Ролан Быков: «Великий и ужасный» на Чистых прудах

Интервью ведет и комментирует Виктор Матизен

Р.Быков Фото И.Гневашева

Разговоры о кризисе отечественного кинематографа стали общим местом и, кажется, уже начали отходить в прошлое. В этой ситуации самое время подумать о будущем кино. Очевидно, его грядущий облик в какой-то мере уже сейчас прогнозируют умонастроения людей, имеющих власть в кинематографе. Хочется верить, что все наносное, жульническое и демагогическое -- пена эпохи первоначального накопления -- осядет, все плодотворное, творческое и позитивное даст свои плоды. Пытаясь заглянуть в завтрашний день, журнал решил обратиться к признанному кинематографическому мечтателю и выдумщику, покровителю детства, а значит, и будущего Ролану Антоновичу Быкову.

Сегодня он не только выдающийся актер и замечательный режиссер, но и создатель Международного Фонда развития кино и телевидения для детей и юношества (Фонд Ролана Быкова), который по сути стал преемником всего детского кинопроизводства бывшего СССР. Быков -- распорядитель крупной недвижимости -- дома в центре Москвы (бывшее Министерство хлебопродуктов), продюсер, предприниматель и, кажется, банкир. И, конечно же, как всегда, автор грандиозных прожектов -- в том числе президентской программы "Дети -- экран -- культура"¹.

Слухами о деятельности Быкова, его демаршах и выступлениях полнятся коридоры Госкино, страницы газет и журналов. Но не стоит скрывать, что многие сегодня относятся к инициативам Быкова скептически и даже враждебно. Не скрою, и я шел в "Дом на Чистых прудах" с некоторым предубеждением. Во всяком случае, хотелось понять, чем же занимается странный фонд, под крышей которого, по слухам, работает несколько крупных фирм и даже небольшой банк, фонд, который при этом не дает на кино "ни копейки" и участие которого в шумных проектах сводится лишь к актерскому участию самого Ролана Антоновича, играющего главные и неглавные роли в фильмах, снимающихся на его студиях.

Сразу признаюсь: разобраться так ни в чем и не удалось. Очевидно, анализ деятельности Фонда требует юридических знаний и полномочий, которыми я не располагаю. Да и сам наш разговор довольно скоро потек по тому руслу, в какое направил его опытной режиссерской рукой герой интервью. Но, возможно, и к лучшему -- не стесненный заданной драматургией, Быков, рисуя свой парадный автопортрет, невольно продемонстрировал самые разные грани уникальной индивидуальности. И прежде всего это, конечно же, был великий артист, азартно играющий на подмостках постсоветской реальности (не случайно так часты в его речи упоминания об удачных выступлениях, репликах, mots с обязательной последующей ремаркой по поводу аплодисментов). Артист, играющий по сегодняшним достаточно сомнительным правилам, но во многом бескорыстно -- ради самой игры, ради победы над обстоятельствами, ради того, чтобы попробовать себя в разных ролях и, как бы там ни было, отстоять детство, по крайней мере в себе самом. Детство как стихию свободно текущей жизни, не стесненной никакими режимами и таящей в себе семена пока неясного будущего... Так что оставим мораль и прочие финансовые оценки на долю наших читателей и ревизоров, предоставим слово герою, сожалея о том, что сухой печатный текст не в силах передать богатство актерских интонаций, которыми сопровождался этот поток красноречия.

¹ Программа "Дети -- экран -- культура" помимо "восстановления системы проката в масштабах России, СНГ и некоторых стран Восточной Европы фильмов для детей, юношества и семьи на базе космических телекоммуникаций и современных технологий приема и киновидеопоказа", включает в себя строительство киноцентра "Большое Строгино", в состав которого должны войти: Центр мультипликации, Центр видеокино, обеспечивающий производство, тиражирование и распространение фильмов на видеокассетах и дисках, а также создание сериалов для детей, юношества и семьи, суперпавильон и Центр комбинированных съемок, фестивальный комплекс и коммерческий центр "Строгино-2", а также создание Южной базы детского кино в городе Сочи с Городом декораций (типа "Диснейленда") и Центром Международных фестивалей детского кино и туризма в зоне отдыха города-курорта Сочи.

Виктор Матизен. Ролан Антонович, все мы помним ваши пламенные выступления 1988 -- 1989 годов в защиту детского кино, которому угрожала неминуемая гибель. Тогда был создан фонд вашего имени, он существует уже одиннадцать лет. Но ситуация в детском кино при этом, мягко говоря, лучше не стала...

Ролан Быков. Это не совсем так, а в принципе вовсе не так. И даже наоборот.

Мы сняли семьдесят четыре фильма (только на студиях Фонда, не считая других студий, которые тоже снимают фильмы, обращенные к детям, подросткам и юношеству). Получили очень много международных премий высшего достоинства. Есть картины-рекордсмены: "Ангелочек, сделай радость" Усмана Сапарова, сделанный нашим туркменским отделением, получил шестнадцать международных премий, из них 90 процентов -- первые. Невероятное количество премий у картины "Облако-рай" Н.Досталя (студия "12А"). Есть знаменитые картины, такие, как "Любовь" В.Тодоровского (студия "Зодиак"), есть серьезные фильмы, такие, как "Нога" покойного Никиты Тягунова, где великолепно дебютировал Иван Охлобыстин. Есть жанровые картины: боевик "Чтобы выжить" Всеволода Плоткина (студия "Юность"), мюзикл "Простодушный" Евгения Гинзбурга (студия "12А"). Кстати, декорации Бориса Бланка, в которых снимался этот фильм, простояли на "Мосфильме" пять лет, и в них снимались другие картины -- это тоже своего рода вклад в кинематограф. Есть моя десятиминутная картина "Я сюда больше никогда не вернусь" ("Люба"), снятая в рамках международного проекта ЮНЕСКО.

Поэтому говорить, что ситуация в детском кино за годы деятельности Фонда "мягко говоря, лучше не стала" вообще-то не стоит. Это тенденциозная позиция. Не надо тенденции. Тем более что, как вы видите, программы, сформулированные в тех давних моих выступлениях, каким-то образом реализуются. Но дело не в этом. Самое главное, что мы сохранили традицию высокого духовного отечественного кино для детей. Мы не впали в подражание американской городской сказке про полицейских и воров, мы остались в стороне от коллективной пляски на похоронах России. Мы продолжаем духовную линию отечественного кино.

В.Матизен. Фильмы, которые вы назвали, на мой взгляд, к детскому кино не имеют отношения...

Р.Быков. Это вам так кажется...

В.Матизен. Тогда внесите ясность. Например, "Чтобы выжить" -- почему это детское кино? Только потому, что ребенок в центре боевика?

Р.Быков. Не только поэтому. Жанровое кино в целом -- одно из направлений кинематографа для детей. В Америке, как сказал мне господин Паттнем, бывший генеральный директор "Коламбиа Пикчерз", 76 процентов зрителей -- люди до двадцати одного года, у нас во времена СССР дети, подростки и юноши составляли 83 процента зрителей. И все они предпочитают жанровое кино.

Любой боевик -- сказка. Когда я говорил об этом с господином Паттнемом, он сказал: "В таком случае все американское кино -- детское..." Я ответил: "Конечно. Это все сказки про злодеев и героев, сказки с хорошим концом". Он рассмеялся: "В таком случае -- да. -- И добавил: -- При запуске фильма мы всегда рассчитываем на то, что он понравится тинэйджерам. В противном случае мы не запускаем проект вообще". Поэтому разговор о том, что жанровые фильмы -- не детские, бессмыслен. Конечно, детские!

В.Матизен. А "Нога" Никиты Тягунова?

Р.Быков. В первую очередь! Ведь в этой картине появился новый герой -- со- временный молодой человек, которого гениально сыграл Иван Охлобыстин. Это целый новый пласт жизни, новый язык мимики, жестов, новое миропонимание... Ребенок видит здесь человека, который живет рядом с ним, а не выдуманного героя, в которого он, конечно, верит -- дети вообще доверчивы, -- но с которым не встретится ни при каких обстоятельствах. И потом фильм ставит проблемы, насущные для двенадцати-, тринадцати-, четырнадцати-, пятнадцатилетних, тех, кому завтра идти в армию... Так что вопрос, детское ли это кино, я бы сказал, легкомысленный либо непродуманный.

Все фильмы, которые мы сняли, ну, может быть, не на сто процентов, а, скажем, на девяносто, -- детские. Например, картина Ежи Кавалеровича "За что?" по Толстому как будто совершенно не детская. Хотя это классика и ребенок может смотреть ее по школьной программе... Экранизация классики -- одно из направлений детского кино. Мы знаем, что классика со временем неиз-бежно переходит в разряд детского чтения. Это способ приобщения ребенка к культуре.

В.Матизен. По-вашему, выходит, все кино -- детское?

Р.Быков. Я этого не утверждаю. Если в нашем разговоре вы будете говорить со мной не как критик, а как представитель средств массовой информации, которые взяли сегодня странную моду ставить художника, как мальчика, в угол и ловить его на противоречиях, то вы в результате нашего разговора ничего не поймете. А моя задача не поспорить с вами, не опровергнуть вас, а приобрести в вас союзника. Рассказать о том, как я понимаю детское кино. Ведь искусством для детей и юношества я занимаюсь всю жизнь: сначала, мальчиком, я играл в детской самодеятельности, потом работал в ТЮЗе, в Ленинградском театре имени Ленинского комсомола, в Студенческом театре МГУ, потом плавно перешел в детское кино, которое стало главным направлением моей жизни... Вы понимаете, нужен диалог не "по касательной", когда вы спрашиваете, заранее зная мой "неверный" ответ, и как бы поднимаете меня до своего уровня... Давайте, каждый останется на своем уровне, и мы попытаемся спокойно во всем разобраться.

Ответьте мне: существует ли детское солнце? Солнце одно для всех, но дети живут под солнцем, ощущают и понимают его, может быть, острее, чем взрослые. Все кино детское, когда его смотрит ребенок. Вся жизнь -- детская, раз дети принимают в ней участие.

Что же касается жесткого разделения в искусстве на "взрослое" и "детское", приведу аргумент из переписки Марка Твена. Я собрал его письма, относящиеся ко времени написания одной повести. "Пишу повесть для детей..."; через какое-то время: "Нет, для детей не получается. Получается очень серьезная, грустная и смешная повесть. А все-таки может получиться для детей"; последнее письмо: "Для детей или для взрослых -- не знаю. Написал, мне очень нравится". Это о "Приключениях Тома Сойера", понимаете?

Хорошее произведение для детей должно быть, по словам Пушкина, "одинаково интересно для взрослых". Меня всегда обвиняли в двуадресности. А это не двуадресность. Это просто признание детей людьми: ведь разве дети не люди? Надо просто признать, что детство -- определенный срез в целостном понятии мироздания.

"Детство" Толстого и "Воскресение" Толстого написаны одним человеком, и связь здесь органична. То же самое в кино. Интересное явление: все крупные режиссеры, начинавшие в 60-е годы, дебютировали фильмами о детях или для детей. А.Тарковкий -- "Каток и скрипка", "Иваново детство", А.Кончаловский -- "Мальчик и голубь", Г.Данелия и И.Таланкин -- "Сережа", С.Бондарчук -- "Судьба человека" (фильм не детский, но ребенок в нем со-вершенно необходим), А.Митта -- "Звонят, откройте дверь" (это второй фильм, но именно он создал режиссеру имя), Э.Климов -- "Добро пожаловать...". В других республиках возьмите: К.Камалова -- "Горькая ягода", Т.Океев -- "Небо нашего детства", Э.Ишмухамедов -- "Нежность" и т.д.

В чем причина? Я знаю, что по этому поводу должны быть написаны диссертации, должны быть выпущены монографии, и когда-нибудь это будет сделано. Выскажу свою гипотезу. Это было поколение оттепели. Люди рвались к правде. Вообще в искусстве движение вперед происходит или через образ положительного героя -- напрямую, или через осознание положительного идеала -- в освещении отрицательных сторон жизни. Положительный герой -- это золото искусства. Мне очень нравится в этом смысле слово "старатель": те, кто ищет положительного героя, -- это старатели. Его нужно постараться найти, но живого, реального, а не выдуманного. Вот в чем было дело! В 60-е годы никто не хотел выдумывать, никто не хотел снимать в качестве главного героя парторга, директора завода, передового тракториста. Хотелось в жизни отыскать рыцаря без страха и упрека. И таким вот последним рыцарем без страха и упрека оказался ребенок.

Мы собираемся провести конкурс на лучший автобиографический сценарий. Я думаю, это будет хороший "санаторий" для нашего кинематографа, тот санаторий, который построен в 60-е годы и ныне, к сожалению, не используется. Через свое детство, через свою биографию люди могут выйти к правде. Это одно из важнейших свойств детского кинематографа, который очистительным образом воздействует на кино вообще. Потому что отделить детское кино от взрослого нельзя, это ветви на одном дереве...

В.Матизен. Ролан Антонович, вы просто гениальный человек...

Р.Быков. Сейчас в вашей интонации сквозит: "Как вы хорошо говорите!" -- такое скрытое обвинение в краснобайстве. Я часто это слышу. Так говорят мне люди, которым возразить нечего, а соглашаться со мной не хочется.

Но дело вовсе не в том, что я умею красно говорить, дело в том, что мои слова основаны на многолетнем опыте. В прошлом году исполнилось пятьдесят лет моей творческой деятельности... Эти годы дали мне многое: роли, фильмы, какой-то опыт... Но самое главное, что однажды совершенно случайно я подошел к своей работе -- актера, режиссера, автора -- как к моделированию.

Я увлекся книгами по кибернетике, по моделированию, и оказалось, что я открыл некое новое "окошко", новый взгляд на проблемы, в которых люди давно разбираются. И через это "окошко" все видится несколько с другой стороны. Я вышел, смею так надеяться, во всяком случае, многие это подтверждают, на некую новую науку. Можно называть ее "феноменологией детства". А.В.Петровский -- президент Академии педагогических наук -- настаивает, чтобы я не раздражал всех этим своим названием и говорил о "философии детства". Но я стою на своем, потому что мне важно подчеркнуть совершенно новый научный подход. Если я его сейчас сформулирую, он, может быть, покажется вам абракадаброй, но это действительно новый путь к пониманию детства.

Изумительный, глубокий, один из самых серьезных социологов детства Игорь Кон прекратил научные исследования в этом направлении, потому что считал, что детство не поддается анализу. Детство -- вещь за семью печатями. Кое-что о детстве может поведать искусство. Но искусство -- это субъективный взгляд художника, а там, где начинается субъективность, кончается наука. Я очень уважаю Игоря Кона, он для меня авторитет, но я начинаю с того, чем закончил Кон.

Я не считаю, что там, где начинается субъективизм художника, кончается наука. Я думаю, что именно здесь начинается новый научный подход. Субъективизм художника? Конечно! Все художники субъективны. Но в общемировом масштабе субъективизм искусства вырастает в нечто в высшей степени объективное. Шекспир написал Джульетту абсолютно субъективно, и каждый из нас воспринимает этот образ абсолютно субъективно, но "балкон Джульетты" в Вероне тем не менее существует. Так же, как и памятник Шерлоку Холмсу. Я думаю, что Джульетта -- большая реальность, чем каждый из нас: и вы, и я, сидящий против вас. То есть, иными словами, образы искусства несут гораздо более объективную информацию о духовной реальности человека и человечества, чем любые, якобы научные исследования, основанные на измерении биотоков мозга и т.п.

В начале моей работы А.В.Петровский сказал мне: "Дорогой мой! Пока вы не сформулируете метод -- это не наука". Я лет десять потратил на то, чтобы сформулировать свой метод, и в конце концов сформулировал его таким образом: "Необходимо признать образные системы -- измерительными, ибо субъективизм художника, уравновешиваясь субъективизмом восприятия, выступает в качестве абсолютного кода конвергенции и конвертации изнутри постигаемой истины и реальности".

Я осмелился сформулировать это только после того, как понял, что подобный метод использовал Фрейд, первым ворвавшийся на территорию подсознания. Именно у Фрейда мы находим апелляцию к образу. "Эдипов комплекс", -- сказал Фрейд, описывая определенные проявления человеческой психики. Но ведь Эдип -- образ, образ мифа, образ Софокла... Сказать, что Фрейд ненаучен, наверное, все-таки нельзя, но как только он вошел в мир подсознания, ему мгновенно понадобился образ как измерительная ориентация.

И эта новая наука, подходящая к изучению духовной жизни не с точки зрения социологии или физиологии, как раньше, но с точки зрения художественных образов, может оказаться спасительной, потому что именно духовная сфера наиболее пострадала в результате развития современной цивилизации.

Нынешняя цивилизация -- это конец культуры. Это понятно. И у России нет пути в эту цивилизацию. У России один путь -- в новую цивилизацию, в цивилизацию, основанную на культуре. Мы все время хотим разделить экономику и социальную сферу. А что такое социальная сфера? Это то, о чем написано в Библии, то, что интересовало Данте, Пушкина... Это наша жизнь. Это мой ребенок, моя мать, моя возлюбленная, мой друг, мой дом, мое дерево... Мир должен быть перестроен так, чтобы социальная сфера перестала быть падчерицей и сделалась целью и смыслом всего остального.

Я излагаю общие позиции, чтобы вам была понятна моя концепция детского кино, чтобы она не вызывала у вас иронии. Это законченная, продуманная концепция, которую по мере сил мы пытаемся воплотить. Точно сформулировать, что такое детское кино, нельзя -- оно зависит от обстоятельств, от социальной ситуации, от состояния культуры. Сегодня актуально подтверждение надежды, сегодня актуальна защита детей, сегодня актуально жанровое кино, которого нет...

Ведь что такое жанровое, коммерческое кино? У нас считается, что коммерческое кино -- это что-то "неинтеллигентное". Бред. Коммерческое -- это, в первую очередь, жанрово упакованное кино, где заранее известно: любите вы это или нет. Это "расфасованный товар", где есть этикетки "боевик", "триллер", "ниндзя". И тогда люди, которые хотят это смотреть, пойдут. А у нас фильм вместо того, чтобы быть представленным зрителю, должен "отжимать" своего зрителя, чтобы Петя сказал: "Говно, не иди", а кто-то, наоборот, сказал: "Иди, гениально!"

Я помню, как "Чучело", которое вышло без всякой рекламы, "отжимало" своего зрителя: где бы его ни показывали, первый день было -- треть зала, второй -- ползала, с третьего, четвертого дня -- полный зал. Фильм, что называется, "отжал" своего зрителя.

В.Матизен. "Чучело" собрало, наверное, миллионов тридцать?

Р.Быков. Около сорока миллионов. Там же была целая история. Фильм не выпускали. Ермаш провел гениальную интригу. После того как МК партии под руководством Гришина вынес решение, что фильм "Чучело" -- антисоветский, я добрался до Андропова, и из его приемной последовал звонок: поддержать фильм Р.Быкова. Как тут быть? Надо выполнять оба указания. Тут приезжает Павленок на студию и принимает двухсерийный фильм как односерийный, поскольку он был запущен как односерийный. Картина принята? Принята. Но по ГОСТу таких односерийных фильмов не бывает. И следует решение коллегии: сделать новую редакцию, соответствующую ГОСТу. Картина принята? Принята. Картина не принята? Не принята...

То есть они специалисты были крупные. Мастера, гении аппарата... Но картина в конце концов вышла. И имела грандиозный успех.

В.Матизен. А как сейчас с прокатом ваших картин, я имею в виду те, что сделаны на студиях Фонда?

Р.Быков. Плохо, как и с прокатом всех других картин, не сделанных Фондом, так же как и с прокатом американских и других зарубежных картин. В 1996 году был зафиксирован рекорд падения посещаемости: 8 процентов по отношению к цифрам 1989 года.

В свое время, когда мы сняли первые тридцать четыре картины и я был в ужасе от того, что они не имеют проката, я сделал попытку показать все эти картины. Пришел к Ельцину и сказал: дарю государству тридцать четыре картины. Отдаю бесплатно для показа по телевидению. Он позвонил на РТР и велел, чтобы они организовали показ. Так возникла программа "Дом на Чистых прудах", которая выходила раз в неделю на Российском телевидении. Но потом смотрю: что-то они меня не любят. Как я прихожу, банками начинают греметь, бумажки перекладывать. А я не могу работать с людьми, которые меня не любят... Я потом понял: эфирное время стоит дорого. У них свои планы, свои расчеты, а тут свалился я, как снег на голову, со своими сорока фильмами -- показывайте их! В общем, сотрудничество наше прекратилось. Сейчас мы создали свою телестудию -- я вам потом покажу. Будем сами готовить телепрограммы и предлагать их на различные каналы телевидения.

А кинопрокат, особенно в нынешних условиях, требует денег, финансовой поддержки. Поэтому я и настаиваю на том, что тридцать процентов всех денег, отпускаемых на кинематограф, должны идти на развитие, прокат, производство -- то есть на поддержку детского кино.

В.Матизен. И вы как президент Фонда будете распоряжаться этими деньгами?

Р.Быков. Я что, похож на сумасшедшего? Как я могу распоряжаться деньгами? Деньги выделяются студии, продюсеру, режиссеру под конкретный проект. Каждая студия обладает статусом юридического лица и полной финансовой самостоятельностью... Она и отвечает за расходование денег.

В.Матизен. В чем же тогда функция Фонда? Чем он занимается? Вкладывает ли он собственные средства в производство картин?

Р.Быков. Фонд никем не финансируется, и у него нет и по уставу не может быть коммерческой деятельности. Роль общественной организации -- содействовать финансированию фильмов того направления, которое мы поддерживаем.

В.Матизен. А как же фирмы, которые располагаются под крышей этого дома?

Р.Быков. Я вам отвечу, но не удержусь от ехидного замечания: "Как скучно говорить с человеком о судьбах культуры и искусства, если его сверхзадача в том, чтобы выяснить, а не жулик ли ты?!"

Я отвечу: фирмы арендуют у нас помещение. У Фонда ведь очень много непроизводительных затрат. Например, когда мы начинали, еще при советской власти, нам хотелось подготовить свою режиссуру. И мы приняли тринадцать студентов из разных республик, пригласив В.Кобрина вести студию. Владимир Кобрин -- замечательный режиссер, новатор, не имеющий своей среды и живущий один, пришел как-то ко мне просить немножко денег на картину. Я сказал: "Конечно, я дам. Но не хотите ли вы иметь свою студию?", понимая, что Кобрин может дать ребятам больше, чем ВГИК. Пять лет мы их учили, несмотря на развал Советского Союза, мы не выгнали ни наших украинцев, ни наших прибалтийцев. Больше того, когда пришло время снимать дипломные фильмы, я позвонил в Прибалтику: "Дайте денег хотя бы на дипломную работу!" -- там отказали. И мы нашли деньги для того, чтобы все имели возможность защитить диплом. И, как ни странно, все до одного получили пятерки.

У нас все эти годы работала лаборатория истории и теории детского кино, которая подготовила свой сборник. За всю историю СССР было выпущено всего два таких сборника. Мы за короткий срок сделали третий.

Мы проводили и проводим множество фестивалей в Москве и по всей стране.

В Фонде денег нет никогда. Все, что мы получаем, мы тут же тратим: одна только студия для Ю.Норштейна и его "Шинели" обошлась в миллион долларов. Мы вкладываем деньги в оснащение нашей телевизионной студии, в компьютеры... Правда, компьютерная студия уже начала приносить доход -- они зарабатывают несколько десятков тысяч долларов в год на заказах. Студия оборудована по последнему слову техники, и работают там специалисты высочайшего класса. Они уже сейчас делают компьютерные спецэффекты на уровне "Терминатора-2". В фильме "Дети землетрясения" Мурада Алиева все кадры грандиозных разрушений в ходе ашхабадского землетрясения 1948 года сделаны на компьютере.

Кроме того, огромное количество средств съедает содержание дома. Дом шестьдесят лет не ремонтировался. Мы своими силами привели в порядок уже больше половины помещений. Юрий Лужков, когда побывал у нас, увидел студию компьютерной графики, телестудию, увидел, как отремонтированы наши отдельные помещения, и сказал мне: "Верю, ты не мог больше заработать".

Вот ответ на ваш невысказанный вопрос: не жулик ли я? Если подсчитать наши затраты, станет ясно: для того чтобы воровать и заниматься при этом подобной благотворительностью, нужно получать баснословные деньги, как от торговли наркотиками или оружием... Мы этим не занимаемся, и все, что получаем, тратим на нужды Фонда. Один дом съедает семьдесят процентов всего, что мы можем заработать.

Все, что здесь делается, все наши непроизводительные затраты -- и содержание этого огромного дома в том числе -- необходимы для того, чтобы поддержать авторитет детского кино, чтобы детские картины получали сегодня финансирование.

В.Матизен. Ваше имя по-прежнему оказывает магическое воздействие? Раньше это было естественно: вы снимали картины, которые мгновенно становились известны всем. А теперь?

Р.Быков. Ну это ерунда, что я не работаю!

В какой-то момент я занялся бизнесом, потому что не захотел оставаться нищим актером. У нас так считается: если ты актер, значит, должен быть нищим... Это неправильно, во всем мире это не так. Я изменил кое-какие занятия в жизни, желая сохранить независимость. Я сохранил ее тогда, при советской власти, заплатив за это инфарктом. Я должен ее сохранить и сейчас, хотя я расплатился за это инсультом, столкнувшись с западными продюсерами. В общем, я не думаю, что художнику за границей лучше, чем здесь. Но в любом случае нужно сохранять независимость.

Я снимаю. Снял картину "Дети Грин Бея" в Соединенных Штатах -- еще не перевел на русский язык, где-то нужно достать деньги. Я снял десятиминутную картину "Я сюда больше никогда не вернусь" ("Люба") по заказу ЮНЕСКО, которую мне бельгийцы так и не отдали.

И я уже три года работаю над картиной, которая первоначально называлась "Портрет неизвестного солдата", а сейчас так будет называться одна из серий. Я стал снимать эту картину на деньги, которые остались от двух других картин, снимавшихся к 50-летию Победы: "Праздник со слезами на глазах" Г.Чухрая и "Наследники" В.Плоткина. На оставшиеся деньги я решил снять незапланированный фильм -- "Портрет неизвестного солдата".

Но картину "к дате" я так и не снял: денег не хватило, а главное, замысел вырос. Я хотел сделать фильм, прославляющий подвиг нашего народа, фильм о роли России во второй мировой войне. Я схватился за эту картину, как за пистолет, когда стал читать о том, что Жуков -- не Жуков, Победа -- не Победа, а едва ли не позор... Но когда я объехал мир, побывал в Англии, Франции, Америке, Китае, Монголии, Японии (я не успел только снять Италию, Испанию, Северную Африку), мир улыбнулся мне. Я понял, что не хочу ни с кем спорить. России не надо ни с кем спорить. Все очевидно. О роли России столько всего сказали французы и немцы, американцы, англичане, монголы и китайцы, что не надо ничего комментировать...

В результате замысел вырос, стал глубже. Теперь это картина о войне, которая была центром ХХ века: она вобрала в себя начало века и обусловила его конец. А тут еще ощущение конца собственной жизни и желание исповеди... Так родилась картина, которая пока не имеет названия, было бы слишком громко назвать ее "Исповедь".

Кроме того, я много снимаюсь. Сыграл в картине "Русский паровоз" Н.Дьяпича, сделанной совместно с немцами. Картина плохая, но я там сыграл очень смешно: этакого американского бизнесмена из русских, из неудачников, который приехал учить нас, как строить капитализм.

В фильме "Золотое дно" М.Новицки я сыграл опять-таки криминального персонажа Солененького -- полубомжа, полууголовника, который не понимает, что случилось в уголовном мире: и там порядка нет, и там все разрушилось. Эта роль мне очень нравится. Мне там позволили самому написать песню...

И наконец, я сыграл за это время Хрущева в фильме И.Гостева "Серые волки". Картина, в общем, слабая, но я сыграл честно. Помню, на одном из премьерных показов сын Хрущева вышел на сцену, чтобы со мной полемизировать. Я ответил ему одной фразой: "Да, у меня были проблемы в работе над ролью. Но в любом случае, если бы я играл Ричарда III, я бы не стал советоваться с сыном Ричарда III". Зал лег!

Кроме того, я достаточно часто появляюсь на телевидении. И, наконец, я много пишу. Я написал за это время огромное количество сценариев. Я написал трилогию по мотивам мифа о Персее, по-моему, совершенно божественный сценарий -- развитие идеи Айболита. Я написал "Трущобную кошку". Я придумал идею многосерийного фильма "Кентавры, или Банда Варвары". Я опубликовал книжку своих стихов (вышло уже второе издание). Я скоро выпущу книжку "Сказки и стихи Ролана Быкова", где будет мой оригинальный вариант андерсеновской сказки "Дочь болотного царя".

Я занят интенсивной, всегда интересующей меня творческой жизнью. Но в последнее время работы мои как бы не замечаются. В прежние годы достаточно было снять такой фильм, как "Я сюда больше никогда не вернусь" ("Люба"), чтобы о нем говорили все. Сейчас об этом не написано ни строчки, а ведь фильм был показан на нескольких фестивалях. Можно было заметить хотя бы работу Георгия Рерберга. Картина снята божественно.

Но никому нет дела. Сейчас критиков, искусствоведов оттеснили бойкие люди из средств массовой информации, а их интересует совсем другое. Помню, какая-то газетенка напечатала статью обо мне под заголовком: "Чушь! Ролан Быков -- не педераст". Я сначала возмутился, а потом остыл. Ведь никто не заметил этой статьи. Подобные вещи пишут серые, неинтересные люди, которые делают свой маленький бизнес, зарабатывают свою плохонькую, маленькую копеечку как могут. Зарабатывать таким образом могут только люди, страдающие хроническим гепатитом. И меня не интересует их мнение.

Поэтому нормально все. Я занят творчеством, как всегда, организацией, как всегда. Работаю немножко больше, чем всегда, и лет мне немножко больше, чем было когда-то. И здоровья немножко меньше. Но я ни на секунду не прекращаю работать. Сейчас, например, я занялся живописью, вернее, компьютерной графикой. Нарисовал свои первые двадцать работ... Это не просто живопись -- это размышление. Среди этих работ есть "Космос", "Мой Космос", "Женщина из Космоса"...

Помню, когда замечательная Катя Уфимцева -- ведущая программы "Театр плюс ТВ" -- предложила мне сделать передачу о моих театральных ролях (очень хорошая передача получилась), она сказала: "Я хочу рассказать о неизвестном Ролане Быкове". И я ей ответил: "Душка моя! Дело в том, что Ролан Быков, которого знают все, именно он-то и неизвестен".

От редакции. Уже после того как состоялся основной разговор, положенный в основу публикуемого материала, в конце 1997 года Фонд Ролана Быкова провел и записал в свой актив ХVII Московский международный фестиваль фильмов для детей и юношества. Помимо конкурсной программы, включавшей 26 фильмов из разных стран, в рамках фестиваля состоялся также "Конкурс премьер российского кино для детей и юношества" (шесть полнометражных фильмов, из которых пять сделаны на студиях Фонда). Кроме того, на фестивале были представлены две панорамы: "Классика мирового кино для детей и юношества" и "Великие дебюты (детское кино в творчестве известных режиссеров)". Всего в московских кинотеатрах "Пушкинский, "Ударник", "Художественный", "Центральный детский" было показано около ста картин. И жаль, что в рамках фестиваля так и не состоялось открытие "1-го Московского электронного кинотеатра для детей и молодежи" с совершенно новой технологией проекции и шестиканальным звуком, которое было запланировано.

Передавая редакции эту информацию, Ролан Антонович неоднократно подчеркивал, что она важна не только сама по себе, но и как весомый аргумент в споре о сегодняшних судьбах детского кино.