В дискуссии о московской реновации и реконструкции в рамках программы «Моя улица» столкнулись два подхода. Сторонники урбанистики твердят о необходимости радикальных перемен, то есть о срочном расширении городских пространств, которого не добиться цивилизованными методами согласований и общественных слушаний. Надо просто потерпеть, говорят нам, ради очередного светлого будущего. Другие же настойчиво упирают на гуманистический подход. Может, нам и рисуют достойное будущее, но вот незадача: в нем есть место прожектам, а не людям.

Строго говоря, «нелюбовь» – логичное следствие «левиафана».

Государство постепенно отказывается от своих обязательств перед людьми, то есть от своего конституционного – социального – назначения. Поэтому люди находятся в свободном плавании, где их, конечно, штормит, при условии, что они способны что-то чувствовать и как-то рефлексировать. Именно такие люди в кадр к Борису Хлебникову и попадают.

Режиссер, который вышел из поколения так называемых «новых тихих» (формулировка Хлебникова), остался верен своему интеллигентному стилю. И теперь почти шепотом доносит (вместе с автором сценария Наталией Мещаниновой) до своих верных зрителей простые истины. «Аритмия» – новый гуманистический манифест. Это камерная история про маленьких людей, которые потерялись на фоне вечной российской перестройки. В данном случае мы находимся в эпицентре реформы, или «оптимизации», российского здравоохранения. Не случайно метафорой такого реформистского ступора оказывается и другая городская проблема – трафик, причем даже не московский, а уже провинциальный. Ведь вся страна давно остановилась напрочь.

Все чувствуют, как звенят – так пела Земфира – нервы в этих ужасных пробках. Символично, что один из знаковых фильмов тучных нулевых назывался «В движении», когда общество куда-то активно стремилось, ускорялось в потребительском кураже. Теперь же наметились обратные связи: патология налицо, что-то пошло не так, как бы сердце не остановилось. Но пока – аритмия. Еще не конец. Герои застряли где-то в промежуточном состоянии, потому и надежда на выживание еще теплится.

Аритмия есть нарушение ритма. Герои фильма живут и говорят невпопад. Они не успевают на важные встречи, они не вовремя устраивают вечеринки, они молчат на важных совещаниях, они запросто уходят «на минутку» выпить с друзьями и т.д. Все это вместо того, чтобы как-то разобраться в себе или проблеме. На экране полный разлад ритмов хороших, в общем-то, людей. Таков главный диаг-ноз, с которым еще можно как-то существовать, но – на пределе возможностей.

«Аритмия» – очень подходящее определение для нашего времени. Мы как будто оказались в ловушке, на наших глазах образовался роковой тромб, с которым пытается ужиться (но не бороться) режиссер Хлебников. В этом гибридном обществе утратило смысл архаичное деление на добро и зло, мы застряли где-то на пересадочной станции. Уверенно ответить на вопрос крохи из стихотворения Маяковского «Что такое хорошо и что такое плохо» не получится. Очевидный враг пропал с радаров, осталась одна развилка: функциональный подход, тот самый урбанистический, то есть безличный, в котором люди становятся винтиками системы. За такой подход в фильме отвечает новый руководитель отделения «Скорой помощи» и прагматичные фельдшеры, которые органично перенимают у полицейских палочную систему. А непрактичный, внесистемный, не всегда удобный – человеческий – подход может легко все испортить, разрушить, навредить. Но его практикуют главные герои, сотрудники этой сумасшедшей помощи, которые встали в нескончаемую пробку, как герои «Уик-энда» Годара.

Однако пробка в «Аритмии» тотальна. Она растянулась на всю жизнь героев, поэтому привычное состояние – грусть, меланхолия и фатализм в печоринском смысле, особенно если это касается их собственной жизни.

Наступило время непервых, вот таких хлебниковских героев с потухшим взглядом, которые сдаются без борьбы со словами из «Героя нашего времени»: «Мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно переходим от сомнения к сомнению…»

Характеры современных горожан удивительно точно представляют Александр Яценко (приз за лучшую мужскую роль на «Кинотавре», на фестивале в Карловых Варах) и неожиданная Ирина Горбачева, героиня молодежи, которая наконец-то вырвалась с помощью Хлебникова из надоевшего образа комичной звезды инстаграма.

Сюжет «Аритмии» – это фактически их эмоциональное путешествие сквозь метафизическую пробку. Запертые в панельной коробке, вновь ограниченные в движении, обыкновенные хорошие люди пропадают на работе, а дома не могут найти себе места (буквально: главный герой спит на матрасе по требованию недовольной жены).

«Аритмия»

Врач «Скорой помощи» Олег спасает людей вопреки бюрократическим правилам, по совести, не по бумаге, то есть живет не по лжи. Однако сил на личную жизнь при таких затратах уже никак не остается, а выручить себя не получается. Таким образом, сегодняшний человек превращается в «амбивалентные качели»: это одновременно мастер своей профессии, талантливый врач, который становится бездарем у себя на кухне. В такой ситуации-пробке человек неизбежно теряет устойчивость и силы, его укачивает, сбивает с ног, и он превращается в пассивную жертву обстоятельств, которой не удается хоть что-то в жизни изменить, поэтому и приходится пить. Именно так, по инерции, проходит жизнь Олега. Но жена Катя, которая работает медсестрой в том же приемном отделении, пытается обмануть судьбу и побороть порочную систему, объявляя по смс: «Нам нужно развестись». Но понять, что происходит, не хватает уже сил, поэтому проще не -узнавать реальность, а скрываться от нее. Точно так же проще написать сообщение, чем поговорить, обсудить, вырваться из рутины, переехать в другой город или даже страну. Но снова – тишина.

Диагноз, который Борис Хлебников ставит поколению тридцатилетних: мы стали взрослыми, чего-то даже добились, но остановились на полпути и на трудности реагируем, спрятав голову в песок. Поэтому в любой непонятной ситуации доставай бутылку, включай магнитофон – и вот он, иллюзорный эскапизм: «Яхта, парус… Ялта, август…»

Проблема лишь в том, что на следующей день снова на работу, где для подвигов уже места нет или есть место только для подвигов, хотя этот талантливый и ответственный врач все равно останется незаметной фигурой, которого «никогда не возьмут в космонавты». И все потому, что предпочитает он жить не высовываясь. Быть слишком эмоциональным или слишком размышляющим людям стало неловко.

Российские реалии в фильме Хлебникова – только фон. По духу это, конечно, больше кино румынское, где на фоне частной истории открываются симптомы заболевания всего общества. Такое могло случиться с кем и где угодно. Хоть в Екатеринбурге, хоть в Москве, хоть в Хельсинки, хоть в Бухаресте. Трудно не вспомнить в данном контексте одного из родоначальников «новой румынской волны» Кристи Пую. Его снятая в карете «скорой помощи» картина «Смерть господина Лазареску» – это тоже почти как «Аритмия», не только социальное роуд-муви с тяжелым диагнозом обществу и запоздалым лечением главного героя. В безвыходной ситуации, в стенах одной квартиры оказываются члены одного постсоветского семейства в последнем фильме режиссера «Сьераневада». Они тоже в тупике и не могут вырваться из всеобщего безумия. Такие незнакомые друг другу, противоречивые эти кузены, кузины, братья и сестры, жены и дети. Они разговаривают обо всем, только не о том, ради чего собрались, они ссорятся и не находят покоя. Мы все стали настолько издерганы, отчуждены в интимном пространстве, что камере остается только пристально, с интересом наблюдать хаос чувств и человеческих отношений.

В фильме Хлебникова побеждает гуманистическая парадигма. Для него человек, его переживания намного важнее любых семейных правил, религиозных убеждений и даже этики. Поэтому можно «засветить в табло» принципиальным родственникам, послать подальше дежурную или смирно выслушать оскорбления, если потребуется, поскольку ставка существенна лишь одна: жизнь человека. А потому и смысл живой жизни не теряется в этом безличном пространстве. Он, напротив, только проявляется, как в случае со спасением обожженного ребенка, но и как в желании Олега игнорировать развод. Поэтому фраза главного героя «Давай хотя бы на время, хотя бы на несколько дней перестанем друг друга уничтожать» звучит не просто как обращение к жене. Это призыв ко всему поколению «немного успокоиться, выдохнуть и выспаться». Ведь такие люди, запутавшиеся и потерянные, быть может, проснувшись с новыми силами, наберутся смелости, чтобы изменить этот мир. Или найти общий язык друг с другом. На то и надежда. Как в объятиях главных героев – кульминации фильма.

«Аритмия»

…Интерес к человеку. Вот что Хлебников обнажает в своем кино. «Жизнь – это окисление. Ведь в основном это всего-навсего сгорание клеточного белка… жизнь – это умирание, обманывать себя нечего, происходит une destruction organique… Этим жизнь и пахнет». От такого сгорания тоже надо уметь получать удовольствие, как пациенты санатория «Бергофф» в «Волшебной горе» Манна. Но отчасти и неприкаянный герой Александра Яценко.

Долгая счастливая жизнь невозможна без аритмии, которая наполняет ее чем-то экстремальным и непредсказуемым, а значит, все-таки витальным и осмысленным. Выход все же, как ни банально это звучит,  в любви. Если любишь – живой. Все остальное – ерунда, справимся. Поэтому без хэппи энда здесь никак.

Хлебников поначалу задумывал ромком для телевизора. Но в соответствии со своей психофизикой он снял кино – доброе, светлое, для радетелей столь дефицитных в нашем обществе чувств.