Интервью ведут Анжелика Лоренцон и Марианджела Мартелли.

— Как возникла идея фильма «Женщина, которая ушла»?

ЛАВ ДИАС. Источником вдохновения стал рассказ Толстого «Бог правду видит, да не скоро скажет».

— Ваши фильмы обычно начинаются с внятно обозначенных сюжетных линий, например «Норте, конец истории» — с «цитаты» из «Преступления и наказания», «Батанг Уэстсайд» — с детективной истории. Как вы подходите к повествованию в ваших лентах?

ЛАВ ДИАС. Процесс создания сценария абсолютно органичен: мне в голову приходит идея, я ею загораюсь, я над ней работаю и только позже начинаю подготовку к кастингу. Но я всегда готов расширить рамки первоначального замысла – я никогда не следую жесткой схеме, она ограничивает творчество – а это смерть для кино.

— Вы постоянно «копаетесь» в истории Филиппин, всегда обращаетесь к социальным и политическим конфликтам на вашей земле. Эта тенденция заметна и в других современных филиппинских фильмах. Вы считаете это необходимостью для сегодняшнего филиппинского кино?

ЛАВ ДИАС. Да, конечно. Забывать – очень просто, поэтому необычайно важно возвращать память к истории нашей страны. Многие филиппинцы «стирают» прошлое и продолжают двигаться вперед вне культурных традиций. Но для меня как филиппинского режиссера важно встретиться лицом к лицу с историей моей родины: я хочу изучить мой народ, мое прошлое, мою культуру – это основополагающие вещи для определения собственной идентичности. Если забудешь о своей природе, о корнях – ты пропал.

— Раньше вы утверждали: «Никто из нас не понимает по-настоящему жизнь. Это одна из основных истин бытия». Какие истины сокрыты в вашей последней работе?

ЛАВ ДИАС. Мы принимаем то, что с нами случается в жизни, и в основном все время повторяем одни и те же действия, совершаем одни и те же поступки – это непрерывный цикл. Но необходимо суметь поймать и оценить те самые маленькие «важные моменты», например, как для вас сейчас находиться здесь, ведь это что-то, чего вы не предвидели. Представьте себе, что сейчас взорвется бомба, прямо здесь, перед вами. Кто-то выживет, кто-то погибнет. Это и есть жизнь – случайность событий. Необязательно все планировать, нужно только быть внимательным к тому, что происходит за время твоего существования.

— Я нахожу, что есть сходство между вашим кино и кино русского режиссера Андрея Тарковского, особенно в том, что касается фактора времени. Какое значение вы придаете времени?

ЛАВ ДИАС. Самое главное в жизни – наслаждаться своим временем. Смерть – это конец времени, но это и новое рождение, время – это тайна. Я не знаю даже, существуем ли мы в эту минуту на самом деле. Когда занимаешься кино, заключаешь время в какой-то определенный период, например в «Женщине, которая ушла» это 1997 год. Этот момент времени заставляет поместить героев в определенный контекст, отсюда я и вывожу их истории. В 97-м не стало леди Дианы, матери Терезы из Калькутты, Джанни Версаче убили выстрелами из пистолета на его вилле в Майами, а на Филиппинах было совершено похищение беспрецедентного числа людей. Вот какой концентрат времени в фильме, но одновременно тот период становится также настоящим киноленты, потому что кино заставляет проживать прошлое через наш сегодняшний день.

— В последней работе вы сняли очень много ночных сцен. Я оценила выразительность изображения, контрасты света и тени. Мне это напомнило кино немецких экспрессионистов.

ЛАВ ДИАС. Я обожаю этот период, он стал для меня очень важным источником вдохновения.

— Почему он вас так привлекает?

ЛАВ ДИАС. Знаете, немецкий экспрессионизм зародился сразу после окончания первой мировой войны, в момент наибольшей творческой свободы, а значит, режиссеры стали экспериментировать. Как ни абсурдно это звучит, но тот период чем-то напоминает время, когда на Филиппинах книжные иллюстраторы начали создавать первые комиксы.

«Женщина, которая ушла»

— Так что ваш фильм стал чем-то вроде приношения старому кино?

ЛАВ ДИАС. Да, я люблю черно-белое и захотел отдать дань уважения кино другой эпохи, потому что я вырос на черно-белых фильмах. Это для меня альтернативный мир. У меня и голова черно-белая (со смехом показывает на свои волосы).

— А какие-то фотографы вас вдохновляли? Я подумала, глядя на экран о фотографиях Сальгадо.

ЛАВ ДИАС. Да, Сальгадо. Я люблю его работы, но гораздо большее влияние на меня все же оказало кино немецкого экспрессионизма и филиппинские комиксы. В молодости я работал фоторепортером, поэтому я хорошо знаю Сальгадо. Фоторепортеры запечатлевают что-то подлинное, каким-то образом рассказывают правду, и я в своем кино хочу делать то же самое, я не хочу ничем и никем манипулировать. Например, если бы я захотел использовать тебя в качестве своей актрисы, я бы просто поместил тебя в кадр и предоставил бы полную свободу жестов, движений, свободу самовыражения. Я, может быть, задержал бы кадр на твоем лице, потом на ногах или на движении рук. Если бы тебя сняли для телевидения, то сделали бы кучу склеек, чтобы подчеркнуть лучшее, что в тебе есть, но в моем кино главное – сиюминутность: one-shot. Актриса должна чувствовать, что у нее есть свобода самовыражения, я ни в коем случае не хочу ею манипулировать, мой девиз – быть честными и не играть роль.

— Я не хочу говорить о продолжительности ваших фильмов, об этом и так все говорят. Я хотела бы сосредоточиться на сущности ваших фильмов. Каждый раз, когда я смотрю вашу картину, я чувствую эмпатию, я включаюсь. У меня сразу возникло сопереживание обеим героиням «Женщины, которая ушла» — это две женщины в поисках свободы. Орасия была ее лишена в течение тридцати лет, Оланда — жертва гомофобных преследований. По-вашему, свобода существует на самом деле или это утопия?

ЛАВ ДИАС. И да и нет. Она может быть утопией, академическим понятием, но может быть и чем-то реальным, все зависит от тебя, от того, чего ты ждешь от жизни. Свобода может оставаться только идеалом, а может стать реальностью. Что касается меня… я продолжаю настойчиво двигаться вперед, независимо от реакции публики, – в этом моя свобода.

— Вы можете выделить в истории еще один год, такой же значимый, как 1997-й?

ЛАВ ДИАС. Это зависит от индивидуального опыта. Я понял, что ­1997-й был сложным годом, только когда стал изучать это время. Я поместил борьбу моих героев в тот год и тот исторический контекст. Таким же образом я мог бы использовать 2084 год, чтобы вообразить себе какую-то другую историю, научно-фантастическую, например с инопланетянами, захватывающими Землю. Эпоха, в которую решаешь поместить своих героев, придуманную тобой историю – это вопрос личного выбора.

— Продолжительность ваших картин — нестандартная. Вы считаете, что очень длинный фильм дает вам свободу выражения в кино?

ЛАВ ДИАС. Я свободный автор, отвергающий все, что навязывают. Первое решение, которое я принял как режиссер, – это раскрепостить мое кино. Я хочу использовать свой способ делать фильм. Все очень просто: если я хочу свободы, я должен быть и свободным человеком, и свободным художником. При этом надо попробовать понять и требования средств массовой информации с их условностями, хотя я их и отвергаю.

— Вы называете себя свободным режиссером. А в целом кино, на международном уровне, свободно?

ЛАВ ДИАС. Думаю, да. Если бы не фестивали, мои фильмы нельзя было бы увидеть. Фестивали – это то пространство, которым я располагаю: свободные площадки, где такие режиссеры, как я, могут показывать свои работы без особенно жестких предписаний и без участия больших корпораций, таких как монстры-гиганты из Голливуда. Но надо сказать, что и на фестивалях присутствует двойная реальность, потому что крупные производители давят, чтобы завоевать территорию. И мне надо соотноситься с этой двойственной реальностью.

«Женщина, которая ушла»

— Насколько кино может быть полезным в понимании жизни современного человека, особенно в поисках преемственности эпох, прошлого и настоящего, ведь эти проблемы едва ли не главные в ваших работах?

ЛАВ ДИАС. Мои картины для меня – это путешествие, я его использую для того, чтобы понять не только жизнь, но и само кино. Я снимаю фильм, а при этом стараюсь понять, почему я использую именно кино в качестве способа выражения. Фильмы – мощный инструмент, с помощью которого можно изменить культуру, ментальность, образ мыслей людей. Мы, режиссеры, стараемся участвовать в фестивалях, потому что они являются отличным диалектическим пространством, помогающим понять другие культуры. Мы еще многое можем сделать с помощью кино, которое – пока – имеет вес в обществе.

— Вы согласны с утверждением, что чем меньше у вас денег на фильм, тем больше у вас возможностей?

ЛАВ ДИАС. Согласен. У меня есть моя маленькая камера, мои две-три линзы, и мне этого хватает. Я не хочу, чтобы власть денег меня ограничивала. Пока ты выбиваешься из сил, чтобы найти деньги на фильм, время, чтобы его сделать, уже упущено, потому что ответа от производителей иногда надо ждать годами. Есть люди, которые ставят перед собой цель получить пять миллионов долларов на съемки. Я их не понимаю. Когда у меня есть вдохновение, я беру свою камеру – и вперед. Таким образом фильм становится более органичным, более правдивым, честным. Например, на съемки «Женщины, которая ушла» я потратил семьдесят пять тысяч долларов.

— Вы в этом году представили два своих фильма на двух фестивалях: здесь, в Венеции, «Женщину, которая ушла» и на Берлинале «Колыбельную скорбной тайне». Как вам удается быть таким плодовитым?

ЛАВ ДИАС. На Филиппинах снимать кино просто. У меня мало аппаратуры, и съемочная группа из нескольких человек. Я действительно работаю над своими историями очень простыми способами.

— Сколько времени вам нужно на создание фильма?

ЛАВ ДИАС. Самая трудная часть – это подготовка, то есть кастинг, выбор натуры и создание сценария, который я всегда пишу сам. Мне важно не работать над крупным проектом, а иметь съемочную группу, с которой я могу свободно сотрудничать. Обычно я собираю актеров перед началом съемок, чтобы обсудить все нюансы будущего фильма и вместе решить, как мы будем развивать то, что заложено в замысле. Когда этот этап заканчивается, считайте, что фильм уже есть.

— «Женщина, которая ушла» и другие ваши фильмы способны разбудить совесть. Вы считаете, что подобного эффекта добиваются и другие филиппинские художники?

ЛАВ ДИАС. Да. На Филиппинах предпринимаются усилия для создания фильмов, которые могли бы воспитывать людей. Это происходит не только посредством кино, но и с помощью радио, газет, но это длительный процесс. Это тяжелая битва.

По материалам сайтов verocinema.com, www.linkinmovies.it
Перевод с итальянского Татьяны Риччо