Интервью состоялось 31 октября 2015 года, задолго до приглашения фильма «Слушая Бетховена» в программу «Двухнедельник режиссеров» Каннского кинофестиваля 2016-го.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Гарри Яковлевич, с тех пор как я делала про вас документальный фильм «Тот самый Бардин», прошло одиннадцать лет. Что изменилось у вас за это время, какие события произошли в вашей жизни?

ГАРРИ БАРДИН. Я постарел. Одиннадцать лет в моем возрасте – это уже приличный срок. Мне 74 года, надо сказать об этом и о том, что только что закончил картину, надеюсь, что я еще в обойме.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. О чем «Слушая Бетховена»?

ГАРРИ БАРДИН. О свободе, о том, что меня сегодня волнует. Я обычно высказываюсь на тему, которая занимает меня в данный момент. Она должна быть настолько всеобъемлющей, чтобы выдержать испытание временем. То, что мне пришло в голову сегодня, при покадровой съемке должно хотя бы полтора года существовать во мне, волновать, потому что столько времени я делал десятиминутный фильм. Все так и получилось, наболевшей для меня стала тема свободы.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Платонов писал: «Я знаю, что все, что есть хорошего и бесценного (литература, любовь, искренняя идея), все это вырастает на основании страдания и одиночества». Как вы относитесь к этому высказыванию?

ГАРРИ БАРДИН. Страдание и одиночество? Могу сказать, что человек, занимающийся творчеством, по определению одинок. Творчество – не колхоз, в котором все вместе доят коров и каждый дергает свое вымя. Наша работа – очень индивидуальное дело. Каждый несет свой крест. Верует или не верует, но несет. Поэтому, в какой-то степени я эгоцентрик, замкнут на себе. Вопрос – до какой степени. Нельзя закрывать глаза и снимать с себя ответственность за дом, за семью, за те обязанности, которые возложены на тебя судьбой. Но в принципе, ты, конечно, одинок. Ты один идешь к поставленной тобой же цели. Тебе могут помогать, если ты в коллективе, а если писатель – никто не помогает, а вот если режиссер, то при условии, что рядом – единомышленники. Когда тебя не останавливают по ходу дела, а понимают. Как сказано в фильме Ростоцкого «Доживем до понедельника», «Счастье – это когда тебя понимают!»

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. А талант для вас что – спасение, дар, мучение? Как вообще живется у нас талантливому человеку?

ГАРРИ БАРДИН. Ты кого имеешь в виду?

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Вас, естественно.

ГАРРИ БАРДИН (смеется). При этом вопросе я должен надуть щеки. Талант – это как бы тот крест, о котором я говорю. Твое обязательство перед собой, перед людьми. Раз ты обладаешь даром, ты обязан им поделиться. А когда говорят, как правило, серые люди, что «талант должен пробиться», – они оправдывают себя за то, что ставят препоны на пути талантливого человека и этим оправдывают свое существование. Талант не должен пробиваться. Нужно помогать его обладателю реализоваться. Для этого – создавать разные фонды. Например, Фонд Владимира Спивакова, которого я знаю хорошо, вытаскивает из провинции детей, обучает их, покупает инструменты, а потом они уже сидят у него в Национальном филармоническом оркестре на равных правах с профессионалами. Но в нашей стране это счастливое исключение, а не государственная политика.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. В Израиле, например, когда люди хотят получить второе образование, им государство доплачивает деньги, чтобы они могли учиться.

ГАРРИ БАРДИН. Я помню замечательное высказывание Сергея Владимировича Образцова, мне с ним посчастливилось общаться. Одна из его заповедей: «Никогда не стремитесь быть модным. Старайтесь быть предельно искренним... И при условии таланта у вас все получится. И тогда что бы вы ни делали, когда-нибудь станет модным. Но это уже не ваша забота». А стремиться в моду, пытаться попасть в чей-то след – значит отказаться от самого себя. Внутренняя свобода необходима художнику ничуть не меньше профессионализма. Когда между творцом и продуктом нельзя иголку воткнуть, то удача гарантирована.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Кто ваши любимые драматурги?

ГАРРИ БАРДИН. Мой любимый драматург – ГАРРИ БАРДИН. (Смеется.) Обычно я ставлю фильмы по своим сценариям. Я придумываю идею, но, если она меня не заряжает, я ее отбрасываю: это не мое, мелковато. Я жду идею, ради которой могу пожертвовать ценные годы жизни.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Годы...

ГАРРИ БАРДИН. У нас покадровая съемка, нельзя тратиться на пустоту. Надо делать то, что тебя действительно волнует. Вот и всё.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Ваша студия называется «Стайер». Что вы собираетесь делать дальше?

ГАРРИ БАРДИН. Собираюсь депрессировать.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. У вас есть ощущение, что картина уже закончена, а новых идей нет? Вы в ожидании?

ГАРРИ БАРДИН. Да, это та внутренняя пустота, которая должна быть чем-нибудь заполнена. И пока она не заполнится, я буду испытывать дискомфорт.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. А помните, вы рассказывали, что ваш сын Павел, тоже режиссер, когда увидел «Адажио», сказал: «Пап, ты лучше этого ничего не сделаешь». Как вы отреагировали на это суждение?

ГАРРИ БАРДИН. Я ему сказал: «Мне еще так хочется пожить – сделать еще что-то». Прошло время, и вот я на звукомонтажном столе показываю ему «Чучу-3», которую снял по «Кармен-сюите» Бизе – Щедрина. Понимаю, что он смотрит и внутренне формулирует свою оценку, а она для меня важна, он это знает. Говорит: «Когда я сказал, что ничего лучше «Адажио» ты не сделаешь, я имел в виду в плане философской притчи. А в плане музыкального фильма ты уже ничего не сделаешь лучше «Чучи». Так сказал мой категоричный сын. Мне пришлось шесть лет доказывать следующим фильмом «Гадкий утенок», что я еще что-то могу. Посмотрим, что будет дальше. Мой новый фильм он также посмотрел на звукомонтажном столе, но оценил его достаточно хорошо. Я собирал деньги на эту картину на краудфандинге в Интернете: получилось, что сначала я всю сознательную жизнь работал на зрителя, а теперь зритель второй раз подставил мне плечо (первый раз – на предыдущем фильме «Три мелодии»). Почти весь бюджет «Слушая Бетховена» собрали мне зрители. Сын сказал: «На такой фильм деньги собирать не стыдно». Для меня это высокая оценка.

«Слушая Бетховена», режиссер Гарри Бардин

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Вы сказали, что, когда появляется некая болевая точка, хочется высказаться. О свободе? Ее становится все меньше?

ГАРРИ БАРДИН. Она – как шагреневая кожа, стягивается. Мы позволяем власти нашу свободу скукоживать. Но по закону физики сила действия равна силе противодействия. Нельзя винты так сильно закручивать: передавил – и лопается сталь. И тогда горе тому, кто поднял руку на свободу. Особенно в России, где возможен бунт «бессмысленный и беспощадный».

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Вы предчувствуете гражданскую войну?

ГАРРИ БАРДИН. Нет. Не дай бог, не дай бог. Такой финт мог только Ленин придумать. Когда он бросил лозунг о перерастании империалистической войны в гражданскую. Мы в школе все это учили и получали пятерки по истории, не задумываясь о кровавом смысле этого лозунга. Как можно было обратить одних против других? Призывать поднять штыки на братьев – оттуда пошло выражение «братская могила», где рядом лежат в земле и те, кто за белых, и те, кто за красных. Каким нужно быть фанатиком, чтобы ради воплощения идеи положить столько человеческих жизней.

Я своему внуку предлагаю смотреть на свою историю честно. Любить страну с открытыми глазами. К этому призывал Чаадаев. И когда внук спросил: «Дедуля, я знаю, что ты против, но могу высказать свое собственное мнение?», я ответил: «Каждый имеет право на свое мнение». «Сталин был нехороший человек, но зато…» «Вот тут, – сказал я, – и остановись. Потому что, если он загубил так много жизней, никаких «зато» уже быть не может. Он убийца и людоед. Во имя «счастья» страны он убил миллионы людей. Ему нет никакого оправдания».

Вообще сегодня есть темы, которые наше сообщество располовинили, развели по разные стороны: «Крым наш» и прочее. Роль интеллигенции практически сведена к нулю. Она не является лакмусовой бумажкой, которая проявляет нравственность нации. Сегодня все вопросы, связанные с нравственностью, поглотила власть. Много «запропагандированных» людей. Я их не обвиняю, но сожалею о том, что они не научились мыслить самостоятельно. Доверяют, как когда-то газете «Правда», федеральным каналам с их пропагандистскими ток-шоу.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Как вы относитесь к тому, что на федеральных каналах не показывают ваши фильмы? С чем вы это связываете?

ГАРРИ БАРДИН. Тем, что они знают мою позицию.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Я вспоминаю диалог в «Драконе» Шварца: «Меня так учили». – «Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?» Поражает эта покорность...

ГАРРИ БАРДИН. Хорошая рифма «попкорность»... Это кризис. Почти 90 процентов населения поддерживают президента. А когда в холодильнике жрать будет нечего, эти же поддерживающие с легкостью отвернутся.

Российский народ терпеливый. Это и хорошая его черта, и плохая. Потому что в любой стране в Европе такое закручивание гаек, как сегодня, такая тотальная пропаганда были бы невозможны. Люди выходили бы на площадь. А сейчас с этими посадками... После Болотной площади прошло уже три года, и вдруг какой-то полицейский вспоминает, что его кто-то тронул за мизинчик на левой руке, и очередную жертву упекают на три года в лагерь. Все это, конечно, не вдохновляет людей на то, чтобы открыто высказывать свое отношение к ситуации в стране. Но я думаю, пройдет еще какое-то время – и народ почувствует... что пора.

Я был недавно на «Винзаводе», там был аукцион в пользу полит­заключенных по Болотной. Ну я взял куклу из «Гадкого утенка» и понес на аукцион. Но самое интересное... Там была тусовка: молодые, неравнодушные, на лицах – печать интеллекта, а вот банковских карт, на которые они могли бы что-то купить, – не было. И олигархов там тоже не было. Хотя я предположил: пройдет время, и для олигархов мы будем собирать деньги. Когда их пересажают. Кукла ушла за меньшую цену, чем я назначил, но ушла. Нашелся все-таки мальчик, который купил ее. Я адресовал вырученные деньги нашему коллеге Олегу Сенцову, который сидит.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Кинорежиссер.

ГАРРИ БАРДИН. Да.

«Слушая Бетховена»

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Да, грустное у нас получилось интервью: с одной стороны, картина у вас сдана...

ГАРРИ БАРДИН. Еще не сдана, но уже закончена. В том виде, в каком задумывалась. В жизни я готов идти на компромиссы, а в работае их не терплю. В том, чем занимаюсь, я стремлюсь, чтобы мне не было потом стыдно, когда я буду смотреть свой фильм...

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Гарри Яковлевич, я же видела, как вы работаете. А в жизни? Вы и в жизни добиваетесь таких же результатов?

ГАРРИ БАРДИН. Смотря что ты имеешь в виду. Вот мы сидим в небольшой двухкомнатной квартире, где я живу. Живу очень скромно. Могу довольствоваться малым.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Гарри Яковлевич, а чем вы заплатили за такую свободу? Ведь всегда же платишь… От чего вы отказались?

ГАРРИ БАРДИН. Для меня сейчас закрылся Союз кинематографистов. Я вступал в него, когда он был действительно союзом. Там было комфортно, я встречал там своих единомышленников, друзей. Сейчас это другое сообщество. Они смотрят Михалкову в рот и в руку – что даст. А я так не могу.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. А Киносоюз?

ГАРРИ БАРДИН. В него я не вступил, потому что кто-то сказал, что «старики не нужны, это не собес». И хотя я снимаю, по возрасту я действительно старик. Надо смотреть правде в лицо.

ТАТЬЯНА ВИЛЬКИНА. Последний вопрос. Какие положительные эмоции вы испытали в последнее время?

ГАРРИ БАРДИН. Я был в Воронеже. В школе коммуникаций «Репное». Она существует пять лет. Молодые люди там слушают лекции, мастер-классы. Пообщавшись с ними, я понял, что у моих внуков есть будущее.