IKEA как заповедник среднего класса

Говорят, что мужчины изобрели войну, женщины моду, социологи — средний класс. Не знаю, как на Западе, а одним из главных занятий российской социологии за последние двадцать лет стали поиски этого самого среднего класса. Ищут пожарные, ищет полиция, ищут ученые, ищут политики. Средний класс нужен решительно всем: в 90-е считалось, что он поддержит либеральные реформы, все стерпит и смолчит, не вывезет капиталы за границу, как олигархи, и не станет перекрывать Транссиб и стучать касками по Горбатому мосту, как шахтеры. В нулевые верили, что средний класс, подпитанный нефтяными доходами и вдохновленный потребительским бумом, поддержит путинскую стабилизацию. В новом десятилетии именем среднего класса объявляют модернизацию, инновацию и тотальное Сколково.

Но где же водится средний класс, где его естественная среда обитания? Его ищут среди владельцев иномарок, газонокосилок и посудомоечных машин (особенно хороша в этом отношении посудомойка: это инвестиция в стабильность, квартиру, семью, домашние обеды и прием гостей), ищут среди получателей второго высшего и покупателей туров в Таиланд, среди обладателей зарплаты в три-пять тысяч у.е. в Москве и одной тысячи в провинции. Кто-то оценивает средний класс в 7 процентов населения, кто-то в 20, а «Стратегия-2020» обещает через десять лет аж 50—60 процентов. Почти как на Западе, в «обществе двух третей». Идешь по Тверской, а вокруг один средний класс: идет с багетом из ближайшей булочной, пьет капуччино в уличном кафе, платит деньги в автомате за парковку своего «Смарта»… Если я правильно помню, в 1980 году мы должны были жить при коммунизме, теперь вот будем в 2020-м жить при среднем классе. Как говорилось в недавние времена, «широко шагает Азербайджан».

А между тем, чтобы найти средний класс, далеко ходить не надо. Достаточно сесть на бесплатный автобус и доехать до Химок, Теплого Стана или Белой Дачи. Там, в синих ангарах с желтыми буквами IKEA созданы заповедники среднего класса, где отстрел его временно запрещен. Где средний класс может наслаждаться искусственно созданной средой, свободной от хамства, неопределенности, некомпетентности и коррупции, островки Европы в море российской действительности.

Самое удивительное в IKEA заключается в том, что она вообще существует в России, причем существует именно как самодостаточный западный институт. Другие крупные сети, типа OBI и Leroy Merlin дешевы и удобны, но они погружены в российский контекст, с российским менталитетом продавцов, кассиров и менеджеров. А IKEA вся — от абсолютно прозрачного сайта, показывающего товарные запасы по полкам и датам, до фрикаделек с флажком и брусничным вареньем в ресторане — является действующей моделью Швеции. И это модель победившего среднего класса с его буржуазными ценностями. Не с новорусской пошлостью по версии «Буржуазного журнала», а с протестантской буржуазностью по версии Вебера или манновских Будденброков с их трезвостью, честностью, расчетом и учетом, отказом от показного потребления и аккуратностью («аккуратный дом»).

Да, IKEA порой однообразна, скучна, назидательна и даже в меру авторитарна, предлагая покупателям один-единственный маршрут через два этажа по стрелкам на полу, так чтобы принудительно показать им весь ассортимент и даже подсунуть по пути пару дешевых и ненужных им вещиц. Но она не скучнее самой идеи среднего класса с одинаковыми домами, костюмами, привычками. И она не более назидательна, чем идея права и порядка, работающих законов и норм.

Но главное отличие IKEA от современной России в том, что мебельный магазин предлагает человеку план, проект и образ будущего. IKEA дает нам карандаш, блокнот и бумажный метр и предлагает самим построить свое будущее, просчитать его на пару ходов вперед. IKEA ориентирована не столько на потребление, сколько на производство: жизни, семьи, детей — по статистике каждый третий новый европеец был зачат на кроватях IKEA. Вся концепция магазина подчинена будущему, сама организация торгового пространства говорит о том, что дети могут быть удобны и необременительны: можно предположить, что многие семьи вынесли из магазина не только кровать, но и саму идею завести детей.

Ничего подобного нет в российском бизнесе, который весь — последний день Помпеи. Зайдите в наши крупнейшие мебельные — «Гранд», который розовой каракатицей раскинулся на Ленинградском, или в чекистские «Три кита» на Можайском шоссе, к которым ведет помпезная лестница в огоньках и колоннах, посмотрите на квадратные километры «эксклюзивных» диванов и кресел, среди которых в выжидающих позах томятся девушки-консультанты в мини-юбках, загляните в отдел света, где до пола свисают гроздья хрустальных люстр, почувствуйте атмосферу порочной роскоши и римского упадка, которая вопиет о бренности жизни, призывает купить здесь и сейчас, развернуться на все деньги, устроить купеческий «забег в ширину». Тут не до будущего и не до планирования: хватило бы денег, и вместо детей — визгливый йорк на руках.

У сегодняшней России нет будущего. То есть будущее, может, и есть в чисто темпоральном смысле, завтра и послезавтра настанет по расписанию, но нет будущего как проекта, идеи, стратегии, мироощущения. Отсутствие будущего убивает на корню саму идею среднего класса. Он класс-будущее — инвестирует в образование детей, живет в ипотечных домах и ездит на кредитных машинах. В IKEA будущее есть, оно осязаемо и материально в строительных кубиках кухонь, занавесках и цветочных горшках, а в России будущее превратилось в маниловские симулякры типа Сочи-2014, футбола-2018 или того же Сколкова.

Если как следует разобраться, то IKEA противна самой сущности нынешнего российского режима с его коррупцией и нашему менталитету с его идеей сиюминутности и показными понтами. Помните, как боролся с IKEA химкинский мэр Стрельченко? Линия обороны мэра пролегала по противотанковому рубежу с ежами, и для него это была борьба за национальную без-опасность, за правящий режим. (Кстати, месяц назад Стрельченко защитил в Академии госслужбы докторскую именно по теме национальной безопасности.) Но там, где Стрельченко не удалось сломить шведский концерн (как он на полном серьезе говорил, IKEA подкупила всю мировую прессу), удалось проникнуть вездесущей российской коррупции: не мытьем, так катаньем. За нормальную в нашей стране практику взяток местным подрядчикам — а как можно существовать в России, не давая взяток? — год назад были уволены два топ-менеджера IKEA, в том числе директор IKEA по Центральной и Восточной Европе Пер Кауфман, близкий сподвижник восьмидесятипятилетнего основателя концерна Ингвара Кампрада. Говорят, этот мощный старик плакал, что происходит с ним нечасто. Злоключения IKEA в России описаны в книге бывшего генерального директора концерна в России Леннарта Дальгрена «Вопреки абсурду. Как я покорял Россию, а она — меня», только что переведенной на русский.

Точно такую же книгу мог бы написать российский средний класс, если бы обладал правом голоса. Про чиновников, взятки, воровство, про невозможность жить честно и строить свое будущее здесь. После прошлогодних скандалов IKEA приостановила развитие своего бизнеса в России. Ей есть куда отступать, ее сине-желтая империя раскинулась по миру. Нашему среднему классу отступать некуда. Вернее, есть вариант не отступления, а бегства. В последние годы средний класс превратился в один из главных (в стоимостном выражении едва ли не в главный) экспортных товаров России: уезжает самая динамичная, «инновационная» часть общества, тот самый модернизационный класс. Запрос в Интернете по теме «Эмигрировать из России» выдает рекордные 4 миллиона откликов.

IKEA так и осталась оазисом Швеции, заповедником среднего класса, за воротами которого начинается Россия. Помните, как в старом анекдоте армянского радио? «Можно ли построить в СССР шведскую модель социализма?» — «Можно, но где взять столько шведов?»