Мартин и Джон Майкл МакДона – братья, в стиле которых сочетается стебная дерзость Квентина Тарантино и тонкий трагикомизм Этана и Джоэла Коэнов с примесью грубого мужицкого юмора и склонностью к гиперреализму. Как их старший товарищ Тарантино, они дети видеотеки и любят играть киноцитатами, иной раз заимствуя целые сюжетно-структурные блоки и, конечно, типы персонажей.

«Война против всех»
War on Everyone
Автор сценария, режиссер
Джон Майкл МакДона
Оператор Бобби Буковски
Художник Вин Томас
Композитор Лорн Бэрф
В ролях: Александр Скарсгорд, Майкл Пенья, Тесса Томпсон, Тео Джеймс, Калеб Лэндри Джонс, Малкольм Баррет, Дэвид Уилмот, Стефани Сигман, Пол Райзер, Джеффри
Померой
Reprisal Films/Head Gear Films/
Kreo Films FZ
Великобритания
2016

«Война против всех» Джона МакДона прямо указывает на источник – комедийный боевик «Старски и Хатч» Тодда Филлипса с похожей парой отвязных полицейских тех же мастей: место брюнета Бена Стиллера занял Майкл Пенья, а блондина Оуэна Уилсона Александр Скарсгорд. В обоих случаях эти двое – хорошие плохие парни, от которых начальник рад бы избавиться, но кем их заменить – кругом же одни бесполезные «жирные белые свиньи», как неполиткорректно выражается лейтенант Стэнтон в фильме МакДона. Вообще, кто больше неполиткорректен – герои фильма или его автор, сказать трудно, но фильм перенасыщен взрывными шутками подобного рода, мишенями которых становятся как люди (мусульманки в паранджах, носящиеся по теннисному корту, афроамериканцы, мексиканцы, китайцы и японцы), так и нормы современного социального контракта по линии гендера, внешнего вида, сексуальной ориентации, религиозной принадлежности и пр. Отюда и лукавое название фильма – «Война против всех» как описание естественного состояния общества до возникновения государства в трактате Томаса Гоббса «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского». МакДона пробовал на зуб Левиафана в части его церковно-государственного установления в «Голгофе» и теперь обратился к гражданскому, причем в самой его сути – полицейском контроле и подавлении.

Кто-то из американских кинокритиков по поводу Джона МакДона бросил термин «посттарантиновское кино». Найти водораздел между просто тарантиновским и его последующей ступенью сложно, но ведь даже между модернизмом и постмодернизмом определенной границы нет.

В фильме Филлипса издержки «отвязности» были списаны на безбашенность эпохи диско – 70-е. Теперь же действие происходит в наши дни, и если записать в плюс то, что на экране почти не курят, то во всем прочем новое время даст старому много очков вперед. В том числе по уровню цинизма главных героев, которые лихой парковкой обдирают бока соседским машинам, хладнокровно осаживают причитания безутешной вдовы или затравливают как зайца бегущего клоуна-мима. А к финалу обнаруживаешь, что тебя, зрителя, ловко надули: под лицевой стороной внешней бесстыжей бравады была аккуратно пристегнута подкладка прямо-таки слезливого сентиментализма, от которого махровым тарантинизмом точно не пахнет. Может это и есть посттарантиновское кино? Соседи, видно, и сами поставили свои тачки кое-как (кого хочешь выведет из себя день за днем это наблюдать), вдова, как выяснилось, сама зарезала супруга, а у клоуна в веселой раскраске были полны карманы кокса. Однако ж на то, как Терри Монро (Скарсгорд) и Боб Боланьо (Пенья) прониклись судьбой подростка, отец которого проводил сынка на фабрику детского порно, а мать за то его заколола кухонным ножом, неловко смотреть, так это демонстративно выжимает слезу. Поверить в непреднамеренность авторского замысла в этом случае невозможно. Тут ценность в другом – гротескном пародировании, которое, по слову Виктора Шкловского, обновляет жанр и рождает новое содержание.

«Война против всех»

Поскольку «Война…» – прежде всего бадди-синема, то пародийны сами герои, к cтереотипному изображению которых зритель давно привык. МакДона так хорошо владеет
формулой такого рода фильмов, что легко выворачивает ее наизнанку. Внешне это типичная эстрадная каскадная пара – высокий худой блондин и низкорослый полноватый брюнет-очкарик. Под лозунгом «Поехали бить гопоту!» Терри и Боб ловят драгдилеров, но сами подзаправляются ворованным коксом; не расстающийся с бутылкой Терри не задумывается выбить кулаком глаз преступнику и стреляет в промежность другому, но нежнейше танцует танго со стриптизершей Джеки (Тесса Томпсон) в своей купленной «за сверхурочные» огромной стильной квартире; Боб припечатывает грубым словцом чрезмерно растолстевших сынков, попутно обсуждая с флегматичной женой-интеллектуалкой Долорес (Стефани Сигман) Бретона, Симону де Бовуар, Джозефа Конрада и Ван Гога. Оба персонажа выламываются из рамок, предписываемых им жанровыми клише, им тесно в себе, им тесно в отведенных для пребывания пространствах. Не случайно их пребывание в полицейском участке или дома всегда мимолетно. В участке вредный начальник; непомерно просторная квартира Терри пустынна и необжита, а дом Боба, напротив, так обжит двумя юными Пантагрюэлями и их мамой-интеллектуалкой с кошкой на руках, что хозяину там места вроде и не остается. А потому оба они будто устремлены к иным, безграничным просторам. Преследуя преступника по улицам, через ресторанный или игровой зал, по лестницам торгового центра, они завершают дело на похожей на ринг крыше, где Терри не может остановиться, дубася наконец пойманного негодяя. Не случайна и их бредовая поездка в Исландию по следам исчезнувшего с миллионом стукача. Маршрут их блужданий как будто произволен, но это впечатление обманчиво: у них есть пункт назначения и свой квест они заканчивают в «ложном пространстве» родины, то есть не в Ирландии, а в жилище английского лорда.

При том что оба брата МакДона родились в Лондоне, они по части этнического самоощущения, как часто бывает, «святее папы», постоянно обращаясь к теме Ирландии в самых разных ракурсах и держа в уме фантастическую страну, которой давно нет, а может никогда и не было. (Замечу в скобках, что на фестивале «Новое британское кино», где демонстрировалась «Война…», давал мастер-класс актер Брайан Кокс, исполнитель роли Кутузова в телесериале «Война и мир». Он родился в Шотландии, но в юности перебрался в Лондон, а последние полтора десятка лет живет и работатет в Голливуде. При всем при том Кокс называет себя шотландским актером.) Ирландские авторы, как правило, не отказывают себе в любезности лягнуть англичанина, и в этом смысле МакДона не ломает канона. Вместе с тем паразитирует на каноне главный злодей – «его светлость» лорд Джеймс Мэнган (Тео Джеймс), по видимости, весь состоящий из клише образа английского аристократа: он читал «Одиссею» по-древнегречески, любит лошадей, одет в твидовый пиджак и вхож в масонскую ложу. А при этом промышляет детским порно и сносит голову стукачу Реджи (предварительно вспоминая сэппуку Мисимы) саблей Лафайетта (сомнительно, конечно, чтобы то была именно она), которую из масонской ложи украл.

Действие фильма происходит в Альбукерке, Нью-Мексико (Джон Майкл МакДона прибыл в Новый свет вслед за младшим братом, но фильм снят на британские деньги). Америка проникла в кинематограф МакДона через своего агента, фэбээровца, прибывшего в приморский Голуэй брать наркоторговцев в его дебютной полнометражной картине «Страж» (в нашем прокате «Однажды в Ирландии»). При всех шутках про американцев именно чернокожий агент ФБР (Дон Чидл) там воплощение традиционно понимаемой нормы. И вот теперь, перенесясь на его родину со всей съемочной командой, МакДона оглядывается вокруг и убеждается, что здесь, как и везде: война всех против всех и государство Левиафан не больно-таки преуспело в умиротворении граждан, но пока есть такие ребята, как Боб и Терри, без него было бы хуже.

«Война против всех»

Визуальной эмблемой Америки в фильме стала одна картина (в репродукции, конечно) Эндрю Уайета «Мир Кристины», выставленная в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Глядя на парализованную девушку, с трудом выбравшуюся из дома и с трудом ползущую к нему (что в первом приближении можно прочитать как траекторию пути братьев МакДона с их тоской по Ирландии и скитаниях по миру), Терри задумчиво говорит: «Это про что картина? Как будто случится что-то плохое, а она ничего не может сделать». Если иметь в виду предостерегающие знаки – например, оленя, повешенного на дереве рядом с домом, к которому движется Кристина, – насчет плохого можно не сомневаться.

А заканчивается фильм тем, что агенты государства, отлученные от него, как часто случается с честными полицейскими, Терри и Боб восстанавливают норму в отдельном случае, примерно наказывая мерзавца Мэнгана. При этом Боб пародирует его склонность к театральным эффектам, рассказывая анекдот про якобы некий экзамен по философии, на котором профессор дает студентам задание: доказать, что этот стул не существует. Пока студенты соревнуются в софистике, правильный ответ дает один из экзаменующихся, который переспрашивает: «Какой стул?» «И что же это за история?» – интересуется Терри, когда оба они покидают апартаменты Мэнгана. «А это дзенский коан, чтобы ты завис и подумал», – отвечает Боб.