Небеса могут подождать. «Доля ангелов», режиссер Кен Лоуч

Если мне придется изображать каторжника — или преступника, — я осыплю его таким океаном цветов, что, погребенный под ними, он сам превратится в гигантский, только что раскрывшийся бутон.

(Жан Жене. «Дневник вора»)

Для кого как, а для меня единственным не разочаровавшим живым классиком в Канне оказался Кен Лоуч, чью «Долю ангелов», снятую по изумительному сценарию Пола Лаверти, без всякой натяжки можно назвать восхитительным зрительским фильмом, настоящим хитом.

Чем-то вроде «...друзей Оушена» без лоска и кинозвезд, с реальными обитателями пригородов Глазго, бережно перемещенными в фантастические предлагаемые обстоятельства авантюрной комедии.

Те, кто считает «облегченные» жанровые фильмы Лоуча досадным и редким отклонением от его столбовой дороги «мэтра соцреализма», пусть ознакомятся с прекрасной трагикомедией «Град камней» (Raining Stones, 1993), главный герой которой пускался во все тяжкие ради того, чтобы добыть малолетней дочери платье принцессы. Или с социальной сказкой «Нежный поцелуй»

(Ae Fond Kiss, 2004) о любви мусульманина и католички в мире после 11 сентября, безжалостно украшенной «нежизненным» хэппи эндом. Последний был призван показать не «как есть», а «как должно быть» и, хотелось бы верить, когда-нибудь будет. Несколько лет спустя этот простой гуманистический «трюк» довел до чистого формального блеска Аки Каурисмяки: жители рабочих кварталов Гавра у него — все как один, за исключением одного отщепенца, — бросались на подмогу африканскому мальчику-нелегалу. Впрочем, у крепко пьющего финского гения в этой доведенной до абсурда благостности читался жест необыкновенного человеческого отчаяния, совершенно не свойственного британскому социалисту.

Общего у Лоуча с Каурисмяки вообще, прямо скажем, немного — может быть, только природное человеколюбие, регулярно подталкивающее выдающегося англичанина к «сказочному жанру». Впрочем, не надо путать искренний исторический оптимизм Лоуча со следованием законам соцреализма, в чью задачу всегда входило навязывание сопротивляющейся реальности положительных примеров для подражания. Вот уж чего нет — того нет. Никто не знает лучше реальное состояние дел в рабочих кругах и кварталах, чем поддерживающий организацию Социалистического сопротивления кинорежиссер, перед каждым фильмом снаряжающий отряд ресерчеров для изучения рассматриваемого вопроса и подходящий к любой проблеме с марксист-ской объективностью и прямотой.

В снятой несколько лет назад не слишком удачной комедии «В поисках Эрика» на помощь незадачливому протагонисту, работнику почты, приходил знаменитый футболист Кантона — как-то очень по-вудиалленовски сходя с постера. Несколько начальных сцен «Доли ангелов» — например, та, в которой главный герой, не вылезающий из спортивных штанов мелкий преступник Робби, обливаясь всамделишными слезами, с трудом выдерживает очную ставку с покалеченным им в кокаиновом угаре парнем и его родственниками, — недвусмысленно задают тон: перед нами «аутентичный», неразбавленный Лоуч, отказавшийся от мимолетных влияний и посторонних примесей.

По сюжету типовой представитель уличной шпаны, неблагодарный наследник рода пьяниц, дебоширов и лузеров Робби, держащий прямой курс в тюрьму или на помойку, в связи с рождением потомка одержим трудноосуществимой мечтой — выбраться из криминальной среды, нипочем не желающей отпускать его от себя. Ближайшее окружение Робби старательно уверяет парня в его полном ничтожестве, а тесть предлагает солидный куш за то, чтобы он поскорее убрался из города и из жизни его дочки. Спасение приходит неожиданно, в виде увлечения… виски. Точнее, теми редчайшими сортами этого благородного напитка, что выставляются на аукционах для «новых русских» (или старых американцев), готовых платить за них по миллиону фунтов за бочку. С напитком небожителей героя, по случаю рождения у него сына, знакомит добрейший надсмотрщик за мелкими правонарушителями, временно поселивший у себя Робби. Именно лишенный всякой внешней харизмы старина Гарри становится для Робби тем, кем для почтовика Эрика Бишопа был внушительный Эрик Кантона — старшим другом, советчиком и освободителем. Под впечатлением от организованной им экскурсии на ликеро-водочный завод, Робби вместе со своими уморительными напарниками по общественным работам (воровка-клептоманка Мо, рыжий дегенерат по кличке Носорог и дальнозоркий имбецил Альберт, не знающий про существование «Моны Лизы») выступает с планом ограбления упомянутого завода во время проведения там очередного аукциона.

Для упертого голубоглазого Робби, пристрастившегося к виски не в качестве алкоголика (как это можно было бы ожидать, учитывая его гены), а в качестве восхищенного ценителя, неожиданно обнаружившего тонкий нюх и экспертное понимание предмета1, это план вхождения в «нормальную жизнь», для его друзей — план кратковременного обогащения, никак не способный повлиять на их дальнейшее прозябание в будущем.

Одному из тысячи действительно может повезти, но проблема массовой безработицы (в Великобритании без работы сидит каждый пятый) от этого не станет менее зубодробительной, а участь живущих на пособия молодых людей, которым «давно сказали, что они бесполезны»2, менее страшной. Твердой рукой и густыми красками (не сгущая их, но и обходясь без акварельных полутонов) рисуя эти незадачливые «отбросы общества», Лоуч не только привычно распространяет на них свое сочувствие. Он реально откликается на их мольбу о работе, «настоящей работе». Отменно, как закаленный профи сыгравший (хотя это слово здесь не подходит) Робби житель Глазго Пол Бренниган сам был членом молодежной преступной группировки, сидел в тюрьме, прошел через алкогольную и наркотическую зависимость — его изрезанное шрамами лицо рассказывает обо всем этом лучше пресс-релиза. Он действительно захотел перемен после рождения ребенка, но дважды манкировал встречей с Лоучем, находясь в депрессии в связи с потерей работы в общественном центре по сокращению насилия. На пробы он явился только в надежде на то, что съемки в фильме помогут ему оплатить кредиты, взятые на празднование Рождества.

А вот у Гэри Мейтленда, легко вжившегося в образ олигофрена Альберта, работа имеется — он метет улицы родного шотландского Каслмилка и даже был вынужден взять семь недель неоплаченного отпуска ради съемок у Лоуча, у которого уже успел сняться в «Сладких шестнадцати» и «Билетах». «Я жду не дождусь, когда вернусь к своей основной работе, потому что она мне тоже нравится», — с простодушием, достойным своего персонажа, заявил он в каннских заметках для прессы.

Легчайшим сценарным мазком, сравнимым разве что с «прикосновением Любича», Лоуч и Лаверти снимают всякие вопросы относительно моральной подоплеки готовящегося Робби и его дружбанами криминального дела. Два процента драгоценного виски так и так ежегодно испаряются из дубовых бочек, объясняют они. Это и есть та самая «доля ангелов». Лишившись изысканных испарений, высшие силы на небесах скорее всего не обидятся, да и аристократы духа тоже переживут. Почему бы в виде одноразового торжества социальной справедливости не позволить люмпенам в шотландских килтах наполнить благородным напитком их плебейские пластиковые бутылки из-под «Айрн-Брю»? Так сказать, на правах ангелов.

1 «Не так-то просто найти человека с хорошо развитым вкусом виски. А если и найдешь, то это уж точно не обыватель — это подлинный талант!» — говорит Лаверти. — Газета ММКФ-2012 «Манеж», № 6, интервью Аси Колодижнер и Петра Шепотинника.                                              

2 Там же.

«Доля ангелов»
The Angels' Share
Автор сценария Пол Лаверти
Режиссер Кен Лоуч
Оператор Робби Райан
Художники Фергус Клегг, Зои Уайт
В ролях: Пол Бренниган, Джон Хеншоу, Гэри Мейтленд, Джесмин Риггинс, Уиллиам Руэн, Роджер Эллам
Entertainment One, Sixteen Films, Why Not Productions
Великобритания — Франция — Бельгия — Италия
2012