1

Вера всхлипывала, подбирала ладонями поплывшую тушь и курила. Она сидела в парке на ограде газона. На ней было зеленое платье из пышной юбки, плотного корсажа на узких бретельках с вставками из воздушной ткани на груди (такие платья часто продаются в провинциальных магазинах или в переходах метро больших городов; на их ценниках обычно написано «бальное» или «выпускное»). У ног Веры стояла на четверть заполненная бутылка шампанского, без пузырьков похожего на обычную воду. Неподалеку раздавались радостные крики и визги.

Над Верой висела нестрашная, снабженная фонарями ночь. Из темноты вышел худой жилистый человек лет пятидесяти, приблизился к Вере, щербато то ли зевнул, то ли улыбнулся.

Щ е р б а т ы й. Случилось что?

2

Слава был похож на мышь или на белку – с двумя большими передними зубами и удлиненной серой соломенной прической с торчащей в разные стороны челкой. Он был одет в синюю пуховую куртку и сейчас рассматривал бронзовую скульптуру студентки на станции «Площадь Революции». Подъехал размалеванный поезд и выгрузил пассажиров. Слава прижался к ногам студентки, переждал толпу, вышел на платформу, поглядел по сторонам и направился к скульптуре пограничника. Какая-то женщина в дубленке – плотная и немолодая – подрезала его и первая потерла нос бронзовой собаке. Слава поморщился, подождал, пока она уйдет. Потом приблизился к собаке и поднес руку к ее носу.

3

Слава сидел за компьютером, бойко бил по клавиатуре; в наушниках звучала та самая, перегруженная прекрасными текстами и смыслами о свободе, рок-музыка, которая была создана в годы его раннего детства. Вокруг существовал обычный, открытого пространства, офис с рядами длинных столов. За своими компьютерами работали Славины коллеги. Кто-то подошел, постоял рядом со Славой, затем тронул его за плечо. Слава вынул наушники из ушей и обернулся.

4

Слава вошел в светлую комнату с большим красным столом. Пухлый Олег ел йогурт пластиковой ложкой и по-детски смеялся какому-то изображению на экране компьютера.

С л а в а. Нет предела твоей суперсиле, чувак, если ты все еще способен жевать это дерьмо!

Олег отставил йогурт в сторону, принялся нервно копаться толстыми пальцами в бумагах.

О л е г. Слава, присаживайся.

С л а в а. А чё ты такой серьезный?

Слава уселся.

О л е г. Слава, видишь ли, мы решили перейти с тобой на удаленную форму работы. На фриланс.

Слава своим обычным нервным движением обнажил передние зубы и стал похож на испуганную и рассерженную белку.

С л а в а. Какой красивый иностранный эвфемизм для слова «сокращение». А почему мне Паша лично это не скажет? Он же меня на работу брал.

Олег заерзал на стуле и посмотрел на йогурт.

5

Слава в синей куртке медленно двигался зажатый завернутыми в шубы и пуховики телами. Они были повсюду и казались одинаковыми, несмотря на возраст и пол. Что-то непонятное вопил, истерично присвистывая, женский голос из динамика. Слава принялся крутить головой по сторонам и вглядываться в людей. Никто не обращал внимания ни на него, ни друг на друга. Слава показал тетеньке слева в большой волосатой шапке язык, а красивой и печальной девушке справа подмигнул и даже провел рукой по ворсу, оторачивающему ее капюшон. Но она не заметила, и никто ничего не заметил, даже те, кто шел сзади. Поток вынес Славу на эскалатор, и его, все так же зажатого телами, унесло вниз в сводчатый туннель.

6

В хрущевке был обычный однокомнатный бардак. За окном валил снег, засыпая весь балкон. Слава валялся на вылежанном икеевском диване лицом к стене, ковырял отклеивающиеся на стыке обои и ныл-ныл какой-то неведанный, только ему понятный и известный, грустный марш.

7

Солнечный луч залепил Славе глаз. Слава проснулся, поморщился. Слез с дивана. Прошлепал в ванную. За окном все растаяло, а на балконе громко чирикали воробьи. Из ванной Слава прошлепал сразу в кухню. Открыл холодильник, ­осмотрел его содержимое. Достал банку пива, открыл. Пошел с ней в комнату. С антресольной полки, установленной между коридором и кухней, свесилась лямка рюкзака. Слава отпил из банки, вытянул руку, поправил лямку. Лямка свесилась снова.

С л а в а. Ой, как я не одобряю такое поведение!

Слава снова отпил пива, снова поправил лямку. Та вроде осталась на мес­те, но вдруг вся огромная деревянная полка рухнула вниз со страшным грохотом. Слава успел отбежать, но уронил пиво.

С л а в а. Тлять-перетлять!

Славины рюкзаки и чемоданы валялись в светлой пенистой жиже.

8

От раздавшегося грохота Вера в пижамных клетчатых штанах и майке застыла с горящей спичкой перед плитой. У Веры были длинные каштановые волосы, подвижное лицо и прямой, великоватый для ее лица нос. Вера задула спичку и прошла в комнату, точно такую же по планировке, как у Славы, только без какой-либо полки, спокойней и уютней. Вера огляделась, на полу ничего не валялось. На диване сидела маленькая старушка и вязала. Вера посмотрела на нее, как будто бы улыбнулась, вернулась на кухню и включила конфорку под чайником.

9

Саша сидел за кухонным столом с ноутбуком и одновременно ел котлету с тарелки. Ольга с resting bitch face сидела напротив и пила сок. Кухня была новая и чистая.

О л ь г а. Сегодня утром он пялился на мою грудь, когда я в халате вышла из ванной.

С а ш а. Да ладно!

О л ь г а. Тебе совсем плевать на то, что я говорю?

С а ш а. Да нет, конечно.

Ольга встала и ушла в комнату. Саша поплелся за ней.

С а ш а. Я пытался объяснить. Он очень хороший пацан, он меня вытянул из одной… ну совсем неприятной темы… я ему очень-очень…

О л ь г а. Да я все это наизусть уже знаю.

Ольга легла на кровать в спальне и закопалась в одеяло. Саша лег на нее сверху.

О л ь г а. Ты говорил, что на две недели… Уже все сроки вышли…

Саша принялся ее тискать.

О л ь г а. И вообще, это моя квартира, так что я решаю… Саша!

Это Саша начал целовать ее в щеки, уши и шею.

Тут в прихожей хлопнула дверь.

Слава (из прихожей, имитируя детский голос). Мама, папа, я дома!

Ольга совсем стервозно посмотрела на Сашу и вылезла из-под него.

10

Над парком Горького висело небо нежное, прозрачное, без единого облачка. Слава курил, лежа на траве. Совсем рядом раздался девичий голос. Слава сел и стянул с себя косуху, оставшись в футболке. На надувном лежаке парень и девушка ели китайскую еду из коробок и смотрели на планшете какой-то фильм. Еще дальше одинокий субтильный молодой человек в штанах-алладинах читал книжку на лежаке. Справа на цветастых ковриках женщины разного возраста занимались йогой. По асфальтированным дорогам парка туда-сюда фланировала молодая и актуально одетая публика. Слава напялил косуху и отправился к выходу.

11

Слава и Саша курили на просторной лоджии, поочередно сбрасывая пепел вниз.

С л а в а. Да не, чувак, ты не думай, я все понял, все норм.

Саша дернул головой в сторону Славы, но ничего не сумел сказать.

С двенадцатого этажа виднелись другие многоэтажки, за ними гигантский котлован, Москва-река и лесопарк совсем вдалеке.

12

На «Площади Революции» Слава подошел прямиком к бронзовой студентке и нежно погладил ее по груди. Поднял глаза и увидел, что над ним смеется маленький отряд очень худых и молодых полицейских. Тут подъехал поезд, и Слава быстро погрузился в вагон с потоком людей.

13

Прямо перед глазами, совсем рядом, нависала грязная серая поверхность. Качало туда-сюда и стучало в ушах. Слава лежал на второй плацкартной полке, ногами касаясь своей висящей на крючке косухи.

Раздался резкий стеклянный звон. Слава поглядел вниз. Там наливал себе водки в кружку бритый мужик в тельняшке и штанах-хаки. Мужик задрал голову и посмотрел на Славу.

М у ж и к. Чё, мля, уставился?!

Слава молчал.

М у ж и к. Ты хоть знаешь, где я был?

По голосу было понятно, что «мужик» – Славин ровесник, а возможно, даже младше. Саша поспешил отвернуться и снова смотреть на грязную поверхность багажной полки. Мужик увидел Славину косуху.

М у ж и к. Ты пидор, что ли?

Слава не реагировал. Сидящая внизу на соседней полке женщина лет пятидесяти пяти с короткой дымчатой прической подвинула к мужику курицу в фольге через столик.

Ж е н щ и н а. Ты закусывай, сынок.

Тот забыл про Славу, выпил водку, как воду, и запел.

М у ж и к. «Донбасс, батяня, батяня Донбасс…»

14

Слава в косухе, с рюкзаком на плечах тяжело катил чемодан по городу своего детства, огибая выбоины и колдобины. Дома здесь все были плоскокрышие – серо-кирпичные четырехэтажные или пятиэтажки из серых панелей. Люди на улице попадались редко. Славе встретилась только пенсионерка с пакетом и невыспавшаяся молодая женщина – почти девочка, – катившая коляску по разбитому асфальту. Слава оказался на площади Ленина. Скульптура Ленина на площади была неожиданного шоколадного цвета. За спиной у вождя желтел Дом культуры с колоннами, между которыми висела перетяжка с объявлением о выставке-ярмарке. Неподалеку от Дома культуры заваливался вправо ларек «Мороженое». На площади оказалось неожиданно много живых существ, сосредоточенных вокруг скамеек: молодые девушки с колясками, торгующие первой зеленью пенсионеры, голуби, растянувшиеся на нагретом асфальте собаки, разговаривающие и курящие подростки… Они, увидев Славу, замолчали и перестали курить. Он пошел дальше.

15

На материном всегда готовом к защите лице размещались большие взволнованные глаза и большие мешки под ними. На ней был неуютный синтетический фартук с синими цветами. Она налила борщ в тарелку и поставила ее на стол перед Славой, сама села рядом с ним. За крохотным кухонным столом они были втроем. Славин отец был похож на Славу, то есть на белку или мышь, но только матерую и уставшую. Он ел быстро, запихивая еду в небольшой рот. Мать обедала медленно и осторожно. Слава ел обыкновенно – без удовольствия, но и не через силу. Обедали молча. Отец закончил с борщом, рыгнул и посмотрел наконец на сына.

О т е ц. Надолго к нам?

С л а в а. На лето.

О т е ц. А что в Москве не сиделось? Ты же так ее любишь. Раз даже на похороны не приехал.

С л а в а. Что до бабушки, так я был в командировке и не успел бы все равно. А что касается Москвы, то полезно иногда от нее брать паузу.

О т е ц. Ты, конечно, рассчитываешь на квартиру?

С л а в а. Могу жить с вами.

Мать принялась собирать тарелки со стола.

О т е ц. Шантажируешь?

С л а в а. Или вы ее сдали?

М а т ь. Никак не можем прибраться.

С л а в а. Так уже полгода прошло.

О т е ц. Какой умный. Иди уберись.

Мать налила мужу чай, поставила перед ним чашку. Он отпил. Принялся есть ложкой вишневое варенье прямо из банки и выплевывать косточки прямо перед собой на стол.

О т е ц. Значит, так. Можешь там жить до сентября. Ее можно сдать за восемь, даже за десять. Если не съезжаешь до пятнадцатого – начинаешь платить нам с матерью эти деньги. Понял?

Слава подошел к окну и посмотрел вниз с одиннадцатого этажа. На детской площадке во дворе торчали металлические конструкции, похожие на скелеты монстров. Трансформаторная будка пестрила граффити. Слева виднелась часть стадиона. За ним – река. А вокруг толпились точно такие же бледные многоэтажки, как и та, в которой сейчас находился Слава.

16

Вера сидела в наполненной водой ванне. Волосы спускались вниз по плечам на грудь. Вера выдавила шампунь на ладонь и намылила голову, зажмурила глаза из-за попавшей пены, промыла их, открыла и долгим немигающим взглядом смотрела перед собой. С противоположной стороны в ванне сидела черноволосая девочка лет семи в купальнике. Девочка играла: зачерпывала ладошкой воду и выливала снова. Потом она посмотрела на Веру, та улыбнулась, и девочка улыбнулась в ответ. Девочка руками сгребла воду, брызнула ею в Веру и засмеялась. Вера сделала то же самое. Так они брызгались и визжали.

17

Завернутая в одно полотенце и со вторым, намотанным на голову, Вера лежала, вытянувшись на своем диване и смотрела в потолок. Из телефона, лежащего рядом, раздался звук мессенджера. Вера взяла телефон и принялась очень быстро отвечать. Потом перевела взгляд на сидящую за столом маленькую старушку. Та смотрела сквозь Веру на стену над кроватью, будто пытаясь разглядеть что-то за ней.

18

В дверь постучали. Вера в клетчатых пижамных штанах и майке отправилась открывать. На пороге стоял взрослый высокий Ч е л о в е к.  В руках у него были белые пакеты, с которыми обычно приходят из супермаркетов. Человек зашел, положил один пакет на пол и протянул Вере руку.

Ч е л о в е к.  Андрей. И правда звонка нет.

Вера протянула руку в ответ, обошла гостя и закрыла за ним дверь.

В е р а.  В е р а.  А что это?

Ч е л о в е к.  Продукты. Я решил, что неловко с пустыми руками.

Вера забрала все пакеты и понесла их на кухню. Человек разулся и прошел в комнату.

В е р а.  Есть хотите?

Ч е л о в е к.  Нет.

В е р а.  Отлично. Ванная слева от входной двери. Чистое полотенце – синее с дельфинами, на крючке.

19

Слава курил на балконе с розоватой рифленой отделкой, очень похожем на его московский. Балкон был завален поломанной мебелью, банками с соленьями, кадками и горшками, частично заполненными землей. Солнце ласково светило с неба. Вид отсюда был тоже очень похож на Славин московский – напротив виднелась такая же пятиэтажка.

Слава потушил сигарету о перила, развернулся и зашел в комнату. Квартира, точно такая же по планировке, как Славина прежняя съемная, представляла собой то, что называли бабушкиным вариантом. На окнах висели шторы с большими красными маками. Выцветшие обои отклеивались и пузырились. В застекленном гарнитуре стояла разномастная посуда. Пол по углам был заставлен обувью, горшками и банками с соленьями. В лучах света струились массы пыли. В одном из углов, где было свободнее, стоял маленький телевизор, покрытый вязаной салфеткой. На кровати с двумя деревянными панелями лежало покрывало тигровой расцветки. На стене над кроватью висел бледный от пыли и времени ковер.

Слава прямо в кедах взобрался на тигровое покрывало, попытался снять ковер и увидел, что тот прибит к стене гвоздями. Слава потянул на себя правый угол ковра. Но гвоздь остался на месте, а ковер не порвался.

С л а в а. Ну конечно! Открою музей совка!

Тут Слава расслышал звуки за стеной. Он уперся лбом в ковер и расслышал женские постанывания, задержал дыхание.

Стонала Вера под человеком, которого звали Андреем. Вера повернула голову вправо и осмотрела всю комнату – ни за столом, ни на подоконнике никого не было. Хорошо просматриваемая кухня тоже была пуста. Вера застонала еще громче.

Слава чихнул, отпрянул от стены, быстро слез с кровати, сорвал тигровое покрывало, положил его в кадку с землей и понес все к выходу.

Металлическая дверь подъезда тоже застонала и не с первого раза открылась. Слава потащил кадку с одеялом через двор.

Сверху раздался старческий голос: «И что это ты там тащишь? Я сейчас милицию вызову!»

Слава остановился, поставил кадку на асфальт и, тяжело дыша, посмотрел вверх. Из одного из окон на третьем этаже торчала седая женская голова. Старуха в очках глядела на него.

В е р а.  Да это внук Анастасии Михайловны приехал.

Слава перевел взгляд и увидел на одном из балконов девушку с растрепанными каштановыми волосами в майке и широких пижамных штанах. Она держала руки на груди, будто совершала признание. Слава сощурился, присмотрелся и понял, что девушка не надела майку, а всего лишь придерживает ее на груди руками.

Вдруг рядом раздался страшный вой. На Славу медленно надвигался внедорожник, непонятно как поместившийся на дворовой дороге. Слава снова взял кадку с одеялом и оттащил в сторону.

20

Слава носил-носил на помойку тюки, тряпки, сломанные стулья, банки с чем-то полусгнившим. За ним с балконов наблюдали: с третьего этажа – та же бабка в очках, с четвертого – два алкоголических брата, поддерживающих друг друга за локти и бесконечно курящих, с третьего же – сидящая на табуретке гигантская женщина без возраста с большими, как подушки, грудями, которые, казалось, вот-вот выпадут из сарафана на землю.

Слава (сам себе, задыхаясь). Охренеть, квартал красных фонарей…

Когда Слава в очередной раз вернулся на помойку с тюками одежды – стульев и банок с разносолами уже не было. На подходе к подъезду его чуть не снес с ног Андрей, уходящий от Веры. При виде его бабкина голова дернулась, алкоголические братья забили друг другу локтями в подреберья и захихикали, а необъятная женщина опасно свесилась грудью с балкона.

Разойдясь с Андреем, усталый и взмокший Слава зашел в подъезд, поднялся на свой второй этаж и дрожащими руками принялся открывать дверь ключом. Ничего не получалось: ключ не поворачивался. Слава снова попытался провернуть ключ, но впустую. Он с силой ударил в дверь кулаком и чуть не согнулся от боли.

С л а в а. Тлять-перетлять!

Ударил теперь ногой.

В е р а.  Нужно потянуть ее на себя.

Слава обернулся. Вера стояла в своей приоткрытой двери. Она была в пижамных штанах и майке. Слава вытащил ключ и принялся глядеть на ее каштановые волосы, спускающиеся на плечи.

В е р а.  Давай я попробую.

Вера подошла к нему, вытащила из его руки связку ключей, вставила нужный в замок, прижалась всем телом к двери, потянула ее на себя. Повернула ключ, и дверь открылась.

В е р а.  Старый, заедает.

Вера вернула Славе ключ. Слава посмотрел на нее очень внимательно.

С л а в а. Привет, Вер.

В е р а.  Здравствуй, Слава.

С л а в а. Я тебя вообще не узнал.

В е р а.  Бывает.

С л а в а. И совсем забыл, что ты тут жила.

В е р а.  Я до сих пор тут живу.

С л а в а. Да. С мамой, да?

В е р а.  Мама умерла.

С л а в а. Блин! Прости!

В е р а.  Ничего. Я заходила иногда к твоей бабушке, у меня была своя связка. Вот эта самая. После смерти Анастасии Михайловны твои родители забрали у меня ключи.

Слава открыл рот. Он очень хотел еще что-нибудь сказать, но не мог сообразить что.

В е р а.  Я пойду. Увидимся!

С л а в а. Ага…

Девушка вернулась в свою квартиру и закрыла дверь. Слава зашел к себе и повалился на голую без покрывала кровать. Он улыбался, потом вдруг повернул голову, увидел ковер на стене и перестал улыбаться. Лег на спину, выпрямил руки вдоль тела, посмотрел на потолок в пожелтевших разводах, закрыл глаза и сразу уснул.

21

Сережа сидел молча за круглым столом в Вериной комнате. Руки его были сложены на черной папке, как у ученика на парте. Под глазами его темнели большие коричневые круги. Форма его была мятая. Он уже давно начал сильно полнеть и лысеть. На кухне Вера засыпала в чашку с нарисованными ландышами растворимый кофе из банки, залила водой и добавила полторы чайные ложки сахара. Принесла чашку в комнату и поставила ее на стол перед Сережей. Он принялся рассматривать ландыши.

С е р е ж а.  Спасибо.

В е р а.  Ты точно есть не хочешь? У меня сегодня много еды.

С е р е ж а.  Нет. Спасибо.

Сережа посмотрел на разложенный диван, под покрывалом которого топорщилась раскуроченная постель. Вера заметила этот его взгляд и села на стул напротив.

В е р а.  Я звонила тебе.

С е р е ж а.  Я видел. Занят был. На работе.

Сережа отпил кофе и открыл свою папку. Вытащил оттуда бумагу формата А4, исписанную мелким почерком. Передал листок Вере.

С е р е ж а.  На тебя жалобу снова написали.

Вера быстро посмотрела на лист.

В е р а.  Это все неправда, ты же знаешь. Я этого не делала. Не стоит моего и тем более твоего времени.

С е р е ж а.  А когда ты начнешь налоги платить?

В е р а.  Может, мне ИП открыть?

С е р е ж а.  Может.

В е р а.  И что же написать в роде деятельности?

С е р е ж а.  Придумай. Ты же умная.

Вера подняла руки, как будто она сдавалась.

В е р а.  Шшшшш… шшшшшш… Не то. Не то это. Не имеет значения все это.

Сережа аккуратно поднес чашку к губам и принялся медленно пить. Вера убрала прядь, падающую на правый глаз.

В е р а.  Помнишь место, где река так резко заворачивает? Это на другом берегу, прямо напротив базы, куда мы ездили на выпускной. Там еще дуб с тарзанкой. Там же до сих пор тарзанка?

Сережа перестал пить.

В е р а.  Девочка, которую вы ищете, тоже там.

Сережа поставил чашку.

В е р а.  Только пусть, когда ее найдут, это будет без родителей.

Лицо Сережи налилось краснотой.

В е р а.  И ты не брал трубку… Не эсэмэску же мне тебе с этим писать. Ты… там больше никого нет. И я понимаю… мне тоже страшно. Страшнее, чем тебе.

22

Слава пересекал площадь Ленина. Она была пустая и залитая солнцем. Даже без бабушек. Слава прошел мимо ларька «Мороженое». Боковая дверь ларька была открыта, но вход был отгорожен решеткой. Из-за нее, держась одной рукой за прутья, в пространство площади пускала сигаретный дым женщина неопределенного возраста с короткой дымной стрижкой, как у Славиной соседки в поезде. Мороженщица недовольно посмотрела на Славу, а он с удивлением поглядел на нее. На женщине был только синий нейлоновый фартук, из-под которого ломились ее груди и бедра. За ней, в глубине ларька, находилось другое полуодетое тело, но Слава не мог разглядеть чье именно. К ларьку со стороны площади приближались два мальчика, связанные между собой веревкой длиной метра в три.

С л а в а. Стойте, чуваки! Это чё?

Дети остановились.

Первый  М а л ь ч и к.  Веревка.

Второй  М а л ь ч и к.  Веревка.

С л а в а. Хэ, вижу. Давайте, Труляля и Траляля, я вас разъединю, и вы обретете свободу.

Слава нагнулся к ногам мальчиков, пощупал себя по карманам, вытащил зажигалку и поднес ее к веревке. Один из мальчиков отдернул ногу.

Первый  М а л ь ч и к.  Отвали, козел!

Второй  М а л ь ч и к.  Не трогайте нас, пожалуйста! Мы поспорили!

Слава поднялся, отряхнул колени, спрятал зажигалку. Мальчики зашагали к ларьку «Мороженое». Слава хотел им что-то крикнуть, но передумал.

Он пересек дорогу, поднялся на явно казенное крылечко, открыл тяжелую деревянную дверь. Стол с бумажкой «Охрана» был пуст. Слава прошел по старому коридору со скошенными стенами и оказался в большом просторном кабинете. На стульях, стоящих вдоль широких столов, спали женщины. Разного возраста. В макияже. Слава продвинулся в глубь пространства и увидел дверь с табличкой «Главный редактор». Толкнул ее и оказался в кабинете поменьше. Кожаное кресло, стоящее за широким столом, было тоже пусто. Над ним висел портрет Путина. Справа от стола под кожаным диваном стояли туфли на каблуке. На диване лежала молодящаяся женщина лет пятидесяти. На ней были черные колготки и более или менее деловой костюм. Женщина спала с открытым ртом. Слава устало приземлился на гостевой стул напротив редакторского кресла и посмотрел на Путина.

За спиной кто-то зло зашептал: «А ну вали отсюда! Что ты здесь забыл?»

Слава повернул к двери голову и увидел полноватого охранника. Но не встал со стула.

Слава (в полный голос). Я на собеседование пришел.

О х р а н н и к.  Шшшшшш… (Продолжая шептать.) Тебе назначено?

Слава (тоже шепотом). А они что, такие занятые?

Охранник жестом показал Славе на дверь. Они тихо вышли из кабинета, аккуратно ступая, прошли мимо спящих сотрудниц. Когда они оказались в коридоре, Саша увидел, что охранник босой.

Охранник обулся и проводил Славу на улицу. На крыльце они закурили.

С л а в а. Они что, болеют?

О х р а н н и к.  Зачем?

С л а в а. У них что флэшмоб?

О х р а н н и к.  Что?!

С л а в а. Почему они все спят?

О х р а н н и к.  А. Они от этого медленней стареют.

С л а в а. Что?!

О х р а н н и к.  Так заведено.

Слава помолчал.

С л а в а. Скажите, а еще газеты в нашем с вами прекрасном городе есть? Альтернативные? Ну без такого… режима.

На этот раз охранник промолчал.

С л а в а. Что вообще никаких других газет?

О х р а н н и к.  Одна рекламная есть.

С л а в а. Вау! Где редакция?

О х р а н н и к.  Через четыре дома по улице, вход с торца.

С л а в а. Спасибо тебе, чувак, не старей.

Слава зашагал вдоль улицы. Повернул голову в сторону широкого приоткрытого окна. Обернулся на крыльцо, на котором все еще стоял О х р а н н и к.  Быстро подошел к окну и прокричал: «Не вариант!!!» За окном внутри помещения послышалось движение и раздались женские голоса. Охранник вздрогнул всем телом, но не кинулся к Славе. Тот на всякий случай прибавил шаг.

23

Вера в футболке и джинсах сидела за своим столом. Напротив нее сидела взрослая пухловатая светловолосая женщина в водолазке и брюках. Она беззвучно и бесслезно плакала, смотрела безотрывно своими глазами навыкате на Веру, а Вера смотрела на нее. У окна стоял, выпрямившись, мужчина средних лет в брючном официальном костюме, с простым помятым лицом. Он тоже глядел на Веру.

В е р а.  …прощает вас за все, что вы сделали… и… разрешает сделать все что угодно со своей жизнью. Хоть заново вступить в брак.

Мужчина вдруг расхохотался. Женщина перестала всхлипывать. Он резко подошел к Вере и наклонился.

Мужчина (Вере). Тебя надо посадить. За мошенничество. Платить не собираюсь!

Мужчина ушел и хлопнул дверью. Женщина снова заплакала. Вера посмотрела на нее, пошла на кухню, налила воды из кувшина в кружку и выпила сама. Вернулась в комнату, где все еще сидела Ж е н щ и н а. Вера легла на диван, закрыла глаза, потом открыла. Женщина все еще была на месте. Она глядела на Веру и все так же всхлипывала. Вера протянула руку и включила музыкальный центр. Заиграл ар-н-би. Вера увеличила громкость и принялась извиваться под музыку лежа. Повернулась, посмотрела в комнату – там уже никого не было.

24

Слава сидел в сморщенной от неясного хлама комнате в редакции газеты «Стоящие страницы» и смотрел на грузного мужчину с растрепанными волосами. Это был главный редактор.

Главный редактор. Вы правда считаете, что мы должны брать на работу всех, кто приезжает из Москвы?

С л а в а. Всех не надо, что вы! Только тех, кто профпригоден. У меня десять лет опыта работы в рекламных агентствах.

Главный редактор. И чего?

С л а в а. Простите?

Главный редактор. Виктории Павловне сорок девять лет. Ей еще шесть лет до официальной пенсии. Она редактирует до двадцати объявлений в день и пишет от пяти до семи оригинальных рекламных текстов. Меня вполне устраивает такой темп. Через шесть лет можете снова прийти и попытаться.

Слава улыбнулся и стал похож на очень тихую, несчастную и злую мышь.

С л а в а. А я тебя вспомнил, чувак. Ты приходил к нам в школу. Я был маленьким, а ты худым. Тебя пригласили как местного поэта. И ты стихи читал. Не такие уж дурные стихи. Что с тобой стало?

Главный редактор задержал дыхание, будто собирался нырнуть.

25

Вера шла по рынку вдоль овощных лотков. Она была в ветровке, пижамных штанах и кедах. За ней бежала маленькая, коротко стриженная, похожая на мальчишку Ж е н щ и н а. Она больше всего боялась потерять Верин каштановый затылок с подпрыгивающим густым конским хвостом. У Веры были длинные ноги и широкий шаг, а женщина делала множество мелких шажков, чтобы поспеть за преследуемой. Хвост перестал прыгать: Вера остановилась у лотка с овощами. Маленькая женщина спряталась в очереди покупателей. Вера набрала себе помидоров, широкая продавщица взвесила их, потом присмотрелась, узнала Веру и замахала на нее руками, когда та протянула деньги. Вера все же сунула ей купюру и отправилась дальше. Маленькая женщина снова побежала за ней.

Полные женские руки держали пятилитровую банку, из которой лилось молоко в полуторную бутылку. Вдруг руки вздрогнули, пятилитровая банка задела незакрытую бутылку, та упала с лотка и покатилась покупателям под ноги. Вера, увидев растекающуюся впереди белую жидкость, остановилась. Маленькая женщина резко затормозила, чуть не врезавшись в Веру. Вера повернулась. Молоко уже потекло под Вериными ногами. Маленькая женщина закричала на Веру. Та спокойно слушала, прохожие оборачивались. Они обе, Вера и маленькая женщина, теперь стояли в молочной луже. Маленькая женщина устала кричать и тяжело задышала. Вера двинулась мимо нее, свернула налево и вышла за рыночные ворота.

26

Слава лежал на кровати лицом к старому выцветшему ковру и разглядывал цветы на нем. Протянул руку и потрогал один из них.

Вера, голая, в своей ванной брила ноги. На бортике ванны сидел щербато улыбающийся жилистый человек с седой головой и разглядывал Веру. Это был тот самый человек из ночного парка. Она увидела наблюдающего за ней, выпрямилась и задвинула шторку. Та как будто смахнула наблюдающего, и он исчез.

Слава перевернулся, протянул руку к стоящему рядом стулу, взял банку пива, выпил остатки. На стуле валялась еще одна, очевидно, пустая банка. Слава поднялся, дошел до холодильника, заглянул внутрь.

Вера у себя в комнате надела пижамные штаны и майку.

Слава глядел на забившийся в угол холодильника кочан капусты. Больше ничего не осталось.

С л а в а. Тлять-перетлять!

Он взял рюкзак и вышел из квартиры. Принялся закрывать дверь и увидел Верину. За ней ощущалось жизненное движение, по квартире ходили, что-то делали. Слава протянул руку, чтобы постучаться. Вдруг снизу в подъезде застонала входная дверь. Слава через лестничные перила увидел быстро поднимающегося человека. Слава быстро убрал руку и вернулся к своему замку. На их лестничной клетке оказался молодой мужик в льняном костюме и сандалиях. Слава провернул ключ и теперь пытался вытащить его из замка. Не получалось. Льняной жевал жвачку. Он поглядел мимо Славы на номер его квартиры, потом на номер соседней и постучался.

Слава наконец смог вытащить ключ и быстро побежал вниз по лестнице.

Когда мужик вошел в комнату, Вера задернула шторы.

В е р а.  Чистое полотенце в ванной, синее с дельфинами.

27

Слава бродил по супермаркету. В его корзине лежали два рулона туалетной бумаги. Он подошел к полкам с пивом и положил пять одинаковых упаковок в корзину. Вдруг к нему кто-то радостно подбежал.

А р т е м. Привет!

Артем и правда был очень счастлив и искренне улыбался. Его полупрозрачные уши лопастями торчали в разные стороны. Почти-заячья-губа принимала участие в улыбке.

С л а в а. О! Здравствуй, чувак!

Они обнялись. Славина корзина стукнулась с большой Артемовой тележ­кой, набитой продуктами и всякой всячиной. На самом верху Слава заметил прокладки.

А р т е м. Ты надолго? Давно не видались!

С л а в а. Да, блин, тыщу лет! Приехал на лето.

К ним подошла женщина с ребенком-крохой.

А р т е м. О, а это мои! Натань, это Славка, одноклассник!

Жена Артема была колышущейся, очень толстой молодой женщиной, но с невероятно красивым и спокойным классическим лицом. Она кивнула и чуть-чуть улыбнулась. Слава заулыбался и поглядел на мальчика. Тот был мини-Артемом – с торчащими прозрачными ушами и почти-заячьей-губой.

Слава сел перед ним на корточки и поставил корзину на пол.

Слава (совершенно искренне). Ни фига себе! Настоящий ребенок!

Артем рассмеялся.

Мальчик посмотрел Славе в корзину, его родители тоже.

А р т е м. У тебя, что ли, вечеринка?

Слава встал на ноги.

С л а в а. Да не, запасы. Кризис, цены вырастут – и всё! Ты кем работаешь?

А р т е м. Электриком. Еще немножко «мужем на час».

С л а в а. Серьезно? (Повернулся к жене Артема.) Ты не возражаешь?

Слава с Артемом рассмеялись. Мальчик принялся хныкать. Мама взяла его на руки.

А р т е м. А еще меня пригласили работать трудовиком в нашей школе.

С л а в а. Да ладно?!

А р т е м. Ага. Со следующей недели начинаю. Страшно.

С л а в а. Офигеть!

Жена Артема колыхнулась в сторону молочного отдела.

А р т е м. А приходи в пятницу вечером. Мы как раз собираемся. Будут все наши ребята!

С л а в а. Интересно звучит, чувак! Посмотрю, как по делам пойдет.

Слава собирался было уходить.

А р т е м. Запиши мой телефон. И приходи давай! У меня тоже запасы.

Пока обменивались номерами мобильных, сын Артема чуть согнул колени и увидел, как совсем рядом, под полкой с пивом, пробежала мышь. Ребенок радостно засмеялся, но никто не обратил на него внимания.

28

Слава подходил к подъезду, тяжело таща на себе забитый банками рюкзак. Люди снова глазели вниз с балконов и из окон, но на Славу уже никто не обращал внимания – привыкли.

Вера вернулась из ванной в одном полотенце. Ее недавнего гостя уже не было. На помятой постели сидела прежняя маленькая старушка. Она прижималась спиной к стене, вытянув вперед прямые костлявые ноги и глядя на Веру сердито.

Слава сложил банки в холодильник. Закрыл дверцу, подумал, открыл, переложил две банки в морозилку. Ушел в комнату, сел на кровать, прижался спиной к стене.

Вера подошла к музыкальному центру. Включила ар-н-би на всю катушку.

Слава услышал музыку.

Слава (вяло). Танцы… Бедра… Капитализм…

Чихнул. Резко встал и принялся отдирать ковер от стены. Ничего не получалось.

Речитатив бился о потолок и стены. Вера села за стол, подпирая голову руками. Старушка сидела на кровати упрямо и не думала никуда уходить.

Слава открыл дверцу холодильника, достал банку, с вожделенным щелчком открыл ее, поднес к губам… В дверь позвонили. Слава поставил банку на стол и пошел открывать.

29

Вера в пижамных штанах и футболке стояла у гарнитура и смотрела на старую фотографию Славиной бабушки, вставленную между стеклами.

Слава мялся посреди комнаты.

С л а в а. Пива хочешь?

В е р а.  Нет, спасибо. Работу нашел?

С л а в а. Да, блин, ее здесь не бывает. Ты, кстати, где работаешь?

В е р а.  Она тут бывает. Зависит от того, что можешь делать. И что хочешь.

С л а в а. Я встретил сегодня Артема. Он электрик и собирается работать трудовиком в нашей школе. Глаза горят.

В е р а.  Артем прекрасный. И жена у него царица. И сын очаровательный.

С л а в а. Он зовет на вечеринку со всеми нашими.

В е р а.  Пойдешь?

С л а в а. Что-то неохота.

Вера подошла к кровати, посмотрела на ковер.

В е р а.  Анастасия Михайловна просила передать тебе, чтобы ты не выбрасывал этот ковер. Она четыре часа стояла за ним в очереди на морозе в семьдесят восьмом году.

С л а в а. А откуда она знала, что я приеду и буду тут жить?

В е р а.  Все верят, что дети и внуки вернутся рано или поздно домой.

С л а в а. Да уж…

В е р а.  Она очень тебя любила и только о тебе и думала. Особенно когда ты ­уехал. Принеси отвертку.

С л а в а. Ээээ…

Слава сходил на кухню, вернулся с отверткой и банкой пива. Вера открыла дверцу шкафа и открутила с одной стороны верхний и нижний шурупы, держащие зеркало. Слава наблюдал и пил пиво. Вера отдала Славе отвертку, сдвинула зеркало и принялась доставать из-под него какие-то плоские свертки в прозрачных пакетах. Доставала, пихала Славе в руки. Ему пришлось поставить банку на пол. Он присмотрелся: в пакетах лежали цветные бумажки.

С л а в а. Чё за хрень?

В е р а.  Твое наследство.

Слава наступил на банку. Прозрачное коричневатое пиво растекалось по полу.

30

Перед Верой сидела женщина с круглым лицом и с неудачной стрижкой каре.

Женщина с каре. …Но я слышала, вы этим занимаетесь.

В е р а.  Это слухи.

Женщина с каре. Ну а сделать так, чтобы у человека все испортилось в жизни?

В е р а.  Точно нет.

Женщина с каре. Но я ведь знаю… этот человек со шрамами на лице...

В е р а.  То есть вам все равно? Полюбит вас человек или станет инвалидом?

Женщина с каре. Почему вы именно мне не хотите помогать? Потому что это – я?!

В е р а.  Нет.

Женщина с каре. Я могу заплатить!

В е р а.  Бесполезно.

Женщина с каре. Тогда я убью себя.

Вера встала, ушла на кухню и принялась мыть там посуду. Хлопнула входная дверь. Вера закрыла воду. Она вернулась в комнату и легла под одеяло. Перевернулась и увидела лежащего рядом жилистого человека – того самого, который следил за ней в ванной и знакомился с ней в парке. Он щербато улыбнулся. Вера зло встряхнула одеяло, и человека не стало.

31

Стол был заставлен едой и бутылками водки. За ним сидели молодые мужики, которые одновременно ели, говорили, смеялись и пили. Среди них находился улыбающийся до ушей А р т е м. Колыхаясь всем телом, его жена Наташа принесла на блюде рулетики с ветчиной. Во главе стола сидел широкошеий Лобов, почесывал бритую шею и ел рыбу. У всех остальных в тарелках лежали полурастерзанные куски курицы.

Л о б о в. Тём, давно не наливал.

Артем взял бутылку водки и разлил по рюмкам. В дверь позвонили. Пухлый бородатый Ваня вытер жир с губ.

В а н я. О! Телки!

Многие засмеялись. Вошел Слава с пакетом в руке.

Л о б о в. Это не телки, это Морозов.

За столом замолчали. Артем заулыбался радостно и виновато одновременно.

А р т е м. Заходи! Садись, Слав.

С л а в а. Привет всем! Телок нет, есть вот что.

Слава достал из пакета бутылку дорогого виски. Вокруг все прогудели: «Оооооо!»

Бутылка виски поплыла по рукам.

Артем поднялся, ушел в соседнюю комнату. Там он поцеловал в макушку сына, который с открытыми ртом и глазами смотрел на ноутбуке мультфильм. Артем вернулся к гостям, катя перед собой компьютерный стул.

В а н я. Надолго к нам?

С л а в а. Как пойдет.

Лобов (Артему). Давай его сюда.

Артем послушался и протащил стул к Лобову. Все подвинулись. Слава сел рядом с Лобовым. В руках у того оказалась бутылка виски. Он покрутил ее.

Л о б о в. Ну расскажи нам, Морозов, как она, московская жизнь?

С л а в а. Нормально.

Л о б о в. И всё? Покусала тебя?

С л а в а. Она не кусается, она целуется. Иногда больно.

Кто-то хихикнул. Лобов посмотрел непонимающе и нахмурился. Поставил бутылку виски рядом с собой.

Появилась Наташа, величаво протиснулась между столом и стенкой, положила перед Славой салфетки и приборы, поставила рюмку. Лобов протянул Наташе тарелку с недоеденной рыбой и положил руку ей на бедро. Слава это заметил.

Л о б о в. Подогрей чуток, Наташ.

Наташа застыла на мгновение, но тут же приняла тарелку у Лобова. Все остальные галдели, ели и пили. Слава поглядел на Артема, тот слушал Ваню и по-детски смеялся, выпятив вперед свою большую нижнюю губу. Лобов наконец убрал руку. Наташа быстро, насколько позволяло ее тело, вышла из комнаты.

В а н я. Мы бухло-то будем пробовать?

Слава взял бутылку, стоявшую рядом с Лобовым, открыл ее. Встал, принялся разливать по рюмкам. Сидящие за столом радостно потянули к нему руки-рюмки. Слава сел на место, взял свою рюмку и заулыбался. Лобов встал и тоже протянул рюмку.

Л о б о в. С приездом, и чтобы она сдохла!

А р т е м. Кто?

Л о б о в. Москва е…ная.

К Славе со всех сторон потянулись рюмки, он механически принялся со всеми чокаться. Все выпили.

В а н я. Вроде норм.

В комнату вплыла Наташа с двумя тарелками в руках. В дверь позвонили.

В а н я. Теперь точно телки.

Наташа поплыла открывать. В комнате появился С е р е ж а.

С е р е ж а.  Здравствуйте.

А р т е м. Выпьешь с нами?

С е р е ж а.  Спасибо, работаю. У вас соседей из сто второй грабанули. Днем.

Наташа колыхнулась.

С е р е ж а.  Ничего не заметили? Кого-нибудь чужого в подъезде не видели?

А р т е м. Вроде никого.

В а н я. Только Морозова.

Все засмеялись, Слава тоже.

Наташа. Может, поешь, Сереж?

С е р е ж а.  Нет, спасибо.

В а н я. Ты спроси у Верки Потаповой, она наверняка знает кто.

Сережа внимательно посмотрел на него и вышел.

Слава чуть перегнулся через угол стола к Артему.

С л а в а. А что с Потаповой?

32

Квартиру трясло. Играл навязчивый ар-н-би с эротическим женским вокалом вроде Beyoncé. Вера и двое подростков – парень и девушка – танцевали посреди комнаты. Стол был сдвинут к стенке.

Слава подошел к двери Вериной квартиры, услышал музыку и движение, постучался. Никто не открыл. Слава постучался громче. От его стука дверь сама открылась. Слава вошел в квартиру и увидел танцующую Веру. На ней была майка и пижамные шорты с ленточкой в поясе. Вера продолжала танцевать, Слава смотрел, смотрел на нее. Потом все-таки постучался в дверной косяк. Вера остановилась, заметила его.

С л а в а. Ай эм сорри. У тебя было открыто.

Вера выключила музыку.

В е р а.  Как дела?

С л а в а. Все так боятся, запираются. А ты нет. Не боишься?

В е р а.  У меня нечего брать. Разве что древний ноут. И такой же музыкальный центр.

Слава огляделся. Все было, как в бюджетной, но не паршивой гостинице, где не жили, а просто останавливались. Стены, потолок, пол, мебель – все светлое, без картин, постеров, ярких пятен. Горстка книг на полке, без милых мелочей, фигурок. На стене только висела большая фотография женщины лет пятидесяти со спокойным лицом. Вера присела на подоконник.

С л а в а. Я тебя еще раз хотел поблагодарить за деньги.

В е р а.  Они же не от меня.

С л а в а. Но ты бы могла оставить их себе.

В е р а.  Зачем мне то, что мне не принадлежит.

С л а в а. Я ходил в гости к Артему. Видел почти всех наших.

В е р а.  И как? Ты же вроде не… не общался с ними?

С л а в а. Это когда было! Столько уже лет прошло, теперь все уже взрослые люди со взрослыми делами – семьями и подобными штуками. Хорошо посидели-поговорили.

Слава оглядывал комнату.

В е р а.  И что они рассказали обо мне?

Слава обнажил передние зубы, поднес ладони к своему лицу и стал очень похож на белку. Вера заметила это и улыбнулась.

В е р а.  Я не обижусь и не рассержусь.

С л а в а. Короче, какой-то бред, что ты типа видишь мертвых… разговариваешь с ними, передаешь их слова другим. И типа так зарабатываешь.

В е р а.  Еще что-нибудь сказали?

С л а в а. Да.

В е р а.  Что?

С л а в а. Ну что ты знакомишься с разными чуваками через Интернет… командированными или из других городов… и что они приезжают сюда, прямо в эту квартиру.

В е р а.  И что?

С л а в а. Это правда?

В е р а.  Что именно?

С л а в а. Всё!

В е р а.  Да.

С л а в а. Бред!

В е р а.  Про командированных?

С л а в а. Нет, про мертвых!

Вера поглядела на диван.

В е р а.  Представь. Прошлой осенью двое девятнадцатилетних придурков – Алексей и Марина – накуриваются, угоняют дорогую тачку, которая припаркована у администрации, и разбиваются насмерть в пяти километрах от города. А теперь вон они – ржут на диване.

Парень с девчонкой лежали в обнимку на Верином разложенном диване и действительно ржали. Слава повернулся и посмотрел на пустой диван.

С л а в а. Ага! Охренеть! Покойники на диване! Привет, ребята!

Слава помахал дивану. Парень поднял руку и показал Славе фак.

В е р а.  Алексей показывает тебе фак.

С л а в а. И зачем же хорошо воспитанный Алексей и его подруга пришли к тебе?

В е р а.  Потусить, конечно. Им скучно. Мертвые всегда тянутся к живым.

С л а в а. Блин, как неприятно. А я думал, что после смерти люди типа становятся лучше, мудрее.

В е р а.  Нет. Люди никогда не меняются. Даже после смерти.

С л а в а. Вот же печаль.

33

Дача Артема была такой, какая должна быть у счастливого семейного человека. Двухэтажный старый дом, отремонтированный и подкрашенный там, где нужно. Большая часть участка в шесть соток была превращена в газон, на котором кроме кустов умещались два высоких дерева с гамаком между ними, качели, детский надувной бассейн и широкий обеденный стол.

На крыльце перед дверью стояли Слава и Артем с сыном на руках. Солнце осторожно светило через их уши. Все глядели на новую, инородно смотрящуюся в теле старого деревянного дома металлическую дверь. В ней не было замка, только дверная ручка. Слава потянул ручку, подергал дверь туда-сюда, она не поддавалась.

С л а в а. Офигеть, чуваки!

Артем (сыну). Давай, Фрол!

Мальчик, оставаясь у отца на руках, направил в сторону двери свою маленькую пухлую ручонку с брелоком, нажал на кнопку на брелоке, в двери что-то звякнуло.

Слава потянул за ручку, и дверь открылась. Ребенок засмеялся.

С л а в а. Крутяк, пацаны! Давай еще.

Слава закрыл дверь. Артем нажал на кнопку брелока прямо в руках сына. Слава подергал дверь, и она не открылась. Фрол снова нажал кнопку и засмеялся. Слава открыл дверь.

С л а в а. Понтово!

Позже сидели за столом посреди участка и обедали.

А р т е м. …не изобрел. Просто прочел в Интернете, что такая штука бывает, и прикинул, как подобную сделать. Установил теще с тестем и нам – в квартире и на даче.

С л а в а. Левша ты местный, Левша, чувак.

Фрол зевал. Наташа положила сына на свое большое, удобное тело и понесла в дом. Слава доскреб борщ и увидел тюльпан на дне тарелки.

С л а в а. Тёмыч, послушай. А почему бы не сделать из этого бизнес? И звучит зашибись как – замок-невидимка! Такой простор для маркетинга…

А р т е м. Это же я для себя.

С л а в а. Понятно, что для себя. И заработаешь ты на этом тоже для себя.

Нижняя губа Артема вытянулась еще больше, брови сдвинулись, а глаза стали больше – он неожиданно разозлился.

А р т е м. Тут нужны деньги. Начальный капитал.

С л а в а. Чувак, у меня он есть. Скромный, но есть. Еще кого-нибудь подтянем.

А р т е м. Меня не хватит на всё, а с сентября школа.

С л а в а. Тёмыч, в школу ты всегда сможешь пойти. Нужно зарабатывать. У тебя семья и все дела. И у тебя уникальное товарное предложение!

А р т е м. А помещение? А это… юр­лицо?

С л а в а. Мы никого такого не знаем?

Слава промолчал и посмотрел на окно второго этажа, где Наташа укладывала Фрола спать.

34

Огромный человек нес коробку по коридору. Когда он завернул за угол, мелькнула чудовищная левая половина его лица. Человек остановился у двери. Прислонил коробку к стене, постучал и услышал: «Входи». Он вошел в комнату-офис, где во главе стола сидел Л о б о в. Напротив него – Слава и А р т е м. На столе лежал металлический замок-невидимка. Мужик поставил коробку на пол рядом с Лобовым.

С л а в а. О! Вован, привет! (Обращаясь к Лобову.) У тебя просто одноклассники.ру!

Все промолчали. Вова развернулся. Слава увидел, что вместо левого глаза у Вовы пустой кожный мешок, а на месте левой половины лба и лица заросшее кожное месиво. Слава открыл рот от ужаса. Лобов вскрыл коробку, в ней лежали упаковки рыбной закуски к пиву. Вова вышел.

С л а в а. Тлять! Что с ним?

А р т е м. А ты не слышал? Его протащило составом по рельсам. Зацепился рукав куртки непонятно почему. Говорят, это Вера его ну...

Л о б о в. Ага… бухим к поезду подойти заставила.

С л а в а. Почему?

Л о б о в. Блин, мы херню эту старушечью будем обсуждать? Угощайтесь, пацаны.

Лобов кинул им пакетики с рыбой. Слава и Артем послушно взяли их в руки. Лобов открыл свой, запихнул рыбу в рот, пожевал, скривился и выплюнул на пол.

Л о б о в. Опять дерьмо прислали химическое! А я их предупреждал! Не ешьте!

Слава удивленно вытащил кусок рыбы из рта. Они с Артемом положили упаковки на стол.

Л о б о в. Вот дрянь! Даже рыбу засушить не могут! (Он пнул коробку ногой. Посмотрел на замок на столе.) Мне нравится. Цех в каланче, тридцать процентов от начального капитала и мое юрлицо. Пятьдесят на пятьдесят.

С л а в а. Сорок на шестьдесят.

Артем смотрел то на одного, то на другого, оттопырив тяжелую нижнюю губу.

Л о б о в. Новый бизнес, риски.

С л а в а. Хорошо, тогда ты платишь за рекламу…

Л о б о в. Что за реклама?

С л а в а. Во-первых, direct marketing. Артем сказал, что у тебя есть список адресов всех местных богатых и типа-богатых чуваков.

Л о б о в. Ну есть.

С л а в а. Мы им будем рассылать забубенную рекламу. Прям в почтовые ящики. И вот еще… Щас… (Он выложил на стол свой старый ноутбук и открыл его.) За креатив денег не возьму. С тебя только размещение. Ну и продакшн. Вот тут кое-какие эскизы… Это Канн, чуваки…

Слава был похож на счастливую белку.

35

Вера была в пижаме с накинутой рубашкой. В аптеке подошла ее очередь. Она попросила таблетки для пищеварения и презервативы. В окошке застыли. Вера поглядела в него: на нее смотрели выцветшие и бархатные глаза женщины с каре. Сзади Веры какой-то человек говорил по телефону.

Ч е л о в е к.  Ты думаешь, я лох? Я, между прочим, все могу!

Женщина с каре принесла презервативы и таблетки для головы. Вера не стала спорить, быстро расплатилась и ушла.

36

Слава сидел за старым бабушкиным деревянным столом. Перед ним стоял красивый дорогой торт в прозрачной коробке, перевязанной блестящей ленточкой с завитушкой. Слава приподнял торт, будто показывая его кому-то.

Слава (сам себе). Смотри, на что я потратил свое наследство. Думаю, это неплохое вложение.

Вера расчесывала волосы в ванной перед зеркалом. Она была в пижамных клетчатых штанах и с голой грудью. Она увидела в зеркале отражение щербатого мужика, он заглядывал на ее соски.

Слава прислонился лбом к столу.

С л а в а. Я надеюсь, ты не на диете… Херня какая-то…

Вера надела майку. Вышла из ванной, обойдя жилистого. Он посмотрел ей вслед с открытым полупустым ртом.

Слава поставил на стол ноут, раскрыл его.

Вера зашла в комнату. Заметила что-то слева в углу. Резко повернулась. На нее прыгнула темная фигура. Комната вдруг размазалась, потемнела. В ушах страшно зашуршало.

Слава печатал на компьютере и шевелил губами, произнося отдельные слова вслух.

С л а в а. …очень важно, что я встретил именно тебя первой после своего возвращения… Ты послужила неким провожатым моим в старую забытую жизнь, которая, как я чувствую, оборачивается чем-то совершенно новым…

Верина темнота продолжалась, тряслась и смешивалась со звуками дыхания.

Слава глазами пробежал по строчкам, которые только что написал.

С л а в а. Это поэзия, чувак!

Слава, держа торт в руках, постучался в Верину дверь. Ничего не произошло. Слава снова постучался, потом толкнул дверь. Она открылась.

Слава вошел в комнату и вытянул вперед торт.

С л а в а. Смотри, на что я потратил свое наследство.

Тут Слава увидел маленькую черноволосую женщину. Она сидела на человеке, завернутом в плотный целлофан. Клетчатые ноги бились, все тело извивалось так, что маленькую женщину качало, как на рoдео.

Когда Слава произнес свою фразу, она по-звериному резко подняла на него голову, но потом снова переключила свое внимание на то, чем занималась. Она пыталась обвязать вокруг бьющегося тела веревку.

Слава постоял мгновение, поставил торт на пол, бросился к женщине и оттащил ее. Снял с Веры целлофан. Она, растрепанная и потная, закашлялась. Слава помог ей подняться. Маленькая женщина кинулась в их сторону. Слава отпихнул ее и тут же схватился за руку. Женщина упала на диван, чуть завалившись на спину. В руке у нее был нож, теперь немного в крови. Она встала, снова дернулась на Веру со Славой, а они стояли и просто смотрели на нее. Она остановилась, попятилась и выбежала из квартиры.

37

Слава и Вера сидели на разложенном диване, забравшись на него с ногами, ели ложками прямо из коробки уже значительно порушенный торт и запивали вином из стаканов. У Славы была перебинтована левая рука, у Веры на лбу желтела йодная сеточка.

С л а в а. Охренеть. Я прям готов поверить во все это.

В е р а.  Почему?

С л а в а. Ну раз другие верят так, что хотят убить тебя.

Вера налила себе вина.

С л а в а. Можно я съем шоколадную розочку?

В е р а.  Ешь.

С л а в а. Прямо как Новый год.

В е р а.  Скорее день рождения. Притом мой.

Слава тоже налил себе вина.

С л а в а. А раз я сегодня герой, можно я спрошу еще? Парочка коротких вопросов.

В е р а.  Валяй.

Слава выпил. Сделал сосредоточенное мышье лицо.

С л а в а. Отчего такая хрень? Почему так получилось? Ты же должна была учиться в МГУ со своим красным дипломом. А Серега – почему он мент? Он же мозговитый чувак, он вроде же написал какой-то реферат и поступил еще до выпускного в какой-то ботанский московский вуз. Вы же были самыми крутыми в классе. В городе!

В е р а.  Это не короткий вопрос. Что тебя смущает?

С л а в а. Да блин! К тому же вы вроде бы собирались пожениться. Такое ощущение, что кто-то пришел и расфигачил нахрен ваши жизни.

В е р а.  Наверное, так и было.

С л а в а. Это не ответ.

В е р а.  Давай про что-нибудь другое.

С л а в а. Ок. Почему командированные? Почему не родные, крепкие местные ребята?

В е р а.  Наш город такой маленький, что если спать с кем-нибудь отсюда, то это почти что совершать инцест.

С л а в а. Э…

В е р а.  Дальше.

С л а в а. Ну…

В е р а.  Формулируй. Ты же профессионально пишешь.

С л а в а. О’кей… Почему их так… как все говорят… охренительно много?

Вера собрала крем с одного бока торта и облизала ложку.

В е р а.  Потому что, когда я трахаюсь, они не приходят.

С л а в а. Кто?

Вера опустила указательный палец в торт и облизала его.

С л а в а. Ааа! Эти! А почему? Стесняются?

В е р а.  Я не знаю. Может, потому, что в этом процессе слишком много… жизни…

С л а в а. Тебя они так достали?

В е р а.  Я привыкла. Иногда бывает весело, но я очень устаю.

С л а в а. А-фи-геть! Напишу об этом книгу. Эээ… История о соседке, которая тусовалась с мертвыми! Маркес отдыхает!

В е р а.  У тебя получится.

Слава съел вторую шоколадную розочку, не спросив Веру. Она разлила по бокалам вино.

Слава кивнул на фотографию Вериной мамы.

С л а в а. Она когда-нибудь приходит?

В е р а.  Нет.

С л а в а. Почему?

В е р а.  Думаю, она, как и ты, разочаровалась во мне. Ни МГУ, ни МГИМО... Она очень хотела, чтобы я уехала.

Слава отпил вина, подвинулся совсем близко.

С л а в а. А я и не разочаровался, на­оборот скорее.

Слава вдруг пододвинулся и попытался Веру поцеловать. Она отвернулась. Слава уткнулся носом в ее щеку. Выпрямился. Пальцем сковырнул орехово-кремовую массу. Вера заулыбалась.

С л а в а. Ну я же не отсюда.

В е р а.  Нет, ты отсюда. Очень даже отсюда.

Слава вдруг отодвинулся, быстро поднялся с дивана, отряхнул с рубашки крошки с торта. Вера села прямо.

В е р а.  Спасибо за торт. И за день рождения.

С л а в а. Да что уж там. Тогда последний вопрос. Короткий.

В е р а.  Давай.

С л а в а. А Вова? Его бывший глаз? И его бывшее лицо? Говорят, что… Ну…

В е р а.  Что говорят? Говорят о том, что Вова – садист? Говорят о том, что он сделал с Оксаной?

С л а в а. То есть это ты?

Вера встала с дивана, взяла торт, накрыла его валяющейся на полу крышкой и понесла на кухню.

38

Старая каланча красного кирпича была самой красивой из того, что находилось в городе. Ее нарядно освещало солнце. Слава щурился, как счастливая мышь, и глядел радостно на красную башню. Открыл ворота, вошел в пристройку к каланче и сразу оказался в гараже. Здесь стояло два стола со станками, и между ними слонялись несколько человек, среди которых были в основном одноклас­сники с вечеринки и Вова из магазина. Значительное пространство ангара занимали запечатанные коробки и ящики. К Славе подошел А р т е м. Они переговаривались и улыбались.

Рядом с каланчой возвышался элеватор и заволакивал небо дымом, в котором наворачивала круги стая птиц. Некоторые из них опускались на башню, отдыхали там, а потом снова отправлялись летать над пахнущим хлебом зданием.

39

На площади Ленина стояла дверь, вделанная в толстую, объемную металлическую раму. Вокруг двери полукругом скопился народ. Дети, подростки, старухи и мужики. Слава стоял с мегафоном, рядом с ним на полу тикал большой будильник. На двери не было замка, только ручка. За нее дергал какой-то парень.

С л а в а. Ну давай! Давай!

Будильник отчаянно прозвенел.

С л а в а. Это была хороша попытка, чувак! Не расстраивайся! Возьми поощрительный приз!

Слава вручил парню три упаковки вяленой рыбы.

С л а в а. Кто еще хочет попробовать сразиться с замком-невидимкой?!

В круг вышел низкий мужик с брюхом, положил рядом на асфальт борсетку.

С л а в а. Вот он наш новый супергерой!

Мужик подошел и ударил в дверь ногой.

С л а в а. Ого, чувак! Как ты сразу…

Слава растерялся. Мужик ударил снова. К толпе приблизился С е р е ж а.  Посмотрел на происходящее. Двинулся было к Славе. К нему подбежал радостно улыбающийся Артем и показал ему какую-то бумажку. Сережа прочитал и кивнул. У него в кармане зазвонил телефон, он отошел от толпы и ответил на звонок.

40

Вера сидела за столом перед открытым ноутбуком, лузгала семечки и смотрела «Игры престолов». За ее спиной стояла маленькая толпа, среди которых были и разбившиеся в аварии подростки. Все они старались не двигаться, чтобы не обозначить себя, и увлеченно пялились в экран. Девушка-подросток хихикнула над чем-то на экране, Вера обернулась и увидела всех. Она резко встала, забрала ноутбук и семечки и переместилась на диван. Покойники с досадой переглянулись. Вера перевела взгляд от экрана – в комнате никого не было. Она удобней облокотилась на подушку. В компьютере пискнуло: пришло сообщение. Вера принялась отвечать на него.

Тени от занавесок колыхались на стенах. Вера улыбалась и писала очередной ответ на сообщение, вдруг она заметила странное отражение на экране. Повернула голову влево. На стене обозначилась тень женщины с прической каре. Вера обернулась – в комнате никого не было. Она быстро надела рубашку поверх майки, влезла в кеды на босую ногу и в пижамных штанах выскочила из квартиры.

Вера бежала вдоль улицы мимо старух, женщин с колясками, домов, машин и голубей. Она пересекла площадь Ленина, где Слава махал перед дверью брелоком. Вера взбежала на крыльцо, соседнее с газетной редакцией. Забежала в аптеку, где была недавно. В окошке товар отпускала немолодая провизорша в очках и с седым пучком на голове. Сюда, как обычно, стояла большая очередь. Вера протиснулась вперед.

Мужик (с неясным дефектом речи). Совсем оборзела, коза?!

Но большинство в очереди узнали ее и промолчали. Вера почти влезла головой в окошко.

В е р а.  Какой адрес у женщины с каре? Она здесь работает.

Провизорша (очень спокойно). Мне это неизвестно.

В е р а.  Мне очень нужен ее адрес!

Провизорша. Мне это неизвестно. Будьте добры, уйдите в конец очереди.

В е р а.  Позвоните своему начальству.

Провизорша. Я работала прежде в больничной аптеке, и там было спокойней.

Женский голос из подсобки. Это у стадиона. Заводская, 15, квартира 26.

Вера спрыгнула с крыльца и свернула налево.

На площади Ленина мальчик лет семи нажал на брелок, и дверь открылась. Слава поднял вверх руку с брелоком.

С л а в а. Ура! Работает!

Толпа загудела.

Вера бежала по улице и говорила по телефону.

В е р а.  Моя подруга наглоталась таблеток или что-то такое! Заводская, 15, квартира 26.

Она неслась через парк, пересекла дорогу, промчалась мимо гаражей, где за ней, виляя хвостом, увязалась собака. Не обращая на нее внимания, Вера пересекла шоссе, пробежала по мосту. Потом снова пересекла шоссе поменьше, снова оказалась среди гаражей, дальше наступил район без деревьев, с многочисленными многоэтажками.

Вера пробежала мимо небольшого стадиона, супермаркета и оказалась во дворе, образованном из четырех многоэтажек. У подъезда стояла «скорая». Увидев ее, Вера остановилась, села на бордюр, выдохнула. Но потом резко встала, быстро приблизилась, обошла «скорую» и увидела лежащее на асфальте тело в черном пакете. Вокруг стояли люди, но их было немного. Группа подростков наблюдала с молчаливым интересом. В первом ряду были те самые мальчики, у которых на площади Ленина были веревкой завязаны ноги.

Вера подняла глаза и увидела Сережу, он подошел к детям и, видимо, уговаривал их уйти. Он заметил Веру и потер себе лоб. Хотел было подойти, но передумал.

41

Слава и Артем шагали по родному городу c банками пива в упаковке – по две штуки у каждого.

С л а в а. Когда этот боров стал бить ногой, я подумал, что всё – капец!

А р т е м. А я был уверен, что он ногу сломает.

С л а в а. Ага, и потребует компенсации.

Артем радостно смеялся, как ребенок. Его уши двигались в такт смеху. Они свернули, чтобы срезать путь через дворы. Здесь было мило и не похоже на все другое в городе, потому что район состоял из желтых трехэтажных немецких домов. Внутри квартала они увидели исписанный и изрисованный серый забор. За забором ничего не было видно, и казалось, что он огораживает пустоту. Артем погрустнел, потом и вовсе остановился. Он глядел на три молодые фигуры, кучкующиеся впереди – между трансформаторной будкой и забором. Слава не мог разглядеть их лучше, он плохо видел вдаль. Артем отдал Славе упаковки с пивом.

А р т е м. Сейчас.

Он быстро пошел к фигурам. Его уши вдруг показались со спины совершенно злыми и даже демоническими. Артема издалека заметили, вжали головы в плечи. Когда он уже приблизился, одна из фигур, наоборот, нарочито выпятила голову, расправила плечи и харкнула в сторону.

Они поговорили. Артем говорил много, показывал рукой в сторону. Фигура с поднятой головой что-то ответила, и все трое удалились. Артем глядел им вслед. Они дошли до конца забора и направились дальше – из квартала. Артем вернулся злой, у него ало горели уши. Он забрал у Славы свою упаковку пива. Они тоже двинулись дальше. Шли молча с минуту.

А р т е м. Брат.

Еще немного помолчали. Слава обернулся на забор.

С л а в а. Это же вроде, как ее, «зона»? До сих пор место для тусовки нехороших чуваков?

А р т е м. Да. И мой придурок среди них. Еле отмазали его два года назад.

С л а в а. Ого себе! А что было?

Они дошли до конца квартала, зашли в подъезд девятиэтажки, где жил Артем с семьей. Погрузились в лифт.

А р т е м. Ларек грабанули.

С л а в а. Хрена...

Они вышли из лифта. Артем позвонил в дверь.

А р т е м. Хорошо, ларек оказался лобовский.

Его лицо нехорошо дернулось. Наташа открыла им и, с трудом развернувшись в коридоре, прошла в комнату, чтобы они смогли оказаться в квартире. В коридор притопал Фрол. Артем поставил пиво на пол и поднял сына на руки.

42

Ночью Слава ворочался на бабушкиной кровати. Ему снилось размазанно и засвечено женское тело с длинными худыми ногами, острыми плечами и умеренно большой грудью с большими рыжими сосками. Женщина сидела в бабушкиной кровати. На ней были клетчатые пижамные штаны. Слава целовал женщине грудь, шею, живот.

Женщина говорила: «Пламя-пламя – соленое и сладкое. Все мое».

Слава узнал голос и разглядел каштановые волосы. Он понял, что это В е р а.

Он принялся снимать с нее пижамные штаны. Для начала он пытался развязать пояс из шелковой ленты, на которой штаны держались. Пояс не поддавался. Вера не сопротивлялась. Тогда Слава принялся копаться в карманах своей косухи, которая была на нем. Он поочередно рылся то правой, то левой рукой у себя в карманах, придерживая свободной ладонью кончик пояса. Не найдя ничего, он подвинулся к Вере еще ближе, схватился за два противоположных конца пояса, зажмурился от напряжения и разорвал ленту. Стащил наконец штаны и раздвинул Вере ноги. Вместо того, что он ожидал увидеть, он разглядел прямо там плотный оранжевый и красивый огонь, который бывает, когда жжешь хорошие сухие поленья. Слава огляделся. На них стояла и смотрела Славина бабушка. Он проснулся.

43

В зале c криво присобаченным дискошаром и полом из мраморных плит танцевали пьяные выпускники. Горстка девочек в длинных блестящих платьях и туфлях на каблуках гнулись под музыку. Их накрученные с утра локоны почти распрямились и грустно болтались в разные стороны. Чуть поодаль Вова с еще красивым, неиспорченным лицом танцевал с тоненькой блондинкой и лапал ее. Худой Лобов смеялся в окружении пьяной компании выпускников. В этой же компании был Артем – ласково, не пошло улыбался. Слава сидел с пластиковым бокалом вина в углу и наблюдал за танцующими девочками. В углу у окон за занавесками кто-то обнимался. Внизу, под лестницей, Вера ругалась с Сережей. Вера выглядела стервозной. Сережа был еще худой, с длинными волосами.

В е р а.  …почему?!

С е р е ж а.  Ты совсем перепила. Месяц это! Всего лишь месяц.

В е р а.  Ну пожалуйста, можно я поеду с тобой?

С е р е ж а.  Где ты там будешь жить?

В е р а.  С тобой… Мы же договаривались, что поедем вместе, в одном купе. И будем смотреть в окно. Вдвоем. Ну пожалуйста. Нам очень важно поехать вместе.

С е р е ж а.  Ты долбанулась, что ли?

Вера убежала. Сережа направился в зал, по дороге завис у окна, посмотрел в него. Там извивалась их небольшая, поросшая по берегам кривыми деревьями речка. В темноте она блестела, как нефть. На противоположном берегу стояло монументальное старое дерево, с ветвей которого прямо над водой свисала тарзанка. Сережа зашел в зал. Там танцевали медленный танец. За столом Вера пила шампанское прямо из бутылки. Ее нежно обнимал Л о б о в. Он увидел Сережу, улыбнулся ему и продолжил обнимать Веру, но уже менее интенсивно. Сережа смотрел и смотрел на них. Вера разозлилась, вскочила, забрала бутылку и ушла.

К столу подошла обильно конопатая девушка с рыжими локонами и длинным носом. Она постояла чуть-чуть и боком пододвинулась к Сереже. Он поднял на нее голову и промолчал.

Девушка. Пойдем потанцуем, Сереж?

Л о б о в. Буратина, уйди отсюда!

Девушка убежала плакать в туалет.

44

Слава курил и ежился в своей косухе, задрав вверх голову. Рядом стоял Артем, не курил, но тоже ежился, засунув руки в карманы толстовки и надев на голову капюшон. Вокруг было темно, но их ­освещал свет от фар автомобиля, стоявшего на обочине. И еще какой-то другой свет – падающий сверху. Раздался звук работающего механизма, кран из скрещивающихся полос металла поднялся вверх. Человек в каске, стоящий в люльке, выбросил окурок на землю. Вверху по-рабочему прикрикнули матом и что-то еще про «на себя тяни». Слава шмыгнул носом. Артем достал телефон, нажал кнопку, экран осветился.

А р т е м. Четыре двадцать три. А нам еще тестировать.

С л а в а. Успеем, чувак.

Слава зевнул. Артем тоже.

А р т е м. Спать охота.

С л а в а. Ага.

Мимо на огромной скорости с визгом пронесся мотоцикл. Слава и Артем поглядели ему вслед и снова задрали головы вверх.

45

Сережа вел машину, глядя на дорогу усталыми, окруженными коричневыми кругами глазами. Сзади в детском кресле орал ребенок. Судя по розовой кофте, это была девочка. Та самая рыжая девушка, похожая на Буратино, только теперь совсем уже некрасивая, с короткими рыжими волосами и плотным нервным лицом, совала ребенку бутылочку с водой. От этого ребенок заорал еще громче.

С е р е ж а.  Она не хочет пить.

Света. Да?! И ты знаешь, чего ей надо?

Сережа промолчал. По бокам дороги тянулись дачные домики и огороды. Вдруг через Свету и через девочку в детском кресле к окну потянулся Рома, мальчик лет восьми, такой же рыжий и конопатый, остроносый, как и мать.

Рома. Ни фига себе! Вы видали?

Света. Вернись на место!

Девочка продолжала орать.

Рома. Пап, останови!

Света. Быстро вернулся!

Рома. Ну пап! Гляди, что там!

Сережа посмотрел. Справа на обочине дороги громоздилось что-то непонятное. Рядом стояли люди, припаркованные машины. Сережа притормозил.

Света. Ты почему идешь у него на поводу?

Они припарковались. Девочка перестала плакать.

Сережа (сыну). Смотри осторожнее.

Рома приоткрыл дверь, выглянул – ему нужно было выходить на дорогу. Подождал, пока проедет «Газель», быстро выскочил, обогнул машину и понесся по обочине.

Сережа тоже вышел и отправился вслед за сыном.

Света. Ты-то куда?!

Рома бежал-бежал, обошел стоявших и фотографирующих на телефоны людей. Наконец остановился, задрал тоже голову вверх. Сережа приблизился к сыну. Тяжело дыша, поднял голову вверх. В билборд на обочине был встроен гигантский замок. Под ними была надпись: «Смотрите на него сейчас, у вас дома он – невидимка!»

Слава и Артем ходили между людьми и раздавали листовки с рекламой.

К Ване, который тоже был тут, выстроилась очередь. Он передал брелок мужику с красным лицом. Тот направил руку с брелоком на билборд, нажал кнопку. Механизм сработал. С металлическим звуком из замка выдвинулись два цилиндра-засова.

Рома. Ваще! Ты видал, пап?

Сережа кивнул.

Мужик c золотыми зубами сам за­улыбался, как ребенок. Он снова нажал на кнопку, засовы скрылись в гигантском замке.

Рома. Можно я тоже попробую?

С е р е ж а.  Давай. Только не лезь без очереди.

Рома кинулся в вереницу людей. Сережа посмотрел на Славу. Тот узнал его и помахал рукой с листовками.

46

Славина голова торчала в окне каланчи. Над элеватором рядом кружила стая птиц. С одной стороны виднелась река с мостом, за которым возвышался район Славиных родителей. С другой – центр с площадью и многоэтажками. Вдалеке по течению реки были видны крыши частного сектора и дач.

Слава глядел на город и говорил по телефону.

С л а в а. Простите, а как ваше отчество? Да, Александр Николаевич, у нас до сих пор продолжается акция «Исчезнувшая цена»: два замка-невидимки по цене одного… К сожалению, мы не сможем приехать к вам завтра, потому что все наши монтажники заняты. (Он отошел от окна, сел на раскладной стул за свой ноут, который стоял на деревянном ящике тут же. Пощелкал мышью.) Но в среду, в четыре часа, мы обязательно к вам приедем. …Нееет, раньше не можем, к сожалению. Очень много заказов… Да-да, видимо, да… А продиктуйте, пожалуйста, адрес…

Позже Слава спускался с башни по винтовой лестнице. В большом открытом гараже прошел мимо высоких рядом сложенных коробок и оказался на той территории гаража, что теперь была превращена в цех. За несколькими столами работали сотрудники. За одним из них – Вова, часть его страшного лица не была видна из-за очков. Вова курил. Слава скривился, но решил ничего не говорить. Артем сидел неподалеку за компьютером.

С л а в а. У нас пятый заказ на послезавтра.

А р т е м. Мы сдохнем.

С л а в а. Мы разбогатеем, чувак. И ты купишь Фролу лошадь.

А р т е м. Зачем ему лошадь?

С л а в а. Тогда страуса, это прикольней.

Слава взбежал обратно вверх по винтовой лестнице и поглядел на город в окно, напевая какую-то собственную счастливую песню.

47

О т е ц. Ты начал заниматься какой-то сомнительной ерундистикой на бабушкины деньги. Не спросив у нас.

Они втроем сидели на кухне перед тарелками с едой.

С л а в а. Это мое дело.

О т е ц. Твое?! Это наши деньги.

М а т ь. А ты знаешь, что у этого Артема, с которым ты открыл бизнес, младший брат – вор.

С л а в а. К Артему это не имеет никакого отношения. Он кристальный чувак. И у нас полстраны воры – и ничего.

О т е ц. Ты самый умный, что ли, да?

С л а в а. Я — очень.

О т е ц. И что ты понимаешь хоть в чем-нибудь со своим образованием?!

С л а в а. Слушай, точняк, я, кажется, понял. Ты мне завидуешь, потому что у меня хоть что-то получается. А ты – всё, того! Злобный и беспомощный неудачник.

Отец вскочил.

О т е ц. Что ты сказал, тварь?!

М а т ь. Может быть, просто поедите?!

Слава тоже встал. Отец пошел на него, его трясло. Слава взял табурет. Отец замахнулся. Слава аккуратно опустил на него табурет. Раздался хруст, звон разбивающейся посуды. Отец не упал, а как-то завалился. Мама провыла и присела к отцу. Слава обошел их и направился к выходу. Отец потирал ушибленное плечо.

О т е ц. Из бабушкиной квартиры выметайся, сука!

С л а в а. Ага, щас.

48

Слава сводил таблицу в Excel. За стеной вдруг громко заиграла русская рок-музыка десятилетней давности, которую сам Слава иногда слушал. Он поглядел на ковер, скривил лицо.

С л а в а. Тлять!

Он принялся подпевать и качать головой в такт музыке. Попытался сосредоточиться на таблице.

С л а в а. Ули-ца Пя-ти-де-ся-ти-ле-тия О-ктября, де-вять!

За стеной принялась стонать В е р а.  Музыка продолжала играть. Слава поднялся со стула, сходил в ванную, принес оттуда алюминиевый таз и принялся бить им в стену. Стоны и музыка не прекратились.

Тогда Слава вышел в коридор и начал стучать в дверь. Его не слышали. Он дернул ручку, дверь была заперта. Слава ударил в дверь ногой. Стоны утихли, музыка сделалась чуть тише.

Вера открыла дверь. Она была по своему обычаю в майке и пижамных штанах.

В е р а.  Пожар?

С л а в а. Я пытаюсь тут немножечко работать. Слабó сделать так, чтобы о твоих удовольствиях не узнала вся улица?

В е р а.  Ты преувеличиваешь.

С л а в а. Думаешь?

В е р а.  Никто не жаловался до тебя.

С л а в а. Если ты научилась так запугивать тетенек и бабушек, то это не значит, что и я тебя боюсь.

В е р а.  Слава, что с тобой?

С л а в а. Со мной? А с тобой?! Ты же была лучшей в школе! Посмотри, что с тобою стало. Ты же б**дь и шарлатанка!

Из комнаты резанул мужской голос: «Там что, какие-то проблемы?»

Вера (громко, в комнату). Сейчас! (Тихо, Славе.). Какой ты все-таки слабый и маленький, раз первый крохотный успех сделал из тебя гада!

С л а в а. Да пошла ты!

Слава ударил ладонью по Вериной входной двери и ушел к себе.

49

Вера, моложе и злее, чем сейчас, стуча каблуками и придерживая подол своего зеленого платья, бежала вдоль аллеи. Ее лицо, плечи и руки мелькали в темноте. В конце аллеи стояло нарядное советское здание. Оттуда вяло лилась музыка. Вера взбежала по мраморной лестнице и оказалась в вестибюле. Там на диванах пьяно спали девушки в мятых платьях. Вера подошла к зеркальной стене, поправила растрепанные волосы и съехавшие бретельки платья. Быстро пошла вверх по мраморной лестнице. Путь ей перегородил глупо улыбающийся Слава.

С л а в а. Вера, а знаешь, когда я тебя вижу, я…

В е р а.  Отвали!

Она обогнула его и стала подниматься дальше.

50

Зеленое поле было залито солнцем. Посредине простор разрезала тонкая, но достаточно глубокая река. Перпендикулярно реке в две полоски шла рыжая грунтовая дорога. Она доходила до края берега, где на примятой траве стояли три машины. Прямо под ними крохотный песочный пляж был заполнен компанией людей. Они сидели на покрывалах, ели, пили. Из машины доносилась музыка группы «Ленинград» десятилетней давности. Чуть в стороне от машин дымила барбекюшница. Лобов ловко переворачивал шампуры и сбрызгивал шашлык водой с уксусом.

На берегу появилась новая оранжевая тачка. Припарковалась рядом с другими автомобилями. Из нее вышел Слава в джинсах и футболке, захлопнул дверь.

Л о б о в. Обновка?!

Слава заулыбался. Принялся вытаскивать из багажника две упаковки сока и жидкость для розжига.

Л о б о в. Это есть пока. А сок неси.

Слава забрал сок и закрыл багажник. Лобов заглянул в барбекюшницу, снял четыре шампура и сунул их Славе, сам взял еще два.

Л о б о в. Пойдем!

Они спустились на пляж. Здесь были почти все, кого Слава видел на вечеринке, и почти все они были с женами и детьми. Лобов и Слава отдали шашлыки улыбающимся молодым женщинам, те быстро разложили их по пластиковым тарелкам.

Ваня (закричал). Еда! Женщины и дети! Еда!

Лобову вручила порцию невысокая блондинка со слегка вьющимися волосами, собранными заколкой на затылке. У нее на животе был виден шрам от кесарева. Она нежно укусила, потом поцеловала Лобова в шею и еще сказала: «Зая». Это была жена Лобова.

Слава тоже получил свою порцию, но из рук девушки с каштановыми волосами и аккуратной фигурой. Девушка напоминала Веру, только грудь у нее была меньше и плечи ýже.

Наташа, жена Артема, не раздавала еду, как остальные женщины, а сидела рядом с мужем, расплывшись по покрывалу. Фрол копался в песке рядом. Артем протянул Наташе тарелку, она взяла кусок мяса руками и сразу принялась жевать. Жена Лобова посмотрела на нее с неудовольствием или даже презрением.

Слава повернул голову и обнаружил, что рядом с ним сидит девушка с каштановыми волосами. Она ела и улыбалась. Слава улыбнулся в ответ.

От компании отделилась жена Лобова. Она вела за руку мальчика лет двух. Они подошли к краю реки, блондинка приспустила с мальчика плавки, и он принялся мочиться в воду, но быстро передумал.

Блондинка. Сына, ну что ты?

Голос Лобова. Тём, а что у нас пиво-то?

Мальчик подумал и снова принялся мочиться. В нескольких метрах от него стояла погруженная в воду связка бутылок пива. Слава видел, как Артем подошел к связке, достал ее из воды и понес к ним. Славе он вручил бутылку одному из первых. Блондинка с мальчиком медленно возвращалась обратно.

Л о б о в. Гель, ускорьтесь там!

Геля взяла сына на руки и быстро подошла. Все по очереди передавали друг другу открывашку и щелкали крышечками. Некоторые, как и Артем, разливали сок в пластиковые стаканы. Лобов поднял свою бутылку вверх. Все повторили за ним этот жест бутылками или стаканчиками.

Л о б о в. Ребята, это Слава. Кто его не знает, рекомендую – хороший человек. Он был раньше немножко лохом и задротом.

Все, в том числе Слава, посмеялись. Лобов продолжил.

Л о б о в. А вернулся к нам из Москвы, огляделся и оказался крутым пацаном. Поднял у нас тут интересную тему. Мы еще сделаем с ним много хороших дел. За тебя, Слав!

В а н я. Москва делает из задротов людей! Ураааа!

Слава сиял, как сияет счастливый человек, и пошел по людям чокаться. Девушка с каштановыми волосами специально шла за ним, чтобы с ним удариться стаканами.

Позже Слава стоял на берегу, пил пиво и любовался на закат над рекой и полем. К нему пришел Артем с соком.

С л а в а. Ты чего не пьешь?

А р т е м. Мне еще всех развозить.

С л а в а. А разве здесь был песок?

А р т е м. Лобов пригнал сюда три грузовика. Еще два лета назад.

Солнце принялось заливать небо клюквенным цветом. Артем и Слава глядели на закат, реку, компанию, гудящую внизу. Из малиновой воды вышла девушка с каштановыми волосами и принялась вытираться полотенцем.

С л а в а. А кто эта Нина?

А р т е м. Работает в лобовском магазине каким-то администратором.

Артема позвала Наташа с берега. Он кивнул Славе и ушел.

Слава увидел, как одетая Нина, думая, что на нее никто не смотрит, снимает верх от купальника, залезая руками себе под сарафан. Слава выдохнул. Снова посмотрел на закат.

Слава (сам себе). Может быть, и отсюда.

Когда над полем стало совсем темно, лобовский джип ехал по полю, ковыряя фарами темноту. Им управлял Артем, рядом с ним спал пьяный Лобов. Сзади сидели их жены с детьми. За джипом ехали еще две машины со всеми остальными участниками пикника. Вся процессия выехала на асфальтовую дорогу. Никто не заметил, что на обочине чуть поодаль стояла припаркованная Славина машина со слабо включенным светом в салоне. Нина опиралась на кресло водителя и тихо скулила, а сзади нее сосредоточенно и отчаянно двигался Слава. Он видел Веру в зеркале над лобовым стеклом.

51

Слава вытащил микроволновку в пенопластовых блоках. Поставил ее на стол. Включил ее в сеть. Высыпал в плошку замороженную брокколи, накрыл пластиковой крышкой. Поставил в микроволновку. Нажал на кнопки. Микроволновка попищала.

С л а в а. О магнитные волны! Подарите мне обед!

Вдруг Слава заметил отца, подходящего к подъезду. Стал похож на паникующую мышь. Нажал на кнопки, остановил микроволновый процесс. Осмотрелся, поглядел на швабру, табуретки, даже ножи. Прислушался. Прокрался в коридор, заглянул в глазок. Отец стучался в дверь к Вере.

Слава ходил от глазка, через который он присматривался, к ковру на стене, подняв который прислушивался.

Что говорили, различить было трудно. Слава ушел курить на кухню. Когда он зажег сигарету, увидел, как из подъезда вышел отец.

С л а в а. Тлять-перетлять.

Слава включил микроволновку. Она попищала и принялась готовить. Слава смотрел на нее, смотрел, потом вдруг сильно ударил по ней сверху.

Он вышел из квартиры, очень громко постучался к Вере. Она очень быстро открыла. Слава быстро прошел в комнату. Там на кровати сидела, сложив руки, Славина бабушка и легонько болтала ногами, как кукла.

С л а в а. Это чего он приперся?

В е р а.  Ты считаешь подобный тон приемлемым?

С л а в а. Что ему надо было?

В е р а.  Не думаю, что это твое дело.

С л а в а. Да ладно. Что он тут хотел?! Ты с ним трахаешься, что ли? Странно… Он же местный и старый!

Вера устало посмотрела на сидящую Славину бабушку. Та спокойно слушала, будто смотрела телевизор.

В е р а.  Уйди.

С л а в а. И что ты сделаешь? Вызовешь своего мента? Ты всех на…ваешь, а он тебя покрывает, да?

В е р а.  Ты сам злой. И меня не зли, пожалуйста.

С л а в а. Тлять-перетлять. Страшно-то как. И что ты сделаешь? Превратишь меня в крысу? А печально только, что он не на тебе женился? Он Буратине детей продолжает делать. У нее новый в животе попер, прикинь!

Слава ушел. Вера наморщилась от злобы и сразу стала выглядеть старой. Она посмотрела на диван, ощупала взглядом комнату. Славиной бабушки не было.

52

Дорога была хорошая. Шоссе стелилось вперед залитое солнцем. Слава вел машину, а девушка Нина сидела рядом с ним в коротком сарафане и кричала птичьими голосами, поднося ко рту мегафон из собственных ладоней. Слава смеялся и глядел то на Нину, то на дорогу.

Нина. Хо-хо-хо! (Убрала ладони. Хохотала. Снова приставляла руки.) Чииииик! Чииииик! Чиииик!

Слава смеялся.

Нина. Ииииииии-п! Иииииии-п! Ии­иииии-п!

Слава (повторил за ней). Иииииии-п! Ии­иииии-п!

Вдруг что-то взорвалось справа, прямо совсем рядом с Ниной. Она взвизгнула.

Машину начало заворачивать влево. Что есть сил схватившись за руль, Слава повернул его в другую сторону.

Потом Слава сидел на обочине рядом со своим красивым авто и курил. Солнца не было – то ли погода испортилась, то ли заканчивался день. К нему подошла Нина.

Нина. Нужно поменять колесо. А то заповедник закроется. Мы не успеем.

Слава даже не повернулся в ее сторону. Нина ласково положила Славе руку на плечо. Тот схватил ее ладонь и сбросил. Мимо со страшным грохотом про­ехала фура.

53

Птиц над элеватором не было. Над каланчой тоже. Ни одной. День был солнечный. А башня была черной внутри. Машина Славы остановилась у каланчи. Он выбежал и увидел сваленное во дворе оборудование, пластиковые коробки, рядом валялись черные балки. Одноклас­сники-работники курили и ежились, будто им холодно. Только Вова вел себя как обычно. Артем растирал по лицу слезы. Слава подошел к нему.

С л а в а. Что-нибудь уцелело?

А р т е м. Все цело. Все наше – цело.

Слава дернул головой в сторону ангара.

С л а в а. Чем так несет?!

Он понял и вбежал внутрь ангара. Пошел на запах, как звереныш. Деревянные перекрытия, наличники, рамы, полки превратились в горелые обрубки, но стены, высокий потолок, бетонный литой пол и все остальное действительно было цело. Слава увидел то, из-за чего так плакал А р т е м. Все коробки, занимающие треть ангара, превратились в огромную, бескрайнюю кучу черного мусора. Слава подошел ближе и увидел потрескавшиеся, обугленные бутылки в полусгоревших коробках. Вся огромная, бескрайняя куча лоснилась. Испорченных таких бутылок виднелось несчетное количество. Слава достал одну из них. Это было оливковое масло. Слава выбежал во двор и кинулся к Вове.

С л а в а. Это ты, сука, курил внутри, я видел.

Вова повернулся к нему изуродованной частью лица и сплюнул.

А р т е м. Нет, Слав, это рано утром случилось. Пожарные сказали: херовая проводка.

Слава его не слушал. Он смотрел на башню, потом на обугленные балки на земле. Влетел обратно в ангар, пробежал мимо коробок, быстро взобрался по железной лестнице, которая торчала посредине ангара, оказался в башне, кинулся выше, задрал ногу и, не найдя опоры, завалился на стену. Поднял голову. Деревянной лестницы теперь не было. Остались только краснокирпичные, закручивающиеся далеко ввысь стены. Слава с ужасом смотрел вверх, куда теперь он не мог подняться.

54

Вера в зеленом платье зашла в зал. Она сразу увидела Сережу, он отстраненно танцевал с рыжей Светой-Буратиной медленный танец, не глядя на партнершу. Света тоже не смотрела на Сережу, улыбалась в пол и почти не дышала от счастья. Вокруг сонно топтались еще три пары. Сережа тоже сразу увидел Веру. Мотнул к ней голову. Света обеспокоенно начала оглядываться. Сережа дотанцевал, что-то сказал Свете и быстро пошел к Вере. Света осталась стоять одна под дискошаром.

Десять минут спустя Сережа тащил по траве тело жилистого мужика, который заговорил с Верой в парке. Сережа держал его за подмышки, Вера, покачиваясь, шла за ним и несла в руке бутылку из-под шампанского и Сережин пиджак. Сережа тяжело дышал, два раза они делали остановки. Наконец добрались до берега. Остановились. Сережа пытался отдышаться. Вера стояла и просто ждала, когда он надышится. Сережа с удивлением посмотрел на нее – будто не узнавал. Вера положила пиджак и бутылку рядом на землю. Вдвоем они взялись – Сережа за подмышки, Вера за ноги, – раскачали тело и кинули в воду.

С е р е ж а.  Бутылку.

Вера протянула Сереже бутылку. Он посветил на ее нижние края зажигалкой – там отчетливо виднелась еще не запекшаяся кровь. Сережа достал платок из нагрудного кармана пиджака, вытер им всю бутылку, потом кровь, размахнулся и бросил бутылку в реку. Положил платок чистой стороной в карман.

Под лестницей, где до этого Вера ругалась с Сережей, теперь были Слава, Лобов и несколько одноклассников, в том числе В а н я. Они окружили Славу полукругом.

Л о б о в. Что ты сказал, что ты пропищал, урод?! Крыса!

Потом Вера и Сережа, обнявшись, танцевали медленный танец под дискошаром, не глядя друг на друга.

55

Слава и Артем шли по городу и молчали. Артем был очень печален, Слава нездорово весел. Когда пересекали площадь Ленина, Слава подошел к ларьку и купил стаканчик шоколадного мороженого, сел на лавочку и принялся кусать массу зубами. Артем стоял, мялся и ждал его.

Позже Артем и Слава сидели за столом напротив Лобова. Тот тыкал пальцем в айфон и показал экран Славе.

Л о б о в. Это не считая ремонта каланчи. Только за товар.

С л а в а. Невозможно.

Л о б о в. Выручкой от замков вернешь. Материалы, оборудование же целы.

А р т е м. Я тоже. Тоже буду возвращать.

Л о б о в. Нет, ты тут ни при чем. Ты вообще, Тёмыч, мог не приходить.

А р т е м. Ну мы же вместе все это начали!

С л а в а. Сколько… времени на это понадобится?

Л о б о в. Все зависит от того, как хорошо ты будешь работать.

С л а в а. А если не выйдет?.. Послушай меня. Это Вова. Он курил внутри во время работы, это из-за него!

Л о б о в. Ты на других свои косяки не сваливай! Кстати, бабкина квартира на тебя же записана?

Слава стал похож на совсем маленькую мышь.

56

Телефон лежал на стуле рядом с кро­ватью, на которой сидел С л а в а. Солнце перло с балкона, и пыль плавала в комнате. Слава глядел на телефон, и ничего не происходило. Пытался читать. Cкоро отложил книжку. Полежал. Встал с кровати, щурясь от солнца, подошел к окну, закрыл шторы, обернулся и увидел, что под одеялом на кровати лежит его бабушка. Она посмотрела на него и сразу отвернулась к стене.

С л а в а. Не надо от меня отворачиваться!

Он вглядывался в кровать, потом быстро подошел, поднял одеяло – под ним никого не было.

Слава проснулся от телефонного звонка, схватил трубку, уронил ее на пол, подобрал.

А р т е м. Я не понимаю, что происходит. У меня ничего. Как обрубило. У тебя?

Слава стал следить за узором на ковре и впервые разглядел на нем причудливое изображение плюща или изогнутой ветки, которая скользила, обволакивала то спиралями, то кольцами, то изгибами в остальном симметричный узор ковра.

А р т е м. Слав?!

Слава вел взгляд по плющу.

С л а в а. Ээээ… та же фигня.

А р т е м. В газете написано, что мы продолжаем работать. И в «ВКонтакте» тоже.

С л а в а. Хорошо.

А р т е м. Может, произошло какое-то насыщение. То есть я… пытаюсь объяснить, что… все, кто хотел, уже поставили.

С л а в а. Все, кто боялся, что к ним вломятся.

Плющ вдруг оборвался, потом после тридцати сантиметров черного фона снова появился.

А р т е м. Ну да, вроде того.

Плющ продолжал виться, пока вдруг не описал полный круг в нижнем правом углу, в котором Слава принялся следить за ним.

С л а в а. Да, это круто-круто, очень круто…

А р т е м. Слав, слушай… Хочешь, заходи к нам. Поедим хорошо, выпьем. Наташа приготовит.

Слава снова посмотрел на ковер. Вверх, вниз, в центр. Поднялся. Подошел ближе, отошел. Плюща нигде не было.

С л а в а. Спасибо чувак, много всяких дел.

57

Супермаркет заливал яркий, стерильный свет, как в операционном кабинете. Зал был пустой и белый. Только часть полок была заполнена товаром. Полы блестели между широкими рядами и отражали высоченный, недосягаемый потолок ангара-супермаркета. Здесь были только люди в салатовых жилетах, раскладывающие товары. Перед кассами жена Лобова в костюме салатового цвета привязывала салатовую ленту к позолоченному столбику. Закончила, потом процокала каблуками до другого столбика, привязала другой конец.

Лобов катил тележку между пустыми, но уже работающими морозильниками. В тележке – не на специальной детской подставке, а на металлическом дне – сидел лобовский сын. Лобов толкнул тележ­ку вперед, и она свободно покатилась. Ребенок издал радостный рык. Лобов посмеялся и побежал за тележкой. Слава догнал его тогда, когда Лобов снова обстоятельно толкал тележку.

Л о б о в. То есть ноль?

С л а в а. Да. Но у меня есть несколько предложений, как это исправить: во-первых, можно дать дополнительную…

Л о б о в. Знаешь, я тут понял.

С л а в а. Что?

Лобов снова толкнул тележку, она поехала, мальчик захохотал. Сам Лобов остановился, развернулся и посмотрел на Славу.

Л о б о в. Ты же все завалил. Как и следовало ожидать. Удивительно, что я мог поверить, что ты что-то можешь… (Лобов вдруг закричал.) Кры-са!!! Вон отсюда!

Работники зала все как один застыли с товарами в руках и посмотрели в их сторону. Лобовская жена отвлеклась от телефонной трубки и подняла свое хорошенькое лицо. Лобов разбежался, догнал тележ­ку с сыном, схватил ее руками и снова толкнул. Мальчик завыл от восторга.

Слава остался стоять посреди белого зала. Он обернулся и увидел в нескольких метрах от себя человека в костюме охранника. Это был Вова. Он показал ручищей Славе на выход.

58

Слава курил на балконе. Хлопнула дверь подъезда. Слава вытянул шею, присмотрелся. Из подъезда вышел Лобов.

Слава выбежал из своей квартиры и вбежал, без стука, к Вере. Та раскладывала по холодильнику продукты из салатовых пакетов. Слава встал на входе в кухню в дверном проеме.

С л а в а. Зачем он приходил?

Вера промолчала.

С л а в а. Что ему еще от меня надо?!

Вера выключила воду. Поставила чашку в сушилку.

В е р а.  Ты почему-то думаешь, что весь мир вращается вокруг тебя. У людей чаще всего свои, не касающиеся тебя дела.

Вера вышла из кухни, обошла Славу.

С л а в а. Это все ты, да?!

В е р а.  Мне жаль, что так получилось с каланчой и остальным. Тебе лучше ­уехать обратно в Москву.

Слава стиснул кулаки, сделался похож на свирепую мышь и выбежал из квартиры. У себя он принялся копаться в многочисленных распечатках на столе, смахнул их все на пол и стал ползать по полу среди бумажек.

Вера подошла к холодильнику, достала из него кусок сыра, стащила с него прозрачную упаковку и откусила просто так, не отрезая. Повернула голову, на нее из дверного проема смотрела Славина бабушка. Стояла, держалась тонкими старческими руками за дверные косяки. Вера снова откусила сыр.

59

Слава бежал-бежал без остановки по городу, над которым висели большие синие тучи. Мимо памятника Ленина, палатки с мороженым, курящего у редакции ­охранника, женщины с коляской. Оказался в квартале невысоких немецких домов.

Вера стучалась в дверь Славиной квартиры.

Слава пересек два двора, направился к высокому серому забору, завернул влево, побежал вдоль забора.

Вера все стучалась.

Слава обогнул забор, пробежал еще метров сто, завернул в открытые широкие ворота.

Вера дернула ручку двери, та была закрыта.

Слава остановился и испуганно огляделся. Перед ним раскрывалось пустое, открытое пространство, огороженное тем же серым забором. Здесь, внутри, он был раскрашен частым и неумелым граффити. Вдоль него лежали груды ржавых труб. Вокруг них и в центре пустого пространства группировались подростки. Те, кто был поближе к воротам, повернулись в сторону Славы. Он медленно зашагал к центру пустыря, осторожно вглядываясь. На него смотрели бледные и агрессивные злые. Наконец он увидел брата Артема в одной из стаек, подошел к нему. Тот глядел на Славу настороженно-презрительно.

От ворот было видно, как брат Артема отделился от стайки и они со Славой отошли в сторону. Слава принялся что-то быстро рассказывать, достал из кармана косухи сложенную бумажку, развернул, протянул парню.

60

Вечером усталый Сережа пришел домой. Прямо в коридоре на него метнулась рыжая, остроносая, бледная и помятая Света, которую даже сам Сережа про себя называл Буратиной. Свету трясло. На ней была хлопчатобумажная старушечья ночная рубашка до колен.

С в е т а. Ты где был?

С е р е ж а.  На работе.

С в е т а. Врешь, ты к ней ходил!

С е р е ж а.  Не ори, дети спят.

Рыжий Рома лежал в своей кровати и, не дыша, слушал родителей.

Сережа сел на полку для обуви и устало принялся стаскивать ботинки.

С е р е ж а.  Три очень наглых ограбления за последние два дня. Все состоятельные семьи. Как эпидемия, понимаешь?

Света нависла над ним.

Света. Не прикрывайся работой. Ты был у этой б**ди!

Сережа снял второй ботинок. Засунул поочередно ноющие ступни в тапки. Встал и ударил жену по лицу. От неожиданности Света даже не закричала, а просто завалилась на старый паркетный пол. И осталась лежать там с удивленно-испуганным лицом. Сережа тихо прошел мимо, включил свет в ванной, зашел внутрь и принялся мыть руки.

61

В кафе играл хит времен застоя. Слава пил через трубочку капучино из высокого стеклянного стакана. Напротив него сидела молодящаяся редакторша, которую Слава видел спящей. Когда она говорила, ее накачанные губы двигались будто отдельно ото рта. Перед Славой лежал включенный диктофон.

Официантка поставила перед журналисткой кофе.

Редакторша. Вы у нас теперь настоящий пример для молодых предпринимателей региона. Я слышала, у вас какое-то время назад были проблемы после того пожара на производстве, а теперь дела снова быстро пошли в гору. Что вы посоветуете своим ровесникам, которые думают заняться бизнесом?

Слава втянул в себя остатки капучино и издал характерный всасывающий звук.

62

Славина машина заехала в гаражи. Было пасмурно и ветрено. Вокруг всего комплекса стояли желтые полулысые деревья. Дорога заворачивала за угол, откуда вдруг вылетел велосипедист. Слава резко затормозил и крутанул руль влево.

С л а в а. Тлять-тлять!

Велосипедист тоже зачем-то свернул влево, велосипед чуть задел бампер Славиной машины и повалился на асфальт. Слава вышел из машины, подбежал к человеку и помог ему подняться. Это далось Славе нелегко – человек был толстый. Велосипедист дышал тяжело, как астматик. На коленке у него были разорваны джинсы и шла кровь.

С л а в а. Ну ты, чувак, даешь! В больницу отвезти?

Человек помотал головой. Слава ­узнал его.

С л а в а. О! Здрасьте! Давайте отвезу домой или к врачу!

Главный редактор рекламной газеты помотал головой, влез на велик и уехал. Слава, ежась от холода в своей косухе, посмотрел ему вслед. Вернулся в машину, завел, поехал. Остановился метров через триста у двухэтажного гаража. Припарковался, поглядел на стоящую рядом «Газель», открыл скрипящую дверь, зашел внутрь. Пространство было заставлено несколькими столами со станками. На стульях сидели тихие Ваня и трое других одноклассников.

С л а в а. А чёй-то вы сидите, чуваки? У нас же три заказа еще сегодня. И чё не работает никто? Что за волшебная причина? Перекур-пересид?

В а н я. Тёма уехал.

С л а в а. И что?

Один из одноклассников. Вызвали в ментовку. Его брата взяли за ограбления двухмесячной давности…

С л а в а. И что? Не работать теперь, что ли?!

Никто не шелохнулся. Все сидели и молча смотрели на Славу.

В а н я. Тёмычу сказали, что это все ты…

Слава хотел что-то сказать, но передумал. Зачем-то схватил лежащий на столе готовый замок, выбежал из гаража и сел в машину.

63

Вера в высоко закатанных пижамных штанах мыла полы. Фоном громыхал ар-н-би. Вера окунула тряпку в ведро, выжала ее. Вернулась к делу. Заметила на влажном полу отражение какой-то фигуры. Подняла глаза, рассмеялась и принялась вытирать с лица слезы. Перед ней стояла женщина с фотографии на полке и очень тревожно смотрела на дочь. Вера встала, заулыбалась и вытерла руки о штаны.

С л а в а (за Вериной спиной). Это все из-за тебя. Я теперь типа верю.

Вера не придала его словам значения, улыбнулась, показала ему на женщину у окна, но Слава ее не увидел.

В ванной была включена стиральная машина. В мыльной воде крутилась полосатая и клетчатая ткань: Вера бросила в стирку свои пижамы. Стиралка работала громко и натружено. В ванной появился Слава, он тащил Веру за подмышки. Огляделся. Ушел из ванной. Нашел лежащий у зеркала в коридоре ключ. Вышел из квартиры, замкнул дверь.

Машина продолжала стирать. На бортик ванны сел щербатый, начал горестно цокать и пялиться на Верины оголившиеся ноги. Машинка неистово громыхала.

Раздался звук открывающегося, а потом закрывающегося замка. Слава зашел в ванную с канистрой жидкости для розжига, отвинтил крышку, начал поливать Веру. Поливал тщательно – волосы, лицо, плечи, живот, ноги. Верины волосы и одежда стали заметно мокрыми. Слава поставил канистру на кафель. Поискал по карманам косухи, потом по карманам брюк. Из правого вытащил зажигалку. Сел на бортик ванны. Оттянул Верину майку, ее левая грудь с рыжим соском оголилась, но Слава не обратил на это внимания.

В ванной комнате набилось много народу, все Верины покойники: щербатый, подростки, армянский старик, Славина бабушка, Верина мама и много кого еще. Те, кто не поместился, стояли у двери, привставали на цыпочки, пытаясь рассмотреть, что происходит.

Слава дрожащей рукой поднес зажигалку к Вериной майке. Щелкнул, пламени не случилось. Слава щелкнул еще несколько раз – бесполезно. Отпустил Верину майку. Выругался: «Тлять-перетлять!» Выдохнул. Потряс зажигалку. Снова оттянул Верину майку, поднес к ней зажигалку. Щелкнул. Пламя вспыхнуло, но тут же погасло. Слава опять щелкнул зажигалкой – пламя заколыхалось, как от ветра, и исчезло. Он щелкнул еще раз. Вера, сидящая на бортике ванны в сухих майке и штанах, подула на пламя зажигалки, и оно погасло. Слава зарычал. Снова щелкнул. Вера опять вытянула губы и подула на пламя. Оно погасло. Вера рассмеялась. Все покойники рассмеялись за ней вслед, подражая ее интонации, даже ее мама и даже Славина бабушка. Слава тряс зажигалку. С его лба капал пот, ему казалось, что он слышит многоголосый смех, как будто кто-то из соседей через две стенки смотрит ситком. Вера улыбалась, посмотрела с нежностью на себя лежащую в ванной и погладила себя по голове.

64

Слава выехал из города на своей красивой оранжевой машине. Он двигался с обычной, допустимой скоростью. Проехал мимо своего замка-билборда. Никто уже не стоял под ним, не щелкал брелоком. Обе задвижки косо вывалились наружу, очевидно, механизм сломался. Слава включил радио, зазвучала написанная за год до Славиного рождения песня о том, что музыка будет вечной.

Два часа спустя, когда Слава уже выезжал из области, ему помахал жезлом гаишник. Слава нажал на газ и помчался быстрее. Крупный гаишник тяжело добежал до машины с мигалкой, его напарник уже заводил двигатель. Они рванули за оранжевой машиной. Слава вдруг снизил скорость, остановился на обочине, оттянул ремень, свободно вдохнул воздух и включил музыку громче. Он закрыл глаза и увидел перед собой оранжевые блики.

65

Сидели за столом у Артема дома в том же составе, что и в тот день, когда пришел Слава. Теперь к ним добавился еще Сережа.  Он был бледный с огромными коричневыми кругами вокруг глаз. Все пили водку, молчали, не закусывали, хотя на столе было много нарезки из лобовского супермаркета. Лобова было не узнать. Он как будто уменьшился в размерах, сидел, положив локти на стол и плакал.

В а н я. Я прочел вчера в инете, что Морозов… отправил эту историю с ограблениями… ну как рекламу на какой-то международный рекламный конкурс… Еще небось выиграет.

Артем потер ладонью лицо. Лобов прогремел какой-то тарелкой. Она покатилась по столу и упала. Не разбилась. Артем поднялся с места, протиснулся мимо Вани и Лобова – поднимать тарелку. Вдруг Сережа поднял голову.

С е р е ж а.  С самого начала было ясно, что он не отсюда. Не с нами. С самого первого класса мы понимали, что он тут не нужен. Лобов стебал его, иногда даже бил. Помните, как мы посадили его на плот и хотели его сплавить из города?

Ваня хохотнул.

С е р е ж а.  А потом мы выросли, стали понимающими и цивилизованными...

Артем поднял тарелку и сел обратно на свое место.

А р т е м. Слушай, я…

С е р е ж а.  Я тебя не виню. Она тоже захотела его принять.

А р т е м. Я не про то… Наташка на курсах. Мне Фрола нужно забрать у свекрови. Отвести его к Наташе. Потом на станцию встретить мать… Но вы, пацаны, если хотите – оставайтесь…

В а н я. Не, я и так почти развожусь...

Все заговорили, что им нужно идти. Одноклассники начали подниматься со своих мест и быстро выходить из комнаты. Скоро там остались только Лобов и Сережа.

А р т ем (из коридора). Ребят, захлопнете!

Лобов снова налил себе водки, но не успел выпить – у него зазвонил телефон.

Л о б о в (в трубку, вытирая слезы). Да!.. И что?.. В смысле «не разгрузили»? Это почему? Ты прикалываешься? (Он встал, направился к выходу, продолжая разговаривать по телефону.) Денег не хотят, что ли?

Дверь хлопнула.

Сережа сидел один за столом не двигаясь. Потом быстро съел заветренный кусок сырокопченой колбасы, поднялся и вышел из квартиры.