Есть у нашего времени такая особенность – может быть, это одна из немногих специфически современных характеристик – мы больше не воспринимаем простых историй. 

Полин Кейл, «Бонни и Клайд», New Yorker, 1967

Я люблю этот фильм, и сейчас я могу сказать, что «Простая история» – это моя самая экспериментальная картина… и вот есть такая штука, знаете, последовательность… В самом этом слове «последовательность» такая магия, я не шучу, да. В этом слове «последовательность» что-то такое есть, о чем я сейчас все время думаю. И это просто власть всего вообще. – А вы бы не могли немножко получше объяснить? – Нет. 

Из интервью Дэвида Линча журналу Empire, 2001 

ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ

Добавлять к любому заголовку «во времена Трампа» сейчас так же модно, как еще несколько лет назад «после 11 сентября». Этот нехитрый прием отдает газетной дешевкой, в чем автор данной статьи немедленно и чистосердечно раскаивается. Но все-таки не поспоришь с тем, что в ХХI веке пока произошло два исторических события, радикально изменивших нашу культурную, да и всякую прочую оптику: взрыв нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года и победа Дональда Трампа на президентских выборах 8 ноября 2016 года.

Этот текст — попытка посмотреть на один из самых важных и, кажется, самых недооцененных фильмов Дэвида Линча в свете второго события.

Возвращение «Твин Пикс» на телевизионный экран было почти столь же неожиданным, непредсказуемым, как и избрание Трампа за несколько месяцев до показа сериала. Произошло ли это случайно? Конечно. Но есть ли между этими событиями какая-то связь? Безусловно.

ИСТОРИЯ СТРЕЙТА

Среди двенадцати североамериканских штатов, относящихся к Среднему Западу, наибольший интерес в России вызывает штат Айова, поскольку его название рифмуется с наречием, обозначающим перманентное состояние русской души. На эту тему существует известная песня Псоя Короленко. Рельеф штата исключительно плоский. Большую часть его территории занимают кукурузные и соевые поля, в глубине которых прячутся маленькие городишки в одну-две улицы. Зимой здесь холодно и грязно, летом – жарко и пыльно.

Именно в Айове, в городишке Лоренс, чье население по переписи 1990 года составляло почти полторы тысячи человек, проживал скромный пенсионер Элвин Стрейт. Летом 1994 года он узнал, что его восьмидесятилетнего брата Генри сразил инсульт и что жить Генри, по всей вероятности, осталось совсем недолго. За десять лет до этого братья крепко поссорились и с тех самых пор не общались. Элвин решил навестить брата и помириться с ним перед смертью.

Генри жил в соседнем Висконсине, в городке Блю-Ривер (население – около четырехсот человек). По карте это практически прямая линия с запада на восток. Если ехать на машине, дорога занимает около пяти часов. Но у Элвина не было водительских прав. Их у него отобрали из-за плохого зрения. Поэтому он отправился в долгое путешествие, оседлав свою газонокосилку. Эта газонокосилка представляла собой нечто вроде крошечного трактора без тормозов. Она не могла ехать быстрее восьми километров в час.

Элвин присоединил к ней прицеп, в который спрятал крошечную палатку, запас бензина, провизию на дорогу, и отправился в путь. Провизия состояла в основном из дешевых сырых сосисок. Он путешествовал днем, а вечером останавливался на ночлег у обочины, ставил палатку и жарил сосиски на костре.

Через четыре дня пути газонокосилка сломалась, Элвину пришлось потратить двести пятьдесят долларов на починку. Через две недели пути у него кончились деньги, и он застрял на несколько дней в городке Чарльз-Сити в ожидании ежемесячного чека социального обеспечения. В этом городке он дал интервью для местной газеты.

Во второй раз газонокосилка сломалась за три километра от дома его брата. Проезжавший мимо фермер довез Элвина до места. Все путешествие заняло шесть недель. Братья помирились. Сын Генри, племянник Элвина, отвез его на своем пикапе обратно в Лоренс.

История получила огласку. Президент компании Texas Equipment подарил Элвину газонокосилку стоимостью пять тысяч долларов (отличная реклама для компании). Элвина звали выступать на телевизионные шоу к Джею Лено и Дэвиду Леттерману, но он отказывался. Ему не нравилась свалившаяся на него известность. Он говорил, что просто поехал навестить брата.

Такая вот простая история. Фамилия Элвина – Straight – переводится с английского как «прямой». Таким образом, Straight Story, история Стрейта, – это прямая история, простая история (так обычно переводят на русский название фильма). История, которая почти без поворотов и зигзагов ведет нас из точки А в точку Б, из Лоренса в Блю-Ривер. С другой стороны, это история простого человека, Элвина Стрейта.

У слова «straight» есть еще несколько переносных значений. Straight Story – история, рассказанная прямо, без обиняков, как есть. Ну и, наконец, это слово – антоним слова gay. Straightman – гетеросексуальный мужчина. То есть – особенно в реалиях 90-х – Straight Story прочитывается как история «нормального» мужика. Эта «нормальность» Элвина и его мира, очевидно, противостоит «ненормальности» всего остального мира, который пусть себе сходит с ума, но нас это совершенно не должно касаться.

Да, и вот еще такое английское выражение: to take straight. Обычно это относится к приему крепких алкогольных напитков. Whisky straight – это виски без льда, без воды, вообще без всяких добавок. Когда в 1967 году Полин Кейл писала в «Нью Йоркере»: «We don’t take our stories straight anymore», она имела в виду, что простая история, без завихрений, без добавления чего-то инородного, без подтекста, для нас больше недоступна. Мы просто перестали верить простым историям.

Есть еще и такое выражение: give me the news straight – «скажите мне прямо», в том смысле, как говорят врачу, который все мямлит, запинается и никак не произнесет вам окончательный убийственный диагноз.

Была бы у Элвина другая фамилия, продюсерам студии Walt Disney Pictures, скорее всего, не пришло бы в голову экранизировать эту сентиментальную, нравоучительную и, да, очень простую историю. Вряд ли за нее взялся бы и Дэвид Линч. Впрочем, о том, каким образом эта экранизация досталась именно ему, история умалчивает. Линч и Дисней само по себе поразительное сочетание. Так или иначе, Линч этот фильм снял, практически ничего не поменяв в истории Стрейта. Разве что изменил имя его брата (вероятно, из соображений приватности) и переселил из Блю-Ривера в соседний городок Маунт-Сион (Гора Сион), превратив тем самым путешествие Стрейта в некое символическое восхождение.

ВРЕМЯ И МЕСТО

Главная улица Лоренса застроенна покосившимися двухэтажными домиками лабазного типа. На заднем плане поднимаются силосные башни. По проезжей части весело трусят несколько облезлых собак. Навстречу им степенно движется некий сложный колесный сельскохозяйственный агрегат. Над всем этим висит огромное небо цвета голубой школьной промокашки. Никаких следов человеческого присутствия. Его как-то даже трудно вообразить. Может быть, они где-то спрятались и спят, эти люди. Ну вот как эта уродливо одетая толстушка. Вытащила свой топчан на травку между двумя убогими домишками чуть в стороне от главной улицы и тихо дремлет под летним солнцем. Что еще может делать человек в этом забытом богом и людьми месте?

С этих кадров начинается «Простая история» Линча. Маленький степной городок. Американский Миргород. Не хватает только гигантской лужи на главной площади. Да и самой главной площади. Если сейчас воспользоваться гугл-картой и посмотреть на город Лоренс в максимальном приближении, на экране возникнет примерно та же самая картина. Таких городков в Америке тысячи и тысячи. Когда-то маленькие городки, эта «сельская Америка», были центрами американской жизни. Из таких городков вышло множество культурных титанов XX века. О них писали книги, картины, снимали кино. Собственно, их-то и считали настоящей Америкой. Но после Второй мировой войны жизнь оттуда стала уходить, и о них стали вспоминать все реже и реже.

«Простая история»

Географически сельская Америка никуда не делась, но в сознании культурного американского горожанина там черный провал, заполненный хопперовско-уайетовскими мифами: почта, одинокий красный амбар на холме, американская готика, «мир Кристины». В непременном дайнере должны подавать пироги с яблоками, вишней (невыносимо сладкие) и темную жидкость, которую тут называют кофе. В непременном баре несколько достойных стариков в толстых клетчатых рубашках и высоких ковбойских ботинках медленно тянут прямо из бутылок слабоалкогольный напиток, который здесь называют пивом.

Об этих маленьких убогих городках, их жителях никто не вспоминал, пока в 2016 году эти люди не проснулись и дружно не проголосовали за Дональда Трампа. Говорят, что сорок пятым американским президентом Трамп стал благодаря именно их голосам. Возможно, что так оно и было. Во всяком случае, такая версия представляется гораздо более вероятной, чем роковое вмешательство всемогущих российских спецслужб.

В глазах образованного городского американского жителя, а почти все, кто пишет книги, снимает кино или читает лекции с университетских кафедр, принадлежат к этой категории, Трамп является чем-то вроде воплощения абсолютного зла. Несмотря на то что сам Трамп – коренной житель Нью-Йорка, им кажется, что это зло вынырнуло оттуда, из глубины, а вернее, из черной дыры американской глубинки.

Существует несколько объяснений происхождения этого зла. Одно из самых популярных дал в 2008 году Барак Обама, тогда еще кандидат на номинацию в президенты от Демократической партии. Он сказал о жителях маленьких городков Среднего Запада буквально следующее: «Они озлобляются, они цепляются за ружья, или за религию, или за антипатию к тем, кто на них не похож, или за ненависть к эмигрантам, или к международной торговле. Для них это способ объяснить свое раздражение». Эти горькие, презрительные слова чуть не стоили ему номинации, но были вскоре забыты. Обама выиграл Средний Запад и в 2008-м, и в 2012 году.

Такое объяснение можно назвать социологическим. Оно сводится к той простой мысли, что на этих территориях проживают неудачники, люди, которые по причинам своей умственной или физической неполноценности не в состоянии вписаться в сложную современную реальность. Свое раздражение они выражают в агрессивном неприятии существующего положения вещей. В 2016 году, когда стало ясно, что Дональду Трампу удалось оседлать это озлобление, стать его символом, Хиллари Клинтон была более лаконичной, назвав поддержавших его людей basket of deplorables (что-то вроде корзинки с отбросами). Трудно сказать, насколько это открытое презрение к огромной категории своих сограждан стоило ей выборов. Но уж точно оно ей не помогло.

Сейчас в маленьких американских городах разворачивается настоящая катастрофа: безработица, ужасающая бедность, развал семей, чудовищная эпидемия опийной зависимости. В своей предвыборной кампании Трамп не просто сумел убедить жителей американской глубинки в том, что он поможет им в решении их проблем. Он обещал им нечто большее. Для них его лозунг Make America great again! («Сделаем Америку снова великой!») не был пустой фразой. Это было обещание выпрямить Америку, вернуть ее в некое идеальное состояние, увести из сложного мира кривых понятий и представлений в мир простых и понятных ценностей. Потому что пути мира искривились. А Добро ходит только прямыми путями. Именно об этом идеальном мире, об утерянном американском рае двадцать лет назад Линч снял «Простую историю».

В ПУТЬ

Когда герой фильма Элвин Стрейт узнает о болезни брата, он думает целый день, а потом приходит к дочери и говорит, что собирается снова отправиться в дорогу. To hit the road. Это достаточно общеупотребительное выражение таит в себе какой-то романтический потенциал. Что-то из road movies, из битников, из Дженис Джоплин. Оно отсылает нас к тем самым временам, когда Америка была великой и все проблемы решались таким вот замечательным образом: To hit the road. Дороги были прямыми и в конце концов всегда куда-то приводили. Никаких «шоссе в никуда» тогда еще не было. На встревоженный вопрос дочери, как он собирается это сделать, он печально отвечает, что пока не знает. Через некоторое время принимается за починку старой газонокосилки.

Газонокосилка в этой истории принципиально важна. Элвин живет вместе со своей умственно отсталой дочерью в покосившейся лачуге. Тем не менее раз в несколько дней он выезжает на своей древней газонокосилке косить траву. От газона вокруг дома нет никакой хозяйственной пользы. Это чистая декорация. В Средние века газон могли позволить себе очень немногие: он был символом высокого социального статуса. В дальнейшем стал символом социального достатка. В ХХ веке содержание собственного газона стало доступно почти каждому сельскому домовладельцу. Газон превратился в символ независимости, самостоятельности: у меня есть собственный дом, а вокруг него – газон, и я за ним ухаживаю. То есть газонокосилка для Элвина – это не просто один из хозяйственных предметов, по необходимости превращенный в средство передвижения. Элвин не немощный старик, доживающий свой век на нищенскую государственную пенсию. Он независимый домовладелец, регулярно подстригающий собственный газон. Для него это средство поддержания чувства собственного достоинства.

Чувство собственного достоинства по-английски выражается одним коротким словом dignity. Оно означает и гордость, и благородство, и самоуважение. Все это довольно неопределимые понятия. Они – как порнография: мы распознаем их, когда видим. Достаточно только одного взгляда на Ричарда Фарнсуорта – Элвина Стрейта, чтобы понять, о чем идет речь.

Принято считать, что жители Среднего Запада обладают каким-то особым чувством собственного достоинства, исключительной независимостью, непоколебимой прямотой. Тем более интересно, каким образом Средний Запад превратился в Трампландию, территорию Трампа, человека, который, можно сказать, является живым антонимом этого понятия.

И тут слова Хиллари Клинтон о «корзине с отбросами» оказываются некоторым ключом. На Среднем Западе в последние годы возникла многочисленная категория людей с обостренным чувством собственного достоинства, находящихся в довольно тяжелых обстоятельствах. Эти люди чувствуют себя не просто раздавленными и забытыми, но еще униженными и презираемыми более успешными согражданами из либеральных больших городов. Такое унижение может дать удивительные, а иногда и ужасные результаты.

В последние несколько десятилетий Средний Запад пережил массовую деиндустриализацию. В результате глобализации практически вся местная промышленность переехала в Китай и в страны третьего мира. Большинство здоровых работающих белых мужчин, которые традиционно составляли костяк местного общества, либо остались вообще без работы, либо вынуждены были перейти на унизительный низкооплачиваемый труд в сферу обслуживания. И не то чтобы люди лишились средств к существованию: все-таки не Великая депрессия – никто не умирал от голода. Но люди лишились самого для них главного – ощущения контроля над собственной жизнью и чувства самоуважения. Мир для них искривился, стал слишком сложным, непонятным, непроницаемым, враждебным. Мир требовал немедленного выпрямления.

Но вернемся к Элвину Стрейту. Никто в Лоренсе не верит, что ему удастся достичь своей цели. Его друзья полагают, что он выжил из ума. «Он никогда не доедет дальше Грота!» – говорит один из них. Грот, как называют его местные жители, – это местная католическая святыня Grot of the Redemption, Грот Искупления. Он находится примерно в пятидесяти километрах от Лоренса. Это странное сооружение, инспирированное, вероятно, творчеством Гауди, представляет собой девять рукотворных пещер, выложенных цветными камешками. Внутри пещер расположены религиозные статуи. Каждая из пещер посвящена одной сцене из жизни Иисуса.

Грот построил в начале прошлого века местный католический священник немецкого происхождения отец Пол Матиас Добберштайн. Он это сделал практически в одиночку, с помощью всего двух наемных рабочих. Жители Айовы очень гордятся своим Гротом. Они убеждены, что их Грот знаменит во всем мире, и называют его восьмым чудом света.

Невозможность добраться до Грота в символическом плане означает, что для грешника Элвина не предвидится искупления. Действительно, в нескольких километрах от Грота Искупления его старая газонокосилка ломается. Он возвращается с позором домой в кузове грузовика.

Чего-то не хватает Элвину для искупления. У него есть триста двадцать пять долларов. Это все, что ему удалось накопить за свою семидесятилетнюю жизнь. На все эти деньги он покупает другую газонокосилку. Тоже подержанную, тридцатилетнюю, но гораздо более крепкую на вид. Снова он упрямо отправляется в дорогу. На этот раз ему удается проехать Грот Искупления без происшествий.

В ДОРОГЕ

Вот главное, что нужно знать о путешествии Элвина Стрейта: за шесть недель пути он не встретил ни одного не то что плохого – ни одного неприятного человека. Все неприятности, которые с ним происходили, разрешались с помощью хороших людей. И поэтому его путь всегда оставался абсолютно прямым. Что понятно: Добро не ходит кривыми путями.

Но при этом почти каждая ключевая сцена таит в себе некоторую червоточинку, какую-то твин-пиксовскую трещинку, уступку для зла, через которую оно может или должно просочиться в окружающий мир. Но не в этот раз, не теперь. Сейчас не время. Сейчас Линч снимает простую историю. Каждый раз он как бы легким движением руки отвергает возможность ее искривления. Это почти незаметное движение режиссера и есть главная интрига картины. Но если его не замечать, все выходит очень просто. Человек движется из пункта А в пункт Б. По дороге встречается с разными людьми и преодолевает препятствия. Это движение и есть последовательность. Последовательность – это форма представления времени. И в ней страшная сила. Когда человек достигнет точки Б, время остановится.

«Простая история»

Первая важная встреча Элвина – с девочкой-бродяжкой. Она приходит вечером к его костру. Из разговора становится понятно, что девочка сбежала из дому, потому что забеременела и боится реакции родителей. Элвин рассказывает, что у него было четырнадцать детей, из которых семеро выжили. Еще он вспоминает, как показывал детям пучок прутиков и учил их, что каждый прутик легко сломать по отдельности, но невозможно, когда они вместе. И что пучок – это семья. А еще – фашистский символ. Fascio – пучок прутиков. В нем таится зло, способное искривить нашу историю. Но Линч делает вид, что он об этом не знает. И мы не заметим.

Впечатленная девочка тихо уходит рано утром, когда Элвин еще спит, и оставляет ему на память связку прутиков. В этой сцене Линч как будто осторожно пробует воду ногой. Ведь эта сцена – двойник твин-пиксовских эпизодов, где каждый герой произносит настолько клишированный текст, что каждая реплика вдруг оказывается абсолютно неожиданной. Причем настолько, насколько она точна и как клише. Казалось бы, ты должен начать смеяться с первых же слов.

Но ты не смеешься. Более того, ты вообще не видишь в этой сцене никакой иронии, никакого двойного дна. Каким образом Линчу удается этот фокус? Ответ, в сущности, состоит из двух слов: Ричард Фарнсуорт. Даже если не знать, что происходило с актером в момент съемок, невозможно не почувствовать, что на твоих глазах разворачивается что-то очень важное, что-то гораздо более важное, чем просто изображение на экране, и что никакой иронии здесь не предполагается. Ричард Фарнсуорт снимался в роли Элвина Стрейта, будучи смертельно больным, преодолевая ужасные боли. Он покончил с собой через некоторое время после окончания съемок.

Помимо прочего мы узнаем из этой сцены еще нечто важное. У не вполне нормальной дочки Элвина по имени Рози, которая так умилительно заикается и сколачивает нелепые бесполезные скворечники, а потом красит их в ярко-голубой цвет, у этой трогательной немолодой женщины с абсолютно детской улыбкой и лучистыми, как у отца, глазами когда-то было четверо детей. Не ясно от кого, но это не важно. Важно, что в ее доме случился пожар, один ребенок обгорел, остальных отнял у матери штат.

Единственный раз, когда в фильме упоминается политика. Косвенно, но весомо. От государства ни в коем случае нельзя ждать ничего хорошего. Государство, штат – это единственная сила, способная разломать связанный тобой пучок прутиков, отобрать у тебя детей. И ты не задумаешься о том, что, возможно, эта психически нездоровая женщина действительно не могла одна воспитать и обеспечить четверых детей. Ведь у нее такая чудесная улыбка. И она делает такие трогательные голубые скворечники. И ты не спрашиваешь, где в это время был главный герой, их дед Элвин Стрейт. Почему, например, он позволил штату воспитывать детей, а не забрал к себе? Что он думал про прутики, когда у его дочери отнимали детей?

Элвин в дороге. Проходит какое-то время. Может быть, несколько дней, может быть, несколько недель. Он встречает женщину, которая только что сбила на шоссе оленя. Мертвый олень лежит посреди дороги. Вокруг голая продуваемая ветром степь. Женщина в истерике. Она проезжает тут каждый день. Сорок миль в одну сторону, сорок миль обратно. И хотя бы раз в неделю она сбивает оленя. А она любит, любит, любит оленей! Откуда они вообще берутся в этой голой степи?

Женщина уезжает. Элвин подходит к лежащему оленю, трогает его роскошные рога. Проверяет – олень мертв. Элвин сидит у костра и жарит нанизанный на длинную ветку кусок оленины. Беспокойная музыка Бадаламенте. Как будто странно и мелодично приоткрывается и закрывается плохо смазанная дверь в потусторонний мир. Элвин тревожно поднимает голову. Перед ним стоят две оленихи и несколько маленьких оленят: они смотрят, как Элвин поджаривает кусок их родича. Элвин поспешно отводит взгляд. Элвин снова гордо оседлал свою газонокосилку. За его спиной торчат притороченные к прицепу огромные оленьи рога. Еще кажется, что он сам и есть этот олень. Нет, это только кажется. Все нормально. Это просто была забавная сцена. Одна из многих на пути из точки А в точку Б.

А потом мы видим горящий амбар. Этот амбар, кажется, в точности перенесен сюда из «Зеркала» Тарковского, из другой, совсем не простой истории. В этот момент Элвин теряет управление, и его газонокосилка начинает все быстрее катиться вниз с крутого холма по направлению к горящему амбару. У газонокосилок нет тормозов. Пламя горящего амбара отражается в насмерть перепуганных глазах Элвина. Он несчастный, безумный, беспомощный старик, который несется навстречу гибели.

Все обойдется. Горящий амбар не совсем настоящий. Это декорация, которую пожарные используют для тренировки. Привет Тарковскому. Неподалеку от амбара в раскладных креслах сидят жители городка и лениво наблюдают за тренировкой. Газонокосилка Элвина остановится прямо около них.

Это событие знаменует приближение Элвина к Маунт-Сиону – Горе Сион. И в этом месте из фильма выпадают все женские персонажи. На секунду появляется жена человека, давшего Элвину временный приют во дворе своего дома. Но и она здесь только для того, чтобы торжественно сказать своему мужу, какой он хороший, правильный мужик. Он и правда правильный мужик. Достойный, малословный, толковый, верный, независимый, готовый помочь. Дальше все действующие лица – это простые, хорошие, суровые, правильные белые мужики. Они живут в простом правильном мире простых понятий. Те самые простые белые мужики, живущие в предгорьях горы Сион, белые мужики со Среднего Запада, о которых теперь говорят, что именно они сделали Трампа президентом.

По пути к Горе Сион Элвина ожидают еще две важные встречи. Первая – с прошлым. Один из жителей городка, где остановился Элвин в ожидании починки своей газонокосилки, – ветеран Второй мировой, который сразу распознал в нем другого ветерана. Два бывших товарища по оружию сидят в темном пустом баре и делятся воспоминаниями. Вернее, каждый рассказывает по одному страшному эпизоду, который случился с ним на войне. Две простые военные истории. Не поддающиеся ни анализу, ни интерпретации. Просто истории, от которых люди плачут и важнее которых ничего на свете так и не придумали.

Вторая встреча – с будущим; она происходит на кладбище, среди могил. А другого будущего у Элвина нет, и он это прекрасно понимает. Последнюю ночь перед встречей с братом Элвин проводит на погосте, и разговор с местным священником становится одновременно и последней исповедью, и последним причастием.

КОНЕЦ ПУТИ

«Твин Пикс» был рассказом про то, как в идеальный маленький американский городок проникло зло. Оно пришло откуда-то извне, из каких-то трещин в реальности, и завладело городком с его жителями. У этого зла были даже лицо и имя. Зло звали Боб. Могли бы звать Дональдом. Разницы нет. Вообще-то это очень длинная, запутанная, извилистая история, которую оказалось невозможно досказать до конца.

Но если попытаться сделать вид, что никакого Боба на самом деле нет, а никакого Боба-Дональда и правда нет, его придумал режиссер Дэвид Линч, тогда история, извилистая, как Малхолланд Драйв, может превратиться в прямую – в путешествие из Лоренса, штат Айова, к Горе Сион, штат Висконсин. Wisconsin is a real party state! – как говорится в фильме «Простая история».

«Простая история»

Хозяин дома, в котором Элвин задержался на насколько дней, предлагал подвезти его до Горы Сион. Он предупреждал, что дальше дорога становится все более холмистой и опасной. Нет никакой гарантии, что газонокосилка снова не потеряет управление. Но Элвин настоял на том, что «хочет проехать всю дорогу самостоятельно». Ему это удалось. Путешествие Элвина Стрейта из Лоренса на Гору Сион заканчивается.

Эту сцену можно пересматривать в сотый раз. И в сотый раз понимать, как она ужасно сентиментальна, манипулятивна и проста. И в сотый раз стыдиться самого себя. И в сотый раз вытирать слезы.

Элвин Стрейт останавливает газонокосилку на бензозаправке в городке Маунт-Сион. Опираясь на две палочки, он заходит в крошечный бар: Я не пью уже много лет, но сейчас, пожалуй, выпью холодного пива. – Какого? – Как там «Миллер Лайт»? Вкусный?

Бармен открывает бутылку и ставит перед Элвином. Он слегка запрокидывает голову, закрывает глаза и делает глоток. Самый важный глоток в своей жизни. – «Ну и как?» – спрашивает бармен. – «О да! «Очень вкусное!» – отвечает Элвин.

И в этот момент ты понимаешь, что если в жизни есть какой-то смысл, то он в этом глотке.

В разговоре со священником Элвин вспоминал, как в детстве они с братом любили смотреть на звезды, и говорил: «Странно, но вот сегодня, когда я смотрю на эти звезды и чувствую, что он так близко… мне кажется, что я опять там, с ним, много лет назад». Дорога была прямой. Она привела его обратно. В детство, к утраченному брату.

Когда Элвин встречает брата, они почти ничего не говорят друг другу. – «Ты ехал всю дорогу на этой штуке, просто чтобы увидеть меня?» – «Да, Лайл».

Камера скользит по их лицам и упирается вверх, в звездное небо. Звезды на небе такие крупные, каких точно не бывает в этих широтах. Да и вообще не бывает.

В самом начале фильма Элвин с дочерью смотрят из окна на грозу и молчат. В самом конце фильма Элвин с братом сидят ночью под открытым небом, смотрят на звезды и молчат. Мир устроен очень просто. Гроза за окном, звездное небо над нами. Простая история. Понятная без слов. Простые люди, во всем равные себе. Ничего не надо говорить.