С ними ужинают, ложатся спать, просыпаются, едят и работают. Российские сериалы воспринимаются как самое большое «окно в мир» и психологическая отдушина. При этом отбор героев в телеэфир строже, чем депутатов в Госдуму, их поведение жестко регламентировано, характеры стереотипны, а социальные и экономические реалии отформатированы.

Сериалы – основной контент российского ТВ: из года в год они занимают треть времени вещания на семи крупнейших по охвату аудитории телеканалах. Чтобы посмотреть все серии, которые Первый канал, «Россия-1», НТВ, СТС, ТНТ, Пятый канал и телеканал РЕН показали в 2015 году, понадобилось бы 625 суток.

Из этого времени около 90 процентов занимает продукция российского производства, подсчитала KVG Research (единственная в России компания, занимающаяся анализом ТВ-контента).

Неудивительно, что пятерка самых популярных в минувшем году сериалов – российские: «Родина», «Тайны следствия–14», «Тайны следствия–15», «Идеальная жертва», «Ленинград 46» (по данным «TNS Россия»). Смотрели их неотрывно. Накопленный охват (количество людей, посмотревших хотя бы одну минуту какого-либо из этих сериалов) составил 46 миллионов человек. Это 67 процентов всего городского населения РФ, уточняет TNS, в городах с населением свыше 100 тысяч человек в возрасте старше четырех лет.

В целом зрителей российских сериалов намного больше, учитывая, что в 2015 году на телеэкраны, по данным Ассоциации продюсеров кино и телевидения (АПКиТ), вышло 322 премьеры (84 – в 2006-м). Телесериалы у нас в стране смотрят не менее 80 процентов граждан, считает Даниил Дондурей: «По их количеству мы догнали Китай, опередив страны Латинской Америки, США и Европы».

ГЕРОИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Главный «крючок» сериалов – эмоции, на производстве которых студии, телеканалы в первую очередь и сосредоточены, поскольку их задача – увлечь зрителя. «Любовь, ненависть, предательство – это важно, поэтому в основу кладутся личностные конфликты», – говорит Александр Акопов, один из ведущих российских телепродюсеров. Тем не менее после просмотра, отмечает кинопродюсер Александр Роднянский, много работавший на телевидении, в голове зрителя остаются смысловые программы увиденного. Именно они, подчеркивает Даниил Дондурей, «формируют у зрителя те картины мира, которые телепроизводители и изготавливают». Но вот что странно: при всем колоссальном значении этого производства никто контент-анализом российских сериалов не занимается.

Некоторое представление о телегероях нашего времени получить все же возможно. По роду занятий следует выделить двенадцать основных групп главных героев, которые действуют в 75–80 процентах российских сериалов, что следует из статистики KVG. Самая массовая группа – силовики: сотрудники полиции, прокуратуры, Следственного комитета, спецслужб, военные. В 2015 году они были главными героями 30,9 процента всех премьерных сериалов, вышедших на семи крупнейших каналах в прайм-тайм.

Сериалы о людях из других сфер деятельности встречаются в 3–16 раз реже. В 2015 году об официантах, поварах, продавцах, барменах, парикмахерах, охранниках, вместе взятых, вышло 10,5 процента сериальных премьер. О домохозяйках и безработных – 9,9 процента. Уровнем ниже идут врачи, медработники – 5,6 процента; бизнесмены и управленцы – 4,3; от них чуть отстают бандиты и члены криминальных групп – 3,7 процента. В самом низу рейтинга учителя, преподаватели, ученые – 1,9 процента. Такая же доля у сериалов с героями – журналистами, писателями и спортсменами.

В последнее время эта картина мало меняется. Ежегодно по заказу телеканалов, по данным KVG Research, в производстве находятся 750–850 сериалов (они снимаются часто несколько лет, до трети уходит на полку). Из них около 60 процентов – заказ Первого канала, «России-1» и НТВ. При этом сериалов о правоохранителях, военных и сотрудниках спецслужб в 2015 году снимали чуть меньше, чем раньше. Возможно, потому, что Украина, которая была самым крупным иностранным рынком для подобных российских сериалов, запретила у себя их показ.

Сериал «Идеальная жертва», режиссер Давид Ткебучава

Запрет стал болезненным ударом – украинский рынок приносил около 20 процентов выручки от российских сериалов, отмечает гендиректор кинокомпании «Всемирные русские студии» Юрий Сапронов. Зато у нас стали снимать больше сериалов о главах государств и политиках. Про становление СССР их число даже удвоилось, достигнув 3,5 процента от находившихся в производстве в прошлом году. А вот доля сериалов, где время действия – настоящее, снизилась до 73 процентов. Будущего в наших сериалах так и не появилось – сценариев с такими сюжетами в производстве каждый год менее 0,3 процента.

ТЕМНАЯ МАТЕРИЯ

Главный герой российских сериалов, как это ни странно, – деньги. Они блистают своим отсутствием, но это бросается в глаза, только если посмотреть, например, американские сериалы, где герой обязательно платит за что-то. «Там всегда понятно, кто за что расплачивается, по какой причине и каким образом это характеризует отношения между персонажами в кадре, – говорит Анна Гудкова, главный редактор кинокомпании Art Pictures. – У нас деньги фигурируют только в сказочном формате, как нечто, что откуда-то выкопалось или изначально было».

Главный герой телефильма «Родина» (по данным «TNS Россия», его посмотрели 5 миллионов человек) – майор Алексей Брагин, спасенный из шестилетнего плена где-то «на Северном Кавказе». Сериал вообще-то адаптация американской «Родины» (Homeland), которая в свою очередь переснята с израильского сериала «Военнопленные» (Hatufim), но роль денег в нем чисто российская.

Первый раз они выходят на сцену в положительной роли, когда героя, его играет Владимир Машков, встречает после плена на аэродроме начальство. Бывший командир сообщает ему, что жена с двумя детьми получила четырехкомнатную квартиру с гаражом – от депутата Басова, «патриота и большого друга армии», который «на свои деньги» построил большой дом для героев-офицеров.

Второй раз деньги упоминает брат Брагина Дмитрий – предприниматель, владелец типографии, который спал с женой героя, пока тот был в плену и считался погибшим. В общем, отталкивающий персонаж, который объясняет, что устроил жену к себе рекламщиком, так как «деньги – это главное сейчас». Брагин, протянул: «Да, деньги – главное...», но пить предложенный братом коньяк не стал.

В третий раз урок повторяется: Дмитрий у могилы матери предлагает брату издать книгу воспоминаний о его плене, чтобы на этом заработать. Брагин с негодованием это предложение отвергает, давая понять, что деньги – не главное. Наконец, когда убили фотомодель, работавшую на антитеррористический центр, то арабского принца, на которого пали подозрения, выпускают из страны. Сотрудники ФСБ, сожалея об этом, предполагают, что «никто не хочет ссориться с МИДом из-за какого-то жалкого убийства» – а там закрывают глаза на «шалости» богатого шейха, инвестирующего в РФ.

Деньги – предмет в наших сериалах всегда неприятный, часто проходит как «бабло» и вынуждает героев действовать против совести, идти на компромиссы с собственным достоинством, предавать и убивать. Так происходит, например, в сериале «Высокие ставки» (аудитория, по данным TNS, 3 миллиона человек), рассказывающем о криминальном авторитете по кличке Космонавт, который зарабатывает на подпольных казино. Из-за денег в сериале одни проблемы. В то же время они всё решают, только поэтому их терпят. Единственный, кто может освободить персонажа от гнета денег, – это государство. Как это и произошло с охранником Космонавта, который все заработанное просто запирает в сейф, – деньги ему как бы не нужны. В конце выясняется, что он – полицейский, действующий под прикрытием.

Силовики как положительные персонажи часто берут деньги «из тумбочки». Как, например, героиня «Тайн следствия» (14-ю и 15-ю части, по данным TNS, посмотрели 8 миллионов человек) Мария Швецова в исполнении Анны Ковальчук: она, следователь Следственного комитета, ездит на своем Toyota RAV4 (цена – от 1,3 миллиона рублей), звонит по самому модному на момент съемок iPhone 5s, носит сумку а-ля «Шанель» (если не подделка). «Тумбочкой» в этом случае служит, видимо, муж – частный адвокат. В сериале «Своя – чужая» начальница «убойного отдела» Петербурга, которую играет Мария Шукшина, просто без ограничений тратит деньги с банковской карточки: цена ее покупок не упоминается.

Сериал «Тайны следствия», режиссеры Михаил Вассербаум, Наталья Савченко, Александр Бурцев, Илья Макаров и другие

«Деньги в наших сериалах, как правило, берутся из воздуха, – говорит сценарист Александр Молчанов. – Скажем, герой может ездить на хорошей машине, жить в большой квартире, ходить по ресторанам – происхождение денег никогда не объясняется». Александр Акопов поясняет, что «в обществе разговор о деньгах лежит за гранью приличий – это тоже надо учитывать». Основная причина этого, считает он, заключается в том, что их происхождение в сериалах «вторично по отношению к качествам героя» – к тому, как он относится к другим персонажам, порядочный – непорядочный, способен или нет на любовь, на предательство.

«Это воспроизводство советской модели, – считает Анна Гудкова. – В ней деньги тоже не участвовали, потому что важен был моральный облик героя. А любой моральный герой не интересуется низменными вещами и деньгами в том числе. Если мы начнем разбирать, на какие деньги существует персонаж, нам придется рассказать о нем много такого, что жестко привязано к реальности, – замечает она. – Либо показать его нищий быт, который никто не будет смотреть».

Половина работающих россиян, по данным Росстата, получает меньше 23,5 тысячи рублей в месяц. Конечно, деньги есть в Москве, но сериалы-то смотрят в провинции. «Поэтому зачем человеку в сериале рассказывать о том, как кто-то что-то тратит, когда ему тратить все равно нечего, – рассуждает главред Art Pictures. – Как только каналы покажут, что деньги есть и с ними как-то можно разбираться, у людей возникнет вопрос, а где их собственные деньги. И потом вопросы про экономику, про политику...»

Сериал «Высокие ставки», режиссер Богдан Дробязко

МОДЕЛИ И ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ

Сейчас на российском ТВ наступило что-то вроде эпохи классицизма, считает Александр Молчанов: «То, что раньше было конвенциями жанра, теперь стало очень жесткими рамками». Главная – мотив действия героя. «В американском кино герой, чтобы начать действовать, должен получить мандат от общества, – поясняет сценарист. – В наших сериалах герой должен получить некий символический мандат от государства. Исключения есть, но они редки».

В американском сериале условно гражданский герой (он может быть бывшим десантником или полицейским) может убить бандита, но только после того, как бандит замахнется на блондинку, которая всегда как бы является голосом общества. В нашей «Родине» фотомодель, работавшую на антитеррористический центр, сотрудники ФСБ обманули, заверяя, что ее прикрывают (в Homeland охрана у аналогичной героини была). Но она «погибла, защищая Родину», как объяснила себе ее куратор, и родители убитой «могут гордиться», хотя и это им из-за секретности не смогли сказать. Так получилось, никто не виноват.

Другой важный канон действует уже около двадцати лет, отмечает Александр Роднянский: бизнесмен – негодяй, а положительный герой – это «только человек в погонах». «Сыщик, конечно, может изменять жене, может бухать, но он всегда бывает за это наказан (жена ушла, убили друга), – говорит Молчанов. – Коммерсант всегда вор, связан с незаконным обогащением или терпила, то есть неудачливый коммерсант, и в конце истории он может вернуться на работу в какое-то госучреждение». Богема, по словам сценариста, – это «всегда разврат, наркотики и бухло». Зэки – о них, как правило, снимают с уважением: у них воровской закон. Понятия. Им противопоставляются молодые беспредельщики. Заграница в России – символ загробного мира: уехал за границу все равно что умер».

Дети в сериалах для взрослых, по словам Молчанова, – это всегда проблемы. Они вплетены в сюжетные линии, когда, например, есть сыщик, который расследует дело, а дома у него сложная семейная ситуация: жена кошмарит, дочь-подросток с парнем убежала. Но как самостоятельный субъект дети, как правило, не выступают, только на втором плане. Другие правила: геи, лесбиянки, педофилия, маньяки – это абсолютное зло. Серьезные заболевания в сериалах стараются не упоминать. Сыщик не может заболеть, например, раком. У него появляются только ранения. «Вообще заказ телеканалов, заказ страны в самом широком плане на человека несамостоятельного, – подытоживает Гудкова. – И не надо показывать этому несамостоятельному человеку, что жизнь может быть другой».

Особые правила поведения для полицейских. В сериале «Глухарь», например, который выходил в 2008–2011 годах и, впрочем, уже идеологически устарел, показаны неформальные экономические практики. Главные герои на уровне своего района – полицейские и дэпээсники – создают безденежную систему «услуга за услугу», отмечает Арсений Хитров из НИУ ВШЭ. Человек не платит штраф, например, а ремонтирует полицейскому машину по личной договоренности. Такая система обмена дарами (услугами) действует во многих традиционных обществах, где нет денег, но при этом есть разнообразная экономическая деятельность. Сами главные герои соответствовали доминирующему на то время в СМИ и обществе образу милиционера – «плохой мент» преступает закон и угрожает гражданам, так как имеет неконтролируемую власть. «По шкале реальности они все-таки чуть ближе к криминальной странице газеты «МК-новости» или Life News», – отмечает Молчанов. Эти персонажи брали взятки, избивали и пытали гражданских во время расследований. Но при этом имели добрые намерения, в отличие от коллег-карьеристов, действующих ради наживы. Это были этакие хорошие люди, оказавшиеся в плохой ситуации, в отличие от злодеев, которые делают ее еще хуже.

Большинство потенциальных телезрителей недолюбливают предпринимателей и принять их в качестве положительных героев не могут. Более того, появление их на экране будет болезненным разрушением мифа: окажется, что человек может честно создать свой бизнес. Для жителей российских регионов такое открытие станет ударом: ведь если это возможно, то почему ты-то сидишь, пьешь, ничего не делаешь? Так что в российских сериалах есть два главных способа стать богатым. «Один – это стать финансистом, продавать что-то. Опять же с советских времен считается, что это не очень... – уверен Молчанов. – А другой вариант – это богатство, выпавшее на тебя, государственное, когда тебя миллионером как бы назначают. Государев человек не может быть бедным».

Другая причина, почему предприниматели почти всегда в сериалах «плохие», кроется в сценаристах, считает Александр Акопов. «Мы на практике сталкиваемся с тем, что авторы, которые пытаются писать истории про богатых людей, не знакомы с их образом жизни, мыслями, идеалами, с тем, как эти люди работают. И даже, может быть, втайне их не любят. Потому что у нас среди, подчеркиваю, интеллигенции до сих пор очень распространены социалистические, даже коммунистические, в любом случае левые взгляды». К тому же сценаристы, по его словам, обычно знакомятся с богатыми людьми, когда просят у них деньги, которые им чаще всего не дают.

Сериал «Глухарь», режиссеры Тимур Алпатов, Максим Аверин, Борис Казаков

«Автор сценария – человек подневольный, – говорит Молчанов. – Напишет про коммерсанта-героя, принесет продюсеру, тот посмотрит, скажет: где ты таких видел, они же на самом деле жулики все. Людям к тому же не понравится. Давай-ка сделаем его комичным персонажем, взорвем его «Мерседес». Один раз так скажут, второй, а на третий сценарист сам принесет нужного героя». Подавляющее большинство авторов сценариев утверждают, что правила диктуют телеканалы. «На канале «Россия» рамки не просто жесткие, они отлиты в бетоне, – рассказывает Анна Гудкова. – Мне говорили, например, не знаю, достоверно ли это, что героиня не может решать свои проблемы сама. Никогда. Она должна дождаться мужика, он придет и все решит».

БЕГСТВО ОТ РЕАЛЬНОСТИ

Лекала и шаблоны, по которым кроятся сюжеты сериалов, не спускаются сверху, из администрации президента, как считают многие. Ирония в том, что это телевизионщики за свои рекламные доходы, за деньги рынка, желая заработать, сами прививают зрителям отвращение к рынку. Подыгрывают патерналистским чаяниям государства. «Телевидение – самый эффективный для государства производитель мифов за деньги рынка, – отмечает Дондурей. – Правоохранительная система, прокуратура, суды, адвокаты – все это требует затрат, а ТВ в конечном счете делает то же самое, но более эффективно, практически бесплатно».

В основе этой модели священная корова – аудитория, на которую ссылаются телеканалы, выставляя условия авторам и создателям сериалов. Для телевизионщиков главное – попасть в «своего зрителя». Представления о нем в профессиональной среде невзыскательные. «Основной зритель центральных телеканалов – это тетеньки, которые приходят с завода домой: она должна картошку почистить, борщ приготовить, детям помочь и мужу по башке дать, – уверен продюсер кинокомпании, работающий со всеми крупными каналами, не захотевший раскрывать свое имя. – Ей хочется фона: Вася любит Маню, Маня любит Петю, а Петя любит еще кого-то. Как только нужно сесть, думать, ей становится неинтересно».

Однако каналы не только следуют за аудиторией, которая у нас возрастная и женская, но и создают у нее ожидания повтора. «Человек всегда опирается на то, что он уже видел, и это позволяет многократно умножать уже использовавшиеся образцы», – говорит Гудкова. Когда зрители в соцопросах отвечают, что хотели бы смотреть советское кино, – это просто самый доступный и засевший в памяти пример (сравнивать-то особо не с чем). Отступать от канонов телеканалы не готовы. Например, НТВ заказал как-то традиционный для канала «сериал про ментов», но он получился настолько лиричным и человечным, рассказывает работавший над ним продюсер, также попросивший об анонимности, что руководство канала испугалось: мол, его не будут смотреть. «Так что в итоговую версию добавили традиционных сцен насилия и жестокости».

Подобный подход означает, что неприятие, например, предпринимателей зрителями будет самовоспроизводиться. Причем каждый новый продукт, скорее всего, будет ходульнее предыдущего. Поэтому, скажем, американцы пытаются создать то, что зрители хотят, но сами еще об этом не знают, как в случае с iPhone. И те же фокус-группы, и социологические исследования для этого в США проводят по-другому, не ориентируясь на то, что зрители уже видели. У нас продюсеры и телеканалы не хотят рисковать и стараются воспроизвести по второму, пятому, десятому кругу то, что уже было успешно, собрало аудиторию, а значит, и кассу. Такой подход перекрывает кислород для всего нового. Исключения – эксперименты на СТС и ТНТ.

В США и странах Европы кино и сериалы несут своего рода терапевтическую функцию, когда зритель узнает себя на экране и получает модели решения проблем, пищу для размышлений. Характеры в них усложнены и многозначны, отмечает Роднянский, они даются в развитии, а не являются картонными и статичными, как у нас. Причина такой приверженности к достоверности – потребность американского общества исследовать себя. «Это чрезвычайно полезно: лишь поставив себе диагноз, можно избавиться от симптомов», – замечает кинопродюсер. Так взрослое общество, как и взрослый человек, непрерывно разбирается само с собой.

Основная идея продюсеров в РФ – сериалы как утешитель, истории о реализованной мечте, чтобы зритель укрепился в вере, что все будет хорошо. По сути, это эскапизм. «Это способ спрятаться от насущных проблем, реальности как таковой, – замечает Роднянский. – Поэтому большинство российских сериалов эфирного телевидения представляет собой параллельную виртуальную реальность, имеющую чрезвычайно мало общего с тем, что происходит в настоящей жизни».

Есть во всем этом двойная мораль. Продюсеры-бизнесмены снимают кино о бизнесменах-подонках. Любопытно при этом, что производители российских сериалов, с которыми удалось поговорить, сами их не смотрят (только по работе) – предпочитают американские. Как признался один из них, «мы не дотягиваем до их фантазии, операторской работы, монтажа, качества игры актеров – у них персонаж объемный, достоверный». У нас же, кастрировав реальность, сериалы не могут показать подлинные – взрослые – отношения, которые существуют в жизни. Поэтому почти все персонажи российских сериалов, рассуждает Гудкова, – это «дети», которые не знают цену деньгам, не понимают проблем и процессов, происходящих в стране. Это, в свою очередь, усиливает инфантильные настроения в обществе и в среде продюсеров. «Они отражаются в кино как в капле воды, потому что никто не хочет брать на себя ответственность ни за что, – уверена Гудкова. – Люди, от которых зависит то, каким будет кино и телевидение, не хотят решать это сами, они ждут, чтобы за них кто-то все решил».

Все споры о вкусах и предпочтениях аудитории можно было бы разрешить, если бы телерынок был открытым. Тогда на деле можно было бы проверить, так ли уж убоги запросы зрителей, на которых постоянно ссылаются телеканалы, а главное – у аудитории появилась бы возможность сравнивать. Но телеполе зачищено и подконтрольно государству. Независимых федеральных игроков на него просто не пустят. Получается, что квазирыночными механизмами на монопольном телерынке сейчас достигается то, чем в советское время в кино и на телевидении занимались худсоветы. Это что-то вроде цензуры, цель которой, по мнению историка Александра Некрича, в том, чтобы «создать новую коллективную память народа, начисто выбросить воспоминания о том, что происходило в действительности». Именно этим, по мнению Дондурея, телеканалы и занимаются: «Сейчас идет мощнейшее перекодирование нации». Показательный пример: во второй серии тех же «Высоких ставок» начальник охраны главного бандита, жалуясь на жадность таможенника в порту Петербурга, через который они контрабандой поставляют в страну игровые автоматы, мечтательно вздыхает: «Все хотят бабло получать и ничего не делать! При Союзе порядка больше было...» На что его подчиненный бросает: «А в Белоруссии до сих пор как при Союзе, и люди вроде довольны...» Бандиты, мечтающие об СССР спустя четверть века после его распада, потому что «все хотят бабло», – это старинное идеологическое клише.

САМОВОСПРОИЗВОДСТВО МИФОВ

Один из механизмов влияния сериалов на общество можно проследить на примере «Глухаря». В начале сериала, отмечает Арсений Хитров, действия милиционеров, применяющих насилие, маркируются как незаконные, а в конце оправдываются. Для этого по ходу сюжета в сериале появляются такие категории, как закон, порядок, насилие, справедливость, власть, безопасность, преступление, мораль, норма и контроль, пишет он в статье Representations of the Police in Contemporary Russian Police TV Series: The Case of Glukhar («Образ полиции в современных российских телесериалах: случай «Глухаря»), опубликованной в Journal of Communication Inquiry в 2016 году. Затем происходит выборочное кодирование событий этими терминами, строится модель обоснования незаконных действий полицейских.

Обычно сериал основывается на нарративном паттерне, или повествовательном шаблоне, который состоит из следующих последовательных действий. Кто-то заявляет, что полицейские нарушают закон. Предлагают объяснения, которые легитимизируют такое нарушение. У этого обоснования, в свою очередь, есть четыре устойчивые модели: через фигуру человека со стороны, который становится информатором и, значит, знает всю подоплеку дела; через описание кажущегося противозаконным действия как гуманного и выполняемого в интересах общества вместо интересов государства; через деконструкцию стереотипов СМИ о насилии полиции и, наконец, через указание на ее моральную миссию.

Сериал «Ленинград 46», режиссер Игорь Копылов

Образ вымышленных правоохранителей влияет на действительность, считает Хитров, исследовавший форумы в Интернете, на которых обсуждался сериал «Моби Дик» по роману Германа Мелвилла. Обсуждая российского «Глухаря», пользователи в трети дискуссий оценивали поведение героев как взятое из реальной жизни, что в дальнейшем и стало основанием для оценки сериала. «Я нахожу доказательства, что сериал задает рамки того, что рядовые граждане и руководители полиции ожидают от нее самой. Некоторые люди не могут провести четкого различия между тем, что они видели на экране, и действиями полиции в реальном мире, о которых им известно», – пишет исследователь в готовящейся к изданию новой работе. Показательно, что героев сериала сразу признали «хорошими» сами рядовые полицейские. А к концу сериала в 2011 году тогдашний глава МВД Рашид Нургалиев заявил, что этот сериал – единственный, который показывает «нашу жизнь и нашу психологию».

По-видимому, сериалы влияют и на самих работников правоохранительных органов, предполагает Хитров: «Возникла закольцованная система, которая сама себя подтверждает». Все это влияет на сценаристов – они становятся носителями сериальных мифов. «Начинающие авторы пытаются создать идеальный мир из представлений, взращенных другими сериалами, которые, как они думают, нужны зрителям», – замечает Олег Богатов, преподающий сценарное мастерство. Это же относится и к актерам, которые, получая слабый, шаблонный сценарий, пытаются оживить его, наполнить бытовыми мелочами, отмечает актер сериалов, пожелавший остаться неизвестным: «И чем хуже сценарий, чем меньше привязок к реалиям жизни, тем сложнее режиссеру и актерам уцепиться за роль, приходится больше додумывать». Для этого нужен талант и, что важно, наблюдения за жизнью, чего у нас в обществе катастрофически не хватает. Продюсеры также воспроизводят сериальные шаблоны, опираясь на данные рейтингов Gallup, в которые не попадают жители городов с населением меньше 100 тысяч человек, а это, по данным Росстата, треть россиян, чьи интересы, приоритеты, чья жизнь просто остаются за бортом.

Сериал «Родина», режиссеры Павел Лунгин, Томаш Тот

Выйти из этого замкнутого круга должны бы помочь медиа, где публично обсуждаются реальные социальные проблемы, герои. В США многие сериалы сняты на основе подлинных событий, замечает Роднянский: «Подавляющее число фильмов и сериалов не просто экранизация книг, а книг документальных, газетных статей, а то и заголовков». Медиа тут выполняют важную роль, показывая, что происходит на самом деле. В РФ этот канал почти не работает: в СМИ очень мало настоящих историй и острых дискуссий. Новостные и аналитические программы на телевидении, некогда задававшие стандарты непредвзятой журналистики, сами превратились в политические сериалы об Украине, США, Сирии. «Первый канал, «Россия-1» и НТВ имеют широкий охват и информационное вещание, но вынуждены оглядываться на электоральную аудиторию 18+, выполняя общественно-политические задачи», – замечает Владимир Утин, бывший гендиректор телеканала РЕН ТВ.

Получается, что мировоззренческая пропаганда для центральных каналов, контролируемых государством напрямую или через госкомпании, – ключевая задача. Она формирует вкусы и взгляды части зрителей, под которые содержательно подстраиваются и сериалы. Каналам, конечно, нужно зарабатывать – это «вторая первая задача». Но «Россия-1», например, входящая в ВГТРК, практически полностью находится на балансе госбюджета. Новости и сериалы – своего рода сообщающиеся сосуды, которым важно не терять рейтинги, чтобы иметь выход на максимально широкую аудиторию, затем продавать ее рекламе и на ней зарабатывать.

Так было не всегда. Канонический сериал «Бандитский Петербург», снятый в свое время очень дешево, получил признание, так как отражал больше примет времени и подлинных реалий, чем любой нынешний телефильм про бандитов и полицейских. Писался он тогда, когда на ТВ еще открыто обсуждали, например, взрывы домов в Москве или войны в Чечне. Закончился сериал по странному совпадению в 2003 году – когда окончательно переформатировали высокорейтинговое НТВ и стали вводить цензуру в СМИ. Продолжение этого сериала в 2005–2007 годах было значительно слабее его начала. «Конечно, наша медийная среда не дает такого количества информационных поводов для создания новых продуктов, как раньше», – соглашается Богатов. И – что очень важно – у нас очень мало качественной литературы, описывающей недавние события, отмечает Роднянский. «Если бы на экране возникли среди прочего деньги, сопутствующие им проблемы и вообще все, что с ними, с жизнью связано, – подлинные социальные реалии, – это был бы величайший прорыв в настоящее», – заключает Гудкова.