Джордж Клуни: «Меня называли предателем…»

Интервью ведет специальный корреспондент первого канала Екатерина Мцитуридзе

Джордж Клуни

Екатерина Мцитуридзе. Мне кажется, что снять фильм «Спокойной ночи и удачи» было для вас делом личным и очень ответственным, даже в каком-то смысле делом чести… Я права?

Джордж Клуни. Естественно. Мой отец был ведущим новостей на телевидении, он сам писал свои тексты и с газетами сотрудничал на протяжении тридцати лет. Так что телевидение — это мой мир. Мир моего детства. Отец находился в состоянии вечной войны с руководством за право донести до зрителя правдивую информацию. Я обсуждал с ним идею своего фильма, когда окончательно созрел для постановки, и понял, что это мой долг, что я справлюсь. Нам обоим казалось это важным именно сегодня, во время засилья развлекательного ТВ, бездумного и бездушного.

Екатерина Мцитуридзе. У нас все говорят о засилье низкопробной развлекательности, о селекции новостей…

Джордж Клуни. Война за место в эфире между развлекательным телевидением и новостийным шла всегда. Развлекуха постоянно пытается вытеснить политические новости. И дело тут не только в деньгах, проблема гораздо глубже и сложнее. Кстати, перед тем как приступить к съемкам, я перелопатил множество записей и наткнулся на книгу Джорджа Селдеса о сенаторе Маккарти. Автор, профессор журналистики, не очень лестно отзывался о Марроу. Так что поверьте, я искренне старался найти аргументы и против Марроу, чтобы быть объективным. Я действовал как репортер, который обрабатывает все доступные материалы, чтобы подготовить сюжет, заранее найти доводы против тех, кто станет упрекать меня в тенденциозности.

Екатерина Мцитуридзе. А в результате все в один голос говорят: «Черт, да это же про нас сегодня!»

Джордж Клуни. Ради этого я и делал фильм. И кроме всего прочего, это подлинные события, и мы старались воспроизвести их как можно точнее. Каждая сцена подкреплена двойным или даже тройным источником информации. Это были и воспоминания сотрудников Си-Би-Эс Джо и Ширли Вершба, которых в фильме блестяще сыграли Патрисия Кларксон и Роберт Дауни-младший, и книга Дэвида Хелберстама, и книга Фреда Френдли, которого играю я, и книга «Убить короля» Майкла Ренвилса. Мы беседовали со всеми дожившими до наших дней участниками событий, изучили хронику Мило Радуловича, лейтенанта запаса ВВС США, уволенного из-за того, что его отец и сестра обвинялись в симпатиях к коммунистической идеологии. То есть фактически прошли по следам Марроу. Кстати, я не говорил вам, что если бы не стал актером, то обязательно пошел бы на телевидение?

Екатерина Мцитуридзе. Вы мне говорили, что не все представители обожаемой вами профессии благосклонно приняли фильм. Мягко говоря, меня это шокировало.

«Спокойной ночи и удачи», режиссер Джордж Клуни

Джордж Клуни. Я так отвечу. Я снял этот фильм, потому что считаю: сегодня под угрозой те же самые либеральные ценности, что и тогда. В результате ваш коллега с американского ТВ Билл О? Рейли устроил целое шоу, посвященное тому, что моя карьера кончена, поскольку она несовместима с моей политической позицией. (Саркастично улыбается.) Ну, пока, по крайней мере, меня не арестовали и не учинили мне допрос, не отправили за решетку. Так что прогресс налицо. И телевидение сегодня не столь всемогуще. Хотя оно еще очень влиятельно, оно больше не сосредоточено в одних руках. И это прорыв. Если вы консерватор, то смотрите канал Fox News, если либерал — слушаете Национальное общественное радио. Словом, можно выбрать источник информации, соответствующий вашим политическим и социальным убеждениям, что, правда, не гарантирует фактической точности. Например, мои тетя и дядя консервативные люди, они смотрят Fox News, и перед войной в Ираке их уверили в том, что Саддам Хусейн устроил 11 сентября, что необходимо отправить наши войска в Ирак и т. д.

Екатерина Мцитуридзе. Какой из эпизодов в «Спокойной ночи и удачи» для вас ключевой?

Джордж Клуни. На этот вопрос могу ответить абсолютно точно — эпизод, когда Марроу задает вопрос Маккарти о преследовании Энни Ли Мосс и в завершении программы подводит итог: «Вы заметили, что ни этот репортер, ни сенатор не знают достоверно, является Энни Ли Мосс коммунисткой или нет». Марроу настаивает на презумпции ее невиновности. Здесь напрашивается аналогия с сегодняшним днем. Узников тюрьмы Гуантанамо называют террористами. Если они на самом деле террористы, то, естественно, должны понести наказание. Но пока их виновность не доказана, на них работает закон о не-прикосновенности личности до предписания ордера на арест, у них есть право требовать адвоката и безотлагательного судебного разбирательства. Если мы пренебрежем этим правом, то разрушим наши устои, все то, за что мы так долго боролись. Сейчас я имею в виду американцев, ситуация в России мне неизвестна. Но если, как вы меня уверяете, русским мой фильм понравился, значит, всё не зря. (Улыбается.) При этом, заметьте, я не в коем случае не призываю кого-либо осуждать, я всего лишь напоминаю об историческом опыте.

Екатерина Мцитуридзе. Если не касаться политики, что такое для вас страна Россия, не сегодня, а вообще?

Джордж Клуни. Мы живем в очень интересное время. В свое время один наш президент назвал Советский Союз «империей зла». Когда я был маленьким, был вот этот Советский Союз (очерчивает руками огромный круг) и были Соединенные Штаты (такой же круг), а теперь, к счастью, мы стали просто двумя обычными странами в огромном мире. Мы уже не две супердержавы, два гиганта, а две нормальные страны среди других подобных. И сегодня самое время говорить и напоминать людям о том, что опасно использовать страх перед чем бы то ни было, чтобы атаковать гражданские свободы.

Екатерина Мцитуридзе. Вы однажды сказали, что все повторяется с завидным постоянством…

«Спокойной ночи и удачи», режиссер Джордж Клуни

Джордж Клуни. Каждые тридцать или сорок лет Соединенные Штаты проходят через этот психоз. Что-то начинает нас тревожить: 1941 год — бомбят Пёрл-Харбор, а мы дубинами сгоняем всех японоамериканцев в лагеря. Русские испытывают бомбу, а мы устраиваем облаву на всех, кого считаем антиамерикански настроенными. В 50-х мы преследовали людей только за то, что те читали левые газеты. Вьетнам? Опять очередная глупость. Но сегодня уже никто не может просто так заявить, что «кто не с нами, тот против нас». Так что я с оптимизмом смотрю в будущее своей страны. Мы, по крайней мере, больше уже не сжигаем ведьм на кострах. Мы исправляемся, мы растем. Поэтому я считаю «Спокойной ночи и удачи» оптимистичной картиной.

Екатерина Мцитуридзе. А почему вы решили использовать хронику с Маккарти, а не просто найти актера на эту роль? И было ли черно-белое решение всего фильма подстроено под эту хронику?

Джордж Клуни. Я считаю, это было единственно верное решение. Марроу поступал так же — показывал реального Маккарти, с его реальными спичами.

А потом, какая это хроника! (Восторженно улыбается.) Это спектакль! Меня больше всего поразило то, что сенатор от Висконсина на всех процессах не то что в стельку пьян, но хорошо подшофе. Сначала он бьется в истерике, потом атакует, потом слегка сникает и начинает путаться в словах. А далее вытаскивает карту Китая и демонстрирует, как постепенно, потихонечку она краснела. И никто, кроме Марроу, не решался разоблачить его махинации. Что же касается черно-белого изображения, то это ведь мои воспоминания о Марроу и Маккарти. Телевидение было тогда черно-белым. Это очень важный для меня момент. Я считаю, надо показывать людей такими, какими ты их помнишь, то есть с собственной, а не чужой точки зрения.

Екатерина Мцитуридзе. Знаете, что меня больше всего потрясло в фильме?

Джордж Клуни. Что же? (Заинтригованно улыбается.)

Екатерина Мцитуридзе. Эти пять или сколько-то там минут тишины после его прощания со зрителями…

Джордж Клуни. Насчет тишины сейчас я вас повеселю. Это отдельная история. Когда мы отдали сценарий на утверждение продюсерам, они между делом заметили: «Мы вообще-то собирались снимать полнометражное кино». Сценарий им показался недостаточно длинным. На что я ответил: «Расслабьтесь, ребята, в фильме как минимум семь минут абсолютной тишины. Если этого недостаточно, мы растянем ее еще, и все будет в порядке!» (Хохочет.)

Екатерина Мцитуридзе. Сердечные оказались продюсеры!

Джордж Клуни. Не то слово!

Екатерина Мцитуридзе. Но в фильме был еще один парень — шеф Си-Би-Эс…

Джордж Клуни. Билл Палей, президент Си-Би-Эс.

Екатерина Мцитуридзе. Я хотела спросить: а разве он не сыграл определенную, скажем так, роль в том, чтобы Марроу не перекрывали кислород?

«Сириана», режиссер Стивен Гэген, продюсер Джордж Клуни

Джордж Клуни. Сыграл и именно что определенную. Но мы не пощадили и его. Дело в том, что у больших боссов всегда большая игра. А Марроу видел свою задачу в том, чтобы доносить правду до американцев. Знаете, за то, что вам важнее всего, приходится платить. Вот, когда Марроу делал передачу «Лицом к лицу», он интервьюировал Оппенгеймера, Эйзенхауэра, Эйнштейна. Он знал, с кем и о чем говорил. Потом ему пришлось вести шоу «В гостях у…», ну знаете, такие посиделки желтенькие, и он все это исполнял, хотя и ненавидел в душе. Взамен он получал главное — возможность выдавать в эфир «Смотрите прямо сейчас» (See It Now). Невозможно обойтись без компромиссов. Только вопрос: чем поступиться и ради чего? Могу сказать за себя: я делаю коммерческий фильм, и это позволяет мне снять две или три «Сирианы» и «Спокойной ночи и удачи» по своему усмотрению.

Екатерина Мцитуридзе. Но компромиссы в кино — это одно, а компромисс на ТВ — совсем другое, это я вам как коллега вашего отца могу сказать…

Джордж Клуни. Ну вот смотрите, Катя. Я абсолютно уверен в том, что каждый из этих парней, которые сидят на пресс-конференции президента в Белом доме, в душе хочет встать и заявить: «Минуточку, а можно спросить вас…» Но если они сделают это, их выведут из зала и никогда туда больше не пустят. А они не хотят терять доступ в президентский пул, причем не столько сами репортеры, сколько компании, на которые они работают, журналы, газеты и т. д. Все не так однозначно. Но так или иначе журналистам не хватает куража, чтобы побороть себя, подняться и выйти. Я делю прессу на категории. Мои родители, как я уже говорил, репортеры, поэтому я могу об этом с уверенностью судить. Так вот, первая категория журналистов — это те, которых ежедневно убивают в Ираке, в Афганистане, в Израиле… Второй тип журналистов занимается тем, что мы называем «энтертейнмент». Информация настолько раз-дроблена, фрагментирована, что попросту теряется на фоне тотальной развлекухи. Многие полагают, что развлекательное ТВ стало усиленно захватывать территорию после 11 сентября, но я считаю, что все началось значительно раньше. Просто после 11 сентября ситуация заметно ухудшилась.

Екатерина Мцитуридзе. Но при этом те же самые ребята, я имею в виду репортеров из шоу-биз, минут пятнадцать стоя аплодируют на фестивале после пресс-просмотра, что не так часто происходит. А в случае и со «Спокойной ночи и удачи», и с «Сирианой» так именно и было.

Джордж Клуни. Правда? Ужасно приятно слышать. Когда мы стояли на сцене в Венеции по завершении просмотра «Спокойной ночи и удачи» — Катя, вы же были там и все видели своими глазами, — когда весь зал встал и звучали долгие-долгие овации, я тогда четко понял, кому я адресовал свой фильм. Потом то же самое повторилось с «Сирианой» в Берлине. Знаете, каждый раз после «Спокойной ночи и удачи» и «Сирианы» я задавал себе один и тот же вопрос… Вот ты даешь интервью, на протяжении трех суток около сорока человек в день задают тебе вопросы, и чаще всего типа: «Ну как, вы отбили бабки?» или «С кем вы сейчас встречаетесь?» И вдруг — ни одного подобного вопроса, все по фильму! И я почувствовал, что вот ради таких интервью я и снимал свое кино.

Екатерина Мцитуридзе. Что вам приносит больше удовлетворения — играть или снимать? Хотя, кажется, я заранее знаю ответ…

Джордж Клуни. Открою большой секрет. Когда ты режиссер, ты — хозяин положения, когда снимаешься, должен слушаться другого парня. Так что, конечно, интереснее быть боссом. А потом, режиссура — это такая штука, которой можно начать заниматься, когда станешь старым, лысым и толстым. Серьезно! (Смеется.) А вообще это такое удовольствие — заниматься тем, чем тебе по-настоящему нравится.

Екатерина Мцитуридзе. Ну а как же «Оскары» и прочие «Львы» и «Медведи» под «Пальмами»…

«Сириана», режиссер Стивен Гэген, продюсер Джордж Клуни

Джордж Клуни. Знаете, несколько лет назад после «Золотого глобуса» (я получил его за «О, где же ты, брат?») я обзвонил всех своих друзей, чтобы сообщить им эту радостную весть… Но со временем все эти статуэтки… Начинаешь осознавать, что на самом деле важно только то, что ты занимаешься любимым делом, тем, что кажется тебе важным и доставляет удовольствие. Все остальное — всего лишь побочные эффекты, и радуют они гораздо меньше, чем сама работа. Это правда. И еще все зависит от везения. Большинство людей не могут себе позволить снимать то кино, которое снимаю я. К тому же в компании с любимыми друзьями. Я имею в виду и Стивена, и Мэтта, и Гранта, и Дэвида и всех-всех-всех.

Екатерина Мцитуридзе. А как насчет «удовольствия» поправиться на тридцать фунтов за тридцать дней? И насколько сложно было вжиться в шкуру Боба Барнса?

Джордж Клуни. С весом все оказалось довольно непросто. В течение месяца я только ел, не просто когда был голоден, а постоянно ел до отказа, даже когда уже тошнило, я все продолжал есть и есть. Стивен не хотел брать звезду на эту роль, а студия настаивала на звездном актере. Так что мы нашли компромисс — я лишь слегка сбрил волосы на макушке, отрастил бороду и набрал вес. А потом мы объявили Warner Bros., что я готов сниматься без гонорара, для них это прозвучало заманчиво. (Смеется.) Знаете, я бы не хотел получать двадцать миллионов за роль авансом, а потом смущенно отводить глаза в сторону при виде собственной физиономии где-то там, на углу супермаркета. Мне гораздо интереснее рисковать. Я предпочитаю снимать за свой счет. Если фильм заработает, заработаю и я, если — нет, то, что же, я снял то кино, которое я хочу, вместо того чтобы потом говорить: «Кино, конечно, получилось дерьмовенькое, но зато я заработал на новую виллу».

Екатерина Мцитуридзе. Несмотря на все испытания, вы вспоминаете «Сириану» с нежностью?

Джордж Клуни. Самой тяжелой была, конечно, сцена пыток. Несколько дней я сидел привязанным к стулу, и меня поливали водой из ведра. В фильм, кстати, вошло не все. Когда я упал и ушибся, повредил спину, доктора решили, что это аневризма. Но, слава богу, вроде выкарабкался. (Смеется.)

Екатерина Мцитуридзе. Ну вот, а кто-то полагает, что ваши серьезные проекты вызваны вашим стремлением сменить имидж такого всеобщего любимчика, красавчика, перевоплотиться из обаятельного Дэнни Оушна в мало-приятного Боба Барнса. Но лично мне, кстати, Боб нравится…

Джордж Клуни. Ну у вас и вкус, девушка! (Смеется.) Правда состоит в том, что я вообще не обращаю внимания на имидж. Я никогда не старался создавать какой-то свой определенный образ. Я просто стараюсь реализовать те проекты, о которых мечтал всю жизнь. Что касается перевоплощения в Боба Барнса, это было не так сложно, как может показаться на первый взгляд. Прежде всего потому, что я действительно провел очень много времени с Бобом Баэром, реальным сотрудником ЦРУ. Так что сложность перевоплощения заключалась только в том, чтобы убрать из этого персонажа какие-либо черты Дэнни Оушна. Физическое перевоплощение тоже помогло, конечно. И потом, во время общения с Бобом, я старался понять, как он мог так разочароваться в своей работе в ЦРУ и почему стал ощущать себя выброшенным за борт. Это очень существенный ключевой момент.

Екатерина Мцитуридзе. А почему вы выбрали историю Боба Баэра?

Джордж Клуни. Ну, я просто прочитал его книгу, потом встретился с ним и решил, что надо снимать про него кино. Стивен Гэген тоже мгновенно проникся этой идеей. Кроме того, мне нужен был проект, чтобы достойно ответить на обвинения по поводу антиамериканизма «Спокойной ночи и удачи».

Екатерина Мцитуридзе. Неужели были такие обвинения? Трудно поверить…

Джордж Клуни. И тем не менее. Меня многие журналы и газеты открыто называли предателем.

Екатерина Мцитуридзе. Вы верите в то, что кино может изменить людей, по-влиять на их мировоззрение?

Джордж Клуни. Нет, я не верю в то, что кино может изменить мир. Но считаю, что фильм может поставить вопросы, обратиться к проблемам, которые не могут не волновать сегодня. Пресса имеет возможность повлиять на какие-то процессы. Однако может и прессе, ответственной за освещение тех или иных событий, следует работать лучше, действовать смелее?

Екатерина Мцитуридзе. Куда уж смелее, чем вы?! В «Спокойной ночи и удачи» и в «Сириане» вы представили в истинном свете две самые могущественные силы, управляющие не только Соединенными Штатами, но и миром в целом, — СМИ и нефть. Кстати, еще по поводу храбрости. Я была немало удивлена, что в Берлине во время вашей пресс-конференции по «Сириане», Бобу Баэру, которого вроде все ждали с жадным интересом, не было задано ни одного вопроса. Вам, по сложившейся доброй традиции, предлагали руку и сердце, Стивена Гэгена расспрашивали о фильме, а Боба Баэра, реального прототипа, реального агента ЦРУ, проигнорировали напрочь… Странно, правда?

Джордж Клуни. Странно. Правда. Ни одного вопроса. Может, Боб распустил слух, что прикончит любого, кто осмелится задать ему вопрос? (С серьезным лицом.) Это в конце концов его работа. (Хохочет.)

Екатерина Мцитуридзе. Ладно, а что еще, кроме мира ЦРУ, вы открыли для себя на съемках «Сирианы»?

Джордж Клуни. Каждый раз, путешествуя по новым местам, я открываю себя. Как будто смотрю на себя глазами других людей, из другого мира. Это очень важно. На Востоке я понял, что огромному числу людей чужд наш менталитет, я имею в виду американцев. Я никогда не забуду Рамадан в Касабланке. Мы снимали на крыше здания. Вдруг на улице воцарилась мертвая тишина, и слышна была только молитва, все выходят из своих машин, обращаются лицом к Мекке и молятся прямо посреди улицы. Тысячи людей! Я смотрел на все это и думал, что если кто-то полагает, что у него есть религиозное преимущество перед кем-то другим, он сильно ошибается. Надо много путешествовать по миру, изучать другие культуры и понимать, что твоя точка зрения — это еще не истина в последней инстанции. И еще. Я считаю важным то, что я был ис-кренен по отношению к политике. Это было важно и в «Спокойной ночи и удачи», и в «Сириане». Эти фильмы не несут определенного политического месседжа. Для кого-то это политическое кино, но наша задача заключалась только в том, чтобы спровоцировать дискуссию, а не давать ответы, потому что никаких ответов и никаких рецептов для разрешения этих проблем у нас нет.

Екатерина Мцитуридзе. А что вы скажете насчет изучения других культур посредством языка? Кажется, Боб Баэр в совершенстве говорит на фарси.

А вам пришлось изучать арабский или фарси?

Джордж Клуни. Мне повезло, что-то всплыло из детства. В колледже моим соседом по комнате был иранец, так что фарси был у меня на слуху, но араб-ский меня доконал, честно скажу. Поскольку в нем нет ни грамма латыни, не за что зацепиться, я учил его фонетически, на слух. Неплохой, кстати, метод.

Екатерина Мцитуридзе. Сделали два прекрасных фильма, выучили фарси, впереди «Оскар», последний год, наверное, станет для вас не самым плохим…

Джордж Клуни. Как вам сказать… (Улыбается.) Это был лучший и одновременно худший год в моей жизни. Знаете, странновато получать удовольствие, когда ты серьезно болен и у тебя проблемы. Сначала умер мой зять — здоровый парень, просто однажды свалился замертво от сердечного приступа. Потом моя бабушка упала, сломала шейку бедра и через пару недель умерла. Что касается творчества, это, конечно, был лучший год в моей жизни. Хотя мало удовольствия в том, что тебя помещают на обложку журнала с подписью «предатель». При том, что придраться к «Спокойной ночи и удачи» невозможно! Как я вам уже говорил, весь фильм построен на фактах. Одно скажу точно: я этотгод не забуду никогда, если, конечно, не отшибет память, потому что после травмы на «Сириане» я слегка теряю память. Я вам это уже говорил? (Хохочет.)

Екатерина Мцитуридзе. Говорили. А я вас уже спрашивала, не рановато ли вы выступили с «Сирианой»?

Джордж Клуни. Я считаю, в самый раз. Мы удачно все просчитали, когда начинали снимать два — два с половиной года назад. И поверьте мне, никто нас не поддерживал ни с какой стороны, это было наше личное рвение. Меня убивал тот факт, что малейшее несовпадение моего взгляда с официально принятым объявлялось антипатриотичным. На мой взгляд, самое патриотичное — это задать вопрос своему правительству. Наша страна зиждется на разнообразии. Это наши корни. И наш долг — задавать властям вопросы.

Екатерина Мцитуридзе. Ну задавали вы вопросы перед войной в Ираке, и что?

Джордж Клуни. Говоря о свободе слова, многие при этом подразумевают: «Только не говорите ничего плохого про меня лично». Кроме того, проблема высказывания связана с проблемой понимания. Например, кто-то понял так, что в «Сириане» мы считаем тех, кто бомбит арабов со спутника, хорошими ребятами. А там же всё с точностью до наоборот, мы вовсе не считаем их героями. Мы хотели сказать, что, затевая идейную войну с терроризмом как с угрозой миру, следует отдавать себе отчет в том, что это повлечет за собой страшное зло.

Екатерина Мцитуридзе. Хотя вряд ли кто-то просыпается с мыслью: «Пойду-ка я сделаю сегодня какую-нибудь мерзость…»

Джордж Клуни. Ну да, каждый свято уверен в своей правоте.

Екатерина Мцитуридзе. И все-таки, сколько процентов правды в «Сириане»?

Джордж Клуни. Правда всегда изменчива, она, как ртуть, она всегда в движении. А в Америке она меняется регулярно, каждые несколько лет. За время съемок правда стала проявляться все отчетливей и отчетливей. Объясню. Китай начал покупать нефтяные скважины в Казахстане и пытается приобрести нефтяные компании в Соединенных Штатах. Иран становится игроком на карте мира с невероятно большим потенциалом. Такова правда на сегодня.

Посмотрим, куда она нас заведет. (Грустно улыбается.)

Екатерина Мцитуридзе. Джордж, у вас скоро юбилей…

Джордж Клуни. Да? (Улыбается.)

Екатерина Мцитуридзе. Я пытаюсь сформулировать «философский» вопрос. К юбилею всегда принято подводить итоги. Стали ли вы мудрее?

Джордж Клуни. Знаете, каждый раз, когда я считаю, что я умник, оказывается, что это вовсе не так. С каждым годом я стараюсь меньше говорить и больше слушать других. Иногда мне это удается. (Смеется.)

Екатерина Мцитуридзе. Хочу сделать вам комплимент по поводу влияния ваших фильмов. В своем новом телешоу об артхаусном кино я не раз ловила себя на желании в завершение передачи произнести: «Спокойной ночи и удачи». Эти слова буквально чуть ли не слетали с языка.

Джордж Клуни. Можете ни в чем себе не отказывать. Я лично разрешаю! (Смеется.) Дарю вам ноу-хау на использование прощалки «Спокойной ночи и удачи» по всей России!

Венеция, сентябрь 2005 года

Берлин, февраль 2006 года