Амос Гитай снял фильм «Рабин, последний день» к два­дцатой годовщине убийства израильского премьер-министра Ицхака Рабина в Тель-Авиве 4 ноября 1995 года. 

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Ваше новое произведение было показано на фестивалях в Венеции и Торонто и будет официально выпущено в прокат в Тель-Авиве в день, когда Рабин был убит. Почему вы почувствовали необходимость сделать этот фильм? 

АМОС ГИТАЙ. Прежде всего как гражданин Израиля я обеспокоен тем, что происходит в нашей стране. Я не политик, для меня возможность говорить о чем-то – это кино. В последние двадцать лет, прошедшие с момента убийства Рабина, Израиль все больше и больше идет по пути самоизоляции. Сегодня государство борется со всеми без разбора. Вокруг все больше и больше ксенофобии. Это тревожит всех, кто любит Израиль.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Премьер-министр Биньямин Нетаньяху отправился в Москву для переговоров с президентом Путиным. Что вы об этом думаете?

АМОС ГИТАЙ. У него странный вкус в выборе друзей. Среди них, например, самый реакционный американский рес­публиканец Шелдон Адельсон, который зарабатывает деньги на лотереях Макао и Лас-Вегаса. К тому же, как и другие министры, премьер иногда высказывает расистские замечания.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Давайте вернемся к фильму и его герою. Как вы рассказали историю его последних часов?

АМОС ГИТАЙ. Двадцать лет назад Рабин позволил мне лететь с ним в Вашингтон и в Каир, к тому же я брал у него обширные интервью в Иерусалиме. Он не был мягкотелым левым, как его любят описывать. Понимал, что для того, чтобы стабилизировать положение Израиля на Ближнем Востоке, нужно продвигаться в арабский мир. Понимал также, что самый важный из региональных конфликтов – израильско-палестинский. Но Израиль должен найти способ сосуществования с палестинцами. Это конфликт реальный в том смысле, что уже более сорока лет заняты палестинские территории. Но, с другой стороны, для арабских и мусульманских стран это все же предлог уйти от решения их настоящих проблем, полностью погрузившись в этот конфликт. Рабин был убежден, что если бы у Израиля получилось обезвредить это минное поле, то в этом случае сильно бы укрепилась безопасность страны.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Но не за эти свои идеи он был убит экстремистами?

АМОС ГИТАЙ. Да, когда он приступил к переговорам с палестинцами, начала действовать хорошо организованная кампания, которую поддерживали в основном три силы, ему противостоящие. Первая – галлюцинирующие раввины, которые натравили на него своих единомышленников; вторая – лобби тех, кто не хочет уступать Палес­тине ни миллиметра Святой земли, и третья – правое крыло ­парламента, возглавляемое ­Нетаньяху, которое хотело дестабилизировать правительство Рабина.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Он знал, что они пытаются убить его?

АМОС ГИТАЙ. Нет. Он говорил, и это есть в фильме, что не думает, что его убьют, он был уверен в компетентности органов безопасности Израиля.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. А сейчас мы далеки от той уверенности?

АМОС ГИТАЙ. Да, весьма.

«Рабин, последний день», режиссер Амос Гитай

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Взорвалась ситуация в Сирии, началась активная война против ИГИЛ, огромный регион в огне, США и Запад повернулись в сторону Ирана… – влияют ли такие события на Израиль?

АМОС ГИТАЙ. Мы живем в очень опасном соседстве. Но вопрос в том, верить ли нам только в баланс сил. Я думаю, как еврейское государство мы должны также верить в силу идеи.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Что это значит?

АМОС ГИТАЙ. В первую очередь Израиль должен сохранить свою демократическую структуру, которая находится под угрозой из-за экстремального правого крыла. Правые теперь часть правительства. Они хотят вмешиваться даже в судебную систему. То есть: судьи не продвинутся по карьерной лестнице, если не будут налагать самые суровые наказания на палестинских заключенных. Министр культуры намерен контролировать израильскую культуру… И так далее до бесконечности. Всему подобному противостоял Рабин.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Как вы, художник и режиссер, ощущаете себя в своей стране?

АМОС ГИТАЙ. Я чувствую постоянное давление на себя и своих коллег, попытки сделать нас конформистами, чтобы мы перестали говорить о том, что многих беспокоит в нынешнем режиме. Это настоящая катастрофа, которая может уничтожить весь еврейский проект. Израиль силен, потому что общество в нем открыто, а молодое поколение чувствует, что может быть созидательным и свободным. Если этот проект окажется под угрозой, это ослабит все наше общество.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Но Нетаньяху был избран израильтянами?

АМОС ГИТАЙ. Он был избран, потому что был сыном историка, который очень хорошо изучил деятельность Макиавелли. И потому что умело сталкивал разные группировки в стране.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Как израильтяне воспринимают перемены в отношениях с Соединенными Штатами Америки, которые раньше были сильнейшим союзником Израиля?

АМОС ГИТАЙ. Несколько лет назад я поставил спектакль о конфликте между Иудеей и Римской империей, в которой ультранационалисты в Масаде хотели победить Римскую империю. А сейчас мы знаем, чем все это кончилось. Изгнание на столетия.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Звучит пессимистично.

АМОС ГИТАЙ. Я не могу себе позволить быть пессимистом, но мы сейчас живем не в очень хорошее время, и я надеюсь, что мои фильмы заставят некоторых людей задуматься.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Как вы считаете, израильское правительство помешает вам с этим конкретным фильмом, будет вмешиваться?

АМОС ГИТАЙ. Я с нетерпением жду выхода своего фильма. Ровно через двадцать лет после убийства Рабина. Премьера должна состояться в Большом зале филармонического оркестра в Тель-Авиве, всего в двухстах метрах от того места, где произошло убийство.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. То есть вы верите, что кино все-таки способ выражать политические идеи?

АМОС ГИТАЙ. Мы с вами встречаемся в особый день, Йом-Киппур. Для всего еврейского мира это день памяти и размышления. А для меня это еще и день, когда я был ранен внутри горящего вертолета сорок два года назад в Голане. Мы летели, чтобы попытаться спасти подбитого израильского пилота. В Йом-Киппур вертолет был сбит сирийскими ракетами. Я был тогда студентом архитектурного факультета и должен был продолжить работу моего отца – архитектора школы Баухауз. Но когда вернулся из больницы, то решил стать кинорежиссером, а не архитектором. Я сказал себе: расскажу, о чем думаю. И с тех пор снимаю только те фильмы, которые считаю стоящими того, чтобы за них браться.

«Рабин, последний день»

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Почему вы живете в Париже?

АМОС ГИТАЙ. Я живу между своей родной Хайфой и Парижем. Приехал в Париж еще в 1980-е, когда снимал документальные фильмы, которые не очень хорошо принимали на родине. Приехал всего на несколько недель, и эти недели превратились в семь лет. После того как Рабина избрали в 1992 году, я вернулся в Израиль. За время, проведенное в Париже, узнал очень многое благодаря таким людям, как Жак Ланг, министр культуры, который содействовал моей работе.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Что вы думаете об отношениях между еврейской диаспорой и Израилем?

АМОС ГИТАЙ. Существует очень сильное чувство солидарности, и где бы в мире я ни бывал, всегда вижу в евреях чувство сострадания, сопричастности. Такая связь впечатляет.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. Этот новый фильм очень важен для вас?

АМОС ГИТАЙ. Это часть целого корпуса моих работ, рассказывающих об огромной драме под названием Израиль. Я считаю, это важнейшая история, заслуживающая сильного экранного воплощения.

АЛЕН ЭЛЬКАНН. У вас есть еще какие-нибудь новые проекты?

АМОС ГИТАЙ. Кое-что связано с кино. Например, опубликуют мои интервью с Рабином. Собираюсь поставить пьесу на эту же тему в Авиньоне в следующем году. Изабель Юппер подала мне идею снять с ней в главной роли фильм о еврейских марранах[1] под названием Doña Grazia Nasi.

Париж, 2015, сентябрь

http://alainelkanninterviews.com/amos-gitai-2/

Перевод с английского Анны Закревской

[1] Марраны или мараны (исп. Marrano, от араб.‎‎  – мухаррам – запрещенное) – термин, которым христианское население Испании и Португалии называло евреев, принявших христианство, и их потомков, независимо от степени добровольности обращения (конец XIV–XV вв.). – См.: https://ru.wikipedia.org/wiki/Марраны