Винтерберг интересен. Для меня прежде всего как режиссер, обладающий талантом, но не обладающий своим взглядом на мир. В этом – его неуспокоенность, осознанная попытка каждый раз выбрать новую, теперь уже точно беспроигрышную тему, стилистику, стратегию. В этом – причина неровности, частых провалов, всеядности (примером такой всеядности может быть новость о том, что Винтерберг под началом Люка Бессона взялся экранизировать историю подлодки «Курск»). И в этом же – причина нечастых, но важных удач.

На сегодня их у Томаса Винтерберга две – «Торжество» (1998) и «Охота» (2012). Новая – «Коммуна» (заслуженный приз за лучшую роль Трине Дюрхольм на недавнем Берлинале) к числу безусловных удач режиссера не относится, но может прояснить его путь. И дает некоторую надежду на будущее.

70-е годы. Не слишком успешный, но и не бедствующий архитектор средних лет Эрик (Ульрих Томсен, сыгравший в свое время главную роль в «Торжестве») получает в наследство от отца, с которым он порвал отношения много лет назад, огромный дом в предместье Копенгагена. Он собирается продать дорогую недвижимость, но неожиданно жена Анна (Трине Дюрхольм, сыгравшая в «Торжестве» служанку) и дочка-подросток Фрея (дебют Марты Софие Вальстрём-Хансен, у которой наверняка большое будущее) загораются мыслью сменить малогабаритную квартиру на лабиринт залов, скрипучих коридоров и пыльных чердаков. Внезапно разоткровенничавшись, Анна сообщает Эрику, что ей стало с ним скучно, и коммуна друзей, где будут править поддержка, взаимопонимание и любовь, – это, пожалуй, единственный способ не постареть, не умереть еще при жизни.

Эрик колеблется, но Анна стоит на своем, и через некоторое время на наших глазах рождается новый социальный организм, включающий плаксивого иммигранта-араба, левака-пироманьяка, избавляющего людей от привязанности к своему имуществу с помощью очистительного огня, и мальчика, который всем сообщает, что скоро умрет. Коммунары обживаются, спорят из-за взносов на пиво, решают все вопросы путем всеобщего равного голосования. Надо сказать, что к сексуальной революции и наркотикам все это отношения не имеет: перед нами взрослые люди, искренне и осознанно решившие создать мир, не похожий на мир их родителей, то есть тот, в котором выросли они сами.

Парадокс заключается в том, что сам Винтерберг рос в коммуне – ровно такой, которую он вывел сначала в театре, а потом и в фильме. И если бы он примерил на себя роль бунтовщика против поколения родителей, то ему пришлось бы бунтовать как раз против коммунарского духа свободы и демократии – позиция странная и противоречивая. Именно эту позицию он хочет, но не решается занять. Он говорит в интервью о том, как скучает по своему удивительному детству, но как раз ностальгия в этом фильме наименее убедительна. Атмосфера воссоздана, персонажи нарисованы симпатичными и характерными (оба ударения допустимы), но как только начальный эскиз закончен, Винтерберг теряет к нему всякий интерес: ни одной значимой сцены со второстепенными членами коммуны в фильме нет – действующими лицами становятся только члены нуклеарной семьи: Эрик, Анна и Фрея. А вместо искреннего восхищения наивным утопизмом 70-х (на этом чувстве строился, например, фильм «Вместе» Лукаса Мудиссона) эмоциональным фоном «Коммуны» становится неосознанная обида.

«Коммуна»

И здесь Винтербергу удается сформулировать что-то похожее на смысл, в котором он сам не может до конца разобраться, отвлекаясь на мелодраматические подробности личностного распада Анны. Смысл этот в том, что инициируют коммуну такие, как Анна, – открытые, уязвимые, не мыслящие жизни без любви. А достается она в итоге таким, как Эрик, – скуповатым, расчетливым, робким, не до конца искренним, но именно потому способным договариваться и идти на компромиссы. И дело не в том, что утопия обречена, а в том, что именно так она устроена, именно по таким законам утопический импульс, утопическое желание любви воплощаются в реальном мире, в реальном человеческом коллективе. «Быть солидарными и сотрудничать могут только одинокие люди», – говорил Мераб Мамардашвили. Но из членов коммуны ни один, кроме Анны, не прошел путь своего одиночества до конца. И потому вся их солидарность и сотрудничество остаются внешними, поверхностными, не обязательно фальшивыми, но не затрагивающими сердцевины внутреннего мира.

«Коммуна»

Отсюда инфантильная обида Винтерберга на коммуну, которая притворяется матерью, а оказывается мачехой, которая никогда не сможет по-настоящему обогреть и понять. Эта обида воплощена в образе ребенка с врожденным пороком сердца: он живет, пока жив изначальный импульс любви, и умирает, когда импульс угасает и оформляется в социальный организм.

Всегда казалось, что главная тема Винтерберга – распад человеческих общностей. Семьи в «Торжестве», патриархального уклада и дружеского круга в «Охоте». Эта тема продолжается и в «Коммуне», но теперь наконец-то выявляется ее личная составляющая – обида. Обида на близких, которые не смогли уберечь; на друзей, которые поверили клевете; на коммунаров, которым по большому счету ни до чего и ни до кого нет никакого дела. Наверное, это отчасти и обида самого Винтерберга, который взял штурмом кинематограф с «Догмой № 1» как один из лидеров нового направления, а потом выяснилось, что даже принадлежность группе, дружба с фон Триером и возможность снимать фильмы по его сценариям не дает никаких гарантий на будущее. Что надо перестать обижаться, осознать свое одиночество, и тогда – может быть, если повезет, – получится снять еще один очень хороший фильм.

«Коммуна»
Kollektivet
Авторы сценария Тобиас Линдхольм, Томас Винтерберг
Режиссер Томас Винтерберг
Оператор Йеспер Тёффнер
Композитор Фонс Меркиес
В ролях: Ульрих Томсен, Фарес Фарес, Трине Дюрхольм, Марта Софие Вальстрём-Хансен и другие
Zentropa Entertainments, Danmarks Radio, Det Danske Filminstitut, Toolbox Film, Topkapi Films
Дания – Швеция – Нидерланды
2016