Меня, кажется, еще три года назад звали на феcтиваль Kino pavasaris («Киновесна») в Вильнюс, и вот наконец сложилось. Пригласили в жюри, а это несколько иная позиция, чем у журналиста. Ты обязан смотреть фильмы по заданной программе, ты немного отделен от остальных участников, за тобой ухаживают больше, чем за другими. В итоге ты видишь фестиваль через особую, субъективную оптику, хотя и объективная картина с помощью интуиции и опыта тоже складывается.

Ощущение, что это хороший фестиваль, возникло еще до того, как я ступил на литовскую землю. Потому что загодя получил не только программу пребывания и список фильмов, но также контакты всех членов жюри. И мы уже имели небольшую переписку, а это очень важно – чтобы возникло чувство коллектива, объединенного общей задачей. Критика Памелу Бензобаш я знал раньше, с остальными познакомился только сейчас. Особенно было интересно встретиться с бельгийцем Гюстом Ван ден Берге, одним из ярких авторов нового европейского кино. Его трилогия «Маленький Иисус из Фландрии», «Синяя птица», «Люцифер» демонстрирует радикальные поиски смыслов и форм. С Гюстом мы провели диалог о современном кино на литовском радио, я пригласил его на фестиваль «Зеркало» памяти Тарковского в Иваново и Плес. Уже этого было достаточно, чтобы счесть поездку не зряшной.

Вильнюсская программа называлась «Новая Европа – новые имена». В ней участвовали молодые режиссеры из восточноевропейских стран; некоторые из них только недавно вступили в Евросоюз, другие пребывают в статусе кандидатов. Это значит, что, например, Сербия или Босния могут быть представлены в этом конкурсе, вероятно, и Украина тоже, но не Россия, поскольку в ближайшем историческом будущем перспектива политического объединения с Европой ей не светит. Зато в жюри – очевидно, для большей объективности – были собраны эксперты из стран, не входящих в зону «новой Европы», тут и русским нашлось место.

Имидж Kino pavasaris формировался из впечатлений о публике, программе и организации. Было видно, что фестиваль нужен городу, он покрывал практически полугодовой артхаусный репертуар и собирал полные залы, особенно на западные фестивальные хиты. По статистике фестивальные показы (проходящие также в других городах Литвы) посещают более ста тысяч человек, и с каждым годом эта цифра растет. Формула, предложенная кураторами – «кино эмоций», – оказалась вполне привлекательной и для синефилов, и для более широкой публики. Организация тоже была на уровне, а вот чего не хватало на фестивале – это атмосферы, которую просто невозможно создать в мультиплексе, где пахнет попкорном (проблема, хорошо знакомая по ММКФ).

Парадоксально, но новая Европа живет старыми болезнями. В программе, особенно поначалу, заметен был уклон в проблемы немолодых, не очень благополучных людей: а это значит – алкоголизм, хвори, чаще всего онкологические, у женщин – чаще всего рак груди. Действие многих картин хотя бы частично протекает в больницах. Так что показанный на открытии литовский фильм «Смена королей» (Karalių pamaina) режиссера Игнаса Мишкиниса оказался типологическим: драма нечистой совести разыгрывается в больничных коридорах и палате, в которой держат под надзором полиции военного преступника. Эта картина участвовала в конкурсе «Балтийский взгляд», а выиграл его наш соотечественник Виталий Манский, представивший уже достаточно знаменитый фильм о Северной Корее «В лучах солнца». В нем больничная палата сумасшедшего дома расширяется до масштабов целого государства, но этот экстраординарный киноопыт – тема отдельной статьи.

Вернемся к «Новой Европе…» с ее депрессивным социально-психологическим фоном. Героиня словацкого фильма «Новая Эва» (Eva Nová) – экс-кинозвезда эпохи социализма – пытается бороться со старостью, алкогольной зависимостью и отчуждением сына, граничащим с ненавистью. Режиссер Марко Шкоп пригласил на эту роль Эмилию Вашариову, звезду старого чехословацкого кино, мифология которого подпитывает этот камерный сюжет. «Вальпургиева ночь» (Noc Walpurgi) Марцина Борткевича – психоаналитическая студия, в которой раскрывается драматическое прошлое оперной дивы, бывшей узницы нацистского концлагеря. «Хорошая жена» (Dobra zena; режиссерский дебют известной сербской актрисы Мирьяны Каранович) – феминистская драма, героиня которой обнаруживает преступную изнанку военных подвигов своего мужа в не столь давние времена этнических чисток. Не будет сильным преувеличеним сказать, что женские судьбы, погруженные в исторический контекст, образовали ключевой сюжет конкурса.

«Вальпургиева ночь», режиссер Марцин Борткевич

Настоящей звездой фестиваля стала Михалина Ольшанская – молодая актриса, делающая яркую карьеру не только в родной Польше, но также в Чехии и в России. В Вильнюсе показали два конкурсных фильма с ее участием. В польском «Соблазне» (Córki dancingu; режиссер Агнешка Смочиньская), роскошном ретро-мюзикле на материале поп-культуры 1980-х, Ольшанская играет русалку-вампира. В чешской картине «Я, Ольга Хепнарова» (Já, Olga Hepnarová; режиссеры Петр Казда и Томаш Веинреб), черно-белом реконструкте 1970-х, – знаменитую преступницу Хепнарову, которая похоронила под колесами автомобиля восемь человек и так выразила свое неприятие общества, где подавляются интеллект, личность, меньшинства, всякое проявление свободы и инакомыслия. В России об Ольшанской говорят в связи с предстоящей премьерой фильма Алексея Учителя «Матильда», где она сыграла Кшесинскую. Со времен Беаты Тышкевич и ее современниц в польском кино не было таких ярких женских лиц в сопровождении прекрасной пластики и драматического таланта.

«Соблазн», режиссер Агнешка Смочиньская

Еще одна картина конкурсной программы поднималась над остальными – болгарская «Жажда» (Jajda, режиссер Светла Цоцоркова). Это выполненная в благородной классической традиции драма из жизни простых людей, борющихся не только за выживание, но за свое достоинство и право на любовь.

Больших проблем с распределением призов у жюри не было. Главный мы разделили между чешским и болгарским фильмами, польский поощрен наградой за режиссуру. Все три картины свидетельствуют, что восточноевропейский кинематограф жив. Несмотря на все трудности эпохи глобализации, он сохраняет свою региональную специфику, но в то же время обновляется и осваивает универсальный современный киноязык.