Нечасто та или иная страна выдвигает на «Оскар» документальный фильм, как это произошло в нынешнем сезоне с «Украинскими шерифами». В прошлом году это сделала Италия, выдвинув победителя Берлинале «Море в огне». Но «Украинские шерифы», фильм, о котором практически никто в мире не знает (кроме тех, кто ездит на IDFA или другие крупные док-ивенты), возник как будто из ниоткуда. Жаль, что оскаровские академики не заметили его, не включили в шорт-лист: на мой взгляд, он не только не хуже других номинантов, но и хиту Джанфранко Рози не сильно уступает.

«Украинские шерифы»
«Українські шерифи»
Авторы сценария Роман Бондарчук, Дарья Аверченко
Режиссер Роман Бондарчук
Оператор Роман Бондарчук
SOUTH, Taskovski Films, VFS Films
Украина – Германия – Латвия
2015

Место действия – маленькое украинское село Старая Збурьевка. Такое же, как любое село в «деревенской» документалистике России: часть народа спивается, часть пашет за копейки, не разгибая спины. Молодежь ходит, засунув руки в карманы, и мечтает уехать в город. Разумеется, есть пара фриков, которые будоражат селян своим поведением. Милиции здесь не бывает: нет бензина, чтобы ездить до Збурьевки и обратно. Поэтому пришлось самоорганизовываться. Двое взрослых мужчин, Виктор и Владимир, решают стать шерифами. Вернее, их функции – примерно как у Тимура и его команды. А когда на Украине запускается водоворот с аннексией Крыма и гражданской войной, Виктор и Владимир начинают разносить по домам повестки. Молодежь прячется, потому что никому не хочется умирать за свободу.

Про Украину снято уже много. Мы получили возможность увидеть со всех сторон события Майдана, наблюдать перестрелки, рассмотреть раненых и убитых, узнать, что думают жители Крыма о жителях Киева и наоборот. Мы посмеялись над суматохой в украинском правительстве, провели вместе с документалистами ряд важных расследований. Все финансовые потоки вокруг этой страны мы знаем, как свои пять пальцев. А фильм Романа Бондарчука – он про какую-то другую действительность, которая, видимо, и имеет право называться подлинной, не экранной Украиной. Чтобы зафиксировать эту реальность, авторам потребовалось четыре года. Когда фильм снимают месяц – это уже метод длительного наблюдения. Когда работают несколько лет – тут должно быть нечто очень серьезное, фундаментальное, что, очевидно, выше дележки территории и историософских споров.

«Украинские шерифы»

Старая Збурьевка находится на первобытном этапе развития. Здесь нет даже общины, а есть отдельные хозяйства, прозябающие в нищете. Редкие люди слоняются по улицам. Конфликты у них – совершенно архаичного типа. Вот один мужик сломал у другого дверь во время ссоры, а тот забрал себе документы обидчика и не желает возвращать, пока дверь не починят. Значит, есть работа для шерифов: надо сделать так, чтобы и дверь отремонтировали, и документы вернулись к владельцу, и обид ни у кого не осталось. Подравшихся мужа с женой надо помирить. Разобраться с пропажей главного сокровища в доме, окна в мир – старого черно-белого телевизора. Мирок смахивает на постапокалиптический, здесь ничего нет, люди живут на обломках цивилизации. Не приедут ни милиция, ни «скорая помощь». Никто не приедет, надо все решать самим, потому что здесь не работают социальные институты. В одном интервью автор фильма Роман Бондарчук между прочим заметил, что местная милиция ловит раков для начальников или возит им арбузы с бахчи, не особенно интересуясь своей службой.

Потому и шерифы: здесь Дикий Запад, собственный Дикий Запад Восточной Украины, которая на пути к независимости проходит этап фронтира, приграничной территории. Когда-нибудь это можно будет мифологизировать в поп-культуре, как это сделали американцы. Появятся свои Джоны Уэйны, которые показывали чудеса героизма на этой убогой почве. Один из них наверняка сыграет шерифа Виктора или Владимира. Может быть, будет сюжет о том, как некие странные активисты начали в Збурьевке анархистскую агитацию, раздавали особые «паспорта человека», потому что «гражданин» и «человек» в законодательстве Украины – разные понятия, утверждали они. И вот Джоны Уэйны, хорошие парни, с ними сражались…

Можно воспринимать все это иронически, но фильм относится к своим героям и их среде очень серьезно. Этот фронтир потому и оказался выбран для съемки среди других населенных пунктов Украины в 2011 году, что здесь на глазах формировалось с нуля демократическое общество. Шерифов, которые по документам – просто общественные помощники участкового на мизерной зарплате («пригоршня долларов»), выбрали сами жители села, один из них – бывший капитан милиции, которому шерифом быть гораздо уютнее, чем бухать с коллегами-бездельниками. Да, здесь нищета, и даже таблички с номерами есть не на каждом доме. Но здесь пахнет свободой, пахнет будущим, подлинной независимостью, за которую, вероятно, стоит бороться.

Начиная этот фильм, никто не знал, конечно, о том, что случится в ближайшие годы. Ни про Майдан, ни про Крым, ни про сепаратизм – все это существует в другой реальности, на далекой планете, но эта планета, как триеровская «Меланхолия», приближается к маленькому мирку Збурьевки все ближе, и ее уже нельзя игнорировать. Деревенские мужики включают радио или телик, а там сводки, агитация, репортажи из горячих точек. Так «деревенский док» превращается в триллер. Село живет вроде как и прежде, но возникает особый тип саспенса: война все ближе.

Наверное, так это всегда и бывает. Просто пошли сообщения в СМИ, а потом вдруг стали приходить повестки молодым парням, да и взрослым мужикам тоже. Шерифы должны эти повестки разносить, и люди, которые им всегда доверяли, вдруг начинают прятаться от них, а их близкие что-то неумело врут и не хотят расписываться в получении. А громкость информационных сообщений все усиливается, становится все более тревожной. Ушли на фронт несколько селян, и сразу таким двусмысленным стал праздник 9 Мая, к которому здесь долго готовятся, репетируя старые песни. Шерифы долбят мерзлую землю на кладбище, выкапывая новую могилу, а мы гадаем, не для добровольца ли она очередного. Или все занимаются повседневными делами, и вдруг кто-то начинает матом крыть Путина, потому что «если бы не он, все было бы хорошо». Не на Украине хорошо – там все было как раз очень паршиво, но не про это хочет сказать персонаж фильма. Здесь, в Збурьевке, на фронтире, было бы хорошо. Пусть бедно, но мирно и свободно, а теперь уже и неясно, как жить.

Ужас войны в том, что она неумолимо – метафизически – приближается: там, за полем, уже будто грохочут взрывы, хотя все вроде спокойно. Нервозность проявляется в поступках, не имеющих прямого отношения к делу: учащаются мелкие преступления, народ больше пьет и спорит, значит, и ссорится больше. Фронтир сформировал маленькие защитные бригады – на всякий случай, и тоже без участия шерифов не обходится. Авторы фильма ввели странного персонажа. Он молча сидит на вышке и слушает радио, будто вестник, чей долг предупредить о приближении врага. Или – символическое божество, которое все видит сверху и только прислушивается к тому, что происходит, ничего не предпринимая, никому не помогая. В действительности этот человек на вышке следит, не угрожают ли его деревне пожары, но его образ важнее реального персонажа. Его невозмутимость, молчание в сочетании с истеричностью радиопередач задают смысловой и ритмический контрапункт фильма, в основном неторопливого, несколько даже расслабленного, как и положено истории про свободных людей Дикого Запада. Который, как известно, в итоге превратился в цивилизованную территорию – на нее «смотрит» вся Америка.

Украина выдвинула на «Оскар» фильм, в котором герои большей частью говорят по-русски, пыхтя, окунаются в прорубь на Крещение и крестятся, разумеется, не по-католически – по-православному. Воевать они идут не с русскими, а с россиянами, потому что культура важнее национальности: государства стали вторичны по отношению к культуре, а скоро, по мере развития коммуникаций, любые географические границы, оформляющие «отдельность» территории, определенного пространства, потеряют свою былую значимость. Что такое это село с шерифами? Государство в государстве, которому даже не нужно отделяться, чтобы провозгласить независимость. Оно и так уже отделено, вернее, его когда-то отделили – от социальных институтов, от финансирования, от нормальной человеческой жизни в цивилизованной стране. Кстати, местные так и говорят: День села – это День независимости.

Покосившиеся дома, среди которых бродят шерифы, стоят на территории города-призрака. Недаром в фильме композиционно выверенные кадры «уживаются» с неопределенной, туманной топографией, неясной хронологией, возникающими и исчезающими персонажами. Не реальная деревня Збурьевка, а сон, в котором администрация села, местные алкаши и ведущие праздничных церемоний почти не связаны напрямую. Или это Збурьевка с ее фронтирными замашками настоящая, а Украина и Россия, включая Крым, – давным-давно в далекой галактике, их существование надо бы еще доказать? Война, пожалуй, имеет отношение к действительности, а Киев и Москва – нет.

«Украинские шерифы»

Деятели советского рок-андерграунда в середине 80-х всерьез развивали идею о том, что ни Америки, ни Европы нет, потому что никто из них там не был, не побывает и не сможет доказать, что эти территории существуют. Зато «битлы» и «роллинги» есть, в этом никто не сомневается, потому что пластинки – вот они. То же в «Шерифах». Герои картины проходят важнейший путь, становясь из членов общины гражданами некоего нового государства, которое их, может быть, пока и не достойно – не дозрело оно до них.

Тут параллели, разумеется, с казачеством, которое, если верить мифологии, было благороднее и чище всей страны, к которой они принадлежали на очень неопределенном основании. Гоголь, по крайней мере, если где и видел нравственную и философскую основу для народа, то в казачестве. Сегодня казаки полностью дискредитированы, но в шерифах мы видим лучшее, что отличало казачество в его высших мифологических образцах, – благородство, свободный дух, трепетную любовь к земле, воинскую доблесть. «Украинские шерифы» – это миф, который выше Украины и России, это намеченный вектор движения, жесткий диагноз настоящего с надеждой на будущее.

Оскаровские академики не заметили кинематографической мечты, которая так близка по духу к американской. Очень жалко: появление украинского фильма в номинантах на «Оскар» могло стать единственным поводом для упоминания о нем в СМИ, для продвижения его в поле общественного интереса. Сейчас картины нет на торрентах, на «Кинопоиске» отсутствуют рецензии пользователей – это значит, что о работе Романа Бондарчука не знают. Не знают об одной из самых важных картин, снятых на постсоветском пространстве в последнее время. К счастью, сельским шерифам до этого дела нет. Они, насколько известно, по-прежнему помогают селу жить и развиваться в том направлении, которое оно для себя выбирает. Свободно.