Обычно мы не знакомим читателей сайта с текстами журнала, который выйдет позже. Однако экстраординарная ситуация, сложившаяся на "Артдокфесте" вокруг фильма Беаты Бубенец "Полет пули", побудила нас нарушить правило. Мы уверены, что внехудожественный ажиотаж раздут на пустом месте и не имеет никакого отношения к реальности, – исключительно к идиотизму. Но мы живем именно в такой реальности.

Новый номер "ИК", посвященный разнообразнейшим проблемам документального и виртуального (но не только), появится в начале января 2018. Сегодня же, в ответ на боевые события, – рецензия Ларисы Малюковой на "Полет пули".

«Полет пули» – среди неожиданных фильмов «Артдокфеста». Сняла его Беата Бубенец – выпускница Школы Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, по первому образованию – филолог. Ее дебют «Божья воля» – фильм-портрет православного активиста Дмитрия Энтео также вызвал споры. Она не разоблачала и не поддерживала своего героя – присматривалась к нему, как к экзотическому социальному животному. В странном поведении «православного миссионера» и провокатора нащупывала невидимые связи между присвоенным именем Энтео (означающем «в боге») и…псиохактивными наркотиками – энтеогенами.

Еще более ожесточенную дискуссию спровоцировал «Чечен». Герой фильма, по его собственному признанию, всю жизнь занимался тем, что воевал с русскими, – ничего другого он не умеет. И на Майдане продолжил дело своей жизни. Многим показалось, что и после финальных титров, герой остался personaincognita.

Она выбирает своих персонажей не среди тех, кто ей мил, кем следует восхищаться. Ее притягивает двойственность, гуляющая сама себе. Влекут те, кто вызывает множит вопросы в общественной жизни. Себя Беата называет «сторонним наблюдателем», и правда, в ней нет ража военного корреспондента, хлебнувшего войны, возвращающегося на адреналиновое поле опасности. По ее признанию, война ее не вдохновляет. Но почему-то вновь и вновь она лезет в пекло больной действительности. Когда протесты захлестнули Киев, поехала на Майдан. Когда забрезжила возможность «воссоединения с Крымом», вознамерилась разбираться: разговаривать с приверженцами России и Украины.

Объездила Украину, Донецкую, Луганскую область. Она искала своего героя – и нашла: того самого Руслана, который стал бойцом «Айдара» и параллельно противоречивым героем фильма «Чечен». Она хотела снимать продолжение…В городе Счастье ее арестовали милиционеры из батальона «Золотые ворота», приняв за российскую шпионку. Это было ее трудное «счастье»: место действия новой картины.

Название «Полет пули» – красноречиво. Терминология снайперская. Еще раз напомнившая, что в английском «стрелять» и «снимать» звучат одинаково. Кино, разворачивающееся у порога войны, и снимается по законам военного времени. «Иду по темному коридору школы ночью, свечу мигающим фонариком и повторяю «Я режиссер… я режиссер…», – пишет Бубенец в блоге радиостанции «Эхо Москвы» во время съемок, – Руслан научил так делать, чтобы меня случайно не застрелили.

Из главных советов снайпера.

Следует точно выдерживать такое расстояние между глазом и окуляром, чтобы полностью и без искажений видеть все зрительное поле

Беата держит дистанцию с героями. Ее камера цитирует саму жизнь, во всей ее шероховатости, спонтанности, объеме, провисаниях, полутонах. Камера прирастает к рукам. Блуждает, осматривается, пока не «зацепится взглядом», не остановит свой бег. Принято считать, что режиссура – прежде всего отбор. В этом кино мгновения, «летящие, как пули у виска», или напротив, сонно тормозящие, как зимние мухи – автор не отбирает. Сама жизнь и есть режиссер, складывающий по собственной прихоти из мгновений живое, пульсирующее в непредсказуемости кино.

Кино Бубенец, нравится оно или раздражает, обладает свойством тактильности. У зрителя возникает ощущение присутствия в кадре. Словно это он сейчас осторожно ступая, бредет по полуразрушенному мосту, втягивая запах пыли и паленной резины. Среди первых кадров «…пули» – элэнэровский флаг, неуважительно повисший на перилах едва живого моста, видимо взорванного айдаровцами. Слышим брошенное в проброс кем-то: «Даже мост не могли взорвать нормально… «Ходить опасно». Здесь рядом блокпост. Граница между воюющими сторонами.

«Полет пули» означает и «полет камеры», неостановимый в фильме, снятом одним планом.

Отчего-то считается, что таких экспериментов немного. Неправда.Вспомним лишь несколько примеров игрового кино:

Самый знаменитый – «Русский ковчег» Александра Сокурова: движение по залам Эрмитажа как преодоление границ пространства и времени. Свой «Тайм-код» Майк Фиггис снял одновременно четырьмя камерами, объединив изображение с помощью сигментированного экрана, изобразив многоракурсность происходящего. Мелодраму «Суббота» сочинили чилийские студенты: ключевое выяснение отношений между героями записано на видео. В психологическом триллере «Круг» Юрия Зельцера с помощью видеокамеры воссоздавалась панорама безумия главной героини. В малобюджетной колумбийской криминальной драме «PVC-1» Спироса Статулопулоса единый кадр позволял проследить эволюцию характеров героев в пограничной ситуации. В минималистской датской драме «Линда Вендель» принцип триединства и отсутствие склеек усиливали ощущение клаустрофобичности, напряжение конфликта поколений. Автор однокадровой черной комедии «Смерть человека на Балканах» Мирослав Момчилович имитирует фиксацию происходящего веб-камерой. Для израильского режиссера Амоса Гитая единый кадр в картине «Анна Арабия» символизирует неразрывность отношений евреев и арабов. Себастьян Шиппер, снимая криминальную молодежную драму «Виктория», следует за героями по ночному Берлину, позволяя актерам импровизировать в рамках предложенного сюжета.

Но все эти формальные и неформальные примеры кино игрового. А в полнометражном документальном, Беата – среди первопроходцев. Картина, снятая одним кадром в ДНР, получилась спонтанно. Она долго снимала свою эпопею о событиях на Украине: Майдан, Крым, война на востоке. Видела между Краматорском и Славянском разлагающиеся трупы. Скопилось около 500 часов материала… Осталось только выбрать.

Съемка длиной в восемьдесят минут случилась в городе Счастье Луганской области в августе 2014-го. На границе, которую организовали политики. Которую вынуждены пересекать гражданские, разрезанные по-живому на «своих» и «чужих». Российский паспорт давал возможность снимать с разных точек противостояния. В какой-то момент, пересматривая съемку, она поняла: все, что хотела сказать, заключено в этих восьмидесяти минутах. Она сама не была уверена, фильм ли это, или выхваченный фрагмент из мяса реальности? Или шероховатое, порой затянутое киносвидетельство? Эпизод, который, следует отрихтовать и вставить в полотно про военные действия, притворяющиеся миром?

Она послала свой «фрагмент» на час десять минут Джо Бини, монтажеру Вернера Херцога, оскаровскому продюсеру Майку Лернеру, режиссеру и продюсеру Виталию Манскому. Все признали эпизод готовым фильмом, снятым одним кадром.

Не допускать сваливания оружия

Картинка пепельного цвета, небо – предзакатная акварель, через едва живой мост перебираются гражданские с поклажей: тележки с перцами, картошкой, хлебом. Сохранившаяся обочина моста – нитка связи между разорванными войной территориями. Машина, зависшая над провалом. В кадре человек с камерой – вроде бы он снимает, автор фильма следует за ним по мосту, кто-то все время мешает им пройти. Кажется, что смотрим кино про жизнь пострадавших от землетрясения войны. Внезапно все меняется. Молодой мужчина – камера случайно его приметила – делает замечание, мол надо спрашивать разрешение: можно его снимать или нет… В рядовую перепалку врывается человек в балаклаве, приставляет ко лбу возмутившегося юноши автомат: «В референдуме участвовал? Щас посмотрим, кто такой! Щас поедешь в подвал». «Умный или шо? Щас поумничаешь».

«Умного или шо» хватают, бросают в раздолбанный жигуленок, везут – уже с завязанными глазами в штаб. Любопытно, что у одного из айдаровцев-захватчиков в одной руке камера и оружие. Такое и специально не придумаешь. Было бы игровое кино, критики бы писали о метафоре.

Захваченного в плен зовут Максим, приехал за бензином. Семью кормить надо.

Допрос в подвале. Арестованный лицом к стене, ноги раздвинуты. Проверяют на «сепаратизм». Не участвовал ли он у себе Севереславянске в референдуме? Допрашивает «бешеный в балаклаве», неуправляемый, из разряда самозаводящихся.

На стене подвала учебное пособие: порядок чистки и разбора оружия, учебные плакаты с танками, пушками и прочими боевыми машинами. Цепляем их «краем глаза камеры». А камера вместе с Беатой уже несется по цементным ступенькам наверх за подмогой… чтобы парня ненароком эти бешеные не убили. Пока она ведет старших, успеваем заметить, что все разворачивается в обычной школе, на время военных действий ставшей штабом батальона Айдар. Украинская символика над школьными досками, портреты писателей, столовая, просторные коридоры с большими окнами… бойцы, спящие на матах и одеялах в расчищенных от парт классах.

Арестованному приказывают нарисовать схему, чтобы неприметно добраться до города, обойти блокпосты сепаратистов. Парень послушно рисует: блокпосты, дислокацию снайперов, поясняя какую территорию контролируют. Нацики выясняют, сколько сепаратистов и «российских приспешников» засели в пожарке. Хорошо бы много: жахнуть всех вместе проще, «шоб люди не пострадали».

Первый навык снайпера – правильное прицеливание

Начинаем себя идентифицировать с автором, голос которого слышим из-за камеры. То ее мучает кашель. То она бежит, спотыкаясь, вниз под мост, едва не падая. Из-за кадра она объясняет старшему, что арестованный – не сепаратист, потому что храбрый, а сепаратисты – трусливые, а он «за славу Украине»… В финале она просится в очередной вояж на прифронтовую линию. Едва успевает вместе со своим старым знакомцем Русланом, ее опекающим, сделать бутерброды и – в раздолбанную белую девятку с надписью «Єдина Україна».

Фильм делится на две части, две темы. Первая – «продолженной войны» – стремительная, тревожная, связанная с арестом и допросом юноши. Вторая – как бы «тема любви».

После бурной сцены допроса, камера выходит на поверхность из подвала и цепляется за сонного полуодетого юношу Артема, вышедшего из школьного здания во двор, поговорить по телефону со своей девушкой.

Долгий, муторный, мрачный и смешной разговор. Он жестоко ревнует ее, мол, гуляет, и «вовсе не с Ларисой, а с мужиками» – пока он воюет. Он заводится. Грозится расстрелять ее и ее мнимых любовников из автомата. Хотя понять этого вчерашнего ученика через пелену густого мата довольно сложно. Потом узнаем, что у самого Артема здесь в штабе есть Катька… Это не мешает ему бесконечно мучить свою девушку. Такая любовь. Такой дополнительный адреналин.

Ствол не должен соприкасаться ни с чем!

Всегда было очевидно: Бубенец не интересует политика. Она не склонна к обнаружению правых и виноватых. Не ищет и истоков напряжения в российско-украинских отношениях. Всматривается в человека войны как в особый психотип. Еще недавно обыкновенного гражданского. И вот другого. С измененным сознанием. Незнакомого. Отравленного. Ее герои, называющие себя цыганами, размахивают оружием, угрожают, красуются, срываются. Бесбашенные, малоуправляемые, они сами и их иступленное существование, словно пули, сорванные с нарезов ствола. «Человек с ружьем» – особый феномен. «Оружие дает им чувство власти, – говорит Беата, – одна маленькая пуля — возможно чья-то целая жизнь. В обойме Калашникова таких пуль штук тридцать. От этого автомат кажется неподъемно тяжелым».

Косоглазый Руслан – опытный вояка, здесь – в «эпизодической роли». Он едва ли не самый уравновешенный. Рассказывает, как внедрились к главному местном казаку в доверие, даже шашку целовали, потом арестовали, сдали начальству. Теперь он не жилец! И Руслан поправляет на лбу фуражку «не жильца» – казачьего атамана. И по одному этому жесту становится очевидным: Руслан с войны уже не вернется, она внутри.

Интересно ли автору фильма, по какую сторону конфликта воюет «человек-пуля»? Отсутствие на этот вопрос смутило и даже возмутило многих… по обе стороны конфликта. В Москве недовольны тем, что Артдокфест включает в программу фильм с героями – боевиками «карательного батальона», которые на дружеской ноге с режиссером. Скандал разразился во время показа фильма в кинотеатре «Октябрь». Сторонники сепаратистов самопровозглашенной ДНР угрожали режиссеру и президенту фестиваля, пообещав устроить им «проблемы» и привести еще 500 человек в том случае, если фильм решат показать еще раз.

Но и украинские продюсеры испугались, требовали от Бубенец, чтобы она дала гарантии, что ничего из снятого ею не будет воспринято как антиукраинское высказывание. Вряд ли это кино им понравится – эти «герои» не слишком напоминают «храбрых сердцем». Беата это понимает: «Фильм не про высокие подвиги, и не про то, чьи грады убили больше, или меньше людей. Он про крутых рисковых пацанов с автоматами, которые живут одним днем и которые почему-то именно на войне чувствуют себя хозяевами жизни».

 «Полет пули» – портрет изнанки войны во всей ее тусклости, негеройстве, необаянии. Это портрет самоощущения человека войны. И того, кто держит в руках ствол, и того, на кого ствол направлен.

Все это так. Да и сама форма кино, снятого слету, «с листа» по-прежнему примагничивает нас к запечатленной физической реальности. И все же… «Полет пули» при всех очевидны достоинствах, оставляет ощущение незавершенного эссе. Да, мы встретились с этими людьми, но так мало о них узнали, так и не поняли: почему они превратились в пули?

Уже известно, что и гигантский материал не будет похоронен на жестких дисках. Беата планирует собрать ютуб-сериал: каждый день – серия, отражающая один день реальной истории. Может, такой видеомарафон не только выявит самовоспламеняющуюся взаимосвязь: Майдан – Крым – Донбасс. Не только запечатлеет, но приблизит нас к людям войны. Поможет, если не понять их, то почувствовать внутреннее состояние, травмы, раздрызг между очарованием героикой и разочарованием ее «земным» воплощением: грязь, уродство, глупость, неоправданная жестокость, моральная деградация – в общем, всем свойствам обычной бойни, которой люди так любят присваивать нарядные эпитеты.

P.S. Показ фильма на Артдокфесте был сорван людьми с флагами ВДВ, кричавшими про кровь Донбасса. Вместо того, чтобы посмотреть фильм, они хотели расправиться с его автором и организаторами фестиваля. И значит, глаголы «стрелять» и «снимать» становятся еще ближе.