«Пьяная фирма» Григория Константинопольского – четырехсерийный новогодний проект для канала ТНТ с импровизированным на коленке сюжетом, песнями, плясками, психоделическими спецэффектами и кучей звезд – событие в нашем кино.

«Пьяная фирма»
Автор сценария, режиссер Григорий Константинопольский
Оператор Владимир Ушаков
Художники Федор Савельев, Мария Турская
Композитор Григорий Константинопольский
В ролях: Михаил Ефремов, Елизавета Боярская, Иван Макаревич, Анна Михалкова, Марат Башаров, Виктория Исакова, Юрий Колокольников, Ирина Апексимова, Александр Петров, Евгений Цыганов, Ингеборга Дапкунайте, Андрей Мерзликин, Сергей Колтаков, Денис Кукояка и другие
Кинокомпания «Всемирные русские студии», ТНТ
Россия
2016

Я не преувеличиваю! В ситуации, когда мы «врем всей страной», когда общественное сознание наглухо укупорено пленкой шизофренической идеологии, суть происходящего может вылезти в каком-нибудь совсем уж отвязном, маргинальном и запредельно «дурацком» тексте. Просто нужно дать камеру в нужные руки и не мешать. Константинопольский – такой человек. Он – «Моцарт». При всем фирменном раздолбайстве антенны его вдохновения уходят в какие-то недоступные простому смертному эфирные выси, и в итоге у него, за что ни возьмется, получается «классика»: из производственной драмы на съемках рекламы «Чуингам» – «8½» («Восемь с половиной долларов»), из «желтой» сенсации об обнаружении снежного человека – «Записки охотника» («Самка»), из тээнтэшной пародии на известный американский сериал «Во все тяжкие» (Breaking Bad) – «энциклопедия русской жизни». Да, да! «Пьяная фирма» легко встает для меня в один ряд с романом в стихах «Евгений Онегин» и поэмой «Москва – Петушки», поскольку живописует новейший этап в существовании «русской системы».

Если верить академику Юрию Сергеевичу Пивоварову, «русская система» состоит из трех элементов: «власть», «население» и «лишний человек». Власть всем рулит; население, лишенное субъектнос­ти, тупо ей подчиняется, а едва человек начинает претендовать на то, чтобы быть субъектом собственной жизни, он становится «лишним» и выпадает из социума. Понятно, что это схема, где роли раз и навсегда не закреплены. Как гениально показал Веничка Ерофеев, степень субъектности у русского человека начинает неуклонно возрастать по мере употребления. Вот в начале поэмы герой его на дне бесправия и бессилия в тот «смертный час», что предшествует открытию магазинов; и вот уже он запасся, и выпил, и душа его расправляется, и он возносится все выше и выше, и вот уже уверенно вершит социальную революцию в Петушинском районе... Чтобы затем – непонятно, как и почему, – вновь вернуться в исходную точку бессилия и отчаяния на площади перед Курским вокзалом. И даже больше того: возвратная сила – сила притяжения Власти – приводит его, так и не добравшегося до петушинских эмпиреев, – к подножию кремлевской стены, где встречают его четверо («четыре всадника Апокалипсиса») с мертво поблескивающими глазами, чтобы добить окончательно в темном вонючем подъезде, воткнув в трепещущее горло певца отвертку.

«Пьяная фирма»

Если отвлечься от трагического финала, получается, что водка (и ее аналоги) – скрытый и неотменимый элемент «русской системы», позволяющий хоть как-то ее выносить. Обеспечивающий человеку внутреннюю свободу при незыблемости рабского состояния. В сериале «Пьяная фирма» пьют все: менты, хипстеры, доктора и предприниматели – вплоть до первого президента России Б.Н.Ельцина. Это нормально. Не подрывает основ. Угроза дестабилизации цикла «вознесся – упал, отжался» возникает, когда на сцене появляется юный гений Григорий Михайлович (полный тезка режиссера) Штучный, изобретший волшебное лекарство от абстиненции. Прокапал – и снова как огурец! Никаких последствий: ни цирроза, ни острой сердечной недостаточности, мук совести, экзистенциального отчаяния, ненависти к себе – пей не хочу! Вечная свобода и вечный кайф!

С этим изобретением Григория Михайловича вызывают в Кремль, но не к Ельцину (жутко похожий Сергей Колтаков), восседающему на золотой скамье в римской тоге (он, как царь и бог, может пить без лимита), а к Майклу Джексону (Ингеборга Дапкунайте), который неосмотрительно, на спор с президентом, допился до комы. В благодарность за спасение заморской звезды Ельцин дарит герою лабораторию, где Штучный мечтает разрабатывать народное лекарство от абстиненции. Но все это обман. Работать ради счастья простого народа Григорию Михайловичу не дадут (какая власть станет делиться с людишками вечной свободой и вечным кайфом? Ха!). Коржаков день за днем заставляет доктора выводить из запоев самого Ельцина, который гоняет чертей (то бишь Чубайса – Андрей Мерзликин) по Кремлю то с саблей, то с гармошкой, то с теннисной ракеткой... А когда Григорий Михайлович заявляет протест, его вышвыривают пинком из Кремля, добавив ко всему прочему еще и запрет на профессию. Так гениальный доктор-опохметолог оказывается охранником в районной больнице (служба в охране – законная экологическая ниша для «лишнего человека» 2000-х, как жизнь в усадьбе во времена Пушкина или дворницкая/кочегарка в годы застоя).

Двадцать лет спустя герой из пылкого народолюбца превращается в интеллигентного полубомжа с лицом Михаила Ефремова. Вся его жизнь – работа, стаканчик и чебурек после работы, журнал «Новый мир»... Но тут случается нечто, что заставляет Григория Михайловича выйти из анабиоза и стряхнуть пыль со своих гениальных изобретений. На горизонте появляется дочка Анастасия, брошенная когда-то по молодости и глупости, – умница-красавица, главврач больницы (Елизавета Боярская в роскошном платиновом парике). Она беременна, мужа нет, беременность под угрозой, и, чтобы выносить ребенка, ей нужны деньги.

Надо заметить, что «лишний человек» в «русской системе» (как и во всяком уважающем себя прайде) существенно ограничен в репродуктивных правах. Ему дозволено в какой-то степени рассеивать свои гены, но «быть отцом, супругом», главой семьи, хозяином дома не его роль. Тут ты либо перестаешь быть «лишним» и переходишь в разряд «населения», либо впереди одинокая старость, когда и «стакан воды...». По мере старения проблема встает все острее. Двадцатитрехлетний Онегин отмахивается от женитьбы. Тридцатилетний герой поэмы «Москва – Петушки» все время помнит, что где-то есть у него чудесный младенец, знающий букву Ю, но только вот никак до него не доедет. А в «Пьяной фирме» – взрослая дочь, и к тому же беременная, нуждающаяся в опеке. Для героя это последний шанс вскочить в уходящий поезд, стать ей отцом... В общем, Григорию Михайловичу ничего другого не остается, как вступить на скользкий путь «рубки бабла», то есть, подобно герою сериала Breaking Bad, пуститься во все тяжкие.

«Пьяная фирма»

Вместе с соседом – пьющим юным промоутером и организатором корпоративов Илюшей (прелестный Иван Макаревич, похожий на Джонни Деппа) – он создает подпольную фирму по выведению сильных мира сего из запоя. Как и у американцев, младший компаньон заведует сбытом, а старший колдует над веществами. И так же как и Уолтер Уайт из Breaking Bad, терпила-интеллигент, попав в жестокий мир чистогана, становится криминальным боссом: лжет напропалую, шантажирует, втягивает «детей» в незаконный бизнес, убивает направо-налево, гнет свою линию без тормозов.

В выдающемся американском проекте эта шокирующая коллизия – инструмент трансформации аудитории, иначе говоря, способ заставить зрителя «повзрослеть». Если исходить из того, что психика отдельного человека, равно как и устройство социума, эволюционирует, подчиняясь неким общим законам, то этапы этой эволюции включают в себя «младенчество», когда человек слит со средой и от него вообще ничего не зависит; «защищающуюся» стадию (соответствует примерно возрасту двух-трех лет), когда ребенок начинает активно бодаться с окружением и продавливать свое: «я хочу!»; «конформистскую» (пять-шесть лет), когда он усваивает навязываемые взрослыми нормы и правила и соблюдает их из страха быть отвергнутым и желания быть «хорошим»... Дальше наступает «подростковый» этап, когда человек уже самостоятельно избирает для себя ориентиры и образцы; и только после этого психика дозревает до уровня ответственного взрослого, действующего, исходя из собственной, никем не навязанной, автономной системы ценностей.

Американский социум (и западная цивилизация в целом) сегодня стоит, похоже, на пороге массового перехода от «конформистской» стадии к «подростковой». И в связи с этим жутко обостряются все этические проблемы: что такое «хорошо» и что такое «плохо»; относительность Закона; природа Зла... Парадокс коллизии «Во все тяжкие» в том, что эволюция, взросление, освобождение от роли «хорошего мальчика» – безусловное благо. Но свобода на то и свобода, что человек, освободившись, может равно выбрать как добро, так и зло. И зло, исходящее от самодостаточного, автономного взрослого, куда разрушительнее, влиятельнее и изощреннее, чем тупая агрессия половозрелых «защищающихся» детей. Как тут быть? Как устоять? Не слиться? Не утратить себя? Сериал предлагает «подростку»-зрителю сложнейший морально-этический квест, где на каждом шагу ловушка, «нежданчик», испытание для эмоций и для мозгов. Каждое событие, каждая деталь, каждый поворот камеры тут просчитаны до миллиметра. Это не развлечение, это – социальное конструирование высочайшего класса!

Для «Пьяной фирмы» все это абсолютно неактуально. С пленительной небрежностью Константинопольский фиксирует здесь совершенно иной этап общественной эволюции – застревание социума на переходе от младенческой стадии к детской бузе. Большая часть населения так и живет по принципу «от меня ничего не зависит», но там, где пилятся деньги и делится власть, там в ходу исключительно язык силы. И «лишний человек» Григорий Михайлович, занявшись бизнесом, вписывается в эту систему без каких бы то ни было этических затруднений. Нет, он не сливается с властью в экстазе. Не идет под крышу к ментам. И даже может, распустив павлиний хвост перед телками, встать на табуретку и приняться обличать высокопоставленных воров и бандитов. Но вот по части насилия фору даст любым своим оппонентам. Что у них? Приватизированный закон? Тюрьмы, стволы, погоны и корочки? А у Григория Михайловича неконвенционное «химическое» оружие. Ого-го! И что может против него, к примеру, мент по фамилии Гнилорыбов (Марат Башаров), который держит в ужасе весь район? Ну похитит... Ну в камере запрет... Ну напарнику палец отрежет... А Григорий Михайлович может зато сделать так, что Гнилорыбов не сможет пить. Вообще! Выпьет – и сразу блюет чем-то синим. С коллегами, с начальством, с подведомственными предпринимателями... Скандал! Крест на карьере! Нет Гнилорыбова! Приходится идти опять на поклон к Григорий Михайловичу... Чтобы «расколдовал». А потом везти их с Илюшей и втянутым неосмотрительно в эту разборку студентом-юристом Костей (Денис Кукояка) в лес – могилку копать. Но Григорий Михайлович и тут все предусмотрел... Водочку «расколдованную», что перед этим вместе употребляли, отравил; себе, Илюше и студенту-юристу вколол антидот, а менты так и померли в этом лесу – туда и дорога.

«Пьяная фирма»

Войнушка с системой носит в сериале подчеркнуто праздничный, детско-утренничный характер: в кабинете у Гнилорыбова елка, лампочки, телки полуголые или одетые апельсином... Сам мент в ковбойской шляпе, бронежилете и труселях в цветочек... Красота! И если говорить об уровне веселья и легкомыслия, то все это напоминает разборки Карлсона с жуликами, кравшими белье с чердаков. Недаром на очередную битву с ментами герои являются в наволочках с прорезями для глаз (что не мешает им завалить ментов вовсе даже по-настоящему). А когда Илюша все-таки прикапывается к старшему товарищу с вопросами морального свойства: «Вот ты ментов убил, а у них жены, дети...» – Григорий Михайлович принимается нести какую-то пафосную пургу типа: «Ад пуст! Боженька всех прощает... Где справедливость?!», но потом просто, по-бабьи, жалостно признается в спину уходящему компаньону: «У меня дочка...»

Ну да, дочка, кровинушка – это святое. Забота о ней не только избавляет Григория Михайловича от хандры, но и возрождает веру в то, что в жизни есть смысл. Тему поисков смысла жизни Константинопольский раскрывает, опираясь на образы сказки «Золотой ключик». Оказывается, Григорий Михайлович в детстве любил девочку по имени Мальвина. А потом, уже будучи студентом-медиком, увидел, как Мальвина (эта или другая?) изменяет ему с главврачом, и позволил увлечь себя коварной и опытной медсестре-блондинке Сабине (Анна Михалкова). Та опоила Григория Михайловича медицинским спиртом и зачала. А потом стала преследовать, шантажировать, писать бумаги в партком... Григорию Михайловичу даже пришлось бросить институт и пойти в армию. Но «выдра крашеная» его и там настигла, явившись в расположение части с коляской. Григорий Михайлович – кремень – устоял. Не устоял замполит, привлеченный к разъяснению морального облика. Он-то и стал мужем Сабины и отчимом Насти.

Прошли годы. Настя выросла. Григорий Михайлович нашел способ завалить дочку деньгами – загладить вину перед ней. И вот судьба – о радость! – вновь послала ему Мальвину (абсолютно кукольная Виктория Исакова) – нежную женщину с кипенно-белыми волосами, хозяйку королевского пуделя по кличке Артемон. У них все совпало! Они гуляют, читают друг другу взахлеб стихи Тютчева. Новая Мальвина признается, что поет в ресторане. Приглашает послушать...

То есть ясно: герой – Буратино, изобретательный, непоседливый, веселый и непослушный. А счастье – волшебный театрик за нарисованным очагом, где нет злобного Карабаса-Барабаса с плеткой и где всё-всё, как ты хочешь: любимая девочка, друзья, свобода самовыражения, вечный кайф! Мальвина в розовом платье с черным боа поет, нежно жеманясь, его любимую (с юности) песню: «Так вот какая ты...» (группы «Синяя птица»). Григорий Михайлович, сидя один посреди сиреневого с завитушками ресторанного интерьера, слушает. Он на вершине счастья. И тут его настигает возмездие. От руки любимой дочурки.

«Пьяная фирма»

Нет. Настя не отреклась от него, узнав о криминальных способах добывания денег. Всё круче. Она вообще не была беременна. И по телефону бесконечно болтала и сюсюкала с мамочкой, которая уже пять лет как умерла. Но мертвая мамочка прочно прописалась у нее в голове, продолжая настаивать, чтобы Настя убила папу, как внушала это дочке всю жизнь. Настя и беременность себе придумала, чтобы оттянуть развязку. Но в финале мамочка является Насте, выводит ее на чистую воду, подстрекает, подталкивает, истерически верещит – и Насте ничего не остается, как взять большой нож... Григорий Михайлович сидит в охранницкой спиной в двери, глядит в монитор, видит (воображает) сладко поющую для него Мальвину. Настя с ножом крадется по коридору, у нее за спиной искрят лампы. Она входит, он оборачивается, и она втыкает в трепетное сердце, скрытое под камуфляжем «лишнего человека», огромадный тесак.

В общем, ни дочки, ни будущего, ни любви, ни жизни, ни смысла... Ничего! Приговор.

Тут три новости: две хорошие, одна плохая. Хорошая – что «мамочка – русская система» мертва. Плохая – что она до сих пор, как гвоздь, торчит у нас в голове и управляет нашим безумием. Неплохая – что «мертвая мамочка» готова утянуть на тот свет живущего едва ли не в каждом из нас «лишнего человека». С его детским эгоизмом, самоослеплением, «белым пальто», моральной неразборчивостью, жестокостью и виртуозным умением бесконечно поддерживать градус иллюзий. Не то чтобы великая русская культура всего этого в «лишнем человеке» не замечала. Но в нем была отвага жизни посреди ледяной равнины. Трагизм обреченности... И за это ему прощали... Но вот наступило время поставить точку. Константинопольский, вполне идентифицируясь, совпадая внутренне со своим Григорием Михайловичем Штучным, с вдохновенным, гибельным каким-то восторгом превращает трагедию «лишнего человека» в зубодробительный фарс. Кончено! Всё! Никаких иллюзий, что «лишние люди» определят будущее страны!

Кто-то должен был это сказать.