит скрипу прерваться — и очередь замирает.

Город будто обнимает это место со всех сторон. Отсюда можно увидеть и слепой дом, и парк, и темные фабрики, дымами закрывающие горизонт, и широкий изгиб реки.

На город смотрит деревянная бутафорская корабельная пушка.

По взгорку, то там, то тут — покосившиеся, врытые в землю одноногие столики.

Шум и музыка из парка здесь еле слышны.

Кто-то из посетителей стоит за столиком, кто-то сидит на земле, расстелив перед собой вчерашнюю газету. Места много. Спокойствие и простор.

Ее рука кладет камеру на столик.

Общий план. Стоящие за пивом мужики. Они не пропускают милиционера без очереди. Милиционер молча толкается, но фуражка слетает с его головы. Он поднимает фуражку, встает в конец очереди.

Милиционер осторожно подходит к столику, неся в руках четыре кружки.

О н. А вот и я.

Она помогает ему поставить кружки на стол.

О н. Бобку не потеряла?

О н а. Здесь… поводок дергает…

О н. Воблу почуял.

Его рука отщипывает кусочек от спинки лежащей на газете воблы, опускается под стол.

О н. Бобка! Бобка!.. Ой… Ты мне так руку откусишь…

Полосы.

В кадре мужик с кружкой пива. Сильный. Рослый.

М у ж и к. Баб было много.

А чтобы вот… Ну, ты, понимаешь… (Отхлебнул из кружки, задумался, улыбнулся грустно…) Была одна… Татарка… И муж у нее был… татарин… И дети… Она старше меня лет на восемь… А я пацан совсем… Зелень… На рынке нашем торговала… В киоске табачном… Там мы и… Ну, ты, понимаешь… (Еще отхлебнул из кружки… Прищурился на солнце…)

А тут муж ее узнал… Как узнал?

А черт его знает. Может, сама сказала? С характером была… Подловил меня как-то вечером. Кругом ни души… Зима. Темно. Встал передо мной и пальтишко снимает… Пальтишко у него было куцее… не по погоде… «Кто, — говорит, — выживет, с тем и баба останется…» (С сожалением смотрит на опадающую по граненому стеклу пену, вытирает рот, отодвигает опустевшую кружку. Неожиданно громко.) А я убежал!..

Посетители за соседними столиками притихли, прислушались, повернули головы.

М у ж и к (тише, спокойнее, с неловкостью за сорвавшийся голос).

И главное, парень я был не слабый, да и нож с собой… Всегда… (Серьезно.) До сих пор жалею…

Срыв изображения.

Из динамика над кораблем звучит песня. Шаляпин глухо поет про Кудеяра-атамана.

Камера включается и выключается. Грубые монтажные стыки.

Песня про Кудеяра прерывается, «проскакивает» и звучит вновь.

Лица людей, стоящих за столиками или сидящих на траве… Обрывки разговоров. Кто-то улыбается. Кто-то делает большой глоток из кружки. Пена течет по подбородку.

Х м е л ь н о й (в камеру). Здоровья вам…

И н т е л л и г е н т. География этого места располагает к мыслям и поступкам, отдельным от повседневной жизни… С этого холма Гришка Слепой все леса слушал… (Закрывает глаза, подставляет ладонь к уху.) Чуууу… (Улыбается, поправляет пиджак.) Сюда все дороги вели… Засада у него тут была… А то на лодках аж до моря страх наводил… Гулял…

Д я д ь к а (закусывая пиво курагой). Курагу (с набитым ртом) очень любил неизвестный солдат.

Краснолицые женщина и мужчина, одетые не по погоде тепло, показушно целуются перед камерой.

Х м е л ь н о й. Кличка у него Капитан… И со своего кресла-качалки он никогда не встает… Может… Может, даже от пива не пысает…

У с а т ы й (продолжая рассказ).

И тогда Гагарин Брежневу говорит: «Я — Юрка Гагарин. Меня весь мир знает… А ты кто есть?» (Вытирает пену повисшую на усах.) Ну Брежнев, значит, и обиделся… И подсунул

Юре самолет неисправный… без колес.

Хмельной прицеливается в город из бутафорской пушки.

Х м е л ь н о й (будто стреляет). Кых! (Улыбается в камеру.)

Бобка радостно прыгает на почтальона с кружкой, валит его…

О н а (испуганно). Бобка… Бобка… Ты что?

Бобка лижет мокрое от пива лицо почтальона.

П о ч т а л ь о н (лежа на земле, радостно). Узнал ведь… черт…

Случайный общий план.

Корабль будто несет всех по небу.

Небо над холмом хмурится. Замешивает солнце и облака.

Облака набухают темнотой.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Все правильно»

Гром ухает над головой.

Тропинку в парке пересекает асфальтовая дорожка.

О н а. Направо.

О н. Налево.

О н а. Кто у нас главный следопыт?

О н. Ты… Ты…

О н а. Вот и слушайся…

Она подходит к дереву, обнимает, ощупывает ствол.

Мох под ее пальцами с северной стороны ствола.

О н а. Мох… Север там… Значит — направо…

Солнце. Елки с голыми нижними ветками. Он стоит неподалеку, писает…

О н. Что-то нет никакой боль-ницы.

О н а. Будет… Не бойся…

О н. Я и не боюсь. Только идем мы как-то странно… Кренделями… Того и гляди в болото какое попадем. Ты-то сама веришь, что все правильно?

Звук падающей струи становится слышнее.

О н а. Правильно… (Пауза.) Э… Ты что там делаешь? Камера работает!

О н (застегивая штаны). Сотрем потом.

Шум… Камера трется об одежду.

Титры на изображении: «Третий»

Приглушенный голос.

П а р е н ь (за кадром). Ты пойми, очень надо… Вот тебя увидел и понял — будет супер… А они уже там… За углом… караулят… Ну? Так?

Камера глядит на паренька лет восемнадцати.

П а р е н ь. Значит, я выхожу… а потом вы тихонечко… Там уж начнется… Главное, снять, как они мне наваляют…

Срыв изображения.

Крики. Шум драки.

Камера заглядывает за угол.

За углом парня метелят пять человек. Бьют привычно. Не торопясь… Парень пытается закрыть руками голову, ребра… Его сбивают с ног.

П а р е н ь (вскрикивает от ударов). Ай… Ай… Ай…

О д и н и з н а п а д а ю щ и х (самый щуплый и боевой). Только заикнись о ней еще… Последний раз говорю…

П а р е н ь (получив особенно чувствительный удар). Ай… Иди в жопу!.. Уууу…

О н (шепотом). Может, помочь?

О н а (шепотом). Не лезь…

Один из нападающих видит его и ее. Перестает бить лежащего, идет на камеру…

О д и н и з н а п а д а ю щ и х (с угрозой). А это еще что за передача? (Делает страшное лицо.)

О н а. Ну, вот…

О д и н и з н а п а д а ю щ и х (с угрозой). Ну-ка быстро… Чтобы я…

Нападающий не успевает договорить. Камера летит ему навстречу.

Удар.

Звук падения тела.

Срыв изображения.

Крупно. Его настороженное лицо. Он прислушивается к работе камеры. Камера работает, как обычно. Нападавших нигде не видно.

Парень еле встает с асфальта. Пошатываясь, потряхивая головой, идет на камеру, широко открывает рот, замирает, вытаскивает изо рта выбитый зуб. Улыбается щербато.

П а р е н ь (показывая зуб зрителям, гордо, основательно). Третий…

Она отбрасывает в сторону сломанную ветку.

О н а. Даже я кого-то палкой стукнула.

О н. Меня…

О н а. Ой… (Хихикнула.) Послушайте… А за нас еще кто-то был…

Камера панорамирует по улице.

Мы видим, как, не торопясь, руки в карманы, уходит прочь человек в разорванной на спине белой рубашке. Он оборачивается, машет рукой. Это Бизнесмен.

О н. А где Бобка? (Зовет.) Бобка!

Испуганный Бобка выглядывает из-за угла, бежит к нему, поджав зад, виляя хвостом.

Она ощупывает платье.

Левый рукав почти оторван.

О н а (расстроенно). Ну что?.. Как я теперь?.. Эй…

Комната парня. Радио потрескивает эфиром. Парень кладет зуб в жестяную банку. Он все время держит ее

в руках. Иногда встряхивает, как погремушку. Парень проходит по комнате. Улыбается своим мыслям. Морщится, потирает бок. Звучит радиодиалог.

З р и т е л ь (за кадром). Эй, черный… сегодня тебе опять свою бабу душить?

О т е л л о (за кадром). В последнем акте…

П а р е н ь (с удовольствием поигрывая банкой-погремушкой). Классика…

З р и т е л ь (за кадром). Ну и как она?

О т е л л о (за кадром). Терпит…

Она сидит в комбинации посреди комнаты. Пришивает к вывернутому наизнанку платью оторванный рукав. Ее движения точны, уверенны.

З р и т е л ь (за кадром). А ты?

О т е л л о (за кадром). А что я? Руки вот только болят.

На мгновение парень перестает брякать банкой. Замирает.

О н а. Не смотреть…

Пареньку неловко. Он отворачивается. Глядит в окно. Машинально продолжает играть банкой-погремушкой.

Камера направлена на звук.

О н а. Ну… Сняли мы это безобразие… И что теперь?

Парень пожимает плечами.

П а р е н ь (все так же глядя в окно, спокойно). Не знаю… Вообще-то она уехала… В Москву… Четыре месяца как уехала… В институт поступила… (Усмехается грустно.) Стали и сплавов…

О н а. Что же ты за ней не поехал?

П а р е н ь. В Москву?

О н а. Да хоть в Сыктывкар.

Тик-Так… Тик-Так… Камера смотрит на ходики, что висят на стене.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Машины»

Улица идет под уклон. В этом городе много кривых улиц. Шум все ближе и ближе.

О н. Что это?

О н а (испуганно). Может, телега? Уж больно гремит.

Приближающиеся голоса сливаются в один истошный восторженный крик: «Аааааааааа!!!»

Мимо проносится кровать из карельской березы, в которой сидят пацаны и девчонки в красных галстуках. К кровати приделаны колесики от детских колясок.

Внизу улицы, под восторженные крики, кровать натыкается на бордюр и разваливается.

Вся смеющаяся компания оказывается на земле.

Бобка лает им вслед.

О н а (торопит). Пойдем… Пора… Мы еще до больницы не добрались… до трамвая…

У стоянки автомобилей. Она стоит в нерешительности. Лицо ее напряжено, испуганно. Она проходит вдоль ряда машин, бьет по ним тростью.

О н. Ты чего?

О н а. Машины…

О н. И что? (С иронией.) Опять испугалась?..

Она молчит… Пот на ее лице.

О н. Ну-ка, улыбочка…

О н а. Отстань… (С вызовом.)

Испугалась… И что?!

О н (растерянно, почувствовав ее страх). Тогда обойдем? Да?

О н а. Да… Да… (Идет вдоль стоянки.) Это несложно… (Указывает тростью.) Там, значит, больница, а остановка — правее…

Остановка. Пожилая женщина сидит на скамеечке под навесом.

Крупный план. Грустное лицо женщины.

Женщина открывает рот, набирает воздух, что-то хочет сказать…

П о ж и л а я ж е н щ и н а.

А… (Машет рукой, чувствует себя неловко.) Выключайте… Передумала рассказывать…

Звенят стекла трамвая.

Камера направлена на звон. Панорама по стеклам.

Улица медленно проплывает мимо.

О н а (голос за кадром). Заводом пахнет…

Камера направлена на ее голос.

Рядом с ней сидит светловолосая женщина в белом платье с родинкой над левой бровью. Женщина не поворачивает головы. Сидит у окошка. Лбом прислонилась к стеклу.

Солнечные зайчики кружат по ее лицу.

Остановка. Лязг открывающейся двери.

О н а. Наша…

Она тянет его за рукав.

Срыв изображения.

Марш Мендельсона ухнул из распахнутых окон загса.

Титры на изображении: «Загс»

Невесты в белых платьях. Женихи в черных костюмах. Свидетели с красными лентами через плечо.

Толпа. Радость. Ожидание.

Невеста заглядывает в камеру. Корчит рожицу.

Бобка лает на свидетеля.

Смех.

В кадре жених в черном костюме и невеста с белыми цветами в волосах.

Н е в е с т а. Когда я его встретила, даже и не поняла, что это он.

Ж е н и х. А я сразу понял.

Н е в е с т а (с недоверием). Так уж и сразу?..

Ж е н и х. Ну не сразу — через полчаса…

Н е в е с т а (улыбаясь, отмахиваясь). Через полчаса я тоже поняла.

Громче музыка.

Он снимает ее на фоне цветов и лент.

Удивление и радость на ее лице.

Широко открытые глаза.

Они поднимаются по ступенькам к дверям загса.

Срыв изображения.

Он и Она в зале загса.

Работник загса, женщина в черной юбке и белой блузе, выходит к ним навстречу.

Р а б о т н и к з а г с а (сочувственно). Ребята, вас нет в списках.

О н а. Это загс? Колонецкий?

Р а б о т н и к з а г с а. Нет… Ильинский. В Колонецкий вы теперь даже на такси не успеете.

О н а (растерянно). Как же?..

Камера смотрит в пол.

Срыв изображения.

ЗТМ.

Большая черная пауза длится и длится. Ни звука. Ни изображения.

Титры на ЗТМ: «Шум»

Она ест приготовленный дома бутерброд. Запивает чаем из крышки термоса. Они сидят на трубе между зданиями цехов.

Завод.

Ее сосредоточенное лицо.

Из цехов доносится уханье молотов. Удары железа о железо.

Она в который раз машинально трогает циферблат часов.

О н а. Да… (Шмыгает носом, не плачет — будто насморк.) Опоздали… (Подносит бутерброд ко рту.

Рука замирает.) Скажи… А оно тебе надо?

О н. Что?

О н а. Загс этот гребаный… Это все…

О н. Почему ты спрашиваешь?

О н а. И так ведь живем… Трахаемся… Едим вместе… Ты вон целое кино про нас снял, наверное… (Пауза.) Сейчас снимаешь?

О н. Нет…

О н а (спокойно). Снимаешь… Все из-за твоей камеры дурацкой… Псих… (Устало.) А что снимаешь? Что? Ты даже не знаешь — где мы сейчас…

О н. На заводе каком-то…

О н а. Мы неизвестно где…

И здесь никого нет… (С вызовом.) Эй! Есть кто-нибудь?

Мимо них быстро проходит женщина в спецовке, с черным от заводской копоти лицом. Смотрит подозрительно.

О н а. Вот так…

О н. И что с того?

Она что-то говорит, тычет рукой в камеру, но ее не слышно…

Грохот. Лязг. Гудок. Мимо проносится паровоз-кукушка.

О н а (устало). Собирайся… Пошли…

Срыв изображения.

Заводские шумы. Планы разной длины.

Из трубы течет вода. Ручей срывается в открытый канализационный люк. В люке темнота.

Цех. По рольгангу идет кусок горячего металла.

Раковина посреди цеха. Рабочий открывает кран, шумно фыркая, подставляет голову под струю холодной воды. Сажа на черном лице.

Паровоз-кукушка медленно проплывает в кадре. Плюется паром. Везет остывающие гигантские металлические чушки.

Молот бьет в белый от жара металл…

Гудение заводского вентилятора.

Мостовой кран с воем поднимает чугунное кольцо.

Лязг железа о железо…

Короткая сирена. Эхо бьется под сводами цеха.

Воет Бобка. Старательно выводит скрипучую ноту.

Камера включается во время удара о землю.

Титры на изображении: «Ссора»

Камера лежит на траве неподалеку от машины.

Покосившейся кадр.

О н а (зло). Думаешь, сотрешь потом? (Кричит.) Что ты сотрешь?! Как сотрешь?!

Пауза.

Она стоит, прислушивается, ждет в ответ хотя бы звука.

Тишина…

О н а. Ты где? Отзовись… Ну, извини… Прости меня… Зачем ты спрятался? Ты же здесь?..

Она делает шаг, взмахивает тростью. Протягивает руку. Касается бока автомобиля. Отпрянула, как от ожога.

О н а. Бобка, искать!.. Бобка!!!

Бобка прыгает рядом. Царапает когтями бок автомобиля.

Она бьет палкой по машине. Стоит. Не знает, что делать…

Наконец очень осторожно она начинает ощупывать автомобиль. Ей страшно… Она тяжело дышит…

Мы видим, что он сидит за рулем автомобиля… Положил голову на руль. «Смотрит» перед собой.

Она нащупывает дверцу автомобиля, дергает на себя. Дверца закрыта…

Она снова дергает. И снова. Бьет по двери ногой. Еще… И еще…

И еще…

Дверь прогибается под ее ударами.

Он не выдерживает. Открывает дверь. Выходит.

Он и она стоят друг против друга. Близко. Стоят, опустив головы.

Черный нос Бобки появляется в кадре. Собака нюхает камеру, трогает ее лапой, пытается перевернуть.

ЗТМ.

О землю ударился гром. И хлынул дождь.

Титры на изображении: «Дождь»

Он и она под дырявым брезентовым навесом у дороги. Рядом с навесом мангал. От капель шипят и темнеют угли.

Грустный старый грузин сидит под навесом на трехногой табуретке и смотрит на остывающие под водой шампуры с мясом.

Он и она не замечают его.

Она слушает дождь.

Пустые столики.

Сквозь дыры в навесе течет вода, растекается под ногами в маленькие озерца.

О н а. Ой… В лужу наступила…

Она обхватила себя руками. Ее плечи вздрагивают от холода.

О н. Тебе холодно?

О н а. Нет…

Помолчали. Она слушает дождь. Он направляет камеру туда, откуда доносится звук падающих капель.

На шипящие угли мангала. На дыры в брезентовом пологе. На асфальт. На столики.

Она легко чихнула.

Теперь камера направлена на нее.

О н. Ты меня простила?

О н а (грустно улыбается своим мыслям). Смешно… Трамваев не боюсь, электричек, автобусов… А легковушек боюсь… (В кадре ее лицо.)

Я маленькая еще была… Как-то обходила одну… машину… я… я только прикоснулась… к ней… а она двигаться начала… (Пауза.) Улица под уклон… А она напирает… Тихо так… И прижала… К другой… Давит… Медленно… И все сильнее… (Она остановилась, голос ее пресекся.) Думала, что умерла… (Пауза.) Потом в больнице два месяца лежала… (Дождь припустил сильнее.) А знаешь, тогда, за несколько дней до выписки, мне на подушку кто-то цветок положил… такой… пушистый… Я так и не узнала, кто… Мне с тех пор никто цветов не дарил…

Он подходит к ней, обнимает.

В зеркальной витрине, что позади грузина, отражаются их фигуры.

О н. Сейчас дождь кончится…

И пойдем…

О н а. Куда?

О н. Не важно… И незачем шаги считать…

О н а. Выключи… Я хочу тебя поцеловать.

В покосившемся кадре улыбается грузин, чтобы не видеть их, натягивает на глаза кепку-аэродром. Отворачивается.

Бобка аккуратно тянет с подноса и укладывает на землю шампур с мясом.

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Корабль»

Вечер. На мачте Корабля горит фонарь. Сноп света освещает столики. Народу здесь больше, чем было днем. Будто пассажиры и команда вышли на палубу перед сном, чтобы плюнуть в океан.

От света чуть румянятся плывущие над Кораблем облака.

Грубый монтаж. Один человек сменяет другого. В кадре Почтальон.

П о ч т а л ь о н. Я хочу познакомиться с женщиной, чтобы у нее глаза… (прикладывает к лицу две блестящие сушеные рыбки) вот такие глаза… Ну и чтобы все другое было в теле… Чтобы читать любила…

Парень (тот, у которого днем выбили третий зуб) сидит на чемодане с пивной кружкой.

П а р е н ь. Вот… В Москву… (Стучит пустой кружкой по чемодану, на котором сидит… Улыбается щербато.) Поезд утром… Вышел пораньше…

П о ч т а л ь о н. Чтобы тоже спала плохо… Ночью скучно…

Краснолицые женщина и мужчина, одетые не по погоде тепло, снова, как и днем, показушно целуются перед камерой.

Мужик, который рассказывал о татарке.

М у ж и к. А я сегодня нож потерял… Хороший был нож…

Большая Санечка и Юшкин.

Санечка поднимает кружку и, придерживая живот, делает небольшой глоток. Кружка пустеет наполовину.

Юшкин стоит рядом с узлом белья. Перед ним на столике прихваченный из дома горшок с алоэ. На всякий случай Юшкин придерживает цветок рукой.

С а н е ч к а. Через Корабль нам ближе…Ю ш к и н (подмигивая в камеру). Приходите в роддом… Часам к десяти… Я с Мариной Станиславовной договорюсь… А сегодня у Санечки все равно ничего не получится…

С а н е ч к а (строго). Получится…

Санечка делает еще один глоток. Кружка пуста. Юшкин протягивает ей алоэ. Санечка морщится, отрицательно мотает головой.

С а н е ч к а. Ну его…

П о ч т а л ь о н. Чтобы готовила хорошо… Я вот сардельки люблю…

Звон пустых бутылок.

Старик, тот самый, который сидел три раза по семь лет, с авоськой, полной пустых пивных бутылок.

С т а р и к. Нет… Это новые бутылки. Те я сдал уже… И своей… этот… как его… (улыбается) крендель купил…

Старушка, торговавшая курагой, демонстративно закусывает ею пиво.

С т а р у ш к а (с набитым ртом). Хорошая курага… Обидно даже…

Х м е л ь н о й. Я тоже, к примеру, мечтаю… все время… И даже не знаю, о чем…

Милиционер показывает в камеру фотку Бизнесмена, где тот с Леной. Та самая фотография, что висела у Бизнесмена в квартире.

М и л и ц и о н е р. Я его нашел… Его курагу, оказывается, со свалки народ таскал… Отсюда и безобразие… хм… с желудком… Едят и дрищут… Едят и дрищут… Тоже мне — занятие…

П о ч т а л ь о н. …Чтобы пела… (Пытается петь.)

Сантехник Мечников пьет кружку за кружкой. Пьет азартно. Одну за одной. Без перерыва. Как стрелял в тире.

П о ч т а л ь о н. …Чтобы подошла ко мне… Просто так… Ни за чем… А я вдруг от этого… Ну… Дышать перестал… И сказать ничего не мог…

А она чтобы рядом стояла… И понимала…

У с а т ы й. Вы что же — не расписались?!

Все замолчали. Подошли ближе.

Темное изображение…

Г о л о с а… Так не бывает… Что не бывает? Так плохо не бывает…

В жизни все справедливо… Что — все? Что в жизни… А может… к Капитану?

Капитан, дядька с прожженной на животе тельняшкой, сидит в своем кресле-качалке. Смотрит вперед.

Корабль плывет над городом.

Капитан захлопывает сотовый телефон.

К а п и т а н (его голос низок). Там, в загсе, Аллочка Бабакина… Ждет… На этот раз не заблудитесь.

К т о — т о з а к а д р о м (спокойно). А мы на что? Проводим…

Не глядя на сказавшего, Капитан неодобрительно качает головой. Протягивает руку к торчащей из земли палке. Кажется, что вот сейчас он сдвинет с места этот рычаг и повернет землю.

Скрип-скрип.

Камера дрогнула, кажется, что действительно качнулась земля.

Скрипит кресло-качалка.

Г р у з и н (поет). А-иа…

Грузин, тот самый, что торговал на улице шашлыками, поднял букет цветов, что еле помещался в его руках, и запел грузинскую песню. И толпа подхватила, широко и мощно разнесла мотив, хотя никто не знал слов.

Титры на изображении: «Курага»

Чьи-то руки потянулись к камере.

Г о л о с з а к а д р о м. Дай я!

Грубый монтаж.

Он и она вместе. Крепко держатся друг за друга.

Камера идет по рукам.

Каждый снимает что-то для себя.

Юшкин снимает Санечку, бомж свою бомжиху, кто-то снимает

Капитана, качающегося в своем кресле-качалке. Кто-то — движущуюся по «палубе» толпу с «мачты» Корабля…

К р и к с н и з у. Ты офигел? Камеру кокнешь!

Толпа закружила по палубе. Двинулась. Темные массы людей среди сосен. Идут, спускаются в ночь, оставляя позади свет Корабля.

К т о — т о к р и ч и т. В колонну по восемь, товарищи!..

Грозный смех толпы рассыпается по соснам, по облакам.

Толпа течет по освещенным улицам.

После нее падает на землю трамвайная остановка. Киоск с газетами треснул стеклами.

Автомобиль завалился набок.

Старик смеется страшно. Звенит пустыми бутылками, как колоколом.

Милиция напирает на толпу.

Лицо милиционера с фингалом под глазом.

Летят наземь фуражки.

Крики.

Лай собак.

Парень с чемоданом показывает камере зуб.

П а р е н ь. Четвертый!

Снимающего кидают на асфальт.

Санечка держит милиционера за шиворот.

Ноги милиционера оторвались от земли.

М у ж и к (грохнув по кому-то

кулаком). Эх… Нож потерял…

Сантехник Мечников отбивается от ментов французским смесителем.

Почтальон, забравшись на основание фонаря, кидает в милиционеров письма из своей почтовой сумки.

Кто-то размахивает камерой…

То и дело, как в машине времени, меняется тайм-код.

10.10.2010.

25.11.1818.

5.07.1990.

6.06.2034.

То ли страшно. То ли весело.

И уже не видно — где менты, где наши.

Люди в толпе колотят друг друга.

Бьют того, кто ближе.

Камера смотрит сверху на эту кучу-мала.

Блеск милицейских мигалок.

В камере возникают всевозможные заложенные в ней эффекты. Кто-то нажимает разные кнопки.

Г о л о с з а к а д р о м. Гос-с-с-па-ди, как выключить-то ее?

Срыв изображения.

ЗТМ.

Титры на изображении: «Утро»

Песня летит над площадью. Поет Валерий Ободзинский.

Ты мне танец обещала в этот листопад…

Изображение прыгает, рябит. Крупный план.

Кольцо на ее пальце. Она подносит руку с кольцом к лицу. Проводит кольцом по щеке.

Г о л о с О б о д з и н с к о г о (за кадром).

Всю ночь музыка звучала, наполняя сад…

Камера отъезжает. Общий план.

Он и она сидят на бордюрном камне. В ее руках букет цветов. Она улыбается.

О н а. Откуда цветы взял?

О н. Чудеса случаются.

Г о л о с О б о д з и н с к о г о (за кадром).

Этих листьев поздний бал передышки не давал.

И был радостью отмечен их извечный карнавал…

О н а. Камера у кого?

Он пожимает плечами. Она сокрушенно цокает языком.

Г о л о с з а к а д р о м. Здесь… здесь камера…

Камера переходит в его руки.

Г о л о с з а к а д р о м. Держи… Ты там сотри кой-чего… Лишнего много наснимали…

Панорама по площади.

Следы битвы.

Сломанный велосипед. Журнальный столик с треснувшим стеклом. Письма на асфальте.

Г о л о с О б о д з и н с к о г о (за кадром).

Я люблю… Я люблю… В этом я хочу тебе признаться.

Я люблю… Я люблю… Так зачем же это мне скрывать?

Брошенный кем-то чемодан.

На противоположной стороне площади кружит собачья свадьба.

Неподалеку сидит Бизнесмен. То ли в семейных трусах, то ли в шортах. Подставил лицо солнцу.

У камеры будто проблемы со зрением — расстроился и временами «гуляет» автофокус.

О н а. А где Бобка?

О н (зовет). Бобка! Бобка!..

Прибежит… (В его голосе нет уверенности.)

Пауза.

О н а. Неловко как получилось…

ЗТМ.

Титры на изображении: «Родильное отделение»

Щербатый кафель.

Выпученные глаза Санечки.

Она лежит посреди комнаты

в окружении акушеров.

Изображение стало еще хуже.

С а н е ч к а. Пошел… (Кричит страшно.) Марина Станиславовнаааааааааа!!!

Камера показывает мощные, похожие на бревна ноги.

М а р и н а С т а н и с л а в о в н а (за кадром). Дыши… Дыши… Тужься… Тужься… Еще… Еще…

Из Сани никто не появляется.

М а р и н а С т а н и с л а в о в н а (недовольно, за кадром). Ну и где?

Давай-ка успокойся и начнем все сначала…

Юшкин стоит рядом в халате, который ему велик.

Ю ш к и н. А может, еще пару дней подождем?

Срыв изображения. ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «Камера»

Подозрительно громкое и неровное жужжание камеры.

К р а й н о в (голос на ЗТМ). Ты думаешь, я не знал, кто камеру свистнул? Знал… Я даже видел, как он ее брал. Не слепой все-таки…

Б и з н е с м е н. А что ж позволил?

К р а й н о в. Не знаю…

Б и з н е с м е н. Ну вот, включилась наконец…

Свет. С объектива камеры снята крышка.

Камера снимает совсем не так, как раньше.

Помехи. Срыв изображения.

Крайнов и Бизнесмен снова заглядывают в камеру, как в колодец.

Б и з н е с м е н. Н-да…

К р а й н о в (расстроенно).

Ёёёёёё… Не выдержала… (Приближая лицо к объективу.) И линза треснула…

Б и з н е с м е н (не отрывая взгляда от объектива). Лен!.. Ленусь!..

У нас чистая тряпочка есть?

Л е н а (голос слышен еле-еле). Есть… Сейчас принесу…

Бизнесмен слюнявит палец, проводит по линзе, оставляя мутный след.

Б и з н е с м е н. Нет… Не треснула… Сопля чья-то… Ничего… Починим… Будет еще лучше…

ЗТМ.

Титры на ЗТМ: «19.11.2005. Щенок»

Громкий продолжительный аккорд. Ильич развернул гармонь. Заиграл.

Комната Ильича.

Чистое и четкое изображение.

Морозные узоры на окне.

И л ь и ч (поет).

Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали.

Наш остров затерян далеко.

Но нет лучше нашей земли.

У ног Ильича возится маленький пушистый щенок. Он поскуливает. Скребет лапкой. Требует к себе внимания.

Полосы. ЗТМ.

Технические титры. Диалог во время титров (вместо музыкальной темы).

Тихий разговор. Почти полушепот.

Л е н а. Знаешь… Поначалу все верным кажется… Правильным…

И не надо ничего… И все хорошо…

И чувств нет… Будто кто-то все ластиком постирал… И легкость внутри… Прямо крылья выросли… Один месяц… Другой… Третий… А потом… Потом что-то не так… И все думаешь, думаешь… Еще вдруг наш столик увидела журнальный. На нем в соседнем дворе три девчонки чай пили… По-турецки сидели… очень это было смешно и глупо…

Б и з н е с м е н. Ты поэтому вернулась?

Л е н а (уходя от ответа, с иронией). Ты вообще любил покупать всякую ерунду… Купишь, принесешь, передо мной поставишь… Молчишь и смотришь… Птиц-гнездоплет… (Пауза.) Нет, не поэтому… (Шутливо.) Ты бы без меня пропал. (Нежно.) Совсем пропал…