На Международном фестивале документального кино в Лейпциге «Убеждения» назвали лучшим документальным фильмом Восточной Европы по версии телеканала MDR.

«Убеждения»
Автор сценария, режиссер Татьяна Чистова
Оператор Мария Фалилеева
Фонд этногеографических исследований, компания Impakt Film
Россия – Польша
2016

Начнем с документов. Комиссия ООН по правам человека приняла резолюцию, признающую отказ от воинской службы по убеждениям «законным проявлением свободы мысли, совести и религии». Федеральный закон суров, но справедлив: «Альтернативная гражданская служба – особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства, осуществляемой гражданами взамен военной службы по призыву». Конституция РФ, как известно, самая справедливая в мире: «Гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой». Первый декрет об освобождении от повинности по религиозным убеждениям был принят почти сто лет назад, в 1919 году… Что тут непонятного?

В машине двое парней иронизируют над иностранным словом «пацифист», к которому у нас отношение, мягко говоря, неоднозначное. Очкарик за рулем утверждает, что для многих пацифисты практически как «гомосеки». Ну то есть отбросы общества.

Начинается фильм «в нескольких историях, заседаниях и диалогах» с красноречивого эпиграфа из Курта Воннегута: «Вы притворитесь, что вы были вовсе не детьми, а настоящими мужчинами, и вас в кино будут играть всякие Фрэнки Синатры и Джоны Уэйны…» У Воннегута в «Бойне номер пять…» есть и продолжение: «И война будет показана красиво, и пойдут войны одна за другой А драться будут дети, вон как те наши дети наверху».

Камера проезжает по лицам безусых мальчиков, собирающих автоматы. Споро. Бодро. Мальчики охотно играют в войну. Собираются на очередной «крестовый поход детей». Фотографируются на телефон с автоматом наперевес. Все это черно-белое.

В кадр входит цвет. На подоконнике стопка дел, за окном – золотая осень.

Случай первый. Суд. Слушается дело Романа Олеговича Федотова, недавно окончившего школу в Башкортостане. «Злостный нарушитель правопорядка» из Башкортостана похож на отличника. Отвечает судье, адвокату, будто на уроке. А пока прокурор зачитывает обвинительное заключение, в кадр проникает безмятежная музыкальная тема, которую выбивают молоточки ксилофона.

Этот странный суд станет сквозной линией фильма «Убеждения».

Призывная комиссия. Калейдоскоп лиц из «детей наверху», которые идут служить: парень с фингалом (за девушку заступился). Другой совсем дохлый, тощий. К нему отношение отеческое, мол, не пойдешь в армию, девушки любить не будут. Килограммов десять ему для ВДВ не хватает, а «малыш» в «элиту хочет». Третий в спортивной фуфайке просится в ВМФ.

Случай второй. Виктор с дамской сумочкой, в элегантном шарфике, с пухлым женственным лицом. Его принадлежность ЛГБТ очевидна и без помады. Просится на гражданскую службу – куда пошлют. Объясняет, что убийство отца, произошедшее у него на глазах, повлияло на его убеждения. С ним добрая женщина с усталым лицом, между прочим, помощник прокурора. Ходатайствует за Виктора, просит помочь: в армии ему делать нечего. Некоторым из членов суровой комиссии не по себе, одним совестно за Виктора, у других на лицах сомнение.

Кто-то в комиссии всегда неколебим: требует вещественных доказательств от «отклонистов», психиатрическую экспертизу например. Аргументы – о насилии, о кошмаре войны во всех ее обличьях – не работают. «У вас что, – недоуменно расспрашивают одного из призывников, – ассоциация службы в рядах вооруженных сил связана с насилием?» Члены суровой комиссии с изумлением разглядывают диковинного зарвавшегося олуха. Парня без изъянов. Из бедной семьи. Книгочея. Цитирующего классиков и законы. Раздражает.

В их простодушной раздраженности и растерянности еще очевидней абсурдность ситуации, о которой говорит юный подсудимый Роман Олегович. Ведь невозможно предоставить материальные доказательства нематериальных ценностей и убеждений. И поэтому каждая комиссия принимает на ощупь какие хочет решения.

А безмятежная веселая мелодия за кадром, начатая ксилофоном, срастается со стуком печатной машинки, и постепенно нарастает тема фатума. И сквозь эти музыкальные фразы доносятся отдельные слова «судей» – «преступный умысел», «уклонение». Застенчивый и любо­знательный Роман Олегович (мизансцена «один против всех») с любопытством озирается – все в этом суде ему в диковинку. Зато приговор предсказуем: «не имеет законных оснований», «не предоставил веских «причин».

«Убеждения», блестящий по ритму (редкость в нынешнем доке) драматический гротеск режиссера Татьяны Чистовой и продюсеров Марии Чупринской, Владислава Кетковича, Мачика Хамела и Татьяны Чистовой, жанрово проистекает из судебной кинодрамы. Одним из основных архетипов подлинной судебной драмы является Страшный Суд, а судебный процесс становится способом выяснения истины.

Призывник – золотой медалист Федотов, в свои тринадцать (!) лет отстаивает свои права, пишет в военкомат задолго до призыва. После окончания школы сразу же явился в военкомат. Не уклоняется, не прячется. Регулярно приходит на комиссию – доказывать свою правоту. В суде произносит заготовленную речь. Про пацифизм, естественную обязанность каждого человека быть миротворцем, а не убийцей – естественную, а не почетную обязанность, приближающую человечество к всеобщему благу. Но суд и комиссию волнует не всеобщее благо – лишь результат их рутинной работы. Дело не только в том, что необходимо собрать урожай из призывников. Сама комиссия ограничена в правах. Не существует объективных критериев доказательности. Закон, как обычно у нас, можно трактовать по-всякому. Комиссия не может без циркуляра позволить «белым воронам» ухаживать за инвалидами, менять им памперсы, работать медбратьями и нянечками, дворниками. То есть выполнять работу, на которую не хватает в стране рук. Хотя – парадокс! – государство очень нуждается в добровольной помощи альтернативщиков.

У нас не предусмотрена возможность реализации личностного потенциала новобранца. Не предусмотрена и категорически не востребована.

«Убеждения»

Когда Федотов взахлеб перечисляет великих пацифистов, мыслям которых он присягнул на верность вместо военной присяги (от Леонгарда Франка и Эразма Роттердамского до Толстого, Махатмы Ганди и Сахарова), он словно сдает скучающим педагогам экзамен. В коридоре суда опытная тетя скажет отцу засуженного мальчика: «Слишком он у вас правильный». Начитанные мальчики, выросшие в относительно свободные разруганные 90-е, лишенные сакрального страха перед молохом системы. Системы, не подразумевающей сбоя, отклонений и уклонений. Но автору интересна эта неразрешимая проблема прежде всего с этической стороны. Ракурс фильма Татьяны Чистовой сосредоточен на личном взгляде на общепринятое, железобетонное. Ее герои – думающие, сомневающиеся. Безусые отщепенцы, осмелившиеся идти против течения. Вопреки общепринятым стереотипам. Они не «отлынивают, трусят, распоясались». Напротив, отказываются «косить», увиливать за взятки от службы. Дон Кихоты, с цитатами наперевес защищающие честь невидимой дамы – Конституции. Свое право на выбор, записанный в законе. Предпочитают откровенное признание. Разговор по душам с теми, кто их не слышит. Камера долго всматривается в их лица, которые врезаются в память. В отличие от незапоминающихся лиц разнообразных заседателей разнообразных комиссий. Запомнится лишь шариковая ручка в руках одного из членов комиссии. Щелк… Следующий… Меняются на стуле молодые люди. Комиссия работает не покладая рук: ритмично голосует. Под аккомпанемент бравого военного хора:

Комбат и рядовой, единою судьбой
Мы связаны с тобой, друг мой.
Служить России суждено тебе и мне.
Служить России, удивительной стране…

Случай третий. Федосеев Иван – свободный радикал: его битва за свои права трансформировалась в политический протест. С плакатом «Армия – школа рабства» ходит не только на демонстрации, но и на городскую игру «Зарница», вовлекающую школьников в военные игры. В своей написанной на бумажке речи критикует власть, армию («кузницу отбивного быдла»), продажных депутатов-гомофобов… Ожидаемый вывод комиссии: неадекватное, ненормальное поведение. «Наркотические вещества не употребляете?» «Скоросшиватели» ищут доказательств. Докапываются про вменяемость. Задают наводящие вопросы. Пугают горшками в домах престарелых.

В этих небольших комнатах два мира, две страны смотрят друг на друга с недоумением. Говорят на разных языках. В «президиуме» заседает советское конвейерное большинство (что может быть важнее долга родине-матери?!). Дистанция огромных размеров между ним и штучными «анормальными выскочками», чудом уберегшими мозги, миропонимание, осознание гуманитарных ценностей под ковровым обстрелом идеологии, военно-патриотического воспитания, облучения телеком. Чудаки, стоящие перед чиновниками, напоминают воннегутовских тральфамадорцев, ищущих смысл жизни, понимающих опасность накопленного топлива войны. Им претит, мешает жить «ограничение свобод». «Казарменные условия, – утверждает тральфамадорец XXI века, – пагубно сказываются на психике человека, у которого не остается шанса любоваться падающим снегом на фоне заходящего солнца, возможности и времени остаться самим собой».

«Окончательно мои убеждения, – заявляет комиссии призывник, – сложились в связи с трагическими событиями в Украине, когда правительство принуждает воевать с братским народом…» Он призывает одуматься-остановиться… Авторучка аккуратно выписывает: «Отказать!» Под победный звук трубы.

По стилю кино Чистовой, смешавшее драму и комедию, репортажное, словно сшитое на живую нитку. Можно вспомнить о традиции агитационного доккино 20-х, но «Убеждения» я бы определила скорее как антиагитационный фильм. К чести авторов, они уходят от плоскостного политплаката. И члены призывной комиссии, и заседатели в суде в этом лаконичном, но объемном фильме не выглядят злодеями. Обычные люди, замотанные, усталые. Вписанные, встроенные в систему. По словам авторов, им хотелось избежать откровенной эксцентриады (хотя снятый материал предоставлял возможность сделать лихой фарс, в котором комиссия «жует», «засыпает» и бодрит себя нелепыми вопросами). Но ведь так заведено: обыватели решают уникальные судьбы «отдельных людей», немолодые инфантилы подгоняют под общую линейку рано повзрослевших. Бьют этой линейкой по голове выскочек. «Представители общественности и военные» работают по накатанной, не могут иначе: система и их пережует, раздавит, выплюнет.

Как и повесть «Бойня номер пять…», «Убеждения» – мозаика, состоящая из разделенных пробелами эпизодов. Фрагменты из жизни разных персонажей складываются в историю маленького человека, представителя меньшинства, для которого «свобода самовыражения является не только аспектом индивидуальной свободы, но и важнейшей общественной ценностью». Отдельные эссе с началом и финалом складываются в коллективный портрет времени. В пейзаж кафкианской реальности, в которой все то, что разрешено, – запрещено.

Татьяна Чистова работала вторым режиссером с Балабановым, с Сокуровым. Ее отличает способность высматривать в человеке его отдельность. Через деталь создать психологический портрет, передать характер, сохранить на монтаже ощущение подлинности. Но главное, обнаружить сложную взаимосвязь частного и общего.

Фильм, как и многие другие актуальные картины, возник по подсказке YouTube. У Татьяны Чистовой два сына. Когда один из них, с диагнозом астма, получил повестку, пошла разбираться, познакомилась с солдатскими матерями, нашла в Интернете ролики, которые выкладывали призывники. Увидела будущих героев. Одним из первых был Джонни (Федосеев), который на все заседания комиссии ходил с камерой. Потом снимали в комиссиях военкоматов Петербурга и Ленинградской области.

«Убеждения»

Финал этой драматической комедии – оптимистический. У главных героев фильма, судя по финальным титрам, все складывается неплохо. Один (не без вмешательства Европейского суда по правам человека) – студент. Умненький Леша Рыков, пришедший на комиссию с мамой, получал отказы, но добился-таки «альтернативы» – права смотреть на солнце и любоваться падающим снегом. Иван Федосеев, самый непримиримый из «отказников», продолжает войну с системой, работает в Петербурге. Рома Федотов из Белорецка, получивший судимость в назидание остальным, амнистирован к семидесятилетию Победы.

В финале Витя Семенков (тот, что с нетрадиционной ориентацией) на сцене в окружении хоровода из тетенек в нарядных платьях с белыми воротниками и с платочками: «Ну а вокруг Германия, закончилась война». В Доме престарелых он работает дворником.