Социальное кино, чьим главным опытом становятся дрейф, политическое вне политики, одиночество как форма персонального бунта, — так выглядят основные сюжеты Роттердамского фестиваля, по мнению Вики Смирновой, принявшей участие в работе жюри FIPRESCI.

Авторы с разным культурным бэкграундом, образом мыслей и географией парадоксально совпали в одном. Этот мир легче пережить так фантазию, его цели невозможно предвосхитить, с ним трудно бороться (ибо границы поразительно не ясны, а зона, в которой ты можешь действовать, напротив, отчетливо лимитирована). Неудивительно, что наиболее утопический из сценариев может выглядеть наиболее вероятным, а наиболее вероятный, наоборот, покажется фантастическим. Так, получивший спецприз жюри «Рей» (режиссер Нейс Аттала) с его историей позапрошлого века идеально подходит дню нынешнему. История французского путешественника, решившего основать государство внутри существующих государств, освободившего чилийских туземцев, явно не ждавших свободы, не представляется ни архаичной или безумной, как не выглядит безумной идея перемещения жизни в фейсбук или приобретение территорий в сети.

"Рей", трейлер

Кажется, речь может идти только об опыте одиночек. Или, если угодно, о революции в одиночку: в рамках одной семьи, отдельной рок-группы или отдельного твиттера. Впрочем, в самой этой истории одиночества есть нечто освобождающее. Нечто лишающее иллюзий, бегущее старых форм коллективного опыта, разного рода моральных клише или привычек мерить реальность законами, которые давно не работают.

Если мир становится неприлично глобальным, то и сесть за ретвит можно в благополучной Южной Корее, и – напротив – остаться в живых вопреки здравому смыслу и жанру (социального триллера) в одном из наиболее криминальных кварталов индийского мегаполиса. Революционеры – они же и буржуа, а буржуа – порой революционеры. Сама история частного выбора, сопротивление норме или политической конъюнктуре становится жестом все более изощренным: герои соглашаются говорить на одном языке, чтобы тут же перейти на другой. Так, участники рок-группы в южно-корейских «Бамсеомских пиратах» (Bamseom Pirates Seoul Inferno, режиссер Юнг Юнсук) протестуют против политики сокращения расходов на обучение, но отказываются признавать себя левыми; играют социальный black metal, но при этом мимикрируют под буржуа или хипстеров. Любопытно, что это удержание различий поддерживается и на эстетическом уровне. Режиссеры, формально работающие в рамках известных конвенций и стилей, демонстрируют, что эти конвенции не работают. Скажем, если фильм повествует о социальном конфликте, то он обязательно свернет с дороги Дарденнов или Кена Лоуча, если картина о переживании катарсиса у подножия водопада, то она отчетливо разминется с патетикой Росселини.

Так, герои хорватской «Короткой экскурсии» режиссера Игоря Бежиновича, собравшиеся взглянуть на фрески в монастыре, могут внезапно исчезнуть во время долгой прогулки (уйти вслед за коровами, раствориться в высокой траве, уснуть по дороге). Но это исчезновение, фиксируемое закадровым монологом рассказчика, не похоже на исчезновение у Питера Уира («Пикник у висячей скалы»), которое автор вроде бы имеет в виду. Персонажи уходят из кадра, но не из мира, поэтому в финале режиссер собирает их всех в мерцающем неоне пещеры, напоминающей дискотеку в начале фильма. В бразильско–аргентинской «Сквозь стекло» ("Pela Janela") режиссера Каролин Леоне героиня, уволенная с работы на фабрике, едет к знаменитому водопаду, где переживает подобие откровения, напоминающего о чуде в «Стромболи». В этой камерной, предельно тихой истории, исполненной с невероятным тщанием в каждой детали (каждом повороте сюжета, реплике, монтажной склейке) с естественной тонкостью сочетаются личное и политическое. Вернее сказать, они удерживают друг друга, не разрешаясь ни в религиозном экстазе, ни в социальном перформансе ( в духе Дарденнов). Оба опыта - личный и политический - переживаются вместе. Водопад здесь – не более, чем короткая передышка, пауза созерцания, прервавшая череду повседневных событий. В финале, стоя на автовокзале, героиня смотрит на фотографию - дешевый снимок, украденный из отеля и наивно преувеличивающий красоту заповедника.

"Сквозь стекло", трейлер

Любопытно, что даже формально далекие от жанра роуд-муви картины оказываются в плену у движения, скитальчества, дрейфа. Поэтика бесконечных блужданий, постоянная смена регистров, сочетание различных поэтик (условно театральной в «Короле», «онейрической» в «Электрических телах», перформативной в «Сердце любви») характерны для большинства конкурсных лент. Столь же симптоматичен отказ от финалов.

В бразильских «Электрических телах» (режиссер Марселу Каэтану) будничные, как бы необязательные разговоры за чаем в конторе у менеджера, в цехе модной одежды, продолжаются столь же будничным дрейфом от одного сексуального партнера к другому. Герой, которому рекомендуют «держать себя официально с коллегами» и не путать рабочую жизнь с удовольствием, вроде бы следует предписанию, а вроде бы и нет (фильм не заканчивается, а скорее «затухает» без каких-либо резолюций, любовных или социальных). Наконец, в победившей в главном конкурсе "Sexy Durga" (режиссер Санал Кумар Сасидхаран) — социальном триллере из жизни криминальной районов индийского мегаполиса — действие поначалу движется в сторону кинематографии Ханеке (юноша и девушка ловят попутку и нарываются на пару инфернальных парней), но затем убийственный триллер сменяется не менее убийственным религиозным перформансом (нам показывают документальные кадры, в которых современные верующие участвуют в кровавых инициациях во славу индийской богини Дурги). Жанровое насилие рифмуется с религиозным. И когда в финале героев-любовников внезапно отпускают без объяснений, зритель едва ли удивлен или озадачен. Истории начинаются так же, как и заканчиваются: случайно, неочевидно, естественно. Как в жизни.

"Sexy Durga" (режиссер Санал Кумар Сасидхаран), трейлер

Это «как в жизни» сегодня кажется тактикой молодых режиссеров. Близость к реальности (что бы это слово ни значило), «скромность», избегание «оригинальности», «стиля». Словно «авторство» являет собой нечто до неприличия старомодное.

Впрочем, возможно, я не права, и дело в профессиональной предвзятости, вкусе отборщиков или в пресловутом Zeitgeist, выразившем настроение минувшего года. В любом случае, кажется, фильмы Роттердамского конкурса-2017 тщательно сохраняют границу между реальностью и иллюзией. Как будто вам все время нашептывают: «Осторожно! Здесь может быть искусство».