Мы публикуем подборку текстов, посвященных фильмам и телесериалам, в которых осмысляется проблема исламского терроризма. Статьи были подготовлены по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» в рамках исследования «Образ «ИГИЛ»* в зарубежных СМИ и произведениях массовой культуры»[1]. Проект должен был ответить на вопрос, какие представления об этой террористической организации, в конце июня 2014 года объявившей себя халифатом, транслируются для массового зрителя. В рамках исследования был сделан контент-анализ статей в крупных международных СМИ, посвященных «ИГ»*.

Для исследования были отобраны два сериала производства США — «Родина» (Homeland) и «Тиран» (Tyrant), а также совместный британско-французский фильм «Четыре льва» (Four Lions). Непосредственно «ИГ»* упоминается только в пятом сезоне «Родины». Действие «Тирана» происходит в вымышленной стране на Ближнем Востоке, однако отсылки к сирийскому контексту очевидны. Фильм «Четыре льва» был снят в 2010 году и во многом предвосхищает теракты, произошедшие в 2015-м в Европе.

Авторы выражают благодарность председателю совета Фонда развития и поддержки Международного дискуссионного клуба «Валдай», руководителю проекта «Образ «ИГИЛ»* в зарубежных СМИ и произведениях массовой культуры» А.Быстрицкому за вклад в подготовку публикуемых текстов.

* «ИГИЛ», «ИГ», «Исламское государство» — запрещенная в России ­террористическая организация.

--

«Исламское государство» («ИГ»)* не отмечено на официальных картах, однако информацию о его местоположении можно найти «с одного клика». На территории, по оценкам Майкла Вайса и Хасана Хасана[2], почти равной по площади Великобритании, и за ее пределами уже два года снимается ежедневный международный информационный сериал, в создании которого принимают участие элитные журналисты ведущих медиакорпораций, а размах съемок (в главных ролях президенты крупнейших мировых держав) даже не снился ведущим голливудским режиссерам. Тем, кто хочет узнать больше, доступны посвященные феномену «ИГ»* документальные фильмы, сайты, книги, телепрограммы.

Казалось бы, многое снято, описано, проанализировано, а потому понятно. Однако иногда лучший способ спрятать – положить вещь, проблему, оценку у всех на виду. Наш случай из этого числа. Критический взгляд на разнообразные источники информации по этой теме не столько снимает имеющиеся вопросы, сколько порождает новые. Много ли известно террористических организаций, в названиях которых фигурирует слово «государство»? Почему с этой организацией воюют объединенные вооруженные силы ведущих мировых держав? Может быть, все-таки правильнее говорить об «ИГ»* именно как о государстве? Или как об общественно-политическом движении? Или религиозном, раз уж оно исламское? Как оно правильно называется: «ИГ»*, «ИГИЛ»* или, может быть, «ДАИШ»?

Важно отметить, что публикуемые тексты о кино- и телевысказываниях выступают в качестве источников определенной информации мировоззренческого характера, но не как анализ произведений искусства. Во-первых, это делается по предложенной польским социологом Петром Штомпкой[3] схеме, включающей последовательное рассмотрение пяти основных элементов: действующие лица, действия, социальные взаимодействия, культура и контекст. Во-вторых, это необходимо в соответствии с теорией фреймов – одним из ключевых подходов к изучению того, как террор предстает в медиа и современной культуре. Согласно классическому определению, авторство которого принадлежит американскому социологу Ирвингу Гоффману, под фреймированием понимается создание устойчивых схем интерпретации, обеспечивающих фоновое понимание социальной реальности индивидов[4]. Другой американский исследователь Роберт Энтман выделял четыре компонента фрейма: определение проблемной ситуации, рассмотрение причин проблемы, вынесение моральных суждений и, наконец, предлагаемые решения данной проблемы[5]. В-третьих, в серии публикуемых статей был использован опыт нашего исследования, в котором анализировалась картина мира в российских телесериалах[6]. Следует еще раз подчеркнуть: художественные особенности рассматриваемых сериалов и фильма остались за рамками внимания авторов и требуют отдельного изучения.

История «ИГ»* действительно имеет глобальную аудиторию. В семи различных странах[7] массмедиа рассказали своим аудиториям схожий сюжет с общими ключевыми точками. Среди них – казнь американского журналиста Джеймса Фоули 19 августа 2014 года, массовая казнь в Кобани, первые теракты на территории Европы в январе 2015 года, ноябрьские теракты в Париже и т.д. Акценты от страны к стране могут меняться, сама история – нет.

Следует отметить, что в ведущих мировых массмедиа по поводу «ИГ»* существует консенсус: это враг, который должен быть уничтожен. В ходе анализа нам не встретились публикации, в которых боевики «ИГ»* представали бы, например, в качестве борцов за правое дело. На страницах солидных мировых изданий или в эфире ведущих телеканалов такая позиция представляется сегодня практически невозможной.

Сериал «Хорошая жена», режиссеры Розмари Родригес, Майкл Цинберг, Брук Кеннеди и другие

Тем не менее обращает на себя внимание та двойственность, с которой массмедиа освещают все, что касается «ИГ»*. С одной стороны, это террористическая организация, с другой – государство. С одной стороны, вооруженная борьба с «ИГ»* – антитеррористическая операция, с другой – военный конфликт. Безусловно, надо отдать должное «информационным воинам» «ИГ»*, которым удалось запутать международные СМИ, частично навязав выгодную террористам модель восприятия. Они пользуются объективными сложностями, с которыми сталкиваются журналисты: «ИГ»* – принципиально новое явление, язык для его адекватного описания пока не сформировался. И тем не менее, например, «Исламское государство»* – блестящий образец нейминга. Пропагандистская работа идеологами «ИГ»* ведется грамотно. Они превосходно знают западный менталитет и современные коммуникационные технологии. Лучше всего пропаганда срабатывает в желтой прессе, качественные издания оказываются по отношению к ней более устойчивыми. Есть и явные неудачи: «ИГ»* не удалось сформировать сильный медийный образ своего лидера Абу Бакра аль-Багдади. Весьма показательно, что он упоминается лишь в трех процентах текстов, посвященных «ИГ»*, занимая по частоте упоминаний лишь двенадцатое место, значительно уступая по данному показателю всем лидерам стран антитеррористической коалиции и лишь на один процент опережая экс-террориста номер один в мире Усаму бен Ладена.

Сложности войны с «ИГ»*, включая ее информационную составляющую, хорошо иллюстрирует американский сериал «Хорошая жена»[8], выходивший на CBS. Его героиня – Алисия Флоррик, жена государственного прокурора Питера Флоррика, оказавшегося в центре публичного секс-скандала и обвиненного в коррупции. Попав в сложную жизненную ситуацию, Алисия устраивается в адвокатскую компанию, чтобы содержать семью и бороться за мужа. На протяжении семи сезонов в сериале ведутся несколько сюжетных линий, связанных с семейными трудностями главной героини, взаимоотношениями в адвокатских фирмах, с которыми она сотрудничает, с избирательными кампаниями, где участвовали сначала ее муж, а потом и она сама. Важную сюжетную роль играют разного рода судебные сюжеты, в которых Алисия действует в качестве адвоката.

Сериал «Тиран», режиссеры Гвинет Хердер-Пэйтон, Майкл Леманн, Питер Уэллер, Дэвид Йэтс и другие

В пятнадцатой серии седьмого сезона (2015—2016) судебная история непосредственно связана с деятельностью «ИГИЛ»*. Алисию приглашают на секретную сессию, в рамках которой шесть военных и гражданских юристов рассматривают дело Массуда Тахана, рекрутера «ИГ»* в Сирии. Через социальные сети он привлекал к деятельности организации граждан США, Великобритании и других стран. Подчеркивается, что сам Тахан не призывал к насилию, однако его рекруты виновны в большом числе преступлений. Участникам сессии предложено дать правовое обоснование убийства Тахана. В ходе голосования большинство высказывается за то, чтобы считать Тахана боевиком, который должен быть ликвидирован. Однако затем председательствующий предоставляет собравшимся дополнительную информацию: настоящее имя Массуда Тахана – Ленс Хоппер, он гражданин США. В этом случае человека можно ликвидировать, если он представляет непосредственную угрозу национальной безопасности, его поимка неосуществима, а операция выполняется по законам ведения войны. Объявляется перерыв. Вернувшись к обсуждению на следующий день, участники сессии большинством голосов принимают положительное решение. В финале Алисия узнает из новостного видеоролика, что Тахан уничтожен.

В серии четко артикулируется природа «ИГ»* как террористической организации, борьба с которой приравнена к военным действиям. В то же время деятельность рекрутера «ИГ»*, не призывающего к насилию, не связывается с практикой проповедников и агитаторов, поскольку результат его работы – «тела, начиненные взрывчаткой». Данный пример демонстрирует сложности, с которыми сталкивается правовое государство в борьбе с «ИГ»* средствами формального правосудия, что, в свою очередь, подтверждает наличие дефицита имеющихся символических средств для рационализации феномена «ИГ»*.

Смещение акцента массмедиа с деятельности этой террористической организации на гражданскую войну в Сирии выхолащивает из фреймирования ее деятельности собственно террористическую составляющую. Обсуждение терроризма в сериалах и кино связано в первую очередь с фигурой террориста – неуловимой и скрытой угрозой, которая способна обнаружить себя в любой момент в террористическом акте. Попытки поймать конкретного террориста оказываются в такой логике бессмысленными. Только умножение практик контроля и дисциплины, учета и слежки позволяют аннигилировать саму вероятность реализации этой угрозы. В медиа-освещении деятельности «ИГ»* западными СМИ происходит смещение фокуса с фигуры террориста на организацию, контролирующую определенные территории, ведущую экономическую деятельность, осуществляющую символическое насилие. Угроза «ИГ»* для европейского сознания сродни угрозе со стороны Северной Кореи или Ирана, но не «Аль-Каиды».

Как в массмедиа, так и в художественных произведениях между терроризмом и исламом все реже ставится знак равенства. Одновременно идентифицируется ряд факторов, присутствие которых может свести эти два явления воедино. Прежде всего это авторитаризм или тоталитаризм уже как политический, государственный порядок. Ислам становится радикальным в условиях уничтожения мирных способов решения конфликта на любом уровне.

Можно наметить некоторую тенденцию на ослабление традиционных бинарных оппозиций из ряда «терроризм – ислам» на примере постепенного изменения фрейма мусульманского государства в сериалах «Родина»[9] и «Тиран»[10], которые сделаны практически одними и теми же авторами. В «Тиране», более поздней своей работе, они в меньшей степени склонны прибегать к описанию ислама в терминах фрейма терроризма, но гораздо чаще используют для своих целей понятие «государственный терроризм». Анализ причинно-следственных связей приводит авторов к выводу, что не сама личность, а социально-политический контекст ее развития обусловливает сформированные террористические наклонности. Здесь и происходит «огосударствление» терроризма как фрейма, придание ему большей «объективности». В результате «ИГ»* все чаще описывается в рамках институциональных, характеризующих тот или иной тип государства символических средств.

Сериал «Родина», режиссеры Майкл Куэста, Лесли Линка Глаттер, Кларк Джонсон и другие

Основные проблемные точки в фиксации и анализе этого феномена, находящие отражение в новостях, получают поддержку в произведениях массовой культуры – фильмах и сериалах. Именно они отрабатывают и углубляют бинарные оппозиции, присутствующие в новостях. Закрепляют взаимосвязь между терроризмом и элементами культуры стран, с которыми он ассоциируется. Тем не менее в отдельных художественных произведениях ставятся более сложные вопросы – например, о тесной связи терроризма и современной массовой культуры, о том, что терроризм находит питательную среду среди людей, оторванных от традиционной культуры и ее ценностей и т.п.

Сравнивая медиа и художественные произведения, мы можем констатировать, что авторы сериалов и фильмов демонстрируют бóльшую изобретательность и свежесть языка, чем традиционные СМИ, ограниченные общей инерцией новостного контента.

* «ИГИЛ», «ИГ», «Исламское государство» – запрещенная в России террористическая организация.

[1] С результатами контент-анализа, а также с подробными выводами исследования в целом можно познакомиться в аналитическом отчете, выложенном в открытом доступе на сайте клуба «Валдай» по ссылке: http://ru.valdaiclub.com/files11371.

[2] См.: В а й с М., Х а с а н Х. «Исламское государство». Армия террора. М. «Альпина нон-фикшн», 2016.

[3] См.: Ш т о м п к а П. Визуальная социология. М., «Логос», 2007.

[4] См.: Г о ф ф м а н И. Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта. М., Институт социологии РАН, 2004.

[5] См.: E n t m a n R.M. Framing bias: Media in the distribution of power // Journal of Communication. Mar. 2007. V. 57. P. 163–173.

[6] См.: Д а в ы д о в С.Г., С е л и в е р с т о в а Н.В. Представления об обществе в современных телевизионных ­сериалах. – «Меди@льманах», 2007, № 2.

[7] Великобритания, Индия, Китай, ОАЭ, Россия, США, Турция.

[8] «Хорошая жена» (The Good Wife, 2009–2016).

[9] «Родина» (Homeland) – ­сериал 2011–...

[10] «Тиран» (Tyrant) – сериал 2014–...